И даже слово “тишина” - производит шум (2/2)
- Практически всегда, - Катя цепляется за это словосочетание, как за спасательный круг, но, и на этот раз она вызывает только улыбку на его лице.
- Конечно практически, время от времени, в моей жизни появляются женщины, которые верят, что наш с ними союз раз и навсегда, - он разводит руками, - ничего не могу поделать со своим обаянием, оно поражается в самое сердце.
- Тогда это очень хорошо, что я не хочу быть пораженной, - Пушкарева качает головой, делая последний глоток напитка, - за предупреждение об охоте спасибо, я учту.
- Вы зря благодарите, Катенька, это не тот случай, когда вы предупреждены и вооружены, - он делает излишне резкий глоток и кривится, чуть шипя, обжигая губы. Катя внутри ощущает легкую дрожь от победы, которая принадлежит не ей. Все-таки он оказался наказан, пусть даже и слишком горячим напитком.
- И от чего же я не могу чувствовать себя в безопасности? - она даже готова подождать, пока Малиновский сможет дать ей ответ.
- Потому, - произносит он чуть более зло и раздраженно чем явно собирался, - что я еще даже не начинал охотиться, и вы точно не узнаете, когда я сделаю первый шаг, ровно до того момента, как будет сделан последний.
- Мне следует пожелать вам удачной охоты? - она улыбается, замечая, как раздраженно он трогает губу, - или в этом случае удачи не желают?
- Пожелайте ее себе, - Роман выбрасывает практически полный стакан в урну, - а то, в вашей жизни, с сегодняшнего дня, может начаться полоса разочарований.
Он уходит, не прощаясь и не объясняясь, а Катерина старательно подавляет в себе желание остановить его, спросить, что он имел в виду под этими странными словами. Она провожает его взглядом какое-то время, а потом встряхивает головой, словно избавляясь от наваждения. Но, раскаленная игла сомнения глубоко заседает в ее мозгу. Она возвращается к словам Романа на обеде, думает о них во время разговора со Ждановым, и практически желает столкнуться в коридоре с Малиновским, чтобы расспросить его хорошенько, предварительно подготовив как можно более острые вопросы. Что должно разочаровать ее? Что должно заставить страдать? Почему это должно становиться только началом?
Ее загруженность отмечают девушки из ЖенСовета, аккуратно о самочувствии ее пробует расспросить Уютова, и даже Жданов замечает, что с ней что-то не так. Впервые в жизни ей приходится так упорно, настойчиво и живо врать о собственном состоянии. А было время, когда такой интерес к ее персоне был бы просто счастьем. Какой, однако, переменчивой может оказаться жизнь!
В свободное от работы время, она крутит в пальцах телефон, раздумывая, не позвонить ли ей Воропаеву. Ей кажется, что его голос должен успокоить, подарить уверенность, рассеять странное смутное чувство тревоги, что сидит где-то под ребрами, и давит, выворачивает. Катя переводит дыхания, решая, что сейчас самое время лично стрясти парочку отчетов с Урядова. Еще одна скользкая и неприятная личность. Когда она выходит в приемную Андрея Палыча, то чуть не задевает дверью Клочкову. Но, к ее удивлению, Виктория на нее практически не реагирует. Все ее внимание поглощено телефоном и разговором, впрочем, как и всегда. И Катерина с удовольствием проигнорировала бы ее, как обычно пройдя мимо, но одна фраза заставляет ее остановиться. Она замирает, словно заинтересованная чем-то в папке, которую она прихватила с собой. Катя смотрит на девственно белые листы, слушая.
- Ты уверена, что он приедет сегодня? Я выбрала для себя лучшее платье, он сегодня не сможет устоять, - Вика проводит рукой по боку, словно демонстрируя кому-то свои изгибы, - нет, я не вижу причин для беспокойства, - Клочкова хмурится и закатывает глаза, явно негодуя от глупости говорившего, - там все рассчитано точно до мелочей, если ты не веришь мне, то поверь… да, вот и так говорю! Тем более что ты сама этого хотела. Нет, это уже мое дело сделать так, чтобы он захотел меня, а мне для этого такие фокусы удавались и… Ну, и что, что в прошлый раз он не повелся? - она усаживается на край стола, забрасывая ногу на ногу, туфелька соскальзывает с пятки, и она принимается раскачивать ее в воздухе, - прошло достаточно времени, и я поднаторела, знаешь ли. Нет, не нужно мне рассказывать, чем у меня обычно заканчивается, - Вика кривится, морща аккуратный точеный носик, - у меня на этот случай будет волшебное средство принуждения. Все равно все будет по моему на этот раз, ты же мне в помощи не откажешь? Тем более что встреча будет на твоей территории, и я… - она склоняется, чтобы поправить туфельку, и платье ее задирается, обнажая поясок чулка. Брови Кати непроизвольно подпрыгивают вверх, а Клочкова, наконец, ее замечает, - подожди секундочку, - говорит она в трубку, а потом обращается к Пушкаревой, - ты чего застыла? У меня для тебя ничего нет, - кивает она на собственный стол, - и если мне должны были что-то принести, то не приносили, так что вон, - Клочкова указывает на дверь, - иди, тряси свою Тропинкину, наверное, то, что ты ищешь точно у нее.
- Я ничего не ищу, - Катя, прижимает к себе папку в привычно, защитном жесте, но спину держит уверенно и прямо, - хотела тебя попросить, не зависать не телефоне во время работы, у нас сегодня может быть очень большой наплыв звонков из банков, не хочу, чтобы ты пропустила что-то важное.
- Ты кто такая, чтобы мне указывать? - Виктория распахивает глаза в удивлении и неверии, - думаешь, шмотки переодела, помощницей называться стала и все, теперь ты можешь указывать мне и помыкать мной так, как тебе заблагорассудится? Знаешь что… - возможно, Клочкова хочет сказать нечто жесткое, едкое или обидное, но телефон в ее руке начинает звонить. Пушкарева даже удивляет, разве Вика не попросила собеседника повисеть на линии? - Кира? - видно, что Виктория оказывается удивлена не меньше, - а что, звонок сорвался? Да ни на кого я не отвлекаюсь, - отмахивается Клочкова, словно младшая Воропаева может видеть этот жест, - я все во внимании. Ты же меня заберешь? Я не хочу ехать на автобусе, я же совершенно растеряю всю свою красоту, трясясь между этими мерзкими людишками.
Дальше Катерина не слушала, она максимально быстро удалилась прочь, направляясь в сторону кабинета Урядова. Клочкова разговаривала с Кирой? Она собиралась к ней в гости? А как же договор сестры с Александром? Пушкарева невольно нахмурилась, не мог же Воропаев не известить ее о сменившихся планах, или мог… В конце концов, они ничего друг другу не обещали, но, зачем же тогда прикрываться не существующей встречей с сестрой? Он мог честно сказать ей, что на сегодня он занят, даже не уточнять какими делами, она бы не требовала… все эти размышления, и правда, мешали ей сосредоточиться на работе.
Урядова она слушала вполуха, отчеты его она забрала с собой, Катя не просмотрела их совершенно. Теперь у нее не могло быть и тени претензий к этому человеку, все ошибки, а в том, что их море она не сомневалась, ей предстояло исправлять самой. Такой рассеянной она не помнила себя никогда. Виной этому была не только подслушанная полубеседа Клочковой, но и предупреждение Малиновского, что прозвучало до этого. Пушкарева стойко ощущала, что напряжение совершенно не отпускает ее тело, словно засело в каждой ее косточке, в уголке ее сознания.
Когда Жданов попытался добиться от нее расчетов в соотношении с пошивом индивидуализированной униформы, она очень культурно попросила его обратиться с этим вопросом завтра. А когда Андрей предположил, что Кате, скорее всего, тяжело, и было бы неплохо получить подмогу, например, от Романа, она едва не выбросила его из собственной каморки вперед головой. Александр был прав, пора было просить себе кабинет, хоть и маленький, практически неприметный, но свой, совершенно точно свой, в котором можно было запереться изнутри или повесить табличку не беспокоить. Интересно, это помогло бы, или не очень? Ей почему-то казалось, что нет, но мысли о Воропаеве согрели ее лучше, чем стеганный мамин плед, даже при всем том непонимании, что плотным туманом увивалось вокруг ее сознания. Она не хотела в нем сомневаться, не могла, Александр говорил ей, говорил не единожды - не строй предположений, узнавай, спрашивай, проверяй, никогда не оставляя вопрос без ответа, полагаясь только на свою фантазию или сплетни. Никогда.
Катерина взглянула на часы, они показывали начало восьмого, следовало собираться и выходить, наверняка Владислав Маркович уже ожидает ее. Такого долгого и совершенно пустого дня у нее не было со времен работы в архиве. Вот что значит полное отсутствие продуктивности. Печально. Она вздохнула, принимаясь собирать вещи в свой неизменный портфель - единственная вещь, которую она готовилась сменить, но с огромным трудом, это была совершенно особенная для нее. Памятная. Кристина над ней шутила, а Александр был совершенно уверен, что всему свое время.
Уже стоя у лифта, Катя вынула телефон. Один звонок, даже если Саша сейчас занят, он ей все равно ответит, а она скажет ему… скажет, что отправляется домой… скажет что скучала. Боже! Да она найдет что сказать, лишь бы он взял трубку. Но гудки все шли, а Воропаев так и не отвечал. Катерина уже отчаялась, и собиралась сама сбросить вызов, когда:
- Катя, у тебя что-то срочное? - Пушкарева невольно обалдевает, когда с телефона Александра ей отвечает Тала, - а то у нас тут произошло… - но договорить она не успевает, трубку перехватывает Кристина.
- Катя, за тобой сегодня водитель приехал или ты добираешься сама? - голос у нее взволнованный, напряженный, нервный, и Пушкарева ощущает, как ее начинает бить дрожь. Но, она быстро берет себя в руки, пока ведь ничего не случилось.
- За мной приехал Владислав Маркович, - заявляет она, выходя из здания ЗимаЛетто, направляясь в сторону Шуши, который уже ожидал ее, чуть привалившись к машине.
- Прекрасно, - Кристина вздыхает, явно удовлетворенно, - а сейчас хватай ручку и блокнот и пиши то, что тебе нужно купить в аптеке.
- Что-то слу… - пробует спросить Катя, замирая на пороге, чем заставляя Владислава напрячься, но старшая Воропаева перебивает ее.
- Кать, все потом, просто не перебивай, слушай и делай, ты должна быть у Сашки в течение получаса, так что давай поторопимся.
И сердце снова пускается вскачь.