Риск - расчет на лучшее в худшем (2/2)

- Но вы же сами говорили, что нужно жить так, как хочется и делать то, что хочется. Разве нет, - она склоняет голову в сторону, осторожно снимая губами с вилочки малину. Ягода лопается во рту просто невероятной вкусовой гаммой, и Катя осторожно подхватывает языком капельку сока. Воропаев чуть откидывается назад и расстегивает верхнюю пуговицу рубашки. Да, Катерина согласна, здесь очень жарко.

- Ну, - он тоже отпивает немного чая, - это не отказ себе просто так, это, Катенька, самодисциплина, а это очень и очень важно. В моей работе так точно.

- Почему вы тогда против моей самодисциплины? - она снова отделяет немного десерта вилкой. Боже, как же это прекрасно, и она сейчас совершенно не про выпечку.

- Может потому, что ваша самодисциплина играет против меня? - он ухмыляется, немного морщась, когда сгибает поврежденные пальцы.

- Я не играю против вас, я играю за ЗимаЛетто, - не соглашается Катерина, немного хмурясь. Почему ему нужно обязательно быть столь… непримиримым?

- Если вы играете за ЗимаЛетто, значит и за Жданова, а соответственно против меня, - он пожимает плечами, довольно скалясь.

- Я не играю за Андрея Павловича, я делаю все, что могу на благо компании, - немного распаляется она. Почему Воропаеву обязательно нужно настаивать на том, что они по разные стороны баррикад? Она даже подалась вперед, немного щурясь.

- Сколько страсти и попусту, - Александр тоже склоняется вперед, - вы бы направили ее в благое русло, толку было бы куда больше. А так, вы выбрали плохой объект.

- А что, если я не хочу направлять ее ни на кого другого? - Катя произносит это с таким жаром, что даже не понимает сразу, почему Воропаев начинает скалиться еще сильнее. Она заливается краской стыда, а мужчина разве что не мурлычет.

- Милая Катенька, когда-нибудь, я поймаю вас за ваш острый язычок, и тогда вам придется дать мне то, чем вы так страстно угрожаете.

- Вы собираетесь лишить меня моего экземпляра отчетов? - Воропаев оттесняет Жданова в сторону, немного задевая его плечом. Катя прижимает папку к себе теснее, в ужасе понимая, что шансов на то, что она может изменить решение теперь, нет, от слова совсем. Александр удивленно выгибает бровь, выглядя при этом привычно язвительным. Но, Катерина видит, что он немного обескуражен ее поведением. Первым находится Андрей. Он довольно резко вырывает из рук Катерины папку, буквально с силой впихивая ее в руки Воропаеву.

- Держи свой отчет и отстань, ты что, не видишь, что я разговариваю со своей помощницей? - Жданов при этом выглядит более чем раздраженным. Пушкарева замечает, что если бы он мог, он бы, скорее всего, толкнул Александра прочь.

- Если мне не изменяет память, она еще не твоя помощница, - злорадно напоминает Воропаев, скашивая глаза на Катерину, - разве не этот вопрос сегодня стоит у нас на повестке дня? - он снова изгибает бровь.

- Мы вынуждены это сделать, потому, что твоя сестра не желает видеть Катерину на этой должности, - вскипает Андрей, - не ты ли приложил к этому руку?

- Я знаю, что Кира против, - Воропаев скрещивает руки на груди, прижимая к себе папку в схожем жесте, как еще недавно это делала Пушкарева. - Но дело далеко не в моих руках, а в том, что ты не умеешь держать штаны застегнутыми.

- Лучше я пойду, - привлекает к себе внимание Катерина, чуть вздергивая подбородок вверх, - при дальнейших препирательствах мне лучше не присутствовать.

Она делает шаг, и мужчины расступаются, пропуская ее. Пушкарева практически минует их, когда ее руки касаются теплые пальцы Воропаева.

- Катя, - ей невозможно хочется, чтобы это прикосновение не прекращалось. Она немного сжимает пальцы в ответ, ощущая, как это касание согревает ее. Но руки Жданова оказываются на ее плечах, и через секунду она уже находится у двери.

- Что бы ты себе не удумал, - говорит Андрей Александру, - но сейчас я тебе этого точно не позволю.

Катя только вздыхает, покидая зал заседаний. Жданов даже не представляет, что только что своими руками передал Воропаеву возможность разоблачить их заговор на корню, уж она постаралась, чтобы в отчете Александра имелись все факты для этого.

Они засиделись, но ей было плевать. Он несколько раз говорил ей, что ему пора возвращать ее домой, но она все игнорировала эти намеки, а он и сам не хотел ее отпускать. Катя попросила его снять ортез, и показать ей ушибленные пальцы. Александр долго отнекивался и отказывался, но в итоге сдался, протянув ей незащищенную руку. Когда она коснулась его ладони, ей показалось, что пальцы его дрогнули, так, словно он боялся, что это причинит ему боль. Что она причинит. Катерина старалась быть нежной максимально, безотчетно. Он так и не рассказал, как ушибся, а она не расспрашивала. Просто держать его руку, пусть и под таким предлогом было приятно. В этот момент образ Воропаева куда-то растворялся, словно слетала хорошо притороченная маска. А потом ему все-таки пришлось отвезти ее домой, а ей в кои то веки туда не хотелось. И не потому, что отец должен был устроить ей вырванные годы, а потому, что столь теплого вечера между ней и Александром еще не было. Воропаев подал ей руку, помогая выбраться из машины, а она зацепилась за порог. Черт бы побрал это везение! Он подхватил ее за талию, как тогда в поле у машины. Только теперь она оказалась зажата между ним и автомобилем. Александр склонился к ней, разглядывая ее в неверном фонарном свете.

- Мне нужно отпустить вас домой, а сил на это просто нет, Катерина, - он прижал ее к себе сильнее, и она буквально задохнулась от этой близости. - Я не хороший человек, я не должен вести себя так… Я бы хотел сделать вас еще ближе, но вы так далеко.

- Вы не можете сделать меня ближе, - она качнула головой, снова ощущая непрошеные слезы, - я боюсь, что вы будете думать обо мне плохо.

- Я никогда не буду думать о вас плохо, Катерина, - Воропаев склонился еще ниже, - никогда…

Она была готова к этому. Нет, она была почти готова. Но… да, она хотела, очень. Но…

- Вас ожидают дома, Катя, - выдыхает он ей в губы, - не могу больше вас задерживать.

- А кто ожидает вас? - спрашивает Пушкарева, жалея, что не видит лицо Александра. Он тихо смеется.

- Расплата.

Катерина сидела на диване, в кабинете Жданова, обнимая себя руками. Она раскачивалась со стороны в сторону, стараясь успокоиться, когда дверь с хрустом распахнулась. Девушка вскинула голову, старательно сдерживая дрожь. Андрей стремительно пересек кабинет и буквально подхватил Катю с ее места. Она ожидала, что он начнет трепать ею из стороны в сторону как куклой, но этого не произошло. Он заключил ее в объятия и принялся кружить на месте, заливаясь счастливым хохотом.

- Получилось! У нас получилось, Катя! Они… купились! Поверили! Даже Воропаев. Господи, а я все думал, что и правда меня раскусит. Вы бы видели его лицо, когда он изучал отчет. Казалось, что на нем написана вся скорбь Мира! Он был…

Катя не слушала дальше, она прикрыла глаза, представляя, насколько был поражен и обескуражен Александр. Сколько трудов стоило ему удержаться, смолчать. Она испытала буквально вселенскую благодарность к нему.

- А ещё, теперь вы официально моя помощница, - хлопает Андрей Катерину по плечу, заставляя ее прийти в сознание и снова слушать его.

- Правда? - спрашивает она отстраненно, - хорошо, спасибо.

- Знаете, что странно, - Жданов делает несколько шагов назад, принимаясь ходить туда-сюда. - Я и отец проголосовали ”за”, моя мать и Кира проголосовали ”против”. Решающим был голос Воропаева, и он поддержал меня - самая невероятная часть сегодняшнего дня.

Катерина не смогла не согласиться.