Риск - расчет на лучшее в худшем (1/2)

Катерина еще раз проверила все папки, которые покоились на отполированном столе, в комнате заранее подготовленной для совета директоров. Стеклянные бутылки с водой напротив каждого участника. Идеально натертые до блеска стаканы, одинаковые ручки, карандаши, две стопки кипенно-белой бумаги для заметок. Виктория водрузила в центр стола огромный букет красных роз. Она разравнивала каждый цветок, словно поглаживая лепестки, не торопилась уходить из зала. Катя вздохнула, продолжая обнимать последнюю папку, которая ожидала участи быть оставленной на своем законном месте. Клочкова повернулась к Пушкаревой, смерив девушку критическим взглядом.

- Если ты тут закончила, ты можешь идти, - тон ее был повелительным и самодовольным. Такая излишняя уверенность была причиной очередного скандала Киры Юрьевны с Андреем Палычем. Причиной скандала была Катерина. Опять. Жданов до чертиков боялся остаться один на этом Совете Директоров. Наличие там Малиновского и Воропаевой не придавало ему желанной уверенности. Он буквально зубами вцепился в возможность оставить Катерину маячить за своим правым плечом. Для того чтобы легализовать право Пушкаревой присутствовать на Совете, Андрей подготовил приказ о назначении Катерины своим помощником задним числом. Вот тут и грянул гром. Находящаяся в спокойном и даже благодушном настроении Кира вдруг превратилась в разъяренную фурию со сверкающими глазами и злым языком. Не то чтобы она раньше была доброй, но… Кричали они так, что дверь директорского кабинета буквально вибрировала. Да. Как итог, приказ о Катином переназначении отменили, и должны были рассмотреть сегодня на Совете Директоров, а самой Пушкаревой предлагалось подождать в кабинете. Жданов даже попытался извиниться за произошедшее - вышло как-то хромо, скупо и слабо, но и то хлеб. Хотя Катерине было решительно плевать. Она сжала папку сильнее и покосилась на кресло, которое предназначалось для Александра Юрьевича Воропаева.

- Как только придет Андрей Палыч, я тут же уйду, - ответила она Виктории, - мне нужно поговорить с ним перед Советом.

- Если ты надеешься, что твой жалобный вид поможет получить заветную должность, то ты ошибаешься, - она ухмыльнулась, снова поправив очередной бутон. Движение Клочковой оказалось излишне резким, и ваза качнулась, не перевернувшись и не расплескавшись только чудом. Катя, было, дернулась к столу, но остановилась - все хорошо. А на крайний случай у нее были заготовлены дополнительные экземпляры. Всегда следовало подстраховаться.

- Не залей документы, - вместо ответа на выпад советует Пушкарева, - Андрею Павловичу это совершенно не понравится.

Катерина понимает, что говорит это больше из вредности, просто для того, чтобы заставить Викторию понервничать. Сегодня Клочкова, благодаря Воропаевой, получила свой звездный час - разносить кофе на Совете и провернуть дополнительную возможность покрутиться в укороченной юбке перед Малиновским. Даже любвеобильного Романа такой напор заставлял отступать, но, конечно, делиться своими наблюдениями Катя была не намерена.

- Я бы все равно на твоем месте растаяла в неизвестном направлении до конца совета, - Вика уселась на место Киры, закинув ногу на ногу. Из-за длины юбки жест вышел провокационный и пошловатый, как и слишком броский оттенок алой помады, что никак нельзя было назвать классикой. Катерина невольно задумалась, как бы реагировал на нее Воропаев, будь она хоть вполовину такой яркой как Клочкова. Нравилась бы она ему больше? Он бы ее не заметил? “Я вижу вас, вы от меня не скроетесь, Катя, я редко отступаю от желаемого, мне вас даже немного жаль” - эти слова запускали горячую волну по всему телу. Он не просил у нее ничего, ничего не предлагал, не обещал и не запугивал. Но она все равно ощущала себя в плену его силы, желания, даже его глаз. То, как он смотрел, как он прикасался не прикасаясь…

Она всю дорогу огромными глазами смотрела на его бандаж на пальцах. Он привычно отмахнулся от ее вопроса и улыбался так задорно, приятно, тепло. Катерина понимала, что, скорее всего, Владислав Маркович рассказал Воропаеву о ситуации, что развернулась на пороге ЗимаЛетто, когда Жданов решил проявить сомнительную галантность и подвезти ее домой. Александр очень осторожно спросил, не обижают ли Катю в стенах компании. Что она могла ответить? Конечно же, она сказала “нет”, умалчивая и о синяке на ее локте, оставленном цепкой хваткой Андрея, и о жестких словах Киры, которая постоянно старалась ее задеть побольнее. Зачем ему все это знать? Тем более что она не хотела провоцировать ссоры. И так в воздухе разливалось недюжинное напряжение перед Советом Директоров, которого даже Катя ждала с содроганием. Она проследила взглядом линию шеи, острый воротник рубашки, темную ткань пиджака. Катерина старательно дышала полной грудью, наполняя легкие знакомым будоражащим ароматом. Смесь Воропаевского парфюма, терпкий сигаретный дым, немного ванильного освежителя воздуха в машине - голова невольно начинает кружиться. Она прикрывает глаза, наслаждаясь спокойствием, что разливается рядом с этим человек - очень странное ощущение.

- Катя, с вами все хорошо? - голос Александра звучит взволнованно, и девушка открывает глаза, устремляя на него свой взгляд. Она чуть удивленно выгибает брови.

- Да, все хорошо, Александр Юрьевич, почему вы спрашиваете? - она усаживается удобнее на своем месте, чуть улыбаясь мужчине.

- У меня было такое ощущение, что вы вот-вот уснете, - хмыкает Воропаев, снова переводя взгляд на дорогу, - я подумал, что возможно следовало доставить вас домой, чтобы вы хорошенько отдохнули?

- Нет, - Катя буквально подскакивает на кресле, старательно имитируя свою бодрость, - я совершенно не хочу спать. Я… мне и так не выдавалось шанса увидеть вас все это время, не хочу упускать его сейчас. Кто знает, на сколько вы пропадете снова.

Она позволяет себе говорить эти слова, которые никогда бы не произнесла вслух просто потому, что она никак не может избавиться от чувства скорой потери. Какими глазами он будет смотреть на нее, когда узнает обо всем том вранье, обо всем том ужасе, о возможном крахе фирмы? Скорее всего, он никогда не захочет с ней разговаривать. Если утратить его уважение, то это навсегда. А она утратит его. Вскоре после совета директоров обязательно.Александр скашивает на нее взгляд.

- Вы практически признались мне, что скучали, не пойдет ли сегодня снег с дождем по такому поводу? - он смеется, и этот смех буквально пронзает ее. Она чувствует легкую щекотку глубоко внутри. Катерине хочется протянуть свою руку и коснуться его пальцев. Это так приятно, когда он касается ее. Жаль, что он делает это так редко.

- А если я признаюсь, что все это время скучала, что вы мне ответите? - она вздрагивает, когда Воропаев тормозит. Неужели они уже приехали?

- Я отвечу, что я тоже скучал, - он разворачивается к ней, протягивая правую руку. Скорее всего, он хочет коснуться ее волос, но замирает, словно снова вспоминая, что на пальцах ортез. Рука опускается, так и не закончив движение, и Катя испытывает чувство потери. Она хочет коснуться его сама, но мужчина подмигивает ей, - постараюсь не пропадать так надолго впредь. Договорились?

Катерине жутко хочется заплакать.

Снова оставшись одна в зале Совета Директоров, Пушкарева принимается ходить по кабинету туда-сюда, все еще сжимая в руках папку. То сворачивая ее в неплотную трубку, то разворачивая снова. Как он отреагирует на это? Катя вздохнула. Перед глазами всплыл образ Воропаева, что поджал губы в возмущении. Скорее всего, именно так. А еще грянет огромный скандал. И… ну, ее уволят точно. Возможно, уволят еще и Малиновского, ведь он все знал, поддерживал во всем Жданова и, по сути, не смог предотвратить всего того безумия, что в итоге накрыло ЗимаЛетто как волна цунами. Катерина очень сомневалась, что Андрея уволят или отстранят. В конце концов, он сын владельцев ЗимаЛетто - его максимум пожурят. Да и Кира не позволит обойтись с ним излишне строго. Правда, Катя была практически уверена, что Александр будет требовать к нему максимальной строгости. А это значит, что Жданов слетит с поста директора, или окажется временно отстранен.

Она развернула папку, которая предназначалась для Воропаева, принимаясь внимательно разглядывать несколько дополнительно вложенных листов. Катя не верила, что Александр прислушается к ней. Нужно было поговорить с ним тогда, в кафе, а не пытаться оправдаться буквально в последний момент перед тем, как она собиралась ввязаться в аферу с НикаМодой. Даже не так, уже практически связалась! Ничем хорошим для нее это не закончится, и она жутко боялась, что для фирмы тоже. Холодок пробежал вдоль позвоночника - Катерина невольно вспомнила слова Романа - “думаете, Катенька, что у вас есть выход? Нет, вы такой же соучастник как я и Андрей. Подлоги документов, обороты с нелегальным товаром - привет тюрьма, если все это всплывет. Как же вы будете жить дальше, с таким позором на ваших плечах, да еще и зная, что с вашей помощью была погублена компания, которую строили два поколения”. Ей становилось дурно от одной мысли об этом. Да, она была виновата. Во многом. Этого она не отрицала, ведь и правда старательно помогала во всем Жданову. Из добрых побуждений? Конечно. Ради фирмы? Бесспорно. Делает ли это ее менее виноватой? Ни капельки. Катя набрала в грудь побольше воздуха.

Она еще раз обратила внимания на дополнительные вложения в папку Воропаева. Кто знает, может, если он увидит это, прочтет, то… Нет, Катерина покачала головой, не стоит надеяться на такой исход, не стоит. Может все-таки написать заявление по собственному желанию? Нет. Это идея еще хуже чем та, которую она сейчас воплощала в жизнь. Она погладила уголок листа, испещренного мелким убористым почерком. Ее почерком. Есть шанс. Еще есть шанс все отыграть назад. Стоит только забрать это из папки Воропаева и все. Отчет идеален, к нему не может быть совершенно никаких претензий. Если ей повезет, то ее кандидатуру не примут на совете, и она так и останется второй, неясно зачем нанятой секретаршей. И самой большой заботой в ее жизни на какое-то время станет невозможность карьерного роста. Внутри все словно свело от резкой боли. Да, перед таким выбором ей не приходилось становиться очень давно. Но, если подумать, между чем и чем она выбирала. Противный голос внутри, так похожий на голос Романа Дмитриевича, буквально намекал - ты не можешь нравиться Воропаеву, глупая, страшная, ничего не стоящая каморочная мышь. Так ради чего ты фактически сдаешь этому человеку себя с потрохами? Катерина потрясла головой, отгоняя наваждение, пальцы ее впились в уголок листа, она закусила губу - давай, решайся. Давай!

Дверь в зал заседаний отворилась так стремительно, что Катя подалась назад, снова обнимая папку, с оставленным листом внутри. Первым порог переступил недовольный Жданов, за ним немного нервный, но достаточно широко улыбающийся Малиновский. А вслед за ними в зал вошел Воропаев. Первое что выхватила в его образе Катя, это отсутствие ортеза на руке. Ему же нельзя его снимать! Слишком рано! Она вскинула на мужчину возмущенный взгляд, не ожидая, что он так быстро перехватит его, выгибая бровь в притворном удивлении в ответ. Он улыбнулся ей, той самой улыбкой, которой одаривал ее, когда собирался сделать или сказать что-то особенно пакостное, но между ними стал Жданов.

- Катенька, вы еще здесь? Я думал, что вы в своей… своем кабинете, - голос его был немного просительным и, совсем слегка, извиняющимся, - простите, что так вышло с Советом, я… - он покосился на Воропаева, и поморщился, - думаю, что в следующий раз будет так, как нужно. - Он чуть подался вперед, склоняясь к ней, и она невольно отшатнулась, практически прикрываясь папкой, - я выучил все в лучшем виде, вам не следует волноваться, все будет хорошо. Уверяю вас.

- Будет, - кивает Катерина, делая шаг назад, чтобы Андрей прекратил нависать над ней. В голове билась немного гневная мысль - конечно, выучил, иначе утонешь, как Титаник, Айсберг вон как раз подоспел. Она взглянула на Воропаева, что улыбнулся ей, словно подтверждая ее мысли. Она чуть нахмурилась, принимая решительный вид, и даже немного опешила, когда глаза Александра сверкнули таким знакомым блеском, точно таким, когда он смотрел на нее в кондитерской.

Мадам Жужу встретила их запахом свежей выпечки и шоколада, Катя потянула этот аромат с огромным удовольствием, чуть прикрыв глаза. Да, она скучала по этим встречам, по их особенно атмосфере, по этому месту.

- Признайтесь, - губы Воропаева оказались у самого ее уха, - что вы скучали не по мне, а по знаменитым десертам Инны Варленовны. - Легкая дрожь прошлась по телу, и она повернулась, оказываясь с мужчиной буквально лицом к лицу.

- А что будет, если я признаюсь? - он смеется и качает головой и отклоняется назад. Катя думает, что было бы куда как приятнее, если бы он склонился вперед и…

- Пойдемте, выберем то, чем мы сегодня будем снимать стресс, - Пушкарева только вздыхает, старательно отгоняя неподобающие мысли, направляясь за Воропаевым.

Мужчина немного склоняется над витринами, поглаживая нижнюю губу пальцами левой руки. Катя тоже склоняется поближе к сладостям, принимаясь разглядывать их через отполированное стекло. Ее привлекает тарталетка с малиной - обилие крупных ягод, залитых сверху тонкими нитями черного шоколада, а под слоем ягод наверняка находится нежнейший крем, призванный оттенить их вкус.

- Ну что, выбрали? - спрашивает мужчина, соблазняясь на кусочек шоколадного торта. По мнению Катерины, приготовление этого десерта было буквально магией - без грамма муки, только шоколад, яйца, сахар, сливки… Правильное соблюдение пропорций и метод приготовления воплощают абсолютный шедевр.

- Я думаю, что остановлюсь на вот этом малиновом восторге, - отвечает Катерина вполне искренне. Она всегда думала, что равнодушна к сладкому, но здесь, в этом заведении она хотела попробовать все. В особенности ее привлекали свежие фрукты, ягоды, что, казалось, были только что сорваны с ветки.

- Даже не сомневался в вашем выборе, - Александр улыбается ей особенно загадочно, - ягоды к ягодам, - он подмигивает и делает заказ.

Они усаживаются за “свой” столик. Интересно, его специально придерживают здесь для Воропаева? Когда им приносят заказ Катя удивленно воззряется на стол, не замечая привычной чашки горячего шоколада для мужчины. Она даже хмурится, слабо представляя их поход сюда без наблюдения за тем, с каким нескрываемым удовольствием Александр его ест.

- А где же ваш шоколад? - спрашивает Катя, отметая мысль о том, что Воропаев мог забыть его заказать как несостоятельную. Мужчина только улыбается.

- В это раз я двойное удовольствие не заслужил, - просто отвечает он, примеряясь держать десертную вилку правой рукой так, чтобы не задевать сам торт ортезом.

- А почему? - она хлопает глазами в непонимании и ощущает, как начинает неудержимо краснеть, когда мужчина одаривает ее пристальным, каким-то… нежным взглядом. Воропаев осторожно вытирает рот салфеткой, и его улыбка заставляет Катю прильнуть к чайной чашке, настолько сильно у нее пересыхает в горле.

- За нерасторопность, - коротко отвечает он, снова склоняясь над десертом, - глупость вознаграждать нельзя, даже если ты делаешь это сам для себя.