Смотрите кого переводите через дорогу, может он переходит дорогу вам (1/2)

От чтения очередного отчета Воропаева оторвал стук в дверь. Он немного неохотно отложил листы, чтобы произнести отстраненно-формальное “войдите”. На пороге тут же возник Шуша. Александр нахмурился, силясь вспомнить имя своего водителя, который перекочевал буквально в постоянное пользование Кати. Святослав? Владислав? Он точно Слава, в этом Воропаев был уверен на все сто. Да как же его, черт! Александр поприветствовал мужчину, не обращаясь к нему по имени отчеству. Шуша улыбнулся слишком понимающе и обратился к Воропаеву:

- Катерину Валерьевну я, собственно как и всегда, отвез домой, - он стоял, вытянувшись по струнке, и Александр невольно тоже расправил плечи.

- Как и всегда я вам признателен, - чуть кивнул мужчине Воропаев, - надеюсь, что дорога прошла без эксцессов? - он задал это вопрос не ради продолжения диалога или праздного любопытства, скорее от того, что Шуша не двинулся с места, после того, как привычно отчитался о выполненном задании.

- Сама поездка проблем не вызвала, - с готовностью отозвался мужчина, - но я подумал, что вы захотите знать о том, что нашей поездке предшествовало.

- И что же это? - Александр чуть вздергивает брови вверх. На его памяти это был первый раз, когда Шуша решился докладывать ему о чем-то помимо поездки. Еще в самом начале этой “доставки” Катерины он пробовал разговорить мужчину, пробовал узнать, о чем он беседует с этой девчушкой. Но водитель мягко, но настойчиво провел грань между работой и, по сути своей, стукачеством. Воропаев такую позицию уважал, но простить отказ мог далеко не всегда. В этом случае Александр решительно был на стороне мужчины. Всякие мелочи ему было знать необязательно, а вот осознание того, что Катерина была в руках надежных, согревало где-то изнутри. И вот сейчас он сам пришел к Воропаеву, чтобы поведать что-то интересное.

- Катерину Валерьевну собирался подвезти ее начальник, - довольно четко рапортует мужчина и Воропаев указывает ему жестом на кресло напротив.

- Жданов? - на всякий случай переспрашивает Александр, немного хмурясь. С чего бы Андрей проявлял такое рвение? Неужели подготовка к Совету Директоров идет куда хуже, чем предполагалось? Жаль, что Воропаев не мог увидеться с Катей сейчас. Очень жаль. Он перевел взгляд на правую руку: средний и указательный палец были стянуты ортезом, что крепился к запястью. Носить эту дрянь ему нужно было еще дней пять, и заявиться к ней сейчас, это попасть под неостановимый шквал вопрос и пристальный взгляд взволнованных медовых глаз. Нет. Таким способом он точно не собирался искать ее расположения. А то, что он собирался его искать, он уже осознал слишком отчетливо. Собственно, пальцы стали итогом этого осознания.

- Жданов,- согласно кивает Шуша, - тот который Андрей Павлович, - он чуть задумывается и продолжает, - там был еще один мужчина, возраста Жданова. Если мне не изменяет память, то его зовут Роман Дмитриевич. По крайней мере, именно так называла его Катерина Валерьевна.

- Почему вы решили, что эта информация может оказаться важной? - полюбопытствовал он, чуть выгибая бровь в ответ на странно понимающую, даже отеческую улыбку мужчины.

- Я бы не придал этому особого значения, если бы это была не первая попытка, такая себе вежливость в компании, - начал Шуша, и лицо его моментально стало серьезным. - Но, ситуация разыгралась совершенно иначе. Во-первых, Андрей Павлович попытался меня… отпустить.

- Он что, решил, что вы таксист? - Воропаев даже ухмыльнулся, представляя Жданова, за попыткой отослать столь уверенного и обязательного человека.

- В некоем роде, - кивает Шуша, продолжая, - во-вторых, это было слишком… навязчиво, я бы даже сказал грубо. Ведь Катерина Валерьевна не испытывала ни малейшего желания ехать с ним. Он постарался быть излишне настойчивым. Так что мне пришлось пояснить, что если девушка сказала нет, то это значит нет. Но, как бы эти попытки не повторились, - мужчина замолкает, а затем добавляет уже совершенно другим тоном, - Катя была очень расстроена, Александр Юрьевич. Вы не думайте, она не испугалась, она далеко не робкого десятка, но ситуация в корне неприятная.

Шуша замолкает, а Воропаев хмуро взирает на свои сложенные на столе руки. Что нашло на Жданова, что он повел себя столь… несвойственно. Обычно Андрюшенька прекрасно отыгрывал рыцаря в сияющих доспехах, тут-то что его подвело?

- А что же Роман Дмитриевич? - интересуется Александр, и водитель кивает своим собственным мыслям, а затем отвечает.

- Он не пытался усадить Катерину Валерьевну в машину, как это попробовал сделать Жданов. Он просто попытался не подпустить меня к ней, - Воропаев даже не сдерживает улыбку, которая тут же появляется на лице Шуши.

- Вы что, применили силу? - Александр собирается сложить пальцы в замок, но цепляет ортез и шипит от резкой боли, что пронзает ушибленные пальцы.

- Нет, что вы, - качает головой мужчина, и Воропаев отчетливо слышит в его голосе сожаление, - я просто смог организовать Катерине Валерьевне проход к машине. Не более. Но, я думаю, - он делает короткую паузу, словно собираясь с мыслями, - если вы конечно позволите, - он снова замолкает и после кивка Александра продолжает, - я думаю, что вам стоит увидеться с ней. Она… скучает.

Шуша поднимается со своего места до того как Воропаев успевает что либо сказать. Он направляется к двери и Александр проглатывает желание сказать мужчине, что он его не отпускал. Пусть. В конце концов, он искренне благодарен этому человеку сегодня. Шуша поворачивается в дверях, придерживаясь за ручку.

- И еще, Александр Юрьевич, меня зовут Владислав Маркович. Не стесняйтесь в следующий раз переспросить имя, в этих стенах о вас хуже никто не подумает.

- Что, хуже уже некуда? - скалится Воропаев, буквально до костей ощущая, что теперь он точно не забудет имя этого человека. Владислав Маркович качает головой.

- Вас уважают, Александр Юрьевич, уважают вполне искренне, особенно те, кто действительно понимает, что такое соблюдение собственных обязанностей. До завтра.

- Постойте, - Воропаев окликает Шушу, когда он практически уходит. Мужчина поворачивается к нему и смотрит спокойно и выжидательно. Без опаски. Очень интересный мужчина, думает Александр, стоит присмотреться к нему получше. - Владислав Маркович, - губы его чуть вздрагивают, - завтра я заберу Катерину Валерьевну после работы сам. - Шуша кивает ему, а потом искренне улыбается, когда Воропаев добавляет, - спасибо.

Остаток вечера Александр проводит за размышлениями о сложившейся ситуации. Его безмерно раздражает поведение Жданова, спровоцированное нервами перед Советом Директоров. Волнует Кира, которая снова находится в некоем эмоциональном балансе теперь, когда его пальцы только чудом избежали участи быть сломанными. Заботит Катя, ее состояние и переживания, стресс и невозможность сближения. В голове слишком отчетливо бьется их последняя встреча, быть так близко к ней и одновременно так далеко оказалось выше его сил. А ее слова… Она сказала ему, что не хотела бы его потерять, но произнесла это таким тоном, словно это уже происходит. Он решил пошутить, что пока никуда не собирается, так что она от него не сможет отвертеться так просто. Катя даже не улыбнулась, просто изучала его короткий миг, а потом спросила, что можно сделать, если кто-то потерял его уважение. Воропаев растерялся тогда, в привычном общении он бы, наверное, сказал, что никто и никогда не сможет вернуть то, что утрачено, или еще какую-нибудь высокомерно-высокопарную чуть пафосную дрянь. Но вместо этого он опешил, стараясь подобрать нейтральный ответ для взволнованной девчушки. Но именно эта заминка заставила Катю погрустнеть еще сильнее, она улыбнулась ему практически вымучено, словно это мышечное движение причинило ей боль. Ее ответ “я понимаю” до сих пор отдавался в ушах легким звоном разбивающегося бокала. Что там она себе понимала, ему было невдомек, но он был вполне способен примерно представить, что она могла себе решить. Все выходило как-то безрадостно. Интересно, с чего бы Совет Директоров так сильно довлел над ней? Неужели дела идут из рук вон плохо?

Воропаев старался расшевелить по этому поводу Киру, но не преуспел. Она отбрила его тем, что ему не следует совать свой длинный нос в такие тонкости. А еще пригрозила, что если он попытается что-то испортить, то может сразу катится вон из города, потому что она не собирается общаться с ним в таком случае. Сейчас его сестренка готовилась к приезду Павла и Маргариты. Для нее это было важное жизнерадостное событие и целая прорва нервов одновременно. Андрей для собственных родителей не собирался делать решительным счетом ничего. Это было не от того, что младший Жданов был хреновым сыном, нет. Наоборот, отличный послушный ребенок, прилежный, по крайней мере, пока на глазах. Он просто привык, что все за него прекрасно подготовит Кира, продумает, организует, закажет. Андрей, по мнению Александра, ценил помощь Киры недостаточно, но, с другой стороны, какой брат в принципе будет считать, что ухажер его сестры делает достаточно? Воропаев решительно был согласен с тем, что он предвзят, но менять это был не намерен. Сколько труда положено в эту обоюдную со Ждановым ненависть! Не прекращать же ее на полпути. Ведь так?

- И только попробуй вести себя как подонок на этой встрече, - грозила ему Кира, выдавая ему из морозилки несколько “вечных кубиков льда”. Александр послушно кинул, прикладывая их к пальцам, старательно сдерживая шипение.

- Даже не собирался, - отвечает он, а затем добавляет, расплываясь в довольной улыбке, - на эту встречу, - на всякий случай он поднимает левую руку немного вверх, защищаясь от возможного подзатыльника.

Шея Киры покрывается красными пятнами возмущения, она сплетает руки на груди, недовольно хмурясь. Правда, руки не распускает и Александр возвращает свое внимание к пальцам. Сестра тем временем принимается отчитывать его в совершенно маминой манере, он даже плечами передергивает, насколько похожий у нее тон, манера растягивать некоторые гласные, и этот вечно недовольный изгиб губ.

- Ты ведешь себя как зарвавшийся мальчишка. Я бы обошлась и без тебя, но по стечению обстоятельств ты просто обязан быть на этих встречах, как ты не понимаешь? Мы будем выходить в общество, а ты считаешься главой нашей семьи. Если ты будешь за столом наравне с Павлом и Маргаритой, тогда наши отношения с Андреем будут выглядеть в глазах остальных более чем официально.

- То есть, мое присутствие делает их более официальными, а то, что вы уже столько времени спите вместе - нет? - Воропаев выгибает брови и все-таки перехватывает руку замахнувшейся сестры. - Кира, - он отпускает ее запястье так же быстро, и совершенно не акцентирует внимания на ее выпаде, - ты же понимаешь, что то, что ты несешь это устаревшая несусветная чушь? То, что я формально удерживаю в руках финансовые активы нашей семьи ни что иное, как простое удобство, ведь нет распыла внимания. Одно физическое и юридическое лицо. Павел спит и видит тебя в невестках. Маргарита просто бредит тобой как лучшим подарком. Единственный в этой когорте, кто безбожно тупит, это Андрей. Но я, правда, очень устал тебе это повторять.

Кира отворачивается от него, чуть закидывая голову назад. Воропаев подавляет чувство злости пополам с виной - доводить сестру до слез, это не то, чем он хотел бы заниматься на досуге. Приходится вставать, откладывая в сторону спасительную прохладу. Пальцы неприятно ноют и дергают, словно в костях разгорается пожар. Он заключает Киру в свои объятия. Она не вырывается, только сильнее подается назад - выдыхая. Александр принимается раскачиваться из стороны в сторону, чуть сильнее сжимая ее плечи, старательно отводя подрагивающие пальцы правой руки, чтобы не усилить давление. Он слышит, как выравнивается дыхание Киры, как она справляется с нахлынувшими эмоциями.

- Прости, - выдавливает он, хотя на самом деле совершенно не сожалеет о сказанных словах. В конце концов, это правда, и с этим нужно считаться, - конечно, я пойду на эти ваши посиделки. Я и сам соскучился по Павлу, мне есть с ним о чем поговорить. Я не буду обещать тебе, что буду вести себя как паинька, этого ты не дождешься. Но, могу гарантировать тебе, что буду молчать, пока Андрюша меня не заденет. Договорились?

Кира кивает, переводя дыхание, а затем скользит пальцами по его правой руке от локтя к ладони. Прикосновение это ласкающее, мягкое, едва ощутимое, но он все равно судорожно сглатывает, ощущая мерзкий холод внизу живота. Хочется малодушно выпустить ее из объятий, и отнять в сторону поврежденную руку, но он терпит, старательно выравнивая короткие вдохи. Когда сестра достигает его поврежденных пальцев, ее рука замирает. Она не касается их, просто разглядывает развивающуюся синеву на коже и небольшое рассечение на костяшке указательного пальца. Его пальцы непроизвольно дрожат, но он не может их ни напрячь, ни сжать в кулак, чтобы прекратить это - сейчас слишком больно.

- Все еще болит? - голос у Киры немного хриплый, отдаются невыплаканные слезы и, возможно, сдержанный крик. Может, стоило ей позволить поплакать или покричать? Но Александр отметает эту мысль как несостоятельную.

- Болит, - подтверждает он, заставляя себя пошевелить пальцами, морщась при каждом слабом движении. Кира переводит взгляд с его руки на лицо и обратно, чуть сильнее откидываясь в его объятиях.