Запретный плод горек послевкусием (2/2)
- Меня сигареты успокаивают, - он сводит брови к переносице, находя очередную причину для недовольства в документах, - а этим стилетом я пользуюсь по его прямому назначению - пакеты документов, заказные письма. Поверь, достаточно причин, почему я храню такие игрушки на своем столе.
- Им можно не только письмо открыть, но и прирезать кого-то, - необдуманно произносит Кира, и сталкивается с напряженным взглядом брата. Приехали. Он ее уже порядком достал своими разговорами - иди к психологу, иди проверься, это серьезно. А то она не знает, насколько это серьезно! В последнее время у нее с Андреем была тишь да гладь, исключительно благодаря скорому совету директоров, да Сашкиному упорству в доведении Жданова до трясучки. Ее брат умел быть той еще скотиной, но в этой ситуации это играло ей на руку. От того, что в жизни наступила светлая полоса, наполненная достаточным количеством времени с любимым мужчиной, гнев так сильно не нагнетался, и ей начинало казаться совершенным бредом, с каким маниакальным упорством она желала сделать кому-то физически больно. Когда она оставалась с собой наедине, то вполне могла признаться, что брат вытаскивал ее из этих состояний просто отлично, выручал всеми доступными ему способами. Ее не особо заботило, как с этим справлялся сам Александр, в конце концов, он мужчина, это его святая обязанность, но кофейная чашка оказалась перебором. Кира бросила взгляд на лоб брата, где от рассечения осталась только тонкая розовая полоска нежной кожи. Когда она попала в него нежданным снарядом, то испытала странное облегчение, хотя и не целилась в него специально. Словно в замедленной съемке она увидела, как кровь принимается стекать по его лицу вниз, она даже оглохла от этих ощущений, не замечая, как он выругался матом, зажимая открывшуюся рану. В больницу он ехать отказался, хотя, ей казалось, что несколько швов там можно было наложить. На ее предложение он тогда возмутился - “Я не хочу прослыть идиотом, что не способен держать равновесие, сейчас все пройдет”. Проходило оно, правда, долго - раны на голове обычно сильно кровоточат. Она сбежала до того, как ему стало легче. После того, как облегчение и некое подобие удовольствие схлынуло, ее затошнило со страшной силой. Даже на улице ей казалось, что ее одежда пропиталась этим густым железистым запахом крови. Вспоминать это было неприятно, и Кира старательно отодвигала этот момент максимально на задворки сознания.
- Ну, что ты так на меня смотришь, - она наставила на него оружие, - хочешь сказать, что тебя никогда не посещали такие мысли? Не верю.
- Меня посещают разные мысли, - соглашается Александр, - но это не значит, что я планирую воплощать их в жизнь. Положи на место.
- Ты серьезно думаешь, что я могу этим кого-то покалечить? - она демонстративно взвесила на открытой ладони стилет. Выгибая брови в удивлении.
- Я думаю, что ты доиграешься и покалечишь себя, - признается ей брат, протягивая руку за ножом, - давай сюда, - она протягивает ему стилет лезвием вперед, но он отрицательно качает головой, - подай его правильно, разверни рукоятью, пожалуйста.
- Ты что, боишься, что я тебя могу порезать? - Кире почему-то становится смешно, она проводит кончиком ножа по раскрытой ладони брата, едва касаясь кожи. Внимательно следя за тем, будет ли дрожать его рука в ожидании возможной боли. Но Саша не шевелится совершенно, даже не убирая руку, просто отвечает.
- Это настоящая сталь с восхитительной заточкой, если ты попробуешь вырвать у меня из руки этот нож, вложив в ладонь лезвие, то я получу рассечение буквально до сухожилий, а мне мои руки дороги. Подай его правильно.
- Обойдешься, - она прекращает свою игру с его рукой, но стилет возвращает в подставку, - даже не знаю, кем мне тебя обозвать - жлобом или параноиком, - смеется она, откидываясь на его кресле, внимательно изучая фигуру брата.
- Ты ко мне просто в гости или с конкретным заданием от Жданова? - он возвращается к своим документам, по его нейтральному тону сложно сказать, заботит ли его этот вопрос, или это просто правила приличия.
- Я к тебе по смежному вопросу, - признается она, - ты можешь отвлечься и посмотреть на меня, когда я с тобой разговариваю, - Сашка откладывает очередную страницу в сторону, принимаясь читать дальше, отвечая.
- Могу, но пока не вижу для этого причин, если ты собираешься просить меня не трогать Андрея, то я и так отстал от него по максимуму, пусть не наглеет. Мое время в ЗимаЛетто сейчас очень ограничено.
- Ага, и в основном все оно принадлежит его очкастой черепахе, - возмущенно замечает Кира, - я за этим к тебе, собственно, и пришла. Ты меня жутко расстраиваешь этим, смею тебе доложить. Твои реакции на нее странные. Скажи мне, это чтобы подобраться к Андрею поближе?
- Не все в этой жизни вращается вокруг твоего Жданова, - он оставляет на полях очередную правку, - если ты пытаешься меня спросить, нравится ли мне Пушкарева, я могу тебе ответить - да, нравится. Таких, как она, я не видел давно.
- Это потому, что она не нашего круга, - замечает Кира, чуть поднимая подбородок, - мама учила нас быть максимально избирательными в выборе знакомств, а ты практически с помойки подбираешь.
- Жаль, что в детстве, тебе рот с мылом не вымыли, - у нее так и не получается добиться от него взрыва эмоций или ожидаемой реакции в виде возмущения. - Мы оба уже достаточно взрослые, чтобы самостоятельно выбирать дорогу в этот мире, - замечает он, - как бы пафосно это не звучало. Мы не обязаны опираться на видение наших родителей, ведь это всего лишь их мнение, пора бы создавать свое.
- Ты хочешь сказать, что у меня нет своего мнения? - Кира ощущает раздражение, и практически сожалеет, что положила стилет на место, но заново за ним не тянется.
- У тебя его никогда не было, - пожимает плечами Сашка, наконец, откладывая документы в сторону, - сперва ты жила мамиными мозгами, потом мозгами Маргариты, а в конечном итоге переключилась на Андрея. Хватит тащиться за ними всеми транзитом, включи свою голову, ты не глупая девочка, переоценка ценностей случится гораздо быстрее, чем ты думаешь
- Ты меня сейчас идиоткой назвал, да? - она сплетает руки на груди, - выброси из головы эту блажь относительно Пушкаревой сейчас, пока тебя не засекли в ее компании. Это как минимум мезальянс, а как максимум идиотизм. Еще скажи, что ты ее собираешься замуж позвать. Влюбленный Воропаев, Железный Алекс у ног каморочной мыши - просто короткий анекдот. Тебе это нужно?
- Кира, давай ты будешь следить за своими словами, ладно? - он сводит брови к переносице, максимум проявления его эмоций. Голос, тем не менее остается нейтральным, словно его вся эта ситуация касается очень косвенно. - Мне правда интересна Катерина, я бы даже начал за ней ухаживать по настоящему, но в последнее время она зажимается при мне так, словно я навязываю ей свое общество.
- Что, правда? - Кира даже хлопает в ладоши, - ты достал нашу скромницу или она разглядела, что под мерзким характером ничего толком и нет?
- Наверное, - он улыбается и пожимает плечами, сестра замечает, что он правда грустнеет. Неужели его действительно заботит, что о нем думает эта очкастая пигалица из третьесортной семьи? - В любом случае ей нужен кто-то куда более… мягкий. Так что, - Александр выгибает брови и едко подмечает, к твоей огромной радости мои отношения с ней обречены на провал.
- Они у тебя обречены на провал с кем угодно, - решительно заявляет Кира, - мама была права, когда говорила, что ты не способен впечатлить достойную барышню, поэтому тебя и тянет по всяким…
- Кира, запомни, - в голосе брата жесткости столько, что она прикрывает рот. Да, она достигла цели, смогла задеть его за живое, но этот тон она знала слишком хорошо, - нужно выбирать человека, личность, а не сословие. Наша мама забывала, что мы ни разу не голубых кровей. О таких, как мы, говорят из грязи в князи.
- Что ты несешь, - раздражается сестра, - ты видел наше геральдическое древо? Мама активно занималась этим вопросом! Даже фамильное кольцо нашли, которое постоянно носил отец. Какая грязь!
- Ты серьезно? - брови Александра выгибаются в совершенном удивлении, - Папа потакал маминым желаниям принадлежать к Высшему Свету, вся эта дрянь с геральдикой была куплена за звонкую монету, Господи ты Боже мой! - он хохочет, закидывая голову назад. А внутри у Киры поднимается волна негодования. Даже если он и прав, то об этом не обязательно звенеть на всех углах.
- Мало тебя мама лупила! - бросает она, и брат осекается, возвращая ей слегка укоризненный взгляд.
- Зато тебя не трогала и очень зря, - вздыхает он, снова возвращаясь к документам, - я все сказал. Не трогай Пушкареву и прекращай упражняется относительно нее в острословии, это не делает тебе чести от слова совсем, - он перелистывает страницу, не глядя на сестру. - Я люблю тебя безумно, - Александр все-таки одаривает ее уверенным и упрямым взглядом, - я ради тебя готов на многое, можно сказать, практически на все, но границ разумного не переходи.
- Ты сейчас мне грозишь? - не понимает его тона Кира, но он отрицательно качает головой, добавляя:
- Мне нет смысла грозить тебе, ты сама прекрасно понимаешь, что половину из того что ты говоришь, ты несешь из вредности, я это вижу, знаю тебя не первый год. Просто хватит, - он потирает нижнюю губу большим и указательным пальцем, снова углубляясь в чтение документов. Она ощущает, что брат поставил точку в их разговоре. Его тон начинает все сильнее походить на отцовский, скоро с ним не пройдет ее привычное демонстративное поведение. Он окончательно закроется от нее, и пробиться к нему будет возможно только этим самым ножом для писем под ребра, а никак не словами. Она вздыхает, опуская глаза, разглядывая свой маникюр - нужно пользоваться сейчас.
- Ладно, Бог с тобой, - примирительно говорит она, - если ты такой чувствительный, я Пушкареву твою трогать не буду, хотя, ты сам сказал, что твоя она относительно и ненадолго. Ты мне лучше вот что помоги - подразни завтра Андрея, у него слишком хорошее настроение в последнее время, меня это злит.
Воропаев выгибает брови и кивает - это красноречивее любых слов.