Золото убило больше душ, чем железо - тел (1/2)
Воропаев чувствовал себя последним идиотом, в последнее время это вообще было его любимым состоянием. Безысходным. Безвыходным. Черт. Пушкарева завозилась на соседнем сиденье, снова бросая на него заинтересованный взгляд. Он же дал себе зарок не подходить к этой девчонке. Вот зачем он предложил ее подвезти? Может от того, что Кира рассказала ему о том, что Катя добиралась до работы на автобусе? Или от того, что он… соскучился по ее компании? Александр почему-то верил, что Жданов позаботится тем, как его ценная сотрудница будет добираться на работу - но нет, этот момент Андрей не продумал. И, судя по тому, что Пушкарева собиралась чесать на автобусную остановку, продумывать он это не собирался. Девчонку было жалко, он слишком хорошо помнил, как это бывает - восстанавливаться после сломанных конечностей - нагружать ногу столь бесчеловечным образом было более чем плохой идеей. Бешеная. Восстановилась бы нормально, а потом выходила на работу - так нет! Примчалась! Задницу Жданову заносить, еще и Малиновскому до кучи.
- Почему вы злитесь? - голос Пушкаревой выбрасывает из задумчивости хорошенькой оплеухой, и Воропаев расслабляет пальцы, что впиваются с такой силой на руле, что пластик под хваткой предупреждающе потрескивает.
- Я не злюсь, - отвечает он, старательно глядя на дорогу, - просто задумался. С чего вы решили? - Катя сопит и возится, словно собираясь с мыслями.
- Вы хмуритесь так, сильно, и зубы сжимаете. Мне даже жалко, - заявляет она, и Александр скашивает глаза в сторону пассажирки.
- Что вам жалко? Вы загадками говорите, - хмыкает он, старательно сбрасывая раздражение в глубоких вдохах. Обижать ее не хотелось, не виновата же она в его состоянии, в конце концов. Катя вздыхает.
- Зубы ваши жалко, вы так сильно их сжимаете, что я слышу их хруст, - он снова смотрит на нее, и она кивает в подтверждение своих слов, - правда-правда, хруст.
- А вы не прислушивайтесь, - смеется Воропаев, - у меня и правда есть такая привычка, так что они у меня уже закаленные, - имеет он в виду свои многострадальные зубы, - а у вас дурацких привычек нет?
- Есть, - говорит Пушкарева, а потом замолкает. Александр останавливается на светофоре и принимается внимательно рассматривать девушку. Катерина в свою очередь разглядывает свои руки. Он замечает на тыльной стороне левой руки пассажирки мелкие и глубокие царапины - выглядит это так, словно она расчесывала комариный укус или что-то подобное.
- Что с рукой? - она поднимает на него глаза, растерянный и виноватый взгляд ему совершенно не нравится, но подпирающая сзади машина намекает сигналом, что светофор успел сменить цвет. Приходится продолжать движение, снова переводя взгляд на дорогу. Катерина продолжает молчать, а Воропаев задумываться над тем, насколько разным бывает выход раздражения или страха.
Кира искала успокоения в боли другого человека - он увидел это случайно, когда она на пике своего раздражения вывернула руку официантке, которая случайно пролила немного воды на стол рядом с ней. После того, как девушка вскрикнула и буквально заплакала, Кире стало ощутимо легче - раздражение прошло и схлынуло, буквально растворилось. Через какое-то время после того случая он решил поговорить с ней об этом - шутка ли, бросаться на других людей? Все это могло закончиться весьма плачевно - ей могли ответить, она могла создать себе проблемы с законом, потерять свой статус в обществе, если вокруг нее начнут ходить слухи о ее обостренном неадекватном поведении. Тогда впервые она сбросила свое раздражение на него - он очень постарался удержать ее в руках, получив парочку царапин да укушенное до крови плечо. В последнем он был виноват сам, и после этого никогда не прижимал ее к себе лицом во время вспышки гнева. Пришлось с ней договориться, что такого рода выпады в сторону кого бы то ни было неприемлемы. “Если будет совсем невмоготу, приходи ко мне скандалить” - предложил он ей тогда. Кира ничего ему не ответила, но словам его вняла, правда, к специалисту за помощью так и не обратилась, хотя об этом он просил ее настоятельно. Особенно когда она организовала ему ожог на руке. Но, Воропаев был уверен, когда Кира сама устанет от собственных вспышек агрессии, что накапливались на каждом новом витке ее отношений с Андреем, она все-таки обратится к хорошему психологу. Пока ее все устраивало.
Пушкарева, видимо, шла от супротивного - это неуемное желание расцарапать себя до крови тоже не возникало на пустом месте. Он покосился на нее снова, и от этого взгляда она буквально свернулась улиткой - стыд, желание вредить себе очень часто сопровождается таким стыдом за собственную слабость. Александр принимается постукивать пальцами по рулю.
- Не хотите говорить о руках - не нужно, - замечает он мягко и примирительно, - но это плохая идея вымещать на себе накопившиеся эмоции. Ни к чему хорошему это не придет, это как замкнутый круг. Даже не так, это как движение по спирали, с каждым разом все сильнее и сильнее - ничем хорошим это не закончится. Если вы не в силах остановить это самостоятельно, то я могу посоветовать вам хорошего специалиста.
- Не нужно, - поспешно говорит Катя, - это не то… со мной все нормально, я просто… это укус, он чесался и я его…
- Вы меня совсем за идиота держите? Укус комара зимой? - Воропаев качает головой, - как хотите, Катя, я настаивать не буду - дело ваше.
- Я не говорила, что это комар, - звучит это настолько по детски, что Александру стоит трудов не рассмеяться, - это другой укус.
- Вы хотите сказать, что у вас дома водятся клопы? Или вас цапнула гремучая змея?
Когда Катерина отвечает ему, брови его поднимаются вверх, а улыбка растягивается сама собой - оказывается, она тоже бывает едкой.
- Гремучие змеи меня не кусали, - замечает она, и звучит она при этом даже немного самодовольно, - я же с вами давно не виделась.
- Вы долго придумывали? Или это специально для меня заготовка у вас в кармане лежит, а? - он щелкает языком, - а вы, оказывается, с зубками, мне нравится.
- Что? - переспрашивает Катерина более чем испуганно, и Воропаев смеется, качая головой, и снова поворачивается в сторону девушки, когда они в очередной раз замирают в тянучке. Пушкарева хлопает на него своими невозможными глазами. Надо же, как она испугалась! Бедная девочка.
- Расслабьтесь, я, никоим образом, на вас не посягаю, можете выдохнуть, это просто констатация факта. Вам от этого не будет никакого вреда, - но Катя не расслабляется, а наоборот сглатывает и нервно облизывает губы.
- Я не думаю, что вы собираетесь мне вредить, - но произносит это неуверенно, словно что-то ее все еще беспокоит, словно застревает ей в горле, мешая говорить.
- Так что вас тогда так беспокоит? Или вы собираетесь просить меня не трогать вашего драгоценного начальника в преддверии совета директоров? Собираетесь проявить свою сердобольность? - яд просачивается в его слова с тихим шипением, и ему буквально хочется прикусить себе язык.
- Нет, я просто хочу спросить, - она молчит и снова принимается шуршать на своем месте, а потом все-таки добавляет, - у нас все еще в силе наш пакт о ненападении?
- А похоже, чтобы я на вас нападал? - поддевает он ее, получая удовольствие от того, как Катерина начинает сопеть. Недовольный колючий ежик. В очках.
- Пока не очень, - признается она, явно набираясь храбрости, - но, кто вас знает, вы бываете такой… - Катя подбирает слово, судя по тому, как она возится на своем месте, она ищет что-то реально демократичное, - неожиданный.
- Правда? - подобранное слово вводит его в тот еще ступор, он все-таки ожидал завуалированного оскорбления в сторону. - Вы постоянно появляетесь как черт из табакерки, каждый раз роняя меня на все возможные и не очень поверхности, а в итоге “неожиданный” у вас я? Лихо это вы, я преклоняюсь.
- Александр Юрьевич, - голос просительный и возмущенный одновременно, и Воропаев смеется. Неприлично громко и вслух, немного закинув голову назад, благо медленное движение трафика позволяло.
- Ну, все-все, я не собирался поминать ваше везение всуе, клянусь, - он даже прикладывает одну ладонь к груди. - Скажете мне, что вас так беспокоит?
- Я… - Катерина немного мнется, шурша своей огромной юбкой, - вы обещали показать мне магазин с тропическими фруктами! - она выпаливает это громко и быстро, и Александр понимает, что она прикрывает этой просьбой то, что хочет спросить у него по-настоящему. Не хочет говорить? Смущается?
- Вам сегодня показывать или уже в другой раз? - он хмурится, скептически оглядывая загруженное, ползущее со скоростью улитки движение. Рабочая перевозка - мать ее так. Он бы, возможно, скользнул во дворы и попробовал проехать к дому Катерины так, но… именно в этой раздражающей тянучке он мог провести с ней больше времени. Даже самому себе было крайне стыдно признаться, что близость к этой девчонке успокаивала, с ней можно было расслабиться, посмеяться, поговорить.
- Да нет, сегодня не стоит, - она тоже принимается смотреть на количество машин на дороге, - я же даже родителей не предупредила, что могу задержаться, а они будут волноваться, если я не буду дома вовремя. С мамы станется в милицию позвонить.
- Какая грозная, однако, у вас мама, - улыбается он, - но вы знаете, что заявление о пропаже принимают только на третий день?
- Поверьте, Александр Юрьевич, у моих возьмут в первый, я бы даже сказала, с первых минут, - она произносит это, откровенно веселясь, хотя в них и звучит некое чувство неловкости. - Они у меня очень упорные, и, как говорит Роман Дмитриевич, пробивные. Там огромное упрямство!
- Значит вот откуда ваша восхитительная твердолобость? А я-то думаю, в такой хрупкой барышне и столько стали, - он качает головой, а Катя возмущенно заявляет.
- Что вы обзываетесь! А вы, в таком случае, не твердолобый? - Александр думает, что это звучит мило, вот эти ее попытки ответить ему в тон, не спускать присущее ему хамство. Он даже не пытался ее задеть, просто сказал то, что думал, в выражениях, к которым привык. Губы вздрагивают в довольной улыбке.
- И я твердолобый, что вы так распереживались-то, - девчонка фыркает, а он продолжает, - таким, в итоге, жить полегче. В наше время, если ты не способен пробить себе дорогу, рано или поздно тебя сомнут остальные.
- Это звучит очень безрадостно, я так не хочу, - говорит Катя это так наивно, что ее хочется погладить по голове, пожалеть.
- Ну и не надо, - соглашается Воропаев, - если не хотите, просто оставайтесь там, где вы есть, в каморке у вас даже окон нет - тотальная безопасность.
- Да что вы прицепились к моей… моему… месту моему рабочему, - возмущения в голове Пушкаревой столько, что он скашивает на нее глаза, буквально любуясь воинственным лицом девчонки. Упрямства во взгляде хоть отбавляй!
- Да Бог с вами, - говорит он примирительно, - я к вашему рабочему место вообще первый раз прицепился, - а мысленно добавляет “по крайней мере, в разговоре с вами точно”. - Где хотите там и работайте, но помните, что ваше рабочее место максимально отражает ваше уважение к себе. Точнее то, как вы позволяете с собой обращаться, а уже это и отражает ваше к себе отношение.