Душа человека заключена в его делах (1/2)
- Катюш, а ты уверена, что готова вернуться к работе? - Елена Александровна обняла себя руками, наблюдая за тем, как дочь примеряется ходить с подлокотным костылем. - Тебе точно врач разрешил? - она изучала упрямое лицо Катерины, ее закушенную губу, напряженную позу, легкое недовольство.
- Точно, - пропыхтела она, приноравливаясь к шагу с опорой. Получалось сносно, гораздо лучше, чем она могла бы рассчитывать, - Евгений Аристархович сказал, что мне в любом случае ногу нужно начинать расхаживать, буду совмещать приятное с полезным, - еще один шаг буквально праздновался как победа.
- Может, все-таки такси? - произнесла Елена практически благоговейным шепотом, чтобы отец не услышал. Катя подняла глаза на мать, прекращая гипнотизировать свои ноги - она правда серьезно это предлагает?
- Мам, - вздыхает она, - на такси не напасешься, я по старинке, на автобус. Не переживай, я справлюсь. Видишь, этот костыль очень хорошо помогает.
- Вижу, - кивает Елена, - вот что значит хорошая клиника, - покачала она головой, - нужны костыли - пожалуйста, нужно вот такой “прогулочный” - пожалуйста! Как хорошо, что компания твоя так высоко тебя ценит, как сотрудника - и место хорошее, и уход. Просто огромная им благодарность.
- Ага, огромная, - Катя принялась с особой внимательностью разглядывать ножку костыля. Ей было просто невероятно стыдно, что она не смогла признаться родителям в том, что ее пребывание в больнице оплатил Воропаев. Это было чревато излишними и ненужными вопросами, и она малодушно спасовала, прикрывшись добротой ЗимаЛетто и заботой Андрея Жданова о ценных сотрудниках.
- И не забудь сказать спасибо тому мальчику за апельсины, - всплеснула руками старшая Пушкарева, - целый ящик, да еще и такие крупные, я таких никогда еще не видела! И сладкие такие, - она улыбается, - правда, я так и не поняла, зачем так много.
- Мама, повторяю тебе еще раз, - Катя вздохнула, присаживаясь на край постели, позволяя своей ноге отдохнуть, - тот мальчик, что принес ящик - курьер. Он не мой знакомый, это работа, он принес то, что ему заказали мне доставить. Понимаешь?
- Но, тогда кто тебе прислал апельсины? - Елена присаживается напротив дочери на стул, складывая руки на коленях. Катерина качает головой, замечая легкую хитринку в глазах матери, что скрывается за простым интересом. Приехали.
- Мам, давай не будем, это все исключительно рабочие моменты, - она переводит дыхание, - это просто знак внимания от акционера ЗимаЛетто, Александра Юрьевича. Чтобы я быстрее выздоравливала.
- От того самого, который корзину с фруктами прислал? - уточняет старшая Пушкарева, даже немного ерзая на месте, и Катерина быстро кивает.
- Да, он… он приехал из Лондона несколько месяцев назад, - она принимается царапать тыльную сторону кисти левой руки ногтями, оставляя на нежной коже тонкие царапины, - у них, скорее всего, просто так принято, - Катя не поднимает глаза на маму, карябая руку сильнее, пока на одной из царапин не появляется кровь, - было бы как-то неправильно отказываться. Он это делает от чистого сердца, - на последней фразе она запинается, словно что-то мешает ей говорить дальше.
- Нет, ну, если так положено, - кивает Елена, - кто мы такие, чтобы отказываться, да?
Катерина бросает на маму короткий взгляд, снова принимаясь царапать руку. У нее не было сомнений, что Воропаев и правда делал то, что делал потому, что этого хотел. Она в принципе не могла себе представить, что его можно было бы принудить сделать что-то против его воли. Но… ее безмерно смущало, что он делал это в принципе, а еще ей не хватало, стыдно признаться, его общества. Александр Воропаев оказался интересным собеседником, приятным, хотя и с колким чувством юмора. Катерину страшило, что когда она придет в ЗимаЛетто, то он снова будет вести себя с ней совершенно иначе. Отстраненно. Нетерпимо. А ей так хотелось, чтобы их “пакт о ненападении” продлился подольше. Может, навсегда? Катерине казалось, что ее лицо до сих пор хранит прикосновение его пальцев, и его взгляд, такой горящий, пронзительный, требовательный. Она так и не успела ответить ему на его вопрос. В тот день Катя впервые испытала такое жуткое давящее раздражение на Жданова. И что он приперся раньше обычного?
- Катенька, - Елена ласково коснулась руки дочери, - ты задумалась, - девушка только отстраненно взглянула на маму и кивнула. - Раз ты так жаждешь вернуться на работу, то тебе лучше сегодня хорошенько выспаться. Я пойду, а ты отдыхай, - она коснулась лба дочери в коротком, мягком поцелуе и вышла из комнаты, притворив за собой дверь, оставляя Катю наедине с ее мыслями. И девушка в бессилии повалилась на постель, забросив руки за голову, прикрывая глаза.
Практически две с половиной недели дома - она уже просто изнывала от безделья. Ведь домой Андрей Палыч логично не являлся, ни с работой, ни с простым визитом вежливости - иначе это был бы жуткий перебор. Да и первое время она сама не особо жаждала видеть Жданова.
- Какого черта ты здесь зависаешь, а, Сашенька? - Андрей шагнул к Воропаеву максимально близко, но тот даже не шелохнулся. Катя заметалась по постели в поиске глупых костылей, которые она прислонила к ней, но уже не помнила с какой стороны. Александр тем временем самодовольно улыбнулся.
- Я пришел проведать пациентку, - голос его, смеющийся и едкий, поведение моментально меняется, больше надменности во взгляде, спина ровнее, - это правило хорошего тона, прочти на досуге, тебе будет полезно.
- Ты и правило хорошего тона? Не боишься, что тебя разорвет от диссонанса? - Жданов так и не сдвигается с места, и вся его напряженная поза выглядит угрожающе.
- Скорее тебя разорвет от злости, Андрюшенька, выдыхай, это полезно, - Александр довольно скалится, а потом переводит взгляд на Катерину, что как раз пытается встать с постели, - эй, камикадзе, - он отодвигает Андрея в сторону, - куда вы уже собрались?
Она замирает, удивленно глядя на Воропаева и теряет весь свой боевой запал. Он улыбается ей спокойно, приятно, знакомо, и ей становится так жаль, что этот момент между ними потерян. Он еще будет на нее смотреть так?
- Да вот, хотела выйти, прогуляться по коридору, чтобы не мешать вам скандалить, - все-таки произносит она, - не люблю ругань.
- Что вы, Катенька, - теперь очередь Жданова оттеснить Александра прочь, - никто ни с кем не скандалит. Просто, я не ожидал увидеть здесь этого, - он косится на Воропаева, - нехорошего человека.
- Ну, с тобой мне точно не сравниться, - Воропаев делает шаг назад, сплетая руки на груди, немного морщась, задевая обожженную руку, - Катерина, - он немного склоняет голову, - вынужден откланяться. Вам нужен покой, а такое соседство, - он имеет в виду Андрея и себя, - явно этому не способствует. Выздоравливайте и, - он снова окидывает взглядом бумаги, - отдыхайте побольше.
- До свидания, Александр Юрьевич, - она произносит это буквально с надеждой, что встреча их состоится, но Жданов язвительно добавляет:
- Не “до свидания”, а “прощайте”, Александр Юрьевич, - передразнивает он дружественный тон Катерины.
- Не дождешься, - скалится Воропаев, - слишком много удовольствия я получаю от того, как тебя бесит моя скромная персона.
Он разворачивается на каблуках и удаляется из палаты прочь, под недовольный возглас Андрея Палыча. Когда Жданов возвращает свое внимание на Катерину, она снова возвращается в удобное положение на постели. Снова прикрывая колени простыней, разглядывая ее яркие складки.
- Катенька, - он собирает все документы с “гостевого” стула, переваливая их на постель рядом с ее загипсованной ногой, - вы же говорили мне, что Воропаев после того раза к вам больше не наведывался.
- А он и не наведывался, - пожимает одним плечом Пушкарева, - с того раза он пришел ко мне впервые, просто так совпало.
- И зачем же он приходил? - Андрей склоняется вперед, упираясь локтями в колени, немного склоняя голову к плечу, внимательно изучая девушку. Под этим взглядом ей становится неловко, и она немного вздрагивает как от холода.
- Просто спросить, как я себя чувствую, - она замечает на постели забытый Александром кусочек апельсиновой корки, и она поглаживает его пальцем.
- Узнал? - этот вопрос звучит с напором, с давлением и на этот раз Катерина переводит взгляд на Жданова. Ах, вот оно что.
- Узнал, - говорит она спокойно, даже бесстрастно, хотя внутри у нее все дрожит от смеси страха и раздражения. Тошнотворный коктейль. - Но не о том, о чем думаете вы, Андрей Палыч. Он не прикасался к документам, ничего не смотрел и ни о чем не спрашивал. Александр Юрьевич просто приходил ко мне…
- Катя, Катя, Катя, - качает головой Жданов, - Воропаев не делает ничего просто так, - он картинно вздыхает, откидываясь назад на стуле, в гораздо более расслабленной позе. Видно, что информация о том, что Александр не коснулся документов, его успокаивает. - Сперва, я уверен, он решил убедиться, что вы не подадите на него в суд.
- Мне не за что было подавать на него в суд, - перебивает Андрея Катерина, - это было просто досадное недоразумение
- Если бы это было просто недоразумение, то Воропаев бы не стремился так… побеспокоиться о вас, - он осматривает палату, словно видит ее впервые, - вы же понимаете, что это не дешевое удовольствие?
- Он не упомянул об этом ни разу, - замечает Катерина, - а вы говорите об этом далеко не впервые. Звучит так, словно он потратил ваши деньги.