Глаза без души слепы, уши без сердца глухи (2/2)

- А вы знаете, как можно согнуть под себя любое понятие? - цепляется Катя за слова, заставляя Воропаева улыбнуться вполне искренне. Любопытство это хорошо.

- Я больше вам скажу, - он склоняется к ней, переходя на интимный полушепот, - я не просто могу, я это еще и практикую.

- От скромности вам не умереть, - она качает головой, - но я знаю, что нельзя ни разыграть, ни согнуть, - произносит Пушкарева это даже победно, - искренность!

- Да, - соглашается Александр, - разыграть искренность, это высший пилотаж. Тот, кто способен разыграть искренность, тот способен разыграть все, что угодно.

- И вы способны разыграть искренность? - Катерина подается вперед, глаза ее сверкают неподдельным интересом, и Воропаев поддается на этот блеск, он тоже склоняется к ней, оставляя между их лицами непозволительно ничтожное расстояние. Девушка заливается краской, но не отодвигается, он уже прекрасно знает - эта девчонка способна бросать вызов. Он надеется, что со временем она поймет, что этот вызов стоит бросать не всем и не всегда. А еще лучше, она так и останется жителем Ждановской каморки - безопасное, хоть и унылое место.

- Я способен разыграть все что угодно, - Катя откидывается назад на подушки, принимаясь хохотать, и ему очень нравится этот глубокий и искренний смех. Он ставит себе небольшую зарубку рассмешить ее как-нибудь еще. Выглядит это не так уж сложно. Он ждет, пока она отсмеется, подергивая узелок бинта. Она вытирает слезящиеся глаза.

- Простите, - вздыхает девушка, - я просто никогда не встречала таких людей как вы, - она качает головой, - просто поразительно.

- Поверьте, вам других, таких как я и не нужно, вы со мной одним справиться не в силах, - заявляет он, и девушка снова хохочет.

- Вот! Ну, вот же! Такая невероятная самоуверенность, - она произносит это, а потом закрывает рот ладошкой, - простите.

- Ага, - Воропаев напоказ сдвигает брови, - я, значит, стараюсь вести себя прилично, а меня тут собираются оскорблять? Нет, такого я решительно терпеть не намерен, - он поднимается, поправляя пиджак и вздрагивает, когда Катерина подается вперед и ловит двумя руками его за запястье.

- Простите, Александр Юрьевич, не уходите, пожалуйста, я больше не буду! - он разворачивается к ней всем телом, выгибая брови в немом удивлении.

- Вы жуткий вредитель, - Воропаев качает головой, - обозвали, пиджак мне помяли. Вцепились как репей, ну, - он потрясает рукой, - пустите меня, я никуда не ухожу.

- Простите, - произносит она неловко, разжимая пальцы, а он демонстрирует ей образовавшиеся складки.

- Вот, видите? В следующий раз, если такое отколете, я заставлю вас его погладить, - произносит он это весьма строго, и Катя послушно кивает.

- Просто вы в прошлый раз ушли и так и не пришли больше. Я решила, может... может я вас чем-то обидела? - Александр становится совершенно неловко от ее взгляда, такого открытого, доверчивого, - вы же сказали, что у нас перемирие пока я болею, а потом,… а потом, все будет так, как и было, ведь так?

- Если вы не будете сбивать меня в коридорах ЗимаЛетто, в попытке поменять нас сейчас местами, - намекает он на больничную кровать, - я обещаю вам показать тот самый магазин фруктов, из которого я приносил вам то тропическое безобразие. Сразу, как только вы встанете на ноги, - он заканчивает свою речь, буквально изнывая от желания откусить себе язык. Боже, сказочный идиот! Просто сказочный!

- Правда?! - Катя буквально подпрыгивает на постели, позволяя высохшим волосам рассыпаться по ее плечам. И Воропаев отвешивает себе мысленного пинка - он же общается с ребенком, сущим ребенком!

- Правда-правда, - он поднимает обе руки вверх, - только без резких движений, а то вы на радостях сломаете себе еще что-нибудь, с вашим колоссальным везением. И снова я окажусь виноват, - при этих словах Пушкарева начинает улыбаться еще сильнее, напоминая мелкую, но довольно хищную акулу.

- Значит, вы согласны с тем, что вы виновны в том, что я оказалась в столь бедственном положении? - она немного склоняет голову к плечу, и ее волосы волной перетекают на плечо. Александр ощущает легкий зуд в кончиках пальцев, от желания коснуться их и проверить, такие ли они мягкие, как он себе представляет. С чего он вообще себе что-то такое представляет?

- Положим это так, - он сплетает руки на груди, улыбаясь, - я не снимаю с себя частичной ответственности. Но, ваша природная грация тоже там погуляла, знаете ли.

- Вы меня сейчас оскорбляете или жалеете? - Катерина продолжает скалиться в ответ, совершенно не реагируя на его подначивания. Акклиматизировалась она что ли? Так быстро? Он снова усаживается на край ее постели, склоняясь ближе к ее лицу.

- А, может, это я так с вами заигрываю, - он изучает ее лицо, обращая внимание на мягкую линию губ. Катя пробует что-то сказать в ответ, чуть приоткрывая рот, и Воропаева посещают совершенно непозволительные мысли. Он отодвигается от нее также стремительно как склоняется, - не переживайте, это я так шучу.

- Я… а я и не переживаю, с чего бы мне, - Пушкарева напускает на себя совершенно независимый вид, принимаясь плести косу быстрыми, привычными движениями.

- Правда не переживаете? - веселится он, забрасывая ногу на ногу, - безумству храбрых поем мы песню?

- Нет, - Катя чуть пожимает плечом, принимаясь заплетать узел из косы на затылке, - я просто уверена, что вам это точно ни к чему.

- И что же мне ни к чему? - Воропаев ощущает покалывание глубоко внутри, стойка гончей на интерес. Девушка немного поджимает губы, снова становясь строгой, серьезной, не хватает только антуража ее Ждановской каморки.

- Зачем вы делаете вид, что вы не понимаете? - она выглядит обиженно, и Александр даже немного теряется, правда, совершенно не подавая виду.

- Проблема в том, что я и правда не понимаю, - он улыбается, натыкаясь на взгляд, полный неверия. Катерина фыркает, совершенно непривычный жест с ее стороны.

- Я вам ни к чему, - поясняет она, - ну, чтобы ко мне заигрывать. Такие как вы, не заигрывают с такими как я, - говорит Катя уверенно.

- А не просветите, в чем между нами разница? Ну, кроме того, что я подлец, прохиндей и делец, а вы - тонкой душевной организации тургеневская девушка?

- Терпеть не могу Тургенева, - отрезает Пушкарева, но Воропаев на это только скалится, подмечая:

- И, тем не менее, это не мешает вам воплощать его вполне себе известный образ. Так что? Откроете мне великую тайну разницы между нами? - он снова принимается тиранить бинт на левой руке, в ожидании ответа.

- Ну как, - теперь Катерина теряется, ну, хоть не хмурится и то хлеб, - мы с вами как минимум из разных миров, - она поднимает брови, словно ожидает, что Воропаев с ней согласится, но тот только улыбается.

- Это вы сейчас о том, что Мужчины с Марса, а Женщины с Венеры? - он шутит, а Катя зависает, удивленно хлопая ресницами.

- Что? Да нет же, - она взмахивает руками, - я не о том совершенно. Мы бы с вами и не познакомились при других обстоятельствах. Мы из разных социальных классов - это УЖЕ накладывает свои условности.

- Я, по-вашему, хуже, от того, кто я есть? - бинт развязывается, и он тихонько ругается матом, практически неслышно, но Катя все равно выгибает брови в удивлении.

- Нет, вы нет, конечно, - она даже качает головой, чтобы подтвердить свои слова.

- Вы хуже от того, кто вы есть? Или вы не гордитесь семьей, из которой вы вышли? - Александр напирает чуть сильнее, чем хотел, но желание немного прополоскать мозг этой девчонке просто непреодолимо.

- Нет, не хуже, - это она произносит уже не так уверенно, - и конечно я горжусь тем, из какой семьи я вышла. У меня очень хорошие родители!

- Тогда я еще раз спрашиваю, в чем проблема? - Воропаев следит за тем, как Катерина закусывает нижнюю губу, а потом выдает, глядя на свои руки, которые перебирают складки простыни, наброшенной на ее колени.

- Внешность… Таким как вы, такие как я не нравятся, - она замолкает, продолжая перебирать ткань. Александр вздыхает. Нет, это можно оставить так как есть, а можно… Он протягивает руку, поднимая лицо Пушкаревой за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

- А вы уверены, что хотите нравиться таким как я? - спрашивает Воропаев это совершенно серьезно, ни тени улыбки, ни тени издевки. Пусть хорошо подумает, пока еще можно с ней быть честным, пока еще можно говорить ей правду. - Такие как я, не ведут себя как положено, не говорят приятных слов. Как вы меня тогда назвали? Козлом? Так вот, такие козлы всегда будут плеваться ядом и крайне редко думать о чувствах других. Так скажите мне, - он поднимает ее подбородок еще немного выше, - вы бы хотели нравиться такому человеку? Потому, что такие как вы, не могут не нравиться, - он совершает самую большую ошибку, медленно проводя большим пальцем по щеке девушки, наслаждаясь нежной бархатистостью кожи.

Катя сглатывает - немного нервно, выглядит слегка оглушенно. Александр уже собирается отступить, прекратив этот эмоциональный прессинг, ведь выглядит Пушкарева совершенно несобранной. Но чужая рука на его предплечье решает все за него - рывок, а затем возмущенный возглас наполняет палату.

- Ты из ума выжил? А ну отошел от нее, Воропаев! - голос Жданова он узнает с легкостью, поэтому не удивляется, увидев его перекошенное от злости лицо. Александр с легкостью вырывает руку из захвата Андрея, поправляя смятый второй раз за день рукав.

- Не вопи так, Андрюша, мы в больнице, еще решат, что у тебя начался какой-то приступ, и обколют тебя, чем ни попадя, - он смеривает Жданова изучающим взглядом, скаля зубы в привычно хищной улыбке, - а нет, я передумал, ори да погромче, вдруг будет полезно.