Contra spem spero: без надежды надеюсь (2/2)

- Это да, - соглашается брат, принимаясь раскладывать перед собой специи, задумчиво постукивая указательным пальцем по губам, - после того количества всякой дряни, которой тебя Андрей потчует на постоянной основе тебя никакой яд и не возьмет, в малом то количестве.

Кира стискивает зубы, до хруста в челюсти, мысленно желая брату порезаться, когда он начинает разминать зерна аниса плоской частью ножа. Но с этим он управляется слишком хорошо, Саша и колюще-режущие предметы - это еще с детства. Он продолжает варить кофе, а Кира молчит, наблюдая за его плавными и мерными движениями. Это расслабляет. Время с братом и сестрой всегда ее расслабляет. Семья. Это работает так со всеми? Но ее душа хочет совершенно иной близости…

- Андрей нынче безутешен, - бросает она фразу в воздух, словно пробуя каждое слово на вкус. Александр хмыкает, не прекращая движения туркой над огнем плиты.

- И что же так? Что опечалило ясный лик нашего Пресветлого Андрея Первозванного? - пафоса в голосе на добрую поэму и Кира закатывает глаза.

- У тебя когда-то за такие шутки отсохнет язык, - замечает она, - по самый корень.

- Язык полбеды, - отмахивается он, - главное, чтобы у меня кое-что другое не отсохло, по самый корень, - он смеется, а Воропаева думает, что было бы хорошо, если бы у Андрея это самое отсохло… на время. Нет, плохая идея, “это самое” ей тоже было нужно, только в личное пользование. Сугубо личное.

- А я думала, что твое основное оружие это и есть язык, - усмехается она, - а ты так просто готов с ним расстаться.

- Мое основное оружие - мозг, если ты не знала, - он чуть поворачивается к ней, подмигивая, и наливает кофе в выбранную ею чашку с девятихвостой лисой - подарок Кристины из Южной Кореи. Кажется, эта лиса называлась кумихо, или как-то так.

- Мозг есть у всех, - замечает Кира, принимая чашку из тончайшего, даже с виду хрупкого фарфора, принюхиваясь к восхитительному аромату напитка. Как мог Сашка, ненавидя кофе всем сердцем, варить его так хорошо? Загадка. Брат упирается руками в стол, подмигивая сестре, улыбаясь своей привычной, немного хищной улыбкой.

- Конечно, мозг есть у всех, но далеко не каждый готов ознакомиться с инструкцией по его применению. Именно поэтому умные люди и остаются в меньшинстве, - он скалится и тут же шипит, когда Кира чуть склоняет чашку в его сторону, обжигая его руку ароматным напитком, - совсем из ума выжила? - он подставляет обожженную руку под холодную струю воды.

- Да ладно тебе, пару капель всего попало, - настроение ее заметно улучшается, и она принимается наслаждаться напитком в полной мере.

- Ты что-то о безутешности своего суженного говорила, - напоминает Александр, разглядывая красный след на тыльной стороне ладони.

- Ага, - еще один глоток пряной жидкости, отдающей сладостью корицы и вязкой ноткой раскрытого аниса, - ты же его верную собачку в больницу уложил. Он теперь страдает.

- От чего же страдает? - удивляется Сашка, выгибая брови, - он же ей туда притащил документов - под самый потолок. Разница только в том, где она работает - всего-то. Или он без нее уже и шагу ступить не может?

- Так это правда, что ты проведываешь это недоразумение в очках? - удивлению Киры не было предела, - переживаешь, как бы умница-Катенька не накатала на тебя заявление о покушении на убийство?

- Я ее не сбивал, - напоминает Александр, хмурясь, заваренный чай остается нетронутым, - просто досадное стечение обстоятельств - я же тебе это уже рассказывал. Или ты пропускала мои слова через уши, не включая между ними мозг?

- Хочешь остатками умыться? - невинно интересуется Кира, покачивая чашкой в руке, - что ты тогда делал в ее палате? Да еще и подарки ей присылал?

- Это просто чисто человеческое отношение, - замечает он, и сестра заходится неудержимым смехом, даже глаза протирая от выступивших слез.

- У тебя и человеческое? Даже я иногда хочу проверить, пойдет ли у тебя кровь, если тебя порежешь, а ты “человеческое”, да еще к кому! К этой пигалице, которую Андрей держит возле себя как ручную? Точно она головой вниз летела, а не ты?

- Кира, ты городишь чушь, от которой попахивает снобизмом, - замечает он, и Воропаева ощущает, как в ней поднимается волна возмущения. Этот мизантроп будет учить ее, как уважительно относиться к другим людям?

- Учти, - бросает она, отставляя кофейную чашку, - если ты думаешь расположить Пушкареву к себе, то всякими подачками это у тебя не выйдет. Сам же говорил - верность, - передразнивает она брата.

- Я просто высказал свое сочувствие - не более того, - отрезает Александр, - можешь передать Андрею, что к нему это не имеет никакого отношения. Это лично мое дело. Катерина не его собственность.

- Да что ты? - Кира удивляется напористости брата вполне искренне, - неужто тебе приглянулось это чучело?

- Кира, да отстань ты уже от девчонки, - звучит это довольно резко и сестра морщится, не ожидая такой реакции от Сашки, - она тебе ничего не сделала, и делать не собирается. Относись к ней как к любой другой сотруднице, и дышать сразу станет легче. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

- Что же ты, знаток, тогда не можешь спокойно относиться к Андрею? Не хочешь, чтобы и тебе легче дышалось? Или ты организм анаэробный? Что-то я не припоминаю за тобой такой особенности, - она закидывает ногу на ногу, скользя по брату изучающим взглядом. - Или ты в своем Лондоне научился.

- Ты ситуации не сравнивай, - хмыкает Александр, прислонившись поясницей в кухонную столешницу, упираясь в нее еще и руками, - Катерина тебе дорогу не переходила, ни как женщина, ни как работник.

- А Андрей, значит, тебе дорогу перешел? - скептически замечает Кира.

- Перешел, - кивает Сашка, - я бы даже сказал, бегал туда-сюда, - он скалится довольно и немного хищно, - но это все лирика, ты мне лучше скажи, сестра дорогая, что тебя ко мне привело, ну, кроме желания облить меня кофе?

Кира удрученно рассматривала отказ на сотрудничество. Франция оставалась более чем непреклонным бастионом. А в свете последней ситуации с некачественными дешевыми тканями… Мда, она скользнула пальцем вдоль вежливого отказа, больше похожего на маршрут в одно очень интересное и нескромное место. Разочарованные вздохи сожалений. Именно сегодня провал, на который и рассчитывала Воропаева, досаждал больше всего. Хотя, что греха таить, будь это положительный ответ, он бы в равной степени не порадовал ее - внутренняя безэмоциональная ровность требовала другой встряски. Сашка смог выровнять ее состояние, но только у Андрея был ключик к ее спокойствию, эмоциональной наполненности, некой целостности. Если то, что она испытывала к нему, называлось настоящей любовью, то Кира предпочла бы не любить никогда. У нее постоянно складывалось ощущение, что в один из дней ее пришили к Андрею кривой иглой - не за кожу, не за кости, не за сердце, а за тончайшие нити нервных окончаний - каждый рывок отдавался болью во всем теле, каждая попытка уйти выворачивала наизнанку, заставляя страдать физически.

Она чувствовала себя последней идиоткой, прощая его каждый раз, но счастливой идиоткой - ведь Андрей умел закрывать ее потребности как никто другой. Кристина говорила, что они попали в непрекращающуюся петлю созависимых отношений - треугольник Карпмана в блядском действии, и они вдвоем безостановочно скользящие по кругу, перетекающие из одной позиции в другую, изводящие друг друга и причиняющие друг другу как можно больше боли, с каждым витком все больше, все невыносимее, все страшнее. Она предложила Андрею пойти к психологу, нашла хорошего, специально для пар, которые находятся в тупике своих отношений. Жданов посмеялся над ней, искренне от души и практически не обидно, словно она снова стала той шестнадцатилетней глупышкой, которая впервые взглянула на него влюбленными глазами. А потом и Маргарита нашептала ей на ухо, что подобными предложениями она не решит их проблему, а скорее наоборот оттолкнет от себя. На этом дело и стало.

Кира откинулась на кресле и закрыла глаза - когда Пушкарева сломала ногу, то она буквально возрадовалась - теперь Андрей перестанет запираться у себя в кабинете с этой мышью пылесборной и начнет снова уделять все обеденное время ей! Но все ее желания были тщетны! Жданов, под руку с Малиновским и правда пропадали в больнице у Катерины, вытаскивая из ЗимаЛетто все больше и больше бумаг. В клинику они торопились угрюмые и напряженные, зато возвращались оттуда окрыленные и довольные, словно эта пародия на женщину колдовала там над ними не иначе. Да еще Сашка с его “отстань от девчонки”, где он девчонку увидел, предатель рыжий! Нужно было на него всю чашку вылить, а не разочек плеснуть. В следующий раз она так и сделает! Он должен быть за нее и ни за кого другого. Взял моду эту Пушкареву отстаивать, видите ли, она “умная и приятная особа” - УМНАЯ и ПРИЯТНАЯ. Нет, с “умной” Кира еще могла смириться - в голове у этой малахольной и впрямь Византийская библиотека сочеталась со счетной машинкой, а ее памяти можно было только позавидовать. Но с “приятная” - где он там приятность нашел? Она же в общении с ним постоянно заикалась, если не валяла его по всему ЗимаЛетто, конечно. А может он в последнее время слишком часто бился головой? Сашка всегда был странным, но это уже переходило все границы.

Андрей интересу Воропаева не удивлялся, скорее клинился на этом - паранойя по этому поводу. Ему все казалось, что Сашка разработал целый план по устранению Пушкаревой! Ага, а фруктами из заморских стран он собирался ее отравить, в надежде, что организм этой ботанши воскликнет “о Боже, никогда не видел столько витаминов сразу” и падет замертво. О невесте бы своей так беспокоился, идиот!

- Кира, я стучусь к тебе, а ты не слышишь, - Андрей вошел в кабинет, довольно улыбаясь, - Роман сказал, что ты сегодня с утра была расстроенной. Что-то случилось? - он присел на край ее стола, чуть сдвигая документы в сторону.

- Плохо спала, - лжет Воропаева, даже не заботясь о том, звучит ли это убедительно.

- Значит, нужно было приехать ко мне, чтобы сон был лучше, - он тянется к ее волосам, едва касаясь их пальцами. Ласка? Привычка?

- А ты был дома весь вечер? - Кира отводит взгляд, вынимая из подставки нож для писем, сжимая пальцы сильнее вокруг его рукояти.

- Конечно дома, где же мне быть, - она поражается убедительности его слов. Конверт в ее руках вскрывается легко, было бы легче воткнуть нож ему в руку? - Думал тебе позвонить но… прости, если бы я знал, как тебе было плохо и одиноко, я бы не оставил тебя одну. Ты же мне веришь?

- Верю, - Кира переводит взгляд на мужчину, глаза в глаза. А в мозгу отчаянно бьется - по крайней мере, попробую себя уговорить.