От терпения - опытность, от опытности - надежда (2/2)
- Зачем? - Воропаев становится серьезным, - думаете, я пытаюсь вас отравить?
- Нет, - таким заявлением Катерина более чем удивлена, - я просто… я не люблю есть одна. Берите, - Александр принимает половинку фрукта обратно.
- Спасибо, - он делает ножом несколько насечек по мякоти и вырезает себе небольшой кубик, отправляя в рот. - Спелый, пробуйте смело, - добавляет он, и Катя набирает на ложку побольше мякоти. Структура плода ей чем-то напоминает киви, только чуть более твердый, сочный, сладковатый и очень освежающий. Она с удовольствием зачерпывает еще одну ложку, а потом еще. Пушкарева согласна с утверждением Воропаева - ненавязчивая вещица. На вид она гораздо более сладкая, чем на вкус. Она переводит взгляд на Александра, следя за его руками, за тем как осторожно он действует ножом.
- Будете так пристально смотреть, и я отсеку себе палец, вы что, хотите соседа в палату? Вам тут настолько скучно, что вы готовы терпеть даже меня? - он не смотрит на нее, даже не скашивает глаза. Как он понял, что она на него смотрит?
- Я… - Катя собирается извиняться, но Воропаев ее опережает.
- Что, “простите”, да? - ерничает он, стреляя глазами в Пушкареву. Его зубы сверкают в довольной улыбке, и она хмурится, принимаясь еще сильнее скрести ложкой, в практически пустой кожуре. - Ну, ладно, не дуйтесь, я больше не буду, - обещает Александр, - лучше выберите, что еще хотите попробовать.
Катя вздыхает и переставляет корзинку себе на колени, снова принимаясь разглядывать цветное великолепие. Внимание ее привлекают небольшие розовые шарики, закованные в мелко шипастую скорлупу, она поднимает один, демонстрируя Воропаеву, тот удовлетворенно кивает.
- Как это называется? - интересуется она, перекатывая в пальцах еще один незнакомый фрукт.
- Личи, - мужчина поднимается со своего места и пересаживается к ней на постель. Делает он это спокойно и непринужденно, словно не к ненавистной секретарше не менее ненавистного Жданова, а к собственной сестре или подруге. - Давайте открою вам, - он забирает шарик из ее пальцев, а затем ловко вскрывает его, высвобождая из плена мутновато-белую мякоть. - Осторожно, там косточка, крупная.
- Спасибо, - Катерина всасывает губами мякоть из раскрытой скорлупки, прижимая ее во рту языком. Очень сочно, нежно, сладко - чем-то отдаленно напоминает виноград. Внутри мякоти оказывается достаточно крупная косточка, которую девушка немного неловко сплюнула себе в руку, опустив в опустошенную половинку драконьего фрукта.
- Ну как? - Александр смотрит на нее с интересом, словно ожидая вердикт.
- Вкусно, - признается Пушкарева, поправляя очки быстрым движением, - на виноград похоже, сладко, мне нравится.
- Любите когда сладко? - интересуется он, извлекая из внутреннего кармана пиджака носовой платок, и принимается протирать лезвие ножа.
- У меня мама очень вкусно готовит, - кивает Катерина, - особенно хорошо у нее получаются сладкие пироги. Просто мечта!
- А вы знаете, что хвастаться нехорошо? - смеется Воропаев, - мне вкусностей вашей мамы не попробовать, так что нечего меня дразнить.
- Почему? - немного растерянно спрашивает Катя и тут же захлопывает рот. Серьезно? Почему? Ты что, собираешься пригласить его в гости? Совсем мозг через уши вытряхнулся. С ума сошла, Пушкарева.
- А вы предлагаете меня угостить? - про “гости” он не намекает, и это позволяет Кате буквально расправить плечи. Хотя где-то в уголке ее сознание бьется вопрос - как бы отреагировал отец на этого горделивого человека. Катя задумывается на миг, и вздрагивает, когда Воропаев стучит пальцем по ее гипсу. - Забавно, - говорит он, словно не спрашивал у нее что-то минуту назад, - я очень давно ходил в гипсе, забыл, как это бывает, - он стучит по гипсу еще раз, словно радуясь глухому звуку.
- Я могу вас угостить… если захотите, - говорит она немного невпопад. Александр выгибает в удивлении брови.
- Буду ждать с нетерпением, - он улыбается как-то странно, не свойственно мягко, словно это не привычная отпугивающая улыбка, которая призвана засвидетельствовать, что перед ней холодная лицемерная сволочь, а вполне себе человеческая, счастливая, довольная. Но она гаснет так же быстро, как и появляется.
- А какие пироги вы любите? - спрашивает Катя, извлекая из корзинки фрукт похожий на очень крупную круглую сливу, ярко-фиолетового цвета. Она ласкает пальцем шероховатую кожуру, представляя себе, что под ней скрывается такая же безумно яркая мякоть. Катерина приоткрывает рот, чтобы откусить кусочек, но Воропаев останавливает ее.
- Нет, это маракуйя, кожуру у нее есть нельзя, она токсичная, - он манит рукой плод из ее ладоней, - позвольте, я вам его открою. Это очень вкусно, особенно если с мороженым, - делится он, рассекая плод пополам, и отдает обе половинки девушке. Катя разглядывает странную, ярко-желтую мякоть, с темными зернами глянцевых каплевидных семечек, она запускает в нее ложку, следуя советам Александра, и отправляет ее в рот, она прикрывает глаза от удовольствия. Вот это попадание в ее случае просто в яблочко! Косточки весело похрустывают на зубах, мякоть сочетает в себе упоительную сладость и игривую кислинку, а ни с чем несравнимый аромат заставляет буквально таять от удовольствия. Нужно обязательно запомнить, как называется эта прелесть. Маракуйя. Она даже тихонько постанывает от удовольствия, зачерпывая ложку за ложкой, пока обе половинки не остаются, буквально, выскоблены до белого внутреннего цвета кожурки и ей становится неловко. Она даже не удосужилась поделиться с Воропаевым, которого сейчас куда больше занимал ее гипс. Он снова постучал по нему пальцем, и она вспомнила, что он ей так и не ответил на вопрос про начинку пирога.
- Так, какие пироги вам нравятся? - она принюхивается к корочке, жадность требует доесть и остальные плоды, но разум строго запрещает. Она оставит родителям - пусть тоже попробуют, порадуются, им тоже должно быть интересно.
- Что? - мужчина выглядит немного растерянным, кажется, что он отвлекся на собственные мысли. Кате неожиданно нравится такой Александр - расслабленный, улыбающийся спокойно, практически не язвящий. В глазах мужчины сверкает легкая настороженность, и она торопится повторить вопрос.
- Я говорю, пироги с какой начинкой вам нравятся? - она улыбается ему, - я серьезно настроена вас чем-то таким угостить - вкусность за вкусность, - она кивает на все не пустеющую корзинку. Воропаев тоже переводит взгляд на фрукты, а потом отвечает:
- Яблочные, это самые вкусные воспоминания из детства, - он чуть закидывает голову назад, прикрывая глаза, - на таком пышном мягком тесте, и яблоки такие, практические карамельные, кисло-сладкие, с корицей, - мужчина вздыхает и Катерина вздыхает вместе с ним. Он распахивает глаза, - не ел такого лет двадцать.
- Ваша мама тоже хорошо готовила? - необдуманно произносит Пушкарева, и сглатывает, понимая, что затронула не самую приятную тему.
- Моя мама никогда не готовила, - отвечает он достаточно спокойно, даже лицо его не меняется, - мне кажется, что она за свою жизнь даже стакан воды себе не налила, - он качает головой, улыбаясь, - она у нас была очень… утонченной, - подбирает он слова, - и девочек растила такими же. С Кирой преуспела, с Кристиной не очень,- на этот раз улыбка у него настоящая, живая, словно он вспоминает поистине что-то смешное.
- А кто же вам готовил пироги? - удивляется Катерина, - те самые, с яблоками.
- Венера Марковна, наша няня, у нее были просто золотые руки, - охотно отвечает он, выуживая из корзинки очередную маракуйю. Подбросив ее в руках как теннисный мячик, Александр спрашивает, - разрезать еще, я же видел, как вам понравилось.
- Очень понравилось, но я хочу оставить родителям, - честно признается она, - они такой красоты никогда не видели, а я, не смотря на то, что мои доходы благодаря работе в ЗимаЛетто стали гораздо лучше, даже ни разу не додумалась их порадовать чем-то таким, - ей становится немного грустно.
- Концентрация на работе съедает добрую часть внимания, - понимающе кивает Воропаев. - Давайте договоримся с вами так, - он еще раз подбрасывает ярко-фиолетовый шарик на ладони, - все это, - он кивает на фрукты, вы съедите сами. А завтра, я принесу вам еще, чтобы вы угостили родителей. Идет?
- Но вы не обязаны это делать, - она качает головой, - вы и это приносить были не обязаны, - Катя замолкает на миг, а потом выпаливает, - я знаю, что вы оплатили мне палату и все расходы здесь.
- Еще бы вам не знать, - скалится Воропаев, - здесь были вы и я, если не платили вы, то… логическая цепочка чрезвычайно коротка.
- Вы не обязаны были это делать, - упрямо повторяет Пушкарева, и мужчина кивает.
- Не обязан, но сделал. Факт уже совершенный, не вижу смысла об этом говорить сейчас. Я посчитал, что так будет правильно, в конце концов, в какой-то мере вы оказались в бедственном положении из-за меня.
- И вас не беспокоит, кто и что может сказать по этому поводу? - чуть склонив голову к плечу, спрашивает Катя.
- Вы сейчас про общественное мнение печетесь? - хмыкает он, и девушка кивает, - запомните, Катенька, общественное мнение, это мнение тех, кого не спрашивали, вас это беспокоить не должно совершенно. Это все условности.
- Но… - начинает Пушкарева, но Александр продолжает, не позволяя ей заговорить.
- С фруктами и того проще. Это, - он указывает на корзинку, - мой жест доброй воли в качестве примирения. А то, что я собираюсь принести в следующий раз, это моя взятка, - он подмигивает ей и улыбается так мило, по мальчишески, что Катя теряет способность с ним спорить, - уж очень я хочу отведать пирогов вашей матушки. Идет?
Пушкарева только кивает.