Глава 7 (2/2)
– Вон! – почти вскрикнула Вера, когда, наконец, заметила знакомый силуэт в широкополом пальто. Белова медленно брела по тротуару, держа за руку сына.
Лиза обернулась, проследив за Вериным взглядом, и вернула к ней глаза.
– Ну, слава Богу, – выдохнула она облегчённо, – хоть не придётся снова тут есть, – недовольно поковыряла вилкой свой салат, – кухня так себе.
Вера реплику её проигнорировала, не отрывая взгляда от потянувшей ручку двери Беловой. Та, ступив в полутёмное помещение ресторана, скинула пальто на руки швейцару и принялась раздевать сына, присев перед ним на корточки.
Наконец, она, коротко мазнув взглядом по полупустому залу, двинулась к одному из столиков в самом центре; Вера, стараясь спрятаться за Лизиной фигурой, прикрыла лицо завесой тёмных волос.
Но эти кустарные меры конспирации и не пригодились: Белова особенно не рассматривала ни помещение, ни редких посетителей. Села спиной к ним с Лизой, устроив ребёнка рядом с собой и принявшись изучать меню.
– Ну чего, твой выход? – подначила Лиза полушёпотом, склоняясь над столом.
Вера спрятала губы в кулак, задумчиво глядя на посерьёзневшую Лизу. Сделала слишком большой глоток вина – для храбрости – и поднялась из-за стола.
Лиза подбадривающим жестом вскинула кулак и потрясла им в воздухе, желая удачи.
– Ни пуха, – шепнула она одними губами словно какую-то крамолу.
– К чёрту, – поморщилась Вера и уверенной походкой двинулась вглубь зала.
Хотела всё обставить так, будто Ольгу заметила случайно. Продефелировала мимо неё в уборную, даже взгляда не бросив; а вот на обратном пути, когда шла уже лицом к Беловой, мазнула по ней глазами и фальшиво изумилась, словно только что заметив:
– Оля? – позвала её; звонкая мелодия голоса на последней гласной взметнулась удивлённо вверх.
Та вскинула на неё рассеянный взгляд, в котором тенью мелькнуло узнавание. Мелькнуло, но тут же погрязло под гроздьями серо-зелёной пасмури.
– Вера? – озадаченно спросила Белова и нахмурилась. Радость даже не потрудилась изобразить — хоть бы из вежливости.
Но Вера всё равно по-дружески тепло улыбнулась, будто рада была встрече с хорошей знакомой и не замечала враз напрягшихся мышц Ольгиного лица.
– Можно? – указала взглядом на свободный стул возле столика Беловой, и та кивнула с вынужденной любезностью. – А мы вот на Вивальди пришли. Подруга очень любит, – едва подавив усмешку и кивнув за спину Беловой, указала на наблюдавшую за ними Лизу.
Ольга обернулась, и Лиза отсалютовала ей бокалом, расплывшись сладким мёдом улыбки. Белову это, казалось, немного успокоило: цепкая настороженность во взгляде отступила, сменившись безмолвным одобрением.
– И мы на Вивальди, да, Ванюш? – потрепала она сына по кучерявой голове; мальчишка от материнской ласки только недовольно нахмурился. – Прививаю вот хороший вкус с детства, – пояснила Белова и неловко улыбнулась, – надо же уравновешивать отцовское влияние.
– Мам, – почти прохныкал сын Беловой, потянув её за рукав, – когда к папе?
Белова стрельнула воровато-извиняющимся взглядом на Веру, откашливаясь, и снова погладила ребёнка по голове. Угомонить пыталась, но сын только головой вертел в попытках руку Ольгину с себя скинуть и вывернуться.
– Ванюш, мы же договорились, – принялась мягко увещевать она, – папа тебя заберёт на выходные. Схо́дите с ним на аттракционы, он мороженое тебе купит…
Вера ощутила, как уголки губ едва не дёрнулись в улыбке, но подавила порыв. Опустила взгляд на правую руку Беловой, зарывшуюся в волосы ребёнка: на безымянном пальце тонкая и бледная полосочка кожи, солнечным загаром не обласканной – когда-то её защищало обручальное кольцо.
Ольга глянула на Веру опасливо, заметив, куда устремился её взгляд.
– Ты..? – односложно спросила Вера; неозвученный вопрос подвис в воздухе шаровой наэлектризованной молнией. Да и не надо было его озвучивать, Ольга и так, конечно, всё поняла.
Белова помялась секунду, заслонив лоб ладонью.
– Да, – надсадно выдохнула она, сморщившись. – Не могу больше.
Вера тяжко вздохнула, опуская глаза на свои руки, тревожно сцепляя холодные пальцы в замок.
Удача; это была неизвестно чем накликанная удача: Белова всё-таки ушла от мужа — с чьей лёгкой руки так выигрышно, так в масть карты-то сошлись?
– Поздравлять или сочувствовать? – с натянутой улыбкой спросила у Ольги, взгляду придавая участливости.
Белова крепко сжала собственное плечо, болезненно скривившись.
– Понятия не имею, – произнесла она с тягостным унынием; в глазах, устремлённых на сына, плескалась боль.
К ним подскочил вышколенный официант, вскинув предупредительно блокнот с зависшим наготове коротким карандашиком.
«Запиши, что звёзды мне сегодня благоволят,» — подумалось Вере.
– Хочу сейчас мороженое! – закапризничал Ваня, алые губы собирая в измятый бантик.
Вера подняла глаза к официанту:
– Может быть, покажете ребёнку, какие у вас есть десерты, – с дежурно-очаровательной улыбкой обратилась к нему, махнув головой на витрину с угощениями в другой части зала. Официант услужливо кивнул.
Ольга благодарно улыбнулась Вере, похлопав сына по узкой спине.
– Беги, сам выбери, – шепнула ему на ухо, – только сначала покушаешь.
Ваня радостно вскочил. Маленькое лицо полнилось ребяческим восторгом, как бывает, когда неумелые детские манипуляции над взрослыми берут верх – пускай и по неведомым юному уму причинам. За официантом потопал восторженно маленьким неуклюжим утёнком, бестолково суча короткими ручонками.
Ольга зябко обняла себя руками, ёжилась от холода – хотя тепло было в помещении. Вера сделала глубокий вздох, набираясь решимости.
– Оль, я… – начала она сбивчиво, – я слышала вас тогда, в палате, – и сосредоточенно уставилась на Белову в упор из-под сведённых к переносице бровей.
Та, казалось, ледяной фигурой замерла на миг — того и гляди таять начнёт. Горло её дёрнулось судорожно, а зелёные глаза заполнились виноватым страхом. Белова замотала порывисто головой.
– Нет, Вер, у нас нет ничего, – забормотала она скомкано, – и не будет, ты не переживай. Я тебя понимаю, сама через это прошла…
Вера, точно гиеньим каким-то чутьём уловив в Ольге тень неискупаемой вины — вины, которую прежде всего сама Ольга себе не простила бы, — довольно ощерилась мысленно: такая вина — рычажок, на который даже и давить не нужно, хватит только задеть слегка.
– Вот именно, – оборвала Ольгино сбивчивое блеяние Вера и нерешительно пожевала губы. – Ты сама через это всё прошла, – она кивнула на опустевший безымянный палец Беловой, – и тебе не понравилось. И мне не нравится, – она посмотрела в глаза Беловой умоляюще, рассчитывая уловить в её лице сочувствие, – я этого брака не хочу.
Белова вопросительно уставилась на Веру, полностью сбитая с толку.
– Они с моим отцом, – продолжила Вера с тяжким вздохом, – без меня об этой свадьбе договорились. А моё мнение, – тоскливо улыбнулась она, – с того ужина, в общем-то, и не менялось.
Вера одеревеневшие плечи приподняла: выложила карту оправданий на козырь запальчиво брошенных Беловой слов тогда, в коридоре больницы.
Бита.
Ольга устало смежила веки, прижимая к щеке ладонь. Только Вере удалось уловить, как чуть сгладились напряжённые черты её лица и плечи слегка опустились в облегчении.
– Я не знаю, к кому ещё обратиться за помощью, – залепетала, сама роняя обречённо лоб на ладони.
Белова, уткнувшись носом в сцепленный замок собственных пальцев, тяжко на Веру посмотрела: начала понимать, к чему та ведёт.
Вера нервно потёрла губы о тыльную сторону ладони.
– Может быть, ты с ним поговоришь? С… Пчёлкиным, – в тщетной надежде возвела взгляд на сосредоточенное лицо Беловой. – Если у вас что-то есть, он… – Вера осеклась, страдальчески сморщившись, – … может, он оставит меня в покое.
Белова шумно выдохнула, откидываясь на спинку стула и задумчиво поджав губы. Всматривалась в гладь белоснежной скатерти, напряжённо о чём-то размышляя.
– Да нет у нас ничего, – с тихой грустью протянула она, смяв между пальцами складку хлопковой ткани. – Так, только… дружба. Не знаю, Вер, – колебание в её голосе Вера восприняла с подкатывающей волной радостного упования.
– Я не хочу в этом ещё больше увязнуть, – запустив пальцы в копну волос, пробормотала Вера срывающимся голосом и опустила голову. – С отцом и так как на пороховой бочке, – с безнадёгой качнула головой в сторону, – а с Пчёлкиным ещё хуже станет.
Ольга угрюмо молчала, сжав губы в побелевшую нитку и не сводя с Веры взгляда.
– Мам, я выбрал! – воскликнул подбежавший внезапно Ваня, забираясь на стул.
Ольга устало улыбнулась сыну, помогая усесться. Поймала Верин затравленный взгляд, направленный на мальчика.
Ребёнок — ещё один рычажок, такой податливый, такой эффективный.
Краешки губ Веры дёрнулись в печальной улыбке, но тут же опали уныло; карие глаза, от мальчика не отрывавшиеся, едва заметно блеснули влагой.
Ольга опустила поверженный взгляд, полный тяжёлых и мрачных дум — тех семян сомнения, которые Вера точным движением лёгкой руки бросала в плодородную почву.
Важно только не пережать, не переиграть. Коснуться натянутых струнок чужой человеческой души, дёрнуть осторожно сáмой подушечкой пальца и заставить звучать трепетно, не грубо.
Вера нервно заправила прядку волос за ухо и поднялась, поникнув острыми плечами.
– Ладно, я пойду, – сжав дрогнувшие ладони в замок, качнула она безнадёжно головой и сделала шаг от столика.
Ольга болезненно сморщилась, помяв переносицу в нервном жесте. Глянула с плещущейся в глазах какой-то материнской тревогой на Верину осунувшуюся фигуру, и позвала тихо:
– Вера… – остановила, накрыв её ладони своими пальцами, – я попробую, – вглядываясь в Вериной лицо, пообещала она.
Вера вздохнула судорожно, распахнув шире ресницы и благодарно сжала ладонь Беловой.
– Спасибо, – выдохнула она, слабо улыбнувшись и обрывисто ей покивав.
Ольга, качнув головой, только обвела Верино лицо обеспокоенным взглядом и обернулась к сыну.
– Только сначала ужин, – ласково пропела она насупившемуся мальчику.
Вера преодолела расстояние до своего столика, одёргивая себя, чтобы не сорваться на бег, и опустилась напротив Лизы, шумно выдыхая с облегчением и осушая полупустой бокал вина. Неимоверных трудов стоило сохранять лицо – спокойное, печальное.
– Ну как? – спросила нетерпеливо Лиза, напряжённо следя за Вериными действиями.
Вера, вдохнув, отвернулась к окну – так, чтобы Белова её лица точно не смогла увидеть.
– Как по нотам, – растягивая гласные, одарила московские сумерки за стеклом торжествующей улыбкой. Плавным движением пальцев пробежалась по мягкой скатерти стола, будто на клавишах фортепиано разыгрывая заученную гамму – конечно, мажорную.
Лиза, поймав задумчиво губами трубочку коктейля, протянула с нотками ошеломления в голосе:
– Что-то я не припомню в программе журфака курса актёрского мастерства.
Вера вздёрнула край губ в мимолётной кривой усмешке:
– Ты, кстати, с ума сходишь по Вивальди, – она стрельнула взглядом в сторону Беловой и внимательным прищуром вцепилась в изумлённое лицо Лизы, – если что.