Глава 7 (1/2)

– Точно к трём договорились? – спросила Вера, зябко ёжась на пронизывающем ветру.

– Это ты, а не я головой ударилась, – съязвила Лиза недовольно, развернувшись так, чтобы ветер бил в спину. – Точно.

Вера бросила взгляд на запястье: три двадцать. Жени ещё не было; уверенности, что он объявится – тоже. Но, в конце концов, пунктуальностью он не славился.

Лиза нетерпеливо отстукивала чечётку носочком туфли.

– Ты уверена вообще, что оно тебе надо? – протянула сосредоточенно. – Проживёт он и без твоих извинений. Пусть спасибо скажет, что жив остался, – сморщила она нос.

Вера поджала губы на Лизино замечание.

– Журналистика – это связи, – процитировала она Лизину знакомую, – это мне твоя Надька сказала, между прочим. Так что пускай мы лучше разойдёмся на позитивной ноте, – втянула сквозь зубы морозный воздух с громким шипением.

Лиза криво ухмыльнулась.

– Ничего себе, какой цинизм, – повела она подбородком вправо. – Я-то думала, и правда душевные терзания жить не дают.

Вера тяжко вздохнула, пожимая плечами.

– Да реально неудобно, Лиз, – развела руками. – Так хоть извинюсь, всё равно больше ничего не могу. Да и нужно у него кое-что узнать.

Лиза заинтригованно вскинула брови.

– Снова у тебя какие-то схемы? – поинтересовалась с плохо скрываемой иронией. – Ничему тебя жизнь не учит.

Вера скосила взгляд вниз, задумчиво пнув в сторону валявшийся на асфальте камешек. Тот откатился с глухим стуком, и Вера со слишком пристальным вниманием проследила за ним глазами. Что-то её роднило с осколком гранитной крошки: куда пнули – туда и покатилась. Скривив губы в полу-улыбке, покачала неопределённо головой и решила пока Лизе планов своих не выкладывать. Потом, может быть, расскажет.

– Забей, – коротко скривившись, бросила она и снова кинула взгляд на часы. – Сколько вообще ждать-то?

Лиза пожала плечами, не сводя цепкого взгляда с Вериного лица: пыталась понять, что у той на уме.

Знакомую фигуру Вера заметила ещё издалека. Женя шёл, прихрамывая, и под рёбрами это отдалось уколом тупой саднящей досады.

– Идёт твой герой, – надменно кинула Лиза, проследив за Вериным взглядом. – Ну, давай, не буду мешать. Жду в столовке, – махнув небрежно ладошкой, она засеменила к зданию корпуса, зябко кутаясь в песочное пальтишко.

Вера нервно заправила прядь волос за ухо и растянула губы в неловкой улыбке. Было бы, конечно, чему улыбаться: лицо Жени в жёлто-багровых разводах синяков никакого повода радоваться не внушало. Веру от его вида как будто ушатом холодной воды окатили, хотелось съёжиться и закрыть лицо руками, загородиться от созерцания последствий собственных поступков.

– Привет, – голос Женин звучал весело и звонко, будто тонкий хрусталь бокала. Она ждала в его повадках какой-нибудь напряжённой отстранённости, натянутости подозрительной; может быть, ноток обвинения во взгляде.

Но он улыбался широко и искренне как ни в чём ни бывало, даже чуть приобнял при встрече. Вера тоже аккуратно его обхватила руками, стараясь ненароком не задеть под одеждой не видных глазу ссадин.

– Привет, – тихо вторила она за ним и шумно вдохнула, осёкшись. – Я хотела…

– Ага, мне подружка твоя сказала, – прервал он её благодушно, выуживая пачку сигарет из кармана тёмных брюк. – Что ты места себе не находишь, – хохотнул он.

Вера потёрла подбородок ладонью.

– Да… В общем, извини меня, – понурив голову, выдохнула она. – Я как-то растерялась там, и диктофон этот выронила, а потом…

Женя, щёлкнув колёсиком огнива, глубоко затянулся и уголком разбитых губ выпустил клубы дыма, чуть сморщившись от боли. Эта мимолётная гримаса точно первый призрак произошедшего вернул уже было начавшей сомневаться Вере чувство серьёзности положения.

– Да в голову не бери, – беззлобно ответил он, цыкнув языком. – Это ж не ты, – он обвёл пальцем собственное лицо, – а Пчёлкин твой. Не подумал я, что так может повернуться, – повёл он плечом, сетуя то ли на себя, то ли на Пчёлкина. – Ну, можно было догадаться.

Вера подняла на него подёрнутый блестящей влагой взгляд.

– Я, правда, не хотела… – обхватив себя за плечи, вскинула брови в страдальческой гримасе. – Они тебя… сильно?.. – говорила какими-то обрывками. Своими именами вещи называть не удавалось: язык становился точно из стали отлитый и неповоротливый. – Как ты себя чувствуешь?

Женя сморщился так, будто она глупостями, внимания не стоящими, в него кидалась.

– Да не переживай так, – сквозь небрежную усмешку просочились его слова, – ну, помяли бока немножко, – он затянулся, – но так, без любви к искусству. Видишь, даже на своих двоих пришёл.

Вера недоверчиво нахмурила лоб, поджав губы и не зная, что ещё ему сказать. Обвела его взглядом и оглянулась.

– Давай сядем, – указала на деревянную скамейку под навесом кленовых листьев. – Тебе, наверное, тяжело стоять?

Женя мотнул головой, но на скамейку всё равно умостился, широко разведя ноги и упираясь локтями в колени. Движения свободные, не скованные – значит, и правда не так уж сильно пострадал?

– Тебе-то самой крепко досталось? – прищурено вцепился в пожелтевший синяк у Веры на лице. Вера его замазывала тональным кремом, но сквозь краску ссадина всё равно проступала, если присмотреться.

Вера опустилась рядом с ним на холодное дерево скамьи, запуская пальцы в волосы на затылке.

– Да это… – поморщилась она, ладонью обнимая щёку, – …меньшее из зол, – грустно усмехнулась.

Женя, нахмурившись, следил за её колебаниями и мял в руках мягкий картон полупустой сигаретной пачки. Протянул Вере молча, галантно предлагая закурить.

Она помотала головой: зареклась, что та первая сигарета в редакции станет последней. Хотя пальцы сжались рефлекторно, сами будто желали помусолить мягкую белёсую палочку — просто чтобы занятие себе найти.

– Мне они наказание поизощрённей придумали, – уставившись вдаль университетского двора, потянула Вера и помассировала переносицу. – Папаша замуж выдаёт, – она повернулась лицом к внимательно слушающему Жене. – Как раз за Пчёлкина, – обводя взглядом его синяки, подвела она.

Тот усмехнулся, но только с лёгкой ноткой изумления, не удивился особенно. Вера покивала головой.

– Да уж, – растерев лоб рукой, ответил Женя. – Мои соболезнования, – мрачно осклабился он. – Желать счастья в семейной жизни не стану, сама понимаешь, – затянулся глубоко.

Вера побарабанила пальцами по коленке, задумчиво закусывая нижнюю губу.

– Ольгу Белову знаешь? – спросила без обиняков. Сразу к сути.

Вопрос, конечно, был по адресу: не то чтобы Вера сомневалась, но по кривоватой ухмылке растянутых Жениных губ только в своих чаяньях убедилась.

– Ну, знаю, – многозначительно протянул Женя, стряхнув чёрно-белёсую груду пепла под ноги.

Вера качнула головой к плечу и втянула в лёгкие воздух.

– А найти её где, знаешь? – уставилась на Женю в упор, настороженно прищурившись. – Не по домашнему адресу, в смысле. Просто пересечься.

Женя пожевал задумчиво губами, внимательно разглядывая истлевшую сигарету, скуренную напополам с неунимающимся ветром.

– В консерватории, – скосив глаза вверх, выдал он, наконец. – По пятницам в семь часов ребёнка водит концерты слушать. Бедный малый, – разъяснил он, сочувственно ухмыльнувшись. – Перед этим в «Чайковском» ужинает, в шесть.

Вера помяла складку, пролёгшую между бровями. Значит, в консерватории. Задумалась хмуро, невидящим взглядом исподлобья уставившись в пустоту.

– Прямо каждую пятницу? – поинтересовалась на вид как будто безучастно.

– Почти, – тряхнув над ухом пустеющей пачкой сигарет и цыкнув с досадой, подтвердил Женя. – Хочешь расспросить, каково живётся бандитским жёнам?

Вера угрюмо рассмеялась.

– Да вряд ли она мне расскажет что-то новое, – съязвила невесело. – Дело к ней есть, – пояснила сосредоточенно наблюдавшему за ней Жене, – на миллион.

– Ну, смотри, – причмокнул Женя, поднимаясь со скамейки. Протянул ей ладонь для рукопожатия. – Ладно, пойду я, – Вера вложила кисть в его пальцы, вставая вслед за ним. Он руку её крепко сжал и встряхнул. – Не кисни давай, – расплылся он снова в широкой искренней улыбке. – Земля круглая. Встретимся ещё, – вскинул он вверх указательный палец, – и друг другу пригодимся, – подмигнул обнадёживающе, и Вера выдавила тень улыбки.

Провожала взглядом его удаляющуюся фигуру, спрятав оледеневшие ладони в карманы и замерев каменным изваянием на осеннем холоде. Только у каменных изваяний сердце так бешено под рёбрами не колотится.

Лизу, как и условились, нашла в отдалённом уголке столовой — за чтением. Она, прихлёбывая время от времени сладкий чай, со скучающим видом подпёрла щёку кулаком и лениво переворачивала пожелтевшие страницы. Вскинула на Веру рассеянный взгляд, когда та рывком отодвинула пустой стул – ножки по полу скрежетнули неприятно – и плюхнулась на жёсткое сидение.

– Придушила муки совести? – безучастно спросила Лиза, возвращаясь глазами к строкам текста и с хлюпаньем глотая чай.

– Вроде того, – поморщилась Вера, отщипнув кусок сладкой слойки на тарелке перед подругой. – Извинения приняты и всё такое, – пожала она плечом.

Лиза цинично хмыкнула.

– Конечно, приняты, – послюнявила она кончик пальца, цепляя уголок страницы. – Он-то, наверное, тоже в курсе, что журналистика – это связи, – выпучила на Веру глаза многозначительно.

Вера откинулась на спинку стула, не сводя с Лизиного лица пристального взгляда и торжествующе улыбаясь. Та подняла бровь в немом вопросе.

– Ты как к классической музыке относишься? – Вера сцепила пальцы в замок перед собой, широко расставив локти и склоняясь ближе к Лизе.

Лиза сощурилась подозрительно, захлопнув с глухим стуком переставшую её интересовать книгу. Покачала неопределённо головой.

– Скукотища, как по мне, – ответила она с кривой усмешкой, а в глазах заплясали всполошившиеся чертенята – предчувствовали что-то.

– Тогда сочувствую, – Вера бесцеремонно потянулась за Лизиной чашкой, отхлебнув немного остывшего чая. – Потому что в пятницу мы идём в консерваторию, – она широко улыбнулась на удивлённо вытянувшееся лицо Лизы.

Она, возведя глаза к потолку, поразмышляла о чём-то пару секунд и заговорщицки протянула:

– Надеюсь, это очередной план побега, – с озарением во взгляде предположила она, вскинув палец, – где под кодовым названием «консерватория» скрывается какой-нибудь нормальный клуб?

Вера скривилась неестественно и потрясла головой.

– На твою беду, – цокнула она языком с притворным разочарованием, – консерватория – самая что ни на есть, и никаких побегов. И да, – добавила она многозначительно, – поужинаем тоже там, в «Чайковском».

Лиза звонко фыркнула, уныло уронив щёку на ладонь и недовольно поджав губы.

– Что хоть дают? – поинтересовалась с плохо скрываемым скепсисом.

– Да бог его знает, – расплылась Вера в коварной улыбке и побарабанила ноготками по столу, пристально глядя Лизе в глаза. – Но шоу-программа интересная.

***</p>

Вера, подперев щёку рукой, скучающе смотрела сквозь широкое оконное стекло ресторана. Провожала ленивым взглядом проезжающие мимо машины, всякий раз надеясь, что из паркующейся иномарки выпорхнет Белова.

– Может, она не придёт, – потягивая коктейль через трубочку, протянула Лиза. – И нам просто так придётся мучиться, – Лиза, состроив напыщенную гримасу, изобразила в воздухе движение смычка скрипки.

– Не придёт сегодня, придёт через неделю, – пожала Вера равнодушно плечами.

– Учти, что меня надолго не хватит, – тыкнув в Веру пальцем, предупредила Лиза.

Вера только закатила глаза с досадой.

Макс дежурил в машине прямо напротив ресторана – условие отца, который в консерваторию-то, конечно, отпустил; но желал убедиться на все сто процентов, что Вера отправится именно туда. Даже третий билет на Макса пришлось купить, чтобы он и в зале с Веры глаз не спускал. Благо, хотя бы в ресторан удалось убедить водителя не идти: условились, что они с Лизой сядут возле окна у него на виду.