Глава 6 | Часть 2 (1/2)

Сквозь окно наблюдала за Пчёлкиным и Космосом, но слов их, конечно, не слышала.

Пчёлкин стоял к ней спиной, засунув руки в карманы, и по чуть поднятым в напряжении плечам Вера понимала, что расположение духа у него не самое благостное. От лица Космоса не отлипала суровость: разговор двух друзей выходил совсем не дружеским.

Пчёлкин докурил и, отбросив окурок, вскинул кисть. Мужчины, прощаясь, сцепили ладони в замок и всё-таки похлопали друг друга по плечам, но как-то отстранённо, будто между ними минное поле пролегло – того и гляди подорвёшься, если ступишь.

Пчёлкин устремился к водительскому сиденью, опускаясь рядом с Верой. Космос, оставшийся на улице, Вере подмигнул задорно. Она робко улыбнулась, помахав ему ладошкой. Наблюдала, как его фигура за окном остаётся где-то позади движущейся машины.

– Теперь каждый день тут дежурить будешь? – прервав повисшее в салоне молчание, обратилась она к крутившему руль Пчёлкину.

Он мельком глянул на неё, щёлкнув рычажком поворотника.

– Поговорить хотел, – произнёс тихо. В голосе сквозили примирительные нотки.

Вера вздохнула, поморщившись: салон пропах табачным дымом. Макс не курил – или, по крайней мере, никогда не делала этого в машине. Пчёлкин себя такими условностями не обременял.

– Только если курить не будешь, – предупредила она, открывая окно.

Он усмехнулся, но уже вытащенную пачку сигарет сунул обратно в карман, надувая щёки в тяжком выдохе.

– Космосу всё рассказала? – поинтересовался, щёлкнув языком по зубам и пристально следя за Вериным лицом.

Она безучастно пожала плечами.

– А нельзя было? – спросила с интересом, покосившись на Пчёлкина.

– Да нет, чего скрывать, – ответил беззлобно. Но по короткой гримасе усталого раздражения, подёрнувшей его лицо, Вера сделала вывод, что сам Пчёлкин предпочёл бы подробности не афишировать. – Даже про авантюры свои? – с искренней улыбкой поинтересовался, поворачиваясь к ней лицом.

Вера стушевалась, поджав губы.

– Он оценил, – пробормотала, насупившись, и уставилась в лобовое стекло.

Пчёлкин залихватски хохотнул, поворачивая руль.

– В другой ситуации и я бы оценил. – Вера с недоверием на него уставилась. – Ну, правда, от тебя, принцесса, не ожидал. Сижу в «Метле», смотрю, девчонка какая-то мельтешит, не видел вроде раньше, – весело продолжил он, – Надо, думаю, познакомиться, – игриво протянул, чуть склонившись к ней.

От его беззаботного тона у Веры самой едва не заиграла на губах улыбка. Она этот порыв подавила, приложив недюжинные усилия; только губы всё равно предательски напряглись.

Сейчас, в уютном тепле салона машины, всё произошедшее на секунду даже показалось забавным.

Она заставила себя не смотреть в сторону Пчёлкина, приковав взгляд к городскому пейзажу впереди.

– А потом, думаю, нет, знакомая какая-то, – он постучал себя пальцем между бровями, будто догадался о чём-то. – Ты так рукой делаешь, – он вскинул запястье, покрутив им перед глазами и Верин привычный жест пародируя, – вот так, когда на часы смотришь.

Она с досадой поморщилась, цокнув языком.

– Ага, оно тебя и выдало. Ну, я решил сначала, что мерещишься мне уже, – он прищурился, задержавшись на Вере взглядом. Она опустила глаза, закусив губу. – Стал приглядываться. Не, думаю, Вера Леонидовна в таком месте, ещё и в таком виде… – он потряс головой. – Но прикид я оценил, конечно, – опустил глаза на её голые колени под задравшейся юбкой.

Вера шумно втянула носом воздух, прикрывая оголённую кожу сумкой.

– И этого твоего… коллегу потом заметил, – подытожил он. – Вот и пазл сложился, – он постучал пальцем по виску, понимающе кивая.

– Ну и наблюдал бы издалека, – повела Вера плечом. – Зачем за мной пошёл?

– А предчувствие было нехорошее, – цокнул он языком. – Видишь, не подвело, – подмигнул лукаво.

– Кого как… – оспорила Вера, сползая по спинке кресла ниже и опуская отяжелевшие веки.

– Устала? – поглядев на неё сквозь зеркало, спросил тихо.

Она провела ладонью по лицу.

– Выходные не задались, знаешь ли, – усмехнулась невесело, мрачно покосившись на Пчёлкина.

Он хмыкнул. Какое-то время ехали в угрюмом молчании. За окнами пробегала вереница дорожных фонарей, а перстень Пчёлкина на сжимавшей руль руке отблёскивал им в такт.

– Нам врагами быть не обязательно, – прервал он паузу мягким голосом, растягивая слова, будто хотел, чтобы Вера этой его мыслью посильнее прониклась.

Она глубоко вдохнула, в упор уставившись на его спокойный профиль.

– Дружбу предлагаешь? – деловито поинтересовалась, но без энтузиазма.

Он мельком на неё глянул, спокойно улыбнувшись.

– Для начала, – ответил, машинально потянувшись к сигаретам в кармане, но одёрнул себя.

Вера потёрла рукой затылок, отдававший тупой болью то ли от недосыпа, то ли от стресса.

– Чё ты против меня имеешь? – сделал новый заход Пчёлкин. – А, Вер?

Она отрешённо усмехнулась.

– В целом или в данной ситуации? – пробормотала Вера, с чрезмерным интересом разглядывая свой аккуратный маникюр.

– Да как угодно, – пожал он плечом, опуская напряжённо подородок. – Чем не угодил?

– Да ничем, – равнодушно сморщившись, ответила Вера, не желая особенно распространяться.

– Не-е, так не пойдёт, – цыкнул он языком, склонив голову к плечу. – Никак к тебе не подступишься. Морозишься, и всё тут, – Пчёлкин смотрел перед собой пристально, но мыслями, казалось, был далёк от ситуации на дороге.

Горло так некстати пересохло. Вера вытащила из сумки воду и сделала конвульсивный глоток, поболтав перед глазами остатками жидкости, бившейся о стеклянные стенки. Отбросила бутылку на приборную панель.

– Ответ, что ты мне просто не нравишься, не подходит? – покосилась на него обречённо.

– Со мной такого не бывает, – обворожительно улыбнувшись, повернулся к ней лицом. Вера рассмеялась безрадостно и потёрла пальцем бровь в раздумьях. – Я вот раньше думал: такая принцесса, Пчёла, не твой уровень, слишком высоко летает птичка, – скривившись, протянул он. – А потом вон, смотри, – он махнул рукой на салон дорогой машины, – вроде поднялся до ваших высот, а принцесса всё равно жалом воротит, что ж ты делать-то будешь, – стукнул по рулю, деланно сокрушаясь.

Она от его грубости брезгливо поморщилась, передёрнув плечами.

Откровения эти вызывали у Веры смешанные чувства. И раздражение: ни к чему они были – что ей с ними делать, что отвечать? Оправдываться – за что? И, может даже – она с удивлением для себя это поняла, – нотку сочувствия.

Пчёлкин поймал Верин взгляд, заполнившийся печальной задумчивостью. Она разомкнула губы, будто хотела что-то ответить, но подходящие слова в голову не приходили. Побродила глазами по потолку салона в попытке сформулировать мысли.

Это издали походило на выяснение отношений, только странное какое-то, неуместное. Раньше между ней и Пчёлкиным сохранялось подобие почтительной дистанции: объясняться за слова и действия Вера была не обязана – а он и права не имел объяснений требовать. Теперь Пчёлкин вопрос поставил ребром и ждал такого же прямого ответа.

Но то самое право ждать от Веры оправданий он забрал силой – одним росчерком пера на брачном контракте, договорённостью с отцом. Будто аркан накинул ей на шею и теперь грубо за него к себе притягивал, точно дикую лошадь хотел укротить.

Поэтому она терялась в попытках нащупать степень откровенности, с которой можно было вести диалог: слишком чужим был этот человек, сидевший в замкнутом пространстве в полуметре от Веры. Никакие юридические формулировки, пусть там их имена и соседствовали по какому-то недоразумению, не стёрли бы эту чуждость.

– Что меня с тобой ждёт, а? – грустно улыбаясь, поудобнее откинула повёрнутую в его сторону голову на спинку сиденья, будто собиралась заснуть. – А я скажу, что, – заметив, как Пчёлкин вопросительно вскинул брови, продолжила она: – Та же самая жизнь, что с отцом. А я этого уже наелась, – Вера ребром ладони чиркнула по горлу, – вот так. Мне хватит.

Пчёлкин понимающе хмыкнул, дёрнув уголком губ.

– Значит, жизнь у тебя не сахар, – снисходительно прищурился он, подводя итог.

Вера пожала плечами.

– Бывает и лучше, – ответила уклончиво.

– Бывает и хуже, я тебе скажу, – авторитетно заявил Пчёлкин, коротко хохотнув и покачав головой, будто не доверяя Вериным словам.

Вера в ответ на его слова только шумно выдохнула, не особенно желая мериться степенью везения, выпавшего ей или хоть тому же Пчёлкину на долю ещё от рождения. Ну, сошлись так звёзды, что Вере – всего-то – материально ни в чём не приходилось нуждаться. Нет в этом её заслуги, но и вины тоже нет. Счастья ей лично это точно не принесло.

– А мне-то что с того, – скривилась она, запоздало отвечая на его реплику. – Как будто легче от этого должно стать…

– Богатые тоже плачут, значит? – усмехнулся Пчёлкин куда-то в пустоту, притормаживая на светофоре.

– Ну, ты же сам теперь богатый, – Вера качнула головой, – вот и скажи, – посмотрела на него серьёзно, пытаясь по мимолётным изменениям в лице прочесть его мысли.

Ноздри раздулись, когда он глубоко втянул пропахший табаком воздух в салоне машины, непроницаемым взглядом уставившись в лобовое окно.

– Давай так, принцесса, – помолчав, произнёс он спокойно. – Я тебе сказал, что врагами быть не хочу, – пристально посмотрел, – тебе в твоём положении оно тоже не надо.

Вера фыркнула.

– В моём положении? – надменно передразнила, смерив Пчёлкина ядовитым взглядом. Расхохоталась весело и хлопнула пару раз в ладоши. – Да не-ет, Пчёлкин, это тебе в твоём положении нужно лбом об стену расшибиться, – постучала ноготком по торпедо салона, – чтобы и папочка мой, и я были довольны, – Вера слова растягивала, гордая собой в этот момент донельзя. – А то знаешь, как говорят? – вздёрнула уголок губы ехидно и к нему всем телом наклонилась, чуть ни прошипев по-змеиному: – Свято место пусто не бывает.

Сбить с него спесь и увидеть, как деревенеют черты лица от Вериных слов, дорогого стоило. Пчёлкин двинул челюстью недовольно. Вера, гордо вздёрнув подбородок и сложив руки на груди, откинула затылок на спинку кресла и следила за его взглядом в крае зеркала заднего вида. Тяжёлый взгляд под напряжённым разлётом бровей, недобрый. По нему-то и поняла, что попала в яблочко.

Елейная улыбка не сползала с лица, когда Вера тянулась к брошенной бутылке с водой и со всей грацией, на которую была способна, откручивала крышку.

Зелёный сигнал светофора, наконец, нехотя загорелся, и машина с визгом шин сорвалась с места так резко, что стрелка спидометра яркой испуганной вспышкой метнулась вправо. Веру откинуло назад, и вся вода, болтавшаяся на дне бутылки тёмно-зелёного стекла, мерзкой волной плеснула прямо в лицо. Она зажмурилась, чувствуя, как с подбородка унизительно капает влага прямо на ворот пальто.

Зубы сжались до скрипа, крылья носа раздулись от глубокого вздоха. Вера, оскорблённая, одеревенела вся, выпрямив спину.

Пчёлкин, своим бесстрастным профилем уставившись прямо перед собой, только приподнял насмешливо уголок губы, будто его за нитку дёрнули. Сам он, свободно откинувшись на сидении, одной рукой лениво придерживал руль и невозмутимо вдавливал педаль газа в пол. С показательным равнодушием достал пачку сигарет и зажал одну между зубами, прикуривая.

Смахнув тыльной стороной ладони капли воды, Вера молча раскрыла бардачок в поисках салфеток. Спрашивать, есть ли они там вообще, не стала – только больше унижаться.

В приглушённом свете сверкнул металл едва не вывалившегося пистолета, который Вера машинально подхватила рукой.

– Пристрелить меня решила? – ухмыльнулся Пчёлкин самоуверенно и выдохнул облако сладковатого табачного дыма прямо в Веру, назло. – Радикальное решение.

Всей свой расслабленной позой отчётливо давал понять: этот раунд за ним. Это он здесь хозяин положения. Мстил так за ужаленное Вериным уколом самолюбие и походя упивался властью над ней.

Вера сжала пальцами холод рукояти, медленно повернув к нему голову, и уставилась из-под полуопущенных ресниц в его лицо. Безмятежные мгновение назад черты тронула обеспокоенная серьёзность. Крылья носа дрогнули.

– Положи, – приказ. Жёсткий, точно удар хлыста. Он только раззадорил огонь обуревающего понемногу бешенства. Нет, подчиниться сейчас – значит признать полное поражение, сильнее унизиться.

Вера только шире улыбнулась, вынимая пистолет из бардачка, и покрутила им перед напрягшимся Пчёлкиным. Взгляд её скользнул с неподдельным интересом по гладкой поверхности металла, большой палец опустился на ребристый курок, легонько надавливая – медленно, так, чтобы он всё видел.

А он видел. Он следил.

Что на неё нашло – сама не осознавала до конца. Но разум дурманила власть, которая горячей лавой перетекала сейчас от холодной глади пистолета по её руке вверх, прямо к сердцу, забившемуся от волнения быстрее.

Пчёлкин, выругавшись тихо, вскинул к ней ладонь, стрельнув коротким взглядом от оружия к лобовому стеклу, но Вера быстро руку отдёрнула, не позволяя лишить себя источника опьяняющей силы.

– Не дёргайся, – сладко протянула она. – Опасно.

– Хернёй не страдай, – гавкнул Пчёлкин, протянутую руку не убирая. Он, глядя перед собой, языком провёл по зубам.

На тихий щелчок спущенного курка вздёрнул верхнюю губу и прикрыл устало глаза, шумно выдыхая.

– Пристрелю прямо здесь и нихуя мне за это не будет, – с упоением вернула ему брошенную возле клуба фразу, как наяву видя перед собой его тогдашний залитый яростью взгляд в неоновом полумраке ночи.

– Блять, – ругнулся он снова и резким движением схватил Веру за запястье, наклонившись к ней всем телом.

Зашипев от боли под его железной хваткой, она попыталась руку вырвать, с силой дёрнув её в сторону. Пчёлкин, вцепившись в Веру, тоже резко подался за ней, почти укладываясь на её колени боком и отвернувшись от дороги.

Машину опасно повело зигзагом, Вера успела только услышать бьющий по ушам рёв клаксона и зажмуриться от надвигающегося ярко-жёлтого света фар. Палец на спусковом крючке рефлекторно дёрнулся, когда Пчёлкин резко вывернул руль вправо, до визга шин на полотне асфальта ударяя по тормозам, и мерседес стремительно выскочил на обочину.

Вздрогнув от громкого хлопка выстрела, Вера пистолет выронила и ощутила, как Пчёлкин опустил руку ей на лопатки, с силой надавливая и заставляя наклониться вперёд.

– Голову закрой, – услышала, как в какофонии громких звуков рявкнул он, и ощутила мощный толчок, встряхнувший весь мир вокруг Веры.

Собственный крик раздавался как будто издалека, словно на разрыв связок орала не она сама.

Всё затихло как-то в один момент, оборвалось, оглушило мёртвой тишиной. Вера, всей грудью упав на колени, боялась поднять из-под локтей голову, слыша только собственное хриплое дыхание, перемежающееся с сипением.

Сколько прошло времени – секунд, минут, часов – не понимала: казалось, всё случилось мгновение назад, но время замедлилось, струилось липкой тягучей патокой. Она, наконец, осмелилась поднять голову, опасливо выглядывая из-за приборной панели на смятый бампер, рассечённый широким стволом дерева. Ровный и гладкий когда-то металл бугрился складками, точно полотно мягкого шёлка.

Лобовое стекло подёрнулось россыпью трещинок, но устояло, не разбилось. Локти саднило: при столкновении ударилась о бардачок.

Что-то было не так.

Что-то пугало. Настораживало.

Тишина.

Да, её не должно было быть.

Вера резко повернулась в сторону водительского сидения. В первый момент ей показалось, что Пчёлкин спит: голова мирно покоится на руле, а руки безвольно обвисли.

Но что-то было не так.

Багряно-красные струйки испещряли умиротворённое лицо, заливая опущенные веки и капая отвратительно медленно с руля вниз, на пол.

Нет, он не спал.

Вера зажала рукой рот, когда будто издали услышала собственный визг.

И снова время застыло, а мир схлопнулся до его окровавленного лица в едва достигавшем их мутно-жёлтом свете фонарей.

И снова липкий ступор, снова приступ оглушающей пустоты в голове. Вера точно очутилась в кромешной тьме и на ощупь пыталась судорожно отыскать хотя бы намёк на здравую мысль, вывернуться из плотного кокона сковавшей тело и разум паники.

Они уже успели выехать из Москвы; пригородная дорога, на которой Пчёлкин самонадеянно разогнал автомобиль до опасной скорости, была пуста.

В ушах зазвенело от разорвавшей гробовую тишину салона высокой трели. Телефон. У Пчёлкина зазвонил телефон где-то в нагрудном кармане пальто.

Резкий звук, словно обухом ударивший по голове, вызвал физически ощутимый спазм внезапно отмерших мышц. Вера дрожащими пальцами нащупала разрывающуюся трубку, но та упрямо норовила выскользнуть, когда она попыталась её достать.

На экране загорелось имя звонившего – Белый. Пальцы почти не слушались, и Вера с трудом нажала кнопку принятия вызова.

– Пчёла, тебя где черти опять носят… – послышался звенящий от раздражения мужской голос.

– Это Вера, – перебила она, срываясь почти на крик. – Мы попали в аварию…

– Где Пчёлкин? – не дав ей договорить, рявкнул Белов.

– Он… – судорожный прерывистый вдох, – он тут, он без…

– Пульс есть? – Пульс. Да. Первая здравая мысль; первая, за которую можно зацепиться, как за спасительную соломинку, можно оттолкнуться, решить, что делать дальше.

Вера потянулась к его тёплой шее, похолодевшими пальцами нащупывая венку.

Бьётся.

– Есть, – беспомощно хныкнула в трубку.

Белов кинул пару обрывистых фраз кому-то на том конце, разобрать слов Вера не могла – едва хватало сил сосредоточиться на словах, адресованных ей.

– Где вы? – цепкий вопрос, голос чуть ни хрустит от стальных ноток.

– Я не… – Вера беспомощно огляделась, понимая, что проезжала это место по дороге домой тысячи раз, но что это за дорога, где она находится, как её найти – не представляла. Особенно сейчас, когда мысли, будто пауки, расползались в разные стороны. – Мы ехали домой…

– С МКАДа съехали? – наводящий вопрос Белова вернул ошмётки способности ориентироваться в пространстве.

– Кажется… да. Да, – зачем-то оглядываясь в заднее стекло на пустое полотно дороги, несвязно забормотала Вера. – Недавно. Вокруг лес, – зачем-то уточнила она.

– Послушай меня, – Вера старалась сосредоточиться на звуке его голоса, который сейчас казался почти что светом в конце погружённого во мрак тоннеля. Она пыталась сквозь эту тьму пройти; но оборвётся связь – и Вера снова потеряет даже те зачатки самоконтроля, которые удалось собрать по крупицам на ощупь в темноте. – Сейчас приедет скорая. Мои люди тоже выехали. Ты слышишь меня? – тон его потеплел, – Вера?

– Да. Да, я слышу, я здесь, – уверила она скомкано, прижимая холодную ладонь к огнём горевшему лбу. Вера не отрывала взгляда от потерявшего сознание Пчёлкина, и картина с его залитым кровью лицом калёным железом отпечатывалось где-то на самой корке подсознания.

– Хорошо, – похвалил он. – Сама цела?

На фоне его слов она разобрала визг шин – значит, он правда едет. И помощь скоро будет.

Вера судорожно покивала, всхлипнув.

– Вера, ты цела? – повторил Белов, и она с запозданием поняла, что её кивка он видеть не мог.

– Кажется, – оглядывая собственное тело, ответила неуверенно. Перед глазами всё так и норовило поплыть; сфокусировать зрение стоило огромных усилий.

– Что с Пчёлой? – снова спросил он напряжённо.

– Он просто… – начала она, зажмурившись. Только это не помогло: перед глазами стояла всё та же картина. – Просто без сознания, – голос срывался на сипение. – Я не знаю, что делать…

– Вера. Спокойно. Я здесь, – снова заземлил её Белов, не дал свалиться в пропасть. – Кровь есть?

– На голове…

– Только?

Она заставила себя открыть глаза. Чертыхнулась мысленно: на чёрной рубашке Пчёлкина разглядеть тёмно-алые пятна в темноте салона невозможно. Она протянула к нему дрожащую руку, отводя полы пальто и пытаясь хотя бы на ощупь определить, есть ли где-нибудь кровотечение.

– Кажется, да, – неуверенно промямлила.

– Расскажи, что случилось, – напряжение в его голосе чуть отступило.

В глаза как будто снова ударил свет фар встречной машины. Она перевела взгляд на смятый капот, от которого поднималось облачко ни то дыма, ни то пара.

– Съехали с дороги. Врезались в дерево, – сложить отрывистые предложения в связную речь не удавалось.

– Так это же херня, Вер, – мягко усмехнулся в трубку Белов. – Я-то думал, вы как минимум в Гранд-Каньон упали. А дерево чё, Пчёлкин сам тот ещё Буратино, – с Вериных губ сорвался нервный смешок. – Ему деревья не страшны.

– Откуда в Москве Гранд-Каньон, – беспомощно проскулила она, поддерживая его шутку.

– Точно, Вер, – протянул он успокаивающе. – А где он, знаешь?

Она с силой зажмурилась, смахивая тыльной стороной ладони капли слёз под глазами.

– В Аризоне, – всхлипнула и закашлялась.

– Ну, до Аризоны вы же вряд ли успели доехать, да? – он словно пытался убаюкать её ласковым голосом.

– Да…

– Видишь, значит, всё хорошо будет, – успокоил он уверенно. – В Москве-то мы точно всё решим. Послушай меня, – позвал он мягко. – Скорая приедет сейчас. Отвезут в ЦКБ, от вас недалеко; там Пчёлкина быстро в чувство приведут, – начал объяснять. – Хочешь, договорюсь, чтоб его прям сразу закодировали, чтоб бухим больше не рулил? Ты только трубку не клади, Вер, слышишь?

– Слышу, – подала она голос, прижимая телефон к уху почти до боли, словно это могло бы помочь связи не разорваться.

Рёв сирен скорой услышала издалека, обернувшись на синие вспышки спасительных проблесковых маячков.

– Скорая едет, – с облегчением пробормотала она в трубку, вцепившись до побелевших костяшек в мягкую ткань сиденья.

Порывисто распахнула дверцу машины, вываливаясь в ночную тьму. Ноги подкосились, и Вера схватилась за крышу мерседеса. Трубка с глухим стуком упала куда-то на землю.

Вера, кое-как доковыляв до заднего бампера и обессилено к нему привалившись, принялась размахивать в воздухе руками, на мгновение испугавшись, что скорая просто проедет мимо.

Белый уазик с красной, как кровь на виске Пчёлкина, полосой резко затормозил возле них, съехав на обочину. С пассажирского сиденья выскочил средних лет мужичок в куртке поверх белого халата.

– Водитель, – прокашляла Вера, жестом указывая туда, где без сознания лежал Пчёлкин.

Лишних вопросов мужик задавать не стал, тут же бегом устремившись к водительскому месту. Вера, только сейчас поняв, что потеряла телефонную трубку, опустилась на колени возле своей распахнутой двери, вслепую шаря пальцами по земле.

Трубка валялась под машиной. Белов ещё висел на проводе, звонок не обрывая. Она прижала холод телефона к щеке, измазав кожу в липкой грязи.

– Приехали, – просипела Белову в трубку.

Сидя голыми коленками на промерзшей земле, с ужасом заметила валявшийся на коврике возле кресла пистолет.

По барабанным перепонкам снова ударил оглушительным хлопком выстрел – или это сердце так громко ёкнуло вниз?

Что, если пуля попала в Пчёлкина?

Вера пистолет схватила рывком, опуская курок. Сощурившись, цепким взглядом мазнула по салону и дверце. Нигде отверстий от пули не заметила: ни в стекле, ни в металле корпуса. Быстро сунула оружие под пассажирское сиденье, кулаком зажимая рот.

Что, если..?

Подняла полный паники взгляд на Пчёлкина, над которым суетился врач.

– Я его… – полушёпотом произнесла она едва шевелящимися губами.

– Что – ты его? – услышала посерьёзневший на том конце трубки голос Белова.

Она нервно сглотнула, беспомощно застыв на месте и ощущая, как крупная дрожь бьёт сведённые от напряжения мышцы.

Хотела что-то сказать – сама не понимала, что, – но воздух в лёгких кончился, оставляя под рёбрами обжигающий вакуум. Гортань дёрнулась в спазме, и Вера ощутила подкатывающий к горлу горячий ком.

Её стошнило прямо на сиденье салона дорогого и безнадёжно покорёженного мерседеса Пчёлкина. Она с силой прижала ладонь к потрескавшимся губам, упав назад и ощутив под бёдрами леденящий холод земли. Попыталась отползти от машины, но ладони проскальзывали и расползались в мокрой жиже. Трубка голосом Белова звала где-то под ногами, но ответить ему сейчас не смогла, даже если бы хотела.

А она, видит Бог, не хотела.

Ладони прижала к щекам, оставляя на коже чёрные разводы осенней слякоти.

Сквозь пелену, застилавшую глаза, смотрела, как Пчёлкина погрузили на носилки и, с двух сторон подхватив, понесли к замершему на обочине уазику.

– Вы в порядке? – на её плечо опустилась чья-то ладонь.

Вера подняла взгляд на мужичка, выскочившего из скорой первым, и судорожно покивала.

Он посветил маленьким фонариком ей в глаза и настороженно спросил:

– Идти можешь? – оглядел её профессиональным взглядом, споро ощупывая крепкими пальцами ноги и руки.

– Могу, – выдохнула Вера в темноту. – Голова, – прижала пальцы к виску, – кружится.

Врач, подхватив её под подмышки, помог встать и доковылять до машины. Она с трудом забралась в салон и опустилась на сиденье рядом с носилками, на которых покоился Пчёлкин.

Вера на него посмотреть не смела – боялась, что теперь, при ярком свете электрических лампочек, найдёт подтверждение собственной догадке. Огромное пятно крови, словно цвет заварки в кипятке расплывающееся где-нибудь – откуда ей знать, где? – в районе живота, или плеча, или…

Всё тело, не переставая, била дрожь, словно она нагишом стояла на январском морозе.

Врач, забравшийся в уазик за ней, умостился напротив Веры и захлопнул двери. Машина тронулась, разрывая ночную тишь рёвом сирен.