вопрос первый: о вступлении, чёткости и ясности мыслей (2/2)
потому что мама права. мама любит её. больше никто глашеньку не полюбит, только мама ей добра желает.
мама с папой ругается, и с глашенькой спит, пиная по ногам и ворча, что глаша эгоистка, не умеющая делиться. мама глашеньке косы заплетает, волосы её деря и крича, чтобы не дёргалась и с утра настроение не портила. мама ото всех защищает, потому что во дворе и в школе с глашенькой никто дружить не хочет, называя глашеньку маминой дочкой и толстухой.
глашеньку мальчики обижают очень сильно, то в трусы пытаясь залезть, то в лоб камни кидая и по коленям кулаками бьют сильно-сильно. мама орёт на них, и больше глашеньку одну не пускает на улицу.
мама называет одноклассниц тупыми и страшными уродками, а одноклассников жестокими мразями, и говорит, что надо им от глашеньки только одно. глашеньке поэтому нельзя на улицу выходить и только домой их вести, чтобы мама смотрела на них и одобряла. хотя чаще просто смотрела с омерзением.
а ещё мама моется с глашенькой до двенадцати лет. заставляет глашеньку маечки снимать и грудь её щупает, говоря, что на рак проверит. и трусы снимать глашеньку тоже заставляет, чтобы посмотреть, как у неё волосы на лобке растут. ещё глашенька моет маму сама, когда мама пьяная и вся в пиве плачет голой в ванной, пока глашенька ей спину мылит сладким мылом. а когда мама в социальных сетях глашеньки читает её переписку с мальчиком, и видит, что глашенька ему фотографии голые отправила, бьёт её наотмашь по лицу, да так, что у глашеньки голова с треском отлетает, и кричит что та шлюха, грозясь к гинекологу отвести.
а глашенька очень боится гинекологов, да и врачей, в целом. у глашеньки ведь здоровье всегда слабое было, а помощь вовремя не оказывали, потому что кожа у неё всегда была молочного цвета, и тонкая-тонкая, всё на ней видно было хорошо. и была в гематомах она вся, и следах от ремня. мать её душила и об стену головой била до звёзд из глаз, а на утро гладила её по макушке, натягивая ворот белоснежной водолазки, скрывая синяки на шее и смеясь говорила:
« — ха-ха-ха, в школе, если увидят, наверное, подумают, что мать у тебя — тиран. а ты и пожалуешься, как тебя бедную несчастную тут убивают, да, глашуль? — а глаша только головой испуганно машет, получая мамин одобрение в глазах, — а чего так? мать же у тебя изверг, одна ты тут белая и пушистая, как божий одуванчик. чего ты башкой машешь? что, нет? »
но водолазка не помогла один раз.
потому что одноклассница подождала, пока все из класса в столовую выйдут, а после аккуратно и с испугом к спине глашеньки прикоснулась, спрашивая, откуда синяки такие большие и страшные. и глаша расплакалась почему-то, особенно когда увидела ужас и сожаление в глазах ирочки, пока глаша рассказала ей о том, как мать её вчера проучила.
ира в неверии к учительнице бежит и рассказывает про глашу, тыча в ту пальцем, на что учительница смотрит на её заплаканное лицо и глаза расширяет, когда глаша спину прячет от взрослого взгляда. и мама когда выслушивает злой голос учительницы по телефону, косится на глашу с омерзением и разочарованием, но не бьёт.
не разговаривает весь день, пока глаша её за платье домашнее дёргает, со слезами спрашивая, что случилось. а вечером глаше и вовсе вручают пакет с пятёрочки, веля собирать только трусы и майки, на что глаша в испуге смотрит на мать, пока та с усмешкой телефон ей впихивает. а там подружка мамина представляется работницей детского дома. говорит, что глаша сука и тварь неблагодарная, называет её балаболкой, и говорит, что так нельзя делать. говорит, что мама у неё хорошая и грех на неё жаловаться, ведь глаша ходит сытой, одетой и обутой, и спит не в подворотне какой-нибудь.
глашенька впервые перед мамой на колени становится, умоляет простить и дать ещё один шанс, говорит, что маму любит сильно-пресильно и больше никогда-никогда так делать на будет. мамочка её ничтожеством называет и заставлять руки обжигать о горячие котлеты, впихивая их в глотку.
но это всё раньше было. сейчас маман не вспоминает об этом, а малейшую попытку поднять тему высмеивает и говорит, что глафира придумывает много. с детства такая. и вообще, лучше бы учёбой занялась, а не мать на эмоции выводила.
входная дверь стучит громко, и глаша оборачивается, видя, как отец весь мокрый заходит, быстро куртку снимая. улыбается матери на кухне, и поворачивая голову, на ней взгляд фокусирует, отчего у глаши невольно руки в кулаки сжимаются. отец здоровается отстранённо и спрашивает как она, на что та лишь хмыкает, бурча что-то о том, что ей надо литературу писать.
отец кивает. литература это хорошо. глашенька онлайн-курсы по ней недешёвые проходит и экзамен по ней сдаёт.
хорошая и умная девочка, ходящая строго в школьной форме, с длинными волосами, собранными в хвост и носом, зарывающимся в книги. очень добрая и тихая, учителя её все поголовно любят и уважают за обаятельность и умение правильно себя подать. а прогулы по болезни прощают и называют солнышком. ну просто идеальный пример для подражания.
она начала грызть колпачок от ручки, буквально разжёвывая пластик и опять уставилась в тетрадь.
может, написать о том загадочном лете, воспоминания о котором отдают в груди чем-то тёплым и распирающим? когда она закончила шестой класс досрочно, ей почти исполнилось тринадцать и она укатила к бабуле на лето, в молдову. одна, предварительно сменив пароли во всех социальных сетях, чтобы мама не читала ничего больше. тогда была первая симпатия, мятный кисс, зажатый меж пальцев, на бабулином балконе, и запой.
сильный и долгий запой.
до рыданий в подушку, чёрных дыр в воспоминаниях, натянутых чёрных чулков с короткой юбкой и мальчиков, сжимающих её бедра, на коленях у которых она и сидела. она мило улыбалась им, хлопала невинно глазками и ластилась к рукам. с одним даже поцеловалась. но дальше линии ткани никогда заходить не позволяла.
мужское внимание всегда было приятным и прибавляло уверенности. да только бабочек в животе не было, и иметь с ними что-то общее после тесных посиделок не хотелось. гораздо приятнее было с подружкой, которая её в лоб целовала. гуляла с ней до полуночи, ругала, когда глашенька крестик снимала или брала её вещи без спроса.
на самом деле, поняла всё глашенька рано, даже не отнекивалась особо. просто в двенадцать накрыло осознание и.. всё?
всё было точно так же, как раньше, только вслух она ничего не произносила. писала лишь об этом часто-часто в телефонных заметках и сообщениях подружкам.
а после приехала мать, снесла ей голову и увезла домой, лишив интернета почти на год.
и стала глашуля вновь хорошей девочкой.
с идеально-выглаженными платешками, которые мама сама выбирала и покупала для неё, кучей книг на полке. и ходила она только в музыкальную школу и клуб литературный.
и никаких мальчиков, абсолютно. и здесь глашенька была согласна с ней, как никогда. потому что мальчики только руками ноги гладят и называют её куколкой. а ещё язык неприятно в рот пихают, оттягивая за волосы и наматывая их на кулак.
с тихим «в пизду», тетрадь была захлопнута, как и дверь в спальню, прежде чем в ушах вновь заиграл «опиум» агаты кристи, который она наизусть выучила уже.
учительница по русскому языку только губы подожмёт в неодобрении, но всё-таки кивает, когда глашенька вежливо говорит, что просто ужасно чувствовала себя, поэтому сочинение принесёт к концу недели.
а после вздрагивает, так и замирая с открытым ртом, когда к ней подсаживается незнакомая девочка.
до ужаса красивая незнакомая девочка, с кудрявым каре цвета шоколада и глазами голубыми, которыми смотрит на неё мягко и произносит тихо, искренне улыбаясь и посматривая на учительницу исподтишка:
« — говорят, сочинения на заказ пишешь, блондиночка. сколько берёшь? »
а на улице всё-так же моросил дождь, окрашивая панельные здания в окне кабинета в серый цвет.
но тогда почему-то показалось, что дома эти не такие уж и серые. и в груди так тепло-тепло стало, что руку сразу же захотелось к ключице приложить и сжать её, раскусывая губу в смущении.