1.5 куколка (1/2)

Когда Хонджун зашёл в каюту, где Сонхва одевался, принц, конечно же, не увидел его, так как пытался выпутаться из рубахи, но, только услышав голос капитана, напрягся. Если Минки и Минхо, как Сонхва понял, могли только ударить его или поизмываться на словах, Хонджун имел право выпотрошить и убить, и никто бы его не остановил. Насиловать он не собирался, по словам же самого Хонджуна, но Сонхва не верил тому, что говорили пираты. На корабле ему стоило быть тихим как мышь и внимательным как орёл, чтобы поймать любой шанс для побега. Если такой вообще был…

Сонхва ещё плохо соображал, мысли путались из-за боли в голове, тело почти не слушалось, а места, где когда-то крепко сидела верёвка, были стёрты почти в кровь. Он мог думать только о своём состоянии, это было важнее всего, но мысли о побеге сами заполняли его голову. Совершенно бессмысленные и нереалистичные планы мелькали перед ним, хотя Сонхва пытался отмахнуться. Как он вообще мог сбежать с корабля, на котором было такое количество пиратов? Сонхва один, а их… Он даже не знал, сколько их тут было. Вдруг те, кого Сонхва видел, были лишь частью абордажной команды, а остальные в это время охраняли корабль от непрошенных гостей. Да даже если это были все пираты, их всё ещё было слишком много. А Минки и Чанбина можно было сразу считать на шестерых: их навыки и чуйка определённо были не такими, как у обычных людей. Если Сонхва попытается сбежать, ему тут же прострелят голову, даже не думая о последствиях. Да и какие у этого могли быть последствия… Они ведь были пиратами. Хонджун и Чанбин точно не думали о последствиях, когда давали ему пощёчину. Вряд ли они вообще считали это чем-то плохим. Обычное отношение к пленному, не только ведь пираты их брали. Военные тоже. Наверное, именно поэтому Ёнджун и не захотел становиться офицером. Он никогда не был жёстким, а особенно жестоким, ему бы сложно пришлось в армии.

На секунду подумав о Ёнджуне, Сонхва вспомнил Суджин. Как он мог забыть о своей сестре, которой обещал вернуться домой как можно скорее? Наверное, ей скажут, что её брат утонул в море или пропал без вести. Суджин осталась совсем одна, хотя Рюджин надеялась, что этого никогда не произойдёт. Сонхва был здесь, на пиратском корабле. На грани жизни и смерти, даже не знал, что его ждёт завтра. Ёнджун ни за что не позволит себе сблизиться с кем-то из семьи, он слишком долго отдалялся от них, чтобы вот так быстро всё разрушить. А Чан… Чан готовился стать королём. У него попросту не было времени следить за малолетней сестрой. Его должно было волновать только королевство и будущее короны, которое оказалось под угрозой из-за пленения Сонхва. Если у Чана не появится наследника, то…

Сонхва ведь был единственным, кто мог дать короне наследника. Ёнджун никогда не сделает этого, он скорее умрёт на виселице, чем последует словам отца. Ёнджун хотел семью, он никогда и ни за что не поделится своим счастьем с другими, особенно с королём и коронованным принцем, которых на дух не переносил. Да и отец даже не рассматривал его кандидатуру. И если так, то… Сонхва должны спасти? Он был их единственным шансом на сохранение династии, по женской линии корона никогда не передавалась, а значит отец пошлёт корабль и выкуп.

Когда с него слишком грубо стянули рубаху, Сонхва испуганно посмотрел на капитана и постарался прикрыть голое тело, всё в синяках и ссадинах. Никому, кроме прислуги, не позволялось видеть принца голым, а теперь он стоял перед тремя пиратами в одних нижних штанах и чувствовал стыд вперемешку со страхом. Только вот этим троим, похоже, было плевать на наготу, они продолжали потешаться над его беспомощностью, а капитан раздражённо смотрел то на Сонхва, то на Минки с Минхо.

Хонджун взял из стоявшего рядом сундука рубаху и штаны и кинул в Сонхва.

— Сам наденешь? — спросил он, всем своим видом показывая, что лучше Сонхва так и сделать.

— Нет… — пролепетал Сонхва, сжимаясь и готовясь к удару.

Но его не последовало.

— Ты вообще не умеешь ничего? Руки из задницы растут?

— Нет…

— Тогда взял рубашку в руки и надел её на себя.

Сонхва посмотрел на рубаху, пытаясь вспомнить, как его одевала прислуга. Сначала он продевал голову, а уже после ему помогали просунуть руки в рукава. Звучало всё не так сложно, и Сонхва попытался просунуть голову, но на полпути понял, что что-то было не так, потому что ткань предательски затрещала, уже готовая разорваться.

— Якорь тебе… Ты точно не отсталый? — закричал Хонджун, подходя к Сонхва, а Минки и Минхо засмеялись ещё громче.

Он расстегнул пуговицу, которую Сонхва совершенно не заметил, и помог ему просунуть голову, а после схватил запястье правой руки, проталкивая в рукав, пока Сонхва пытался не заскулить от боли. Стёртая кожа сильно натянулась из-за действий Хонджуна, и Сонхва был готов разреветься, когда из ранок потекла кровь. Но Хонджун, похоже, совершенно не обратил на это внимания, хватая уже вторую руку и просовывая её в левый рукав.

— Да если он меня хоть пальцем тронет, я ему шею голыми руками сверну. — услышал Сонхва и испуганно попятился, боясь снова получить по лицу или спине. — Видишь, он боится меня больше, чем все мы боимся сирен. Бу!

Сонхва охнул от испуга и, споткнувшись обо что-то, упал на пол, сильно ударяясь. Минки и Минхо засмеялись, а Хонджун кинул в него штаны, пояс и сапоги, говоря быстрее одеваться и подниматься на палубу, и после вышел из каюты. Сонхва облегченно вздохнул, но тут же напрягся, когда почувствовал на себе взгляд Минки.

— Сапоги и штаны сам наденешь. — сказал он, складывая руки на груди. — Я считаю до десяти. Не успеваешь — получаешь по шее. Один. — Сонхва, не обращая внимания на боль в запястьях, схватил штаны, быстро натягивая их на ноги. — Семь. — надев сапоги, Сонхва посмотрел на пояс: это была обычная лента из какой-то старой ткани. — Десять.

Сонхва завязал на себе узел и посмотрел на Минки, всё ещё сидя на полу. Он боялся, что, если встанет, его снова кинут на пол.

— Можно встать? — спросил Сонхва, надеясь, что в него не выплюнут очередное ругательство.

— Вставай. — на удивление спокойно сказал Минхо, подавая ему руку. — У него кровь, Минки. Отвести к Ёсану?

— Маленькие раны, не помрёт. Сами заживут. — Минки вышел из каюты и позвал за собой Минхо.

Сонхва шёл в середине, чувствуя себя преступником, которого вели на казнь. Смерть его пока что не ждала, но мысль о целом дне в окружении молодых пиратов пугала. Он продолжит терпеть унижения и боль. Лучше бы его и правда кинули к крысам, чем заставили контактировать с живыми людьми.

— Ёнбок, Чонин, забирайте этого себе. Будет сегодня с вами драить палубу.

Этих двоих Сонхва сегодня уже видел. Они были похожи на детей и не пугали как Минки и Чанбин. Чонин и Ёнбок всё ещё были пиратами, но в их обществе Сонхва почувствовал себя немного безопаснее. Ребята, не говоря ни слова, посмотрели на Сонхва и кинули ему в руки кусок ткани, скорее, похожий на мёртвую кошку, чем на тряпку. От неё ужасно воняло, и Сонхва почти вырвало, когда он вдохнул.

— Воняет, да? — спросил Чонин, по-лисьи улыбаясь. — Ну, ты скоро привыкнешь к запаху. Чем чаще моешь, тем быстрее забываешь, что она воняет стухшей рыбой.

— Будто у него будет время привыкнуть. — усмехнулся Ёнбок, выливая ведро воды и хватая длинную палку, с привязанной к ней тряпкой. — Мы его уже через неделю сдадим королевским офицерам, а там ему уж точно не надо будет драить палубу.

— И то верно. — вздохнул Чонин, с силой начиная тереть доски. — А ты чего стоишь, принц? Вон все уже работают. — он махнул рукой в сторону других юнг, которые начали раньше.

— А мне… Не дадут палку как у вас? — спросил Сонхва.

— Не-а, не дадут. Это Минки и Чанбин выдают их во время работы, так что тебе не светит. — хихикнул Чонин. — Вставай на колени и драй так. Скоро привыкнешь на коленях стоять. Капитан тебя нау… Ай, Ёнбок! За что?

Чонин нахмурился и повернулся к другу, который только что дал ему затрещину. Уже второй раз за день, как успел заметить Сонхва. Вероятно, Чонин был слишком молодым и наслушался разных фраз от других пиратов и теперь, думая, что знает всё, использовал их в любых подходящих и не очень ситуациях. Наверное, это было нормально, подумал Сонхва. Но почему же мальчишка каждый раз получал за это от Ёнбока?

— Сколько раз я говорил тебе так не шутить? — огрызнулся Ёнбок.

— Но ведь Минки и Чанбин тоже так шутят!

— Они — это они, а ты — это ты.

— Но ведь они…

— Ты разве не забыл?

— Я… — Чонин опустил голову и замолчал, наверное, вспомнив что-то.

— Что ты тогда делал? — ответа не последовало, и Ёнбок снова повторил вопрос: — Что ты тогда делал, Чонин?

— Я плакал.

— А теперь ты шутишь.

— Но ведь он наш пленник! Почему остальные его бьют и потешаются над ним, а мне нельзя?

Сонхва, на удивление, согласился с вопросом Чонина. Он был пленником на их корабле, и они могли делать с ним всё, что пожелают: оскорблять, давать пощёчины, насмехаться, издеваться, унижать. Большую часть дня именно это с ним и происходило, поэтому сейчас, когда молодой пират пытался защитить его от колких слов, Сонхва очень удивился.

— Можно, конечно. — спокойно ответил Ёнбок. — Но такие шутки можешь шутить с Джисоном и Хёнджином, они такие же тупые, как и ты. Повеселитесь. При мне даже не упоминай.

— Какой ты нежный, а. Принц, а у вас мужчины так шутят?