1.4 да, господин квартирмейстер (1/2)

Во второй раз Сонхва проснулся от того, что почувствовал холод в районе шеи и касания чужих рук. Голова болела ужасно, а глаза щипало от высохших слёз. Сейчас он прекрасно помнил события то ли сегодняшнего, то ли прошедшего дня; сложно было понять, сколько времени прошло. Сонхва не ушёл от прикосновений и даже не дернулся: пират чётко дал понять, что будет за неповиновение. Больше не хотелось чувствовать боль. Рана на шее, оставленная пиратской саблей, саднила и напоминала о том, что здесь нужно быть смиренным.

Сонхва приоткрыл глаза: на кровати сидел молодой парень и аккуратными движениями втирал что-то в его шею. Вообще, все пираты на этом корабле были молодыми, Сонхва даже удивился. Он никогда не встречался с пиратами вживую, но по рассказам они всегда были взрослыми мужчинами, с густой бородой, немытые и вечно пьяные, желающие получить побольше золота и какую-нибудь портовую девку в постель. Эти молодые ребята тоже хотели золото, но выглядели более-менее прилично. Было, конечно, видно, что волосы, уложенные в хвосты или заплетённые в косы, давно не мыли, на лицах некоторых виднелись следы то ли грязи, то ли ещё чего-то, одежда тоже была не самой чистой и новой. Но на их лицах не было щетины, и, когда капитан стоял рядом с Сонхва, он не чувствовал противного запаха. А от рук того, кто сейчас обрабатывал ему рану, пахло лавандой. Прямо как дома, словно небольшой мешочек, который клали служанки.

Лекарь, похоже, заметил, что Сонхва проснулся, и постарался улыбнуться.

— Здравствуйте. — сказал он своим мягким голосом, продолжая втирать лекарство. — Не бойтесь меня, Ваша Светлость. Я не сделаю вам больно. Я корабельный врач. Меня зовут Ёсан.

Сонхва молча посмотрел на него и кивнул. Как он мог поверить этим словам, когда находился на пиратском корабле. Даже если Ёсан и был врачом, он оставался пиратом. Сонхва снова прикрыл глаза, чувствуя, как слёзы потекли по щекам.

— Ваша Светлость! — Ёсан взволнованно посмотрел на принца и отдёрнул руки от шеи. — Вам больно? Простите, если щиплет, я не могу с этим ничего поделать.

— Всё хорошо. — ответил Сонхва хриплым голосом.

Он только сейчас понял, как сильно ему хотелось пить.

— Можно мне… Можно мне воды? — попросил он.

— Конечно, Ваша Светлость. Сейчас я принесу.

Сонхва благодарно кивнул и, когда Ёсан вышел, постарался осмотреть каюту. Это определённо была каюта капитана: самая лучшая на корабле. Здесь стояла большая кровать, на стенах висели карты, на столе лежали кипа каких-то бумаг, компас, часы, стояли чернила, а рядом с ними расположились перья. Кровать была очень мягкой, и Сонхва было бы даже удобно, если бы не верёвки, которыми всё ещё были связаны руки и ноги. Он почти не чувствовал их и надеялся, что вскоре его развяжут и хотя бы кинут в какое-то подобие маленькой тюрьмы, а не будут держать в этой шикарной каюте связанным, как животное, которое собираются зарезать.

На самом деле, Сонхва очень переживал из-за того, что его оставили в каюте капитана. Про пиратов ходило немало слухов, все прекрасно знали о том, что бордели на пиратских островах были не только с женщинами, но и с мужчинами. Капитан был молод и красив, вероятно, у него было много поклонниц и поклонников на острове. Только вот пираты не находят свою любовь, насколько знал Сонхва. Они не пытаются найти одного человека на всю жизнь и полюбить его. Так ему рассказывали во дворце. Пираты были убийцами и насильниками, не любовниками.

Убивать Сонхва пока не собирались, но о втором речи не шло.

Сонхва попытался перевернуться и лечь на другой бок, когда в каюту зашёл Ёсан и ещё два пирата. Один очень высокий и худой с острыми чертами лица, а второй, наоборот, очень низкий, но тоже довольно тощий. И если от Ёсана исходила аура спокойствия и безопасности, то эти двое были совершенно другими. От страха Сонхва попытался отползти назад, забыв, что за спиной была лишь стена.

— Доброе утро, принц. — ухмыльнулся высокий и вытащил нож, прокручивая его в руках. — Ты чего так трясёшься, а?

— Да ты его пугаешь, Минки. — засмеялся второй, а Ёсан подошёл к Сонхва, успокаивающе поглаживая по плечу. — Ёсан, что ты, чёрт возьми, делаешь? Ты не должен прислуживать этой шавке только из-за того, что он принц.

— Меня ты тоже чуть не убил из-за того, что я знатный. — ответил Ёсан, приподнимая Сонхва и усаживая его. — Если он принц, это не значит, что он плохой человек. Прекратите его запугивать, оба!

— Кто ты вообще такой, чтобы нам это говорить? — рыкнул тот, кого назвали Минки, но низкий пират остановил его.

— Тихо, Минки. Не перед пленником.

— Твою мать, Чанбин, он позорит меня!

— Он не позорит вас… — пролепетал Сонхва, и все трое уставились на него. — Он показывает ваши благородство и ум.

Минки нахмурился и, стремительно подойдя к Сонхва, удобно взял нож в руку, прикладывая его к свежей ране. Наверное, Сонхва стоило научиться молчать в обществе пиратов. Насколько он смог услышать, Ёсан был знатным, значит, пришёл сюда с материка: у него были манеры, ум и отсутствовало присущее пиратам бесконтрольное желание убивать. Только вот Минки и Чанбин не были такими. Они не походили на людей из королевства, они от кончиков пальцев и до самой макушки были пиратами, жестокими и беспощадными. Одно лишнее слово — и Сонхва умрёт, даже не поняв.

— Благородство? О чём ты вообще говоришь? — спросил Минки, надавливая на горло сильнее.

— Минки, прекрати! Я только нанёс ему мазь! — почти закричал Ёсан, подбегая к пирату и хватая его за вторую руку.

— Ты на него ещё и наши мази с лекарствами тратишь?

— Капитан сказал обработать его раны.

— Ну, если капитан… — Минки убрал нож от шеи, и Сонхва рвано выдохнул, чувствуя ком в горле. — Наверное, хочет себе целую куколку. Трахаться с поломанной не так интересно. Верно, Чанбин?

— И правда. — Чанбин хрипло рассмеялся, похлопывая друга по плечу, и притянул к себе Ёсана. — Давай уже, развязывай его, чтобы мы дали ему воды и отвели к Джуну.

Сонхва уже не слышал этих слов, а только чувствовал, как руки и ноги освобождали от верёвок. В голове засели слова о «целой куколке». Он был готов к тому, что его изобьют, кинут в самый дальний отсек к крысам, поиздеваются всей командой, но точно не к тому, что капитан захочет провести с ним ночь. Сонхва и так не чувствовал рук и ног, но от этих мыслей он потерял силы и желание бороться, так что, когда его поставили на пол, он почти упал. Так бы и случилось, если бы его не подхватил сильный и быстрый Минки. Он с отвращением посмотрел на Сонхва, всё же кидая его себе в ноги.

— Тебя тут никто не собирается носить на руках. Либо ты идешь сам, либо ползёшь до палубы, либо я просто пинаю тебя. — сказал Минки, ногой толкая Сонхва в грудь. — Мы тебе тут не прислуга, чтобы на руках таскать.

— Минки, он же…

— Отойди, Ёсан. — приказал Чанбин, поднимая Сонхва и закидывая его руку себе на плечо. — Я бы сам рад скинуть его за борт, но Джун сказал, что он нужен нам целым. Знатные такие нежные, что он может помереть от любого пустяка.

— Королевская крыса. — Минки почти выплюнул эти слова из себя и вышел из каюты, вероятно, направляясь на палубу.

Сонхва назвали поломанной куколкой, и он это прекрасно чувствовал. Но виноваты были не раны на теле, а слова, которые засели в голове и пропитали его целиком, все удары, которые он почувствовал на себе за последние несколько часов, все те слёзы, которые успел выплакать. Он был сломан внутри, хотя пробыл на пиратском корабле не больше дня. Если во дворце его считали слабаком и посмешищем, то здесь он был мусором, который следовало сжечь. Ему чётко дали понять, что никто не собирался играться с ним и ублажать, он пленник, которого при любой возможности можно будет избить или даже убить, если отец не пришлёт выкуп. А он этого не сделает, Сонхва был уверен. Вряд ли король захочет тратиться на третьего сынка. Он просто закинет в тюрьму тех двоих, что приплыли с новостями, и скажет молчать всем, кто слышал о настоящих событиях.

Прошло всего несколько часов, а Сонхва уже потерял надежду. Он никогда не вернётся на материк, это было ясно. Он был маленькой фарфоровой куколкой, которую истоптали и разбили.

Сонхва почувствовал, как его трясут за плечо, и повернулся к Ёсану.

— Ваша Светлость, вы хотели пить. — Чанбин на это зло фыркнул, а Сонхва припал к деревянной миске, в которой плескалась вода. — Аккуратнее, аккуратнее. Это всё вам, можете пить спокойно.

— Вчера был принцем, а сегодня лакает воду, как щенок из лужи.

— Прекрати, Чанбин. Мы же уже закончили с этим…

— Не понимаю, почему ты якшаешься с этим знатным.

— Ты тоже к нему добр.

— Я выполняю приказ и делаю самый минимум, а ты скачешь вокруг него, как мамашка над младенцем. Ещё сиську ему дай пососать, когда он снова заплачет.

Сонхва почувствовал, как вода начинает течь по его шее и подбородку из-за того, что Ёсан в процессе спора совершенно забыл, что должен держать миску ровно. Сонхва поднял трясущуюся руку, чтобы взять посуду и спокойно допить, но получил сильный удар в спину, за которым последовала очередная пощёчина.

— За что… — прошептал Сонхва, не понимая, что он сделал не так.

— Будешь тянуть свои клешни куда не просят, я тебе их оторву или свяжу обратно.

— Но я хотел…

— Плевать, что ты хотел. Тебе не разрешено трогать ничего и никого на этом корабле. В особенности команду. — выплюнул Чанбин, утягивая Сонхва на палубу. — Когда увидишь капитана, встанешь на колени и поздороваешься с ним. Понял? — Сонхва кивнул и получил сильный тык в ребро. — Я не слышу.

— Да…

— Ты должен сказать: «Да, господин квартирмейстер».

— Да, господин квартирмейстер. — пролепетал Сонхва, плакать уже было нечем.

На палубе собралась вся команда, в середине стоял капитан, а молодые юнги окружили его, что-то весело обсуждая и даже смеясь, словно несколько часов назад они не убили целый экипаж на королевском корабле, офицеров, послов и министров. Будто так просто оставили всё это в прошлом и вернулись к своим подростковым делам. Сонхва не мог понять, как они могли так существовать. Они убивали, разоряли, грабили, унижали и насиловали всю свою жизнь, совершенно не чувствуя вины. А он, обычный принц, который просто пытался жить во дворце, не привлекая внимания, каждый день считал себя виновным чуть ли не во всех грехах. Почему пираты были такими беззаботными и так счастливо смотрели друг на друга, пока в каюте их капитана лежал связанный и избитый человек? Почему Минки сейчас стоял с точно таким же высоким пиратом и нежно улыбался ему, хотя пять минут назад был готов убить Сонхва лишь за одно слово. Как они могли жить, неся на себе такой груз прошлого? А несли ли они его вообще?

Вероятно, Сонхва не понимал их, потому что ничего не знал о пиратской жизни. Знал, конечно, но лишь то, что слышал от придворных, прислуги и некоторых корабельных во время путешествий. Могло ли так быть… Что все те пиратские сказки были враньём, как и сказки о прекрасных принцах.

Не все люди рождаются злыми.

Сонхва поднял глаза, чтобы посмотреть на команду пиратов, которая уже злобно смотрела в ответ. Улыбки пропали с их лиц.

Может быть, жизнь сделала их такими.

Кто-то из пиратов довольно засвистел, словно оценивая проститутку в борделе, а капитан подошёл ближе к Сонхва, которого Чанбин небрежно бросил на пол. Рядом с Сонхва остался только Ёсан, поддерживающий за плечи.

— Доброе утро, Ваша Светлость. — поздоровался капитан, ожидая ответа от Сонхва.

Он посмотрел на Чанбина, выгнувшего бровь, и глубоко поклонился, опустив голову. Сонхва ещё никогда в жизни не чувствовал себя таким униженным. Даже тогда, в обеденной, когда послы и министры потешались над ним, он не чувствовал себя грязью.

— Здравствуйте, капитан. — тихо ответил Сонхва и поднял голову, встречаясь с довольным Хонджуном, улыбка которого была такой широкой, что лицо могло порваться в эту же минуту.

— Похвально, что ты подумал о своём поведении. Мне нравятся послушные.

— Капитан, так мы тоже послушные! — крикнул один из пиратов.

— Джисон, вот ты болван. С тобой-то капитан в кровать не ляжет. — после этого первый пират получил затрещину, а Хонджун закатил глаза.

— Капитан, он снова меня бьёт!