Смерть (1/2)

Лелиана обнаружила Мириам в большой гостиной перед камином. Уперевшись подбородком в колено, Мириам сидела на рогожке перед каминной решёткой и задумчиво пятерней взъерошивала густую, чуть липкую от каддиса шерсть Клевера на холке. Тот лежал, положив голову на лапы, и казался дремлющим, если бы не вздыхал то и дело обречённо и протяжно, как будто и его мучили сомнения и раздумья.

Появление Лелианы на пороге со стороны мужских комнат Мириам не услышала — ощутила кожей и ещё каким-то слабеньким трепетом в груди, словно в комнате стало чуть светлее, словно камин затрещал жарче, словно повеяло свежей весной.

— Ты была на погребальном костре у Логэйна.

Лелиана не спрашивала и не осуждала — просто озвучивала факты. Мириам коротко кивнула. Не то сказывались многомесячные странствия, не то дикая усталость, не проходившая с самого Собрания Земель, не то абсолютное доверие к Лелиане, только она даже не дрогнула, не попыталась оправдаться или молить, чтобы это осталось в секрете, просто неопределённо повела плечом и запустила пальцы глубже в мягкую тёплую шерсть.

— От тебя пахнет горечью погребального костра. А ещё травами Морриган, — Лелиана тоненько и совершенно беззлобно усмехнулась, — ты могла бы обратиться ко мне. Одежда Морриган не по твоей фигуре, да и… Не подходит тебе.

— Ты… Серьёзно?

Мириам дёрнула уголком губ, поднимая голову. Лелиана обошла её, поворошила угли в камине, стянула брошенное за ненадобностью на диване меховое покрывало, принесённое из комнаты Мириам и, закутавшись в него, уселась рядом. Поёрзала на месте, а потом, мотнув головой, оживлённо улыбнулась:

— Серьёзней некуда. Дела удаются успешней, когда продумано всё до мелочей. От костюма до последнего удара.

Глухо взорвалась в камине деревяшка, Клевер дёрнул ухом и раздражённо заворчал, а Лелиана с Мириам как-то синхронно вздрогнули и отвернулись друг от друга. Лелиана зарывалась пальцами в короткую медвежью шерсть, Мириам усиленно расчёсывала Клевера, так что тот начал бесстыже — и почти по-кошачьи — урчать от удовольствия.

— Я ничего не скажу Алистеру, если ты об этом тревожишься, — шепнула Лелиана.

— Я? Тревожусь?

Для правдоподобного удивления голосу не хватило твёрдости и спокойствия, да духу взглянуть на Лелиану. Она же, поставив локоть на колено, подперла ладонью щёку и уверенно кивнула:

— Тревожишься. Ты сама не своя после Собрания Земель.

— Может и так. Не замечала, — передёрнула плечами Мириам и отпустила Клевера.

Он обиженно цапнул зубами воздух, потянулся, во все стороны разбрасывая клочки шерсти, и улёгся на бок, страдальчески глядя на пламя. Мириам усмехнулась уголком губ и растерянно взъерошила распущенные посечённые волосы.

— Зато я заметила. Ты можешь молчать, можешь обманывать, можешь притворяться… Но ты уверена, что долго сможешь водить себя за нос? — в голосе Лелианы промелькнула горестная насмешка. — Даже у меня не получилось. Расскажи, что тебя тревожит. Или, если пожелаешь, будем просто смотреть на огонь.

Мириам невольно скривилась. На огонь она смотрела вот уже вторую неделю — с той самой ночи, когда Лелиана с Зевраном помогли им с Алистером выбраться из Форта Драккон — но пока так и не нашла в нём ни ответов, ни успокоения, ни утешения. Сомнения вгрызались в душу всё сильнее. Возможно, ими и впрямь стоило поделиться хоть с кем-нибудь, чтобы не сойти с ума. А Лелиане, кроме всего прочего, всегда хотелось верить.

— Дело ведь не в Логэйне?

— Да. И нет, — мотнула головой Мириам, — всё гораздо сложнее, Лелиана. Логэйн… Он лишь часть.

— О. А другая часть?

С тяжёлым вздохом Мириам несмело покосилась на Лелиану. Та смотрела открыто. Ни жгучего любопытства, ни коварства, ни обиды, ни ярости не было в её взгляде — Лелиана была готова слушать, а Мириам, кажется, было нужно поговорить.

Только вот она совершенно не знала, с чего ей следовало бы начать. Не то с того душного вечера утешника, пропахшего грязью подземелий, застывшего на теле новым, ещё не затянувшимся, шрамом на предплечье, который Мириам время от времени растерянно расковыривала до крови, и беспокойными снами и хрипами — в памяти. Не то с того невыносимо долгого, грязного, горького до тошноты дня, когда самый страшный кошмар её обратился в реальность, когда её дом проглотила безжалостная огненная стихия, управляемая человеческой жадностью.

Не то с самого начала: когда отец доверил её, в светло-бирюзовом платьешке, с белой лентой в светлых локонах, рукам своего самого близкого друга — доверил своё самое ценное сокровище рукам Рендона Хоу. Тонким, холодным рукам с длинными узловатыми пальцами. Рукам, что через пятнадцать лет — подумать только — по локоть оказались в крови Кусландов.

Мириам зябко содрогнулась, и задремавший Клевер тревожно заскулил, как будто бы увидел её жуткие воспоминания. Лелиана придвинулась ближе, так что щекой можно было ощутить щекотное касание кончиков её волос.

— Кажется, я знаю имя другой части… Алистер?

Мириам снова отрицательно мотнула головой.

— Не может быть, — натянуто усмехнулась Лелиана, — не могу же я оба раза промазать. Хотя… Постой. Дай мне ещё один шанс… Дело в Хоу?

— Ты ведь сразу поняла, не так ли? — просипела Мириам, подтягивая оба колена к груди. — Да. Я… Я не могу уснуть. Долго уже. Глаза закрываю — и всё та ночь перед глазами, как наяву. Никогда бы не подумала, что страшнее перекошенного от ярости лица Коутрен мне станет предсмертный облик Хоу.

Кончиками пальцев впившись в икры, Мириам глухо стукнулась лбом в колени и натужно засопела.

Целый год она жила с мыслью о мести, горячей, горькой, плавящей жилы, временами заглушающей глас разума, милосердные зовы сердца — жила с мыслью о том, как с последним хрипом предателя Хоу наконец сможет вдохнуть полной грудью, сбросить с плеч тяжёлую ношу, поднять голову и увидеть наконец рассвет. Обязательно чистый, золотисто-розовый, мирный.

Не смогла.

Впрочем, нечего спорить: она в самом деле смогла вдохнуть полной грудью затхлый, тяжёлый воздух пыточных камер, когда Хоу испустил дух. Но это длилось жалкое мгновение. Казалось, что с тем вдохом Мириам впитала в себя и на редкость едкий, мучительно медленный яд, теперь сжигавший её с каждым днём изнутри.

Пока кровь закипала от скверны, выворачивалась навстречу Архидемону, сознание её закипало от воспоминаний о Хоу. Его серое, обескровленное лицо и взгляд тёмных, маленьких глаз, рассеянно блуждавший по её лицу, мерещился в каждой тени, некрасиво распластавшейся на каменной кладке пола, а в сознании то и дело вспыхивал хриплый шёпот: «Не таким должен был быть мой конец!»