Глава 9 (1/2)

Шота мало что помнил, когда они покинули дом Джуничиро. Он помнил, как мир ускользал у него из-под ног. Голос Хитоши призывал его идти дальше. Когда его колени подогнулись, он помнил, как хватка сына пыталась удержать его, но он всё равно упал, лицом шлёпнувшись о тротуар. Он помнил вкус крови в горле, когда его вырвало на улицу.

Возможно, тогда он напугал Хитоши. Голос ребёнка был высоким и паническим, когда он изо всех сил пытался поднять Шоту на ноги.

— Вставайте!

Независимо от того, как он старался, или насколько причуда Хитоши могла им овладеть, ноги просто не поддерживали его. Вместо этого он помнил, как тонул, и его глаза закрылись вопреки желанию Хитоши. Когда что-то мокрое и холодное коснулось его лица, он осмелился открыть глаза. Хитоши плакал. Шота хотел утешить его. Сказать ему, что всё будет хорошо.

Но он так устал.

— Пожалуйста, вставайте.

Шота пытался. Он действительно старался. Он не хотел заставлять Хитоши плакать. Он и так уже достаточно натворил.

— Пожалуйста, отец.

Шота помнил, как мир вокруг него стал серым, кроме маленького красного очертания, парящего над головой Хитоши. Фигура извивалась, мерцая и кружась в воздухе.

Шота потянулся к ней, но в тот момент, когда он ощутил мягкое прикосновение, мир исчез, и Шота позволил фигуре забрать его с собой.

***

Шота проснулся. Неистово. Испуганно. От прилива сознания, который заставил его вскочить с кровати в ту секунду, когда он понял, что его не удерживают. Что-то разбилось. Кто-то крикнул. Некто схватил его. На нём было слишком много рук. Казалось, что их тысячи.

Геройская подготовка дала о себе знать незамедлительно. Человек, который давил ему на плечи ладоням, получил удар ногой в живот и был откинут к ближайшей стене. Другой человек, руками удерживающий его собственные руки, был переброшен через плечо, ударяясь об пол с болезненным вскриком. Остальные люди отпустили его, осторожно попятившись.

— Мы здесь только для того, чтобы помочь, Сотриголова.

Шота оттолкнул всех в сторону и направился к двери. Он слышал протестующие возгласы позади себя, но проигнорировал их, проходя дальше по ярко-освещённому коридору в поисках. Джуничиро, скорей всего, был где-то поблизости, ожидая его. Шота не позволил бы ему. Он нуждался в том, чтобы найти Эри и Хитоши.

— Хитоши? — прохрипел Айзава, откашливаясь от першения в горле. — Эри?

Никто не пытался остановить его, пока он шёл вперёд. Он не знал, кого Джуничиро привёл с собой, но ему было всё равно. Он не собирался позволять кому-то удерживать себя. Ему нужно было увидеть своих детей.

— Хитоши! Эри!

То же красное очертание, что и раньше, привлекло его внимание. Фигура плавала в воздухе над ним, и вспышка боли при активации причуды пронзила глаза Шоты прежде, чем он успел даже толком подумать, что делает. В тот момент, когда комнату заполонил красный цвет, его тело естественным образом приняло боевую позицию.

— Ого, не нужно драться, Стёрка. Мы на твоей стороне, — сказал голос, который Шота слышал только по телевизору. Однако этого хватило, чтобы прекратить использование причуды.

— Мы остыли? — сказал Ястреб, встав перед Шотой с поднятыми руками.

— Где мои дети? — прорычал Шота, не в силах сдержать гнев в голосе.

Ястреб склонил голову набок со слабой улыбкой на лице.

— Сущий Мик приехал за ними два дня назад. Они в безопасности. — Ястреб попытался увести Шоту обратно в комнату, оставаясь на расстоянии удара.

— Хизаши здесь? — Шота огляделся в поисках знакомой копны жёлтых волос, но всё, что он увидел, это толпу перепуганных гражданских и медсестёр.

— Сущий Мик? Персонал звонит ему прямо сейчас. Почему бы нам не вернуться в твою комнату и не подождать, хорошо?

— Мне нужно увидеть своих детей.

— Ты увидишь. Но тебя должны осмотреть медсёстры. — Ястреб улыбнулся, и Шота задался вопросом, насколько это должно выглядеть очаровательно, или герой номер два знал, что это смотрится фальшиво?

— Сначала дети. — Шота опёрся рукой о стену, почувствовав охватившую его волну головокружения. Внезапно ему показалось, что все его сухожилия были перерезаны, и после он бесцеремонно упал на пол. Или, по крайней мере, так могло случиться, если бы Ястреб не поймал его.

— Эй, я тоже ненавижу больницы, и именно поэтому мы следуем указаниям медсестёр. К тому же, они весьма милые. — Ястреб рассмеялся собственной шутке, поднимая Шоту на ноги.

— Где Джуничиро? — спросил Шота, едва передвигая босыми ногами.

— Тот мужчина, который захватил тебя в плен? — Ястреб открыл дверь в комнату. Как только Шота оказался в постели, выражение лица Ястреба стало серьёзным и немного любопытным. — Ты не помнишь, что произошло?

Шота помнил. Где-то в глубине души он знал, что Джуничиро мёртв. Что он убил его. Что он стрелял в него до тех пор, пока лицо не перестало быть похожим на лицо. Ему просто нужно было знать, что это реально.

— Он мёртв, — сказал Шота хриплым голосом. Он не сожалел о том, что сделал. Он также не злорадствовал по этому поводу. Ощущение пустоты было таким же, как при выполнении минимальной работы вроде стирки. Просто задача, которую нужно было выполнить. В то время всё, что он чувствовал, было чистой яростью и пугающим отчаянием. Он подозревал, что позже ощутит что-то иное. Но пока он просто сидел с тяжёлой новостью в голове.

— Комиссия не слишком довольна этим, — тихо сказал Ястреб, но в итоге пожал плечами.

— Они могут с радостью отобрать мою лицензию, если посчитают, что я был неправ, — фыркнул Шота, вызвав смешок у Ястреба.

— Я всего лишь посыльный. — Ястреб поднял руки, после одной из них он почесал затылок.

— Ты тот, кто нашёл нас, верно? — спросил Шота, желая устроиться на кровати, но не очень-то доверяя Ястребу в том, чтобы показывать перед ним свою уязвимость. Нет нужды показывать её ещё больше, чем есть сейчас.

— Весь город искал вас троих.

Шота поднял бровь, прежде чем его глаза сузились.

— Зачем Комиссии заботиться об одном герое и двух детях? Многие герои пропадают без вести. Учитывая, что Лига всё ещё дышит нам в затылок, мне трудно поверить, что они зря потратили силы на меня.

Улыбка Ястреба была натянутой и не доходящей до глаз. И если Шота думал, что в тот момент Ястреб выглядел немного грустным, он оставил это при себе.

Сотриголова был ценным героем. Он понимал, что его причуда довольно уникальна для города. Было очень мало тех, кто мог зарабатывать на жизнь как герой, имея небоевую причуду. Но он не был публичной фигурой, по крайней мере положительной. Особенно после нападения в USJ или атаки на лагерь.

А Хитоши был едва заметен на Спортивном Фестивале. Ну, во всяком случае, для публики. Шота считал иначе, но это не имело значения. У Хитоши не было причин попадать в поле зрения Комиссии.

— Эри, — сказал Шота вслух, и эта мысль заставила его желудок скрутиться. Ястреб ничего не сказал, но в этом и не было необходимости. Потускневшая улыбка и приподнятые брови говорили за него всё.

В этом был смысл. Эри очень сильна. В чужих руках она может уничтожить общество героев. В конце концов, это и было целью Чисаки — избавить мир от причуд, тем самым покончив с героями. Конечно, Геройская Комиссия потратила ресурсы, чтобы обеспечить её возвращение.

У него в желудке образовалась яма. Эри была маленькой девочкой, которая нуждалась в простой и безопасной жизни. Это не всегда было гарантией, которую он мог предоставить, но он пытался. Он обеспечивал её безопасность и счастье, он тренировал её причуду. Он делал всё, что мог. Но юридически он не был её отцом. Он не имел права на её опеку. В одно мгновенье Геройская Комиссия могла забрать её, и только боги знали, что они делали с детьми, давая им обещания и при этом имея власть над ними.

Затем Шота посмотрел на Ястреба. Ходили слухи о Ястребе и его отношениях с Комиссией. А как герой подполья, Шота жил слухами и сплетнями. Было легко понять, что человек перед ним несчастен. Это напомнило ему о Хизаши и их молодости, когда они только прокладывали себе путь в мир героев. Хизаши улыбался и пробивался в топ-50, но Шота не помнил, когда всё обрело реальный смысл. Может быть преподавание в Юэй посодействовало этому. Но какая-то часть его надеялась, что это произошло тогда, когда они обменялись клятвами.

Шота провёл рукой по лицу, надеясь стереть чувство усталости. Слишком много информации, чтобы проснуться.

— Это твой ученик забил тревогу, — сказал Ястреб, когда тишина затянулась. — Электрический ребёнок.

— Каминари? — спросил Шота и слегка поморщился, потому что забыл спросить о ребёнке. В голове было миллион мыслей, и все они сводились к его семье.

— Да, он самый. Пацан отключил полгорода своей причудой. Мы смогли отследить место, где изначально перегорел предохранитель. А после нашли и ребёнка, и Сущего Мика в вашей квартире, — объяснил Ястреб. — Вот как мы узнали, что ты и твои дети пропали.

Шота рухнул на кровать с лёгкой улыбкой на лице. Ребёнок действительно справился и пошёл на это ради них.

— С Каминари всё в порядке?

— Пацан был немного обезвожен и рассеян, когда мы его нашли. Но к следующему утру с ним всё было в порядке.

— Хорошо. — Шоте нужно поблагодарить Каминари, когда он вернётся домой.

— Он приходил вчера, но ты всё ещё спал. Несколько других твоих учеников тоже пытались навестить тебя. — Шота почувствовал, как его щёки запылали. Он знал, что его класс был очень защитным, но он недооценил, насколько их защита могла распространиться на него самого. — У тебя на руках хорошая кучка детей.

— Ага, — согласился Шота. — Кучка приблудных кошек, которых я накормил, и теперь они не оставят меня в покое. — Он не мог сдержать охватившую его улыбку.

Ястреб усмехнулся, и именно в этот момент Шота понял, что он всё ещё здесь. У героя номер два, скорей всего, были другие более важные дела, чем патрулирование больницы в ожидании пробуждения Шоты.

— Почему ты здесь, Ястреб?

С лица Ястреба исчезла улыбка. Он подошёл ближе к кровати и засунул руки в карманы куртки.

— Твои дети не знали, и Сущий Мик не был уверен, так как он никогда не встречался с ними лично, но была ли Лига замешана в произошедшем?

Часть Шоты хотела сказать «да». Каким-то образом Лига узнала, где он живёт, и взяла его и детей в плен. Какой-то неизвестный деловой человек не был причиной того, что он не смог спасти свою семью. С виду нормальный мужчина не имел отношения к тому, что их школьные каникулы превратились в сущий ад, но…

— Нет, — прохрипел Шота. — Я не думаю, что он работал с ними.

Ястреб пристально наблюдал за ним суженными, задумчивыми глазами. Шота не знал о нём достаточно, чтобы понять, что конкретно он искал.

— Хорошо. — Ястреб отодвинулся и потёр затылок. — Думаю, люди просто становятся смелее, когда они рядом.

Шота не знал, может ли согласиться с этим. С одной стороны, присутствие Лиги вдохновляло других мелких преступников или тех, кто застрял на дне социальной цепочки. Но Шота знал, что таких людей был малый процент. За годы работы подпольным героем он знал, на какие ужасы способны люди. Им не нужна Лига, прокладывающая путь. Жестокость существовала задолго до них.

— Думаю, моя работа здесь сделана. — Ястреб хлопнул в ладоши и отсалютовал Шоте быстрым шутливым жестом. — Выздоравливай скорее, Сотриголова.

— Спасибо, что нашёл нас. — Он не стал добавлять то, что был бы мёртв, если бы не перья и скорость Ястреба.

— Эй, это то, что делают герои, верно? — Широкая и белоснежная улыбка появилась на лице Ястреба. — И, эй, не позволяй Комиссии сбить тебя с толку. — С этими словами Ястреб ушёл.

Предупреждение было громким и ясным в голове Шоты. Комиссия какое-то время будет дышать ему в затылок.

Отлично.

***

Щелчок дверной ручки разбудил Шоту. Инстинкты побудили его потянуться за захватным оружием, и он поцарапал шею ногтями, когда лент не оказалось. Адреналин заставил его принять боевую позицию, и он затаил дыхание; всё его существо было сосредоточено на открывающейся двери.

— Шота?

Борьба мгновенно покинула его, когда он услышал голос своего мужа. Всхлип вырвался из груди, и Шота спрыгнул с кровати, игнорируя то, как его колено запротестовало при этом движении. Но это не имело значения. Ему было всё равно. Он просто подтолкнул себя вперёд и бросился к распростёртым объятиям Хизаши.

Он увял, рухнул на грудь Хизаши и уткнулся лицом в изгиб его шеи. Две сильные руки обвились вокруг него. Ладонь обхватила его затылок, пальцы запутались в волнистых волосах Шоты, пока Хизаши баюкал его голову.

— Ох, Шо. — Хизаши прижался лицом к виску Шоты, заглушая его жалобные звуки, которые тот издавал ему в волосы. — О, боги, Шота. Бля. Шота.

Шота судорожно вздохнул, внимая своему имени, исходящего с губ Хизаши. Он думал, что больше никогда этого не услышит. Он не мог себе представить, что собственное имя снова будет иметь значение.

Колени Шоты в итоге подогнулись, и они вместе упали на пол.

Хизаши был жив.

— Я думал, он убил тебя, — прошептал Шота так тихо, словно полагал, что если скажет это громче, то всё окажется лихорадочным сном. Будто после он проснётся и снова будет привязан к кровати, одурманенный наркотиками. Он впился пальцами в Хизаши, вцепившись в него с такой силой, что это должно было причинить боль. Но Хизаши ничего не сказал, а вместо этого притянул Шоту практически к себе на колени. — Я думал… — Всхлип застрял у него в горле.

— Ты так легко от меня не избавишься, Шота, мой приятель. — Хизаши отстранился и сжал лицо Шоты в ладонях. — Никогда.

И с отчаянием умирающего человека Шота кинулся вперёд, столкнувшись с губами Хизаши. Не имело значения, что его собственное дыхание было прогорклым, а щетина на лице была многодневной давности. Не имело значения, что Джуничиро отравлял каждую мысль, когда он хотел поцеловать Хизаши. Шоте хотелось утонуть в Хизаши, чтобы всё, что произошло — смылось из памяти. Он хотел, чтобы Хизаши заставил его чувствовать ничто и всё одновременно.

И Хизаши ответил на поцелуй. Нежный. Глубокий. Любящий. Пятнадцать лет взлётов и падений. Их общих пятнадцать лет. Шота жаждал того, чтобы позволить Хизаши взять всё, чем он был, и держать это в ладонях.

— Хизаши. Хизаши. Хизаши, — прошептал он, отчаянно пытаясь удержать Хизаши рядом, когда его муж отстранился со слезами на щеках, смотря на Шоту мягкими, влажными глазами.

— Я тебя люблю.

Мир перевернулся. Шота оттолкнулся, разум завихрился, когда он, спотыкаясь, поднялся на ноги.

— Шота?

Он не мог...

Ванная комната. Не контролируя ноги, он, пошатываясь, доковылял до ванной и протиснулся внутрь, рухнул на пол и, захлёбываясь рвотой, перекинулся через край унитаза. Он задыхался, его тело вздымалось, но из него так ничего и не вышло.

— Шота? Хочешь, я позову медсестру?

Шота вцепился в унитаз и склонился над ним, желудок скрутило, и из него вырвался отвратительный звук. Но опять ничего не вышло, кроме стона.

— Шота? — сказал Хизаши, присев рядом с ним на корточки, чтобы его голос был близок к уху Шоты. Хизаши успокаивающе положил руку между лопатками, и Шота сделал всё возможное, чтобы не вздрогнуть от прикосновения, заставляя себя расслабиться, пока Хизаши потирал его спину.