Глава 4 (1/2)

Джуничиро мерил шагами всю гостиную. Шота следил за каждым его шагом, пока он прохаживался туда-сюда.

Втроём они сидели на диване, прижавшись друг к другу. Их нервы были на пределе, а Джуничиро продолжал маршировать. Шота чувствовал себя как олень после хруста ветки, звук которого разнёсся по широкому густому лесу. Опасность была рядом, он просто ждал, когда она даст о себе знать.

Остановившись, Джуничиро повернулся к ним лицом, а глаза сощурились на Хитоши. Сломанная и отказывающая включаться консоль была сжата в хватке Джуничиро.

Хитоши приклеился к Шоте. Сейчас он был спокоен, немного ошеломлён, его голова покоилась на плече Шоты. Повторное утопление всё ещё было угрозой, нависая над ними. Шоте оставалось только молиться, чтобы Хитоши не наглотался слишком много воды, так как Джуничиро не позволил бы его госпитализировать, если бы его жизнь была под угрозой. Всё, что они могли делать, это ждать и надеяться.

Хотя повторное утопление было наименьшей из забот Хитоши, если Джуничиро снова доберётся до него. Кожа Шоты всё ещё зудела. В голове плескалось лёгкое головокружение. Наверное, это проблема, понял он. Годы, проведённые в качестве про-героя, дали ему хорошее понимание собственного тела, но сейчас он боролся с инстинктами. Частично ему казалось, что теперь, когда опасность была позади, он впал в шок. Но Шота знал, что это неправда. Опасность так или иначе была перед ним, расхаживая по гостиной. У него не было времени на то, чтобы его тело дало сбой.

— Кому ты отправил сообщение? — снова спросил Джуничиро.

Хитоши вяло пожал плечами.

Лицо Джуничиро вновь исказилось, и он уставился на устройство в руках.

— Ты понимаешь, как работают эти штуки? — Джуничиро обратил внимание на Шоту.

— Нет. Он использует это для своих игр. — Шоте даже не нужно было лгать. Он едва разбирался в устройствах и электронике своих детей. Хизаши был хорош в таких вещах. Он знал всё о новинках и последних трендах, которыми увлекались его дети. Не то, чтобы Шота не пытался понять это всё — он просто не успевал.

— Но ты ведь знаешь, кому он мог отправить сообщение? — Джуничиро шагнул ближе, но Шота двинулся первым, одним уверенным движением заслонив собой Эри и Хитоши. Джуничиро остановился как вкопанный, на лице появились вспышки раздражения и стыда. — Я просто хочу, чтобы мы жили дальше, но мы не можем, если он вмешивается во всё это.

— Я не знаю, — сказал Шота, пряча детей за раскинутыми в стороны руками. Он не хотел драться с Джуничиро. Без причуды он был в невыгодном положении. Он знал, что благодаря своей физической силе он может победить, но Джуничиро мог бы легко сварить его заживо, если бы ему это понадобилось. И что самое страшное, если он проиграет, если Джуничиро каким-то образом выведет его из строя, он знал, что тот отправится за детьми. Хитоши окажется мёртвым прежде, чем у Шоты появится шанс его спасти.

— Ты должен знать! — Джуничиро поднял консоль так, будто собирался её бросить, но он сделал большой контролируемый вдох. — Подумай. Ты знаешь, кто его друзья. Они представляют для нас угрозу?

— Они дети.

— Дети-герои. — Джуничиро вздохнул и потёр подбородок. — Было бы проще переехать туда, где нас никто не найдёт.

От этих слов у Шоты перехватило дыхание. За годы своей жизни он повидал немало похищений, и не у всех из них был счастливый конец. Промежуток, в котором они могли быть спасёнными и найденными, составлял всего семьдесят два часа. Они уже потеряли время. Если Джуничиро переместит их, найти и спасти их будет практически невозможно. Если он накачает их чем-то, то Шота знал, что никто не остановит уставшую, спящую семью в дороге.

Если он их перевезёт, то не все из них доживут до следующей недели.

— Детям здесь комфортно, — сказал Шота, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Им бы понравилась моя квартира, — ответил Джуничиро. — Там есть красивый, большой сад, в котором можно играть. Разве это не было бы славно, Эри?

Эри только всхлипнула, сидя на коленях Шоты и обхватив ногами его талию. Её лицо уткнулось в его грудь. Рубашка Шоты пропиталась слезами Эри.

— Переезд расстроит Эри. Она стала воспринимать это место как безопасное. — Шота знал, что это больше не так, несмотря на то, сколько времени ей потребовалось, чтобы чувствовать себя комфортно в своей постели. Месяцы терапии пошли насмарку, как только Джуничиро ворвался в их дом.

— Но если друзья Хитоши придут-

— Я скажу им, что беспокоится не о чем, и что Хитоши драматизирует.

Джуничиро уставился на него с любопытством, настороженностью и подозрительностью. Но Шота не стал бы рисковать жизнями студентов, не тогда, когда в дело так же были вмешаны жизни Эри и Хитоши. Тем не менее, он надеялся, что тот, кому Хитоши послал сообщение, достаточно быстро соображает, чтобы понять, что что-то не так, и пошлёт помощь. Возможно он слишком надеялся, чтобы рассчитывать на такой исход. Его адский класс был полон эгоистичных, наивных студентов, которые бросались в опасность, не думая о последствиях. Например, такие студенты, как Изуку и Кацуки, оба из которых возможные друзья Хитоши, с которыми он мог связаться.

— Поверят ли они тебе? — спросил Джуничиро.

— Я их учитель. У них нет выбора, кроме как слушаться меня, — сказал Шота, не обращая внимания на лёгкое фырканье Хитоши. Они оба знали, что Шота едва мог контролировать студентов, когда другие находятся в опасности. Это было похоже на то, как бык видит красное. Всё, на чём они могли сосредоточиться — это бежать сломя голову и быть готовыми спасти тех, кто в них нуждается. Заточение в общежитии никак не могло подавить этот нелепый инстинкт.

— Я не знаю. — Джуничиро снова начал шагать, грызя ногти.

— Будет проще, если мы останемся.

— Дай мне подумать.

— Если мы переедем, это остановит весь твой прогресс с Эри. Ей придётся привыкать к новой комнате, к новому дому, всё будет по-другому. — Он ненавидел использовать дочь как разменную монету, но Шота видел, как воля Джуничиро рушится каждый раз, когда Шота произносит её имя. — Она будет обижаться на тебя за переезд-

— Я сказал, дай мне подумать. Помолчи, — рявкнул Джуничиро, хотя прозвучало это нерешительно.

— Мне здесь нравится, — сказала Эри, и тихий голос пригвоздил Джуничиро к месту, останавливая его от размышлений. Он сделал паузу, глаза округлились и потеплели, смотря на неё.

— Ты хочешь остаться? — Джуничиро присел перед ними, поравнявшись с Эри.

Всё тело Хитоши напряглось, и он сидел, готовый защищаться. Шота незаметно схватил его сзади за рубашку, удерживая. Джуничиро не обращал на него никакого внимания, продолжая смотреть на Эри.

Эри оглянулась, оторвав лицо от того места, где оно пряталось в рубашке Шоты. Она втянула носом воздух и кивнула с дрожащей губой.

— Разве тебе не хотелось бы иметь большой сад? Я могу сделать тебе качели, на которых ты можешь кататься весь день. — Джуничиро мягко улыбнулся. — Разве это не звучит хорошо?

Маленькая грудная клетка Эри вздыбилась один раз, а затем второй, и она сделала два неровных вдоха.

— Мне нравится моя комната, — прошептала Эри. — Мы можем остаться, пожалуйста?

Джуничиро нахмурился и потёр подбородок, прежде чем снова посмотреть на Эри.

— Пожалуйста?

— Ладно, мы можем остаться, если твой папочка и Хитоши пообещают вести себя хорошо, договорились? — Джуничиро повернулся к Шоте с серьёзным взглядом.

Шота кивнул, услышав угрозу в словах Джуничиро.

— Хорошо, — сказала Эри тоненьким голосом.

— В таком случае мы можем остаться. — Джуничиро протянул руку вперёд и провёл по волосам Эри. Эри замерла, и тихий стон вырвался из неё, а Джуничиро заправил прядь волос ей за ухо. — Ты хорошая девочка, Эри.

Эри отвернулась и снова уткнулась лицом в грудь Шоты.

— Я хочу остаться там, где папуля.

Сказанное было едва слышным, её голос приглушался рубашкой Шоты. Но спокойное, счастливое поведение Джуничиро исчезло в одно мгновение. Его лицо покраснело, челюсть сжалась, а глаза сузились, смотря на Эри.

— Я знаю. — Шота замолчал, укачивая Эри у себя на коленях, обнимая её так, будто она была младенцем. Эри всплакнула в него, голос был приглушён рубашкой Шоты.

И всё же её голос просочился сквозь гнев Джуничиро, и его лицо снова смягчилось от её жалобных звуков.

— Он много значит для неё? — спросил Джуничиро. — Почему?

— Хизаши растил её с тех пор, как она появилась у нас в прошлом году. Он был частью процесса её исцеления. — Шота провёл рукой вверх и вниз по спине Эри.

— Но он громкий и неприятный. Ему плевать на людей.

Шота прикусил язык. Какой бы образ Хизаши у Джуничиро ни был, слова Шоты не совпадали с его словами. Опровержение этого в прошлый раз не принесло им никакой пользы. Правда не имела смысла для Джуничиро.

— Ты говоришь про Сущего Мика. Дома Хизаши совсем другой. Это его дети.

Шота вспомнил день, когда Хизаши присоединился к нему в больнице после спасения Эри. Она выглядела такой маленькой на больничной койке, с пылающими от лихорадки щеками. Хизаши растаял, как только увидел её. Ранее они обсуждали вопрос об удочерении или усыновлении, но никто из них не думал, что им едва будет за тридцать, когда это произойдёт.

Эри вернулась с ними домой через несколько недель после наблюдения. Хизаши гармоничным образом вписался в роль любящего отца. И через несколько месяцев их маленькая семья чувствовала себя естественно, как будто так было всегда.

Хизаши не стал другим, когда позже в том же году к ним присоединился Хитоши. Он вложил все силы в то, чтобы стать отцом этих детей, как вкладывал все силы и во всё другое, что он делал.

— Они любят его, — прошептал Шота, и глаза защипало.

— И ты?

Шота моргнул, борясь со слезами. Он сдерживал слова за стиснутыми зубами.

— Сейчас я с тобой. — Тошнота тяжело осела в животе. — Мне просто нужно знать, что он всё ещё жив. — Шота поднял голову и посмотрел в глаза Джуничиро. — Пожалуйста.

— Он жив, — сказал Джуничиро так же мягко, как когда он говорил с Эри. — Это то, чего ты хочешь, верно? Чтобы твой бывший остался жив.

— Спасибо. — Шота прижал Эри ближе.

— Если ты будешь вести себя хорошо, всё так и останется, — сказал Джуничиро, и затем тон его голоса снова изменился: он стал жёстче, строже, серьёзнее. — Но я не заинтересован ни в твоём бывшем, ни в твоём сыне. Только ты и твоя девочка. Это всё, что мне нужно для счастья.

Шота кивнул, ком в горле было почти невозможно проглотить. Хитоши свирепо посмотрел через свои бинты, его кулаки сжались по бокам. Шота положил руку поверх одного из кулаков, удерживая и успокаивая Хитоши.

— Спасибо, что позволил мне оставить их, — прохрипел Шота, затем прочистил горло.

Джуничиро встал, возвышаясь над ними.

— Тебе не нужно благодарить меня. — Он протянул руку и согнулся над Эри, сидящей на коленях Шоты. — Я сделаю для тебя всё, что угодно. — Он взял Шоту за подбородок и наклонился, пока Шота не уставился в его карие глаза. Чужие губы прикоснулись к губам Шоты, дразнящее прикосновение, которое пригвоздило его к дивану. — Я тебя любл-

— Мы можем увидеть папулю? — раздался тихий голос Эри.

Джуничиро замер, всё его тело напряглось, и он уставился на Эри. Шота знал, что Джуничиро не причинит вреда Эри, но интуиция заставила его притянуть её ближе, защищая её так хорошо, как он мог себе это позволить. Но она отстранилась от него, и большие, как у лани, глаза посмотрели на Джуничиро.

— Могу ли я сделать что-нибудь, чтобы ты была счастлива, Эри? — почти что прорычал Джуничиро.

— Пожалуйста, — пискнула Эри.

— Она устала. Ей нужно вздремнуть, — вклинился Шота. Он попытался встать, но рука Джуничиро, вцепившаяся в плечо, толкнула его обратно.

— Я не сонная. Я хочу увидеть папулю, — взмолилась Эри, повернувшись лицом к Джуничиро.

Шота подавил всхлип, держась за Эри. Плечо горело под ладонью Джуничиро. Из него вырвался хриплый вдох, когда он ощутил пальцы Джуничиро, будто впивающиеся в его кожу, прожигая мышцы и плавя кости.

— Имею ли я вообще значение? Я делаю всё, что могу, но этого недостаточно, не так ли? — рявкнул Джуничиро.

— О-остановись, — выдохнул Шота, задыхаясь от следующего вдоха.

— Отец? — голос Хитоши звучал издалека. Будто он кричал из туннеля, и Шота мог слышать только шуршание эха.

Инстинктивно Шота вскинул руку, схватил Хитоши за рубашку и потащил его обратно на диван, прижав к себе. Хитоши упирался, но Шота удержал хватку, стиснув зубы. Вспыхнула боль.

— Папочка? — Эри повернулась, моргая водянистыми глазами.

— Я в порядке, — прохрипел Шота, игнорируя то, как пот скатывался по его лицу, капая с подбородка. Волна головокружения накрыла его внезапно, и голова Шоты откинулась, как будто она вот-вот свалится с его шеи.

Вспышка жара пронзила его, заставив вскрикнуть, и тело откинулось на диван. Ему казалось, что он умирал. Он умирал. Он не хотел, чтобы его дети видели это. Он не хотел, чтобы они смотрели, как он умирает.

— Я… — невнятно пробормотал Шота, когда зрение начало колебаться.

— Это был Каминари!

А потом жар исчез. Шота набрал полную грудь воздуха. Свет, окружавший их, был слишком ярким. Шоте пришлось закрыть глаза, но фигуры колыхались за его веками, жаля глаза, словно они были покрыты грызущими муравьями.

— Что ты сказал? — спросил Джуничиро.

Шота держал руку на груди Хитоши. Он хотел защитить ребёнка собой, заставить его заткнуться и не привлекать к себе внимания. Но если бы он отпустил руку, то не знал, сможет ли контролировать её. Казалось, что рука исчезла, перестала быть частью его самого, но он видел руку, видел, как она сжимала рубашку Хитоши.

— Я отправил сообщение Каминари, — признался Хитоши.

— …оши, — попытался Шота произнести имя, слюна потекла из рта. В глазах Хитоши не было ни следа страха, и он смотрел на Джуничиро, расправив плечи и высоко подняв подбородок.

— Он опасен для нас? — спросил Джуничиро.

— Нет, — перебил Шота. Он кашлянул, а затем отогнал ощущения собственного горящего тела. — Каминари выслушает, если я скажу ему, что Хитоши просто наказан.

— Отец. — Хитоши повернулся к нему, и его руки нежно коснулись Шоты, а глаза зашарили по всему телу. Он обеспокоенно хмурил брови.

— Я в порядке, — сказал Шота.

Джуничиро отступил и провёл рукой по лицу.

— Я не знаю, что делать, — простонал Джуничиро в ладонь. — Если мы останемся, то нас кто-нибудь найдёт. Если мы переедем, то ты никогда не будешь счастлив. А тут ещё этот чёртов Сущий Мик.

— Нам не нужно решать сейчас, — сказал Шота.

— Я хочу увидеть папулю, — прошептала Эри.

— Эри. — Хитоши потянулся к ней, но она оттолкнула его руки.

— Мы можем увидеть папулю? — спросила Эри.

Джуничиро сделал долгий, глубокий вдох через нос.

— Это сделает тебя счастливой, Эри? — Он повернулся к ней. — Это заставит тебя полюбить меня?

Эри смотрела на него так, будто что-то искала. И затем она кивнула.

Джуничиро хмуро и противоречиво посмотрел на Шоту.

— Пусть они увидят Хизаши. Всего один раз, и тогда они перестанут спрашивать, — сказал Шота низким, осторожным и расчётливым голосом, как будто он уговаривал террориста-смертника. — И тогда мы сможем стать семьёй.

И тут Джуничиро сдался.

— Хорошо. — Джуничиро встал и протянул руку. — Пойдём.

Эри колебалась, маленькие кулачки то сжимались, то разжимались, вцепляясь в рубашку Шоты. Но в конце концов она медленно опустилась на пол и вложила ладошку в руку Джуничиро.

Он повёл её по коридору, Айзава и Хитоши последовали за ними.

— Отец. — Хитоши рядом с ним громко сглотнул. — Я запаниковал. Каминари был последним, кто написал мне сообщение.

— Он хороший парень. — Шота знал, что Каминари не самый умный ребёнок в классе, но он надеялся на него. В любом случае, он не исключил его, потому что видел в нём потенциал. Крохотная искра, которая может перевоплотиться в шторм.

— А если он не поймет? — тихо сказал Хитоши.

— Тогда мы придумаем другой план.

— Извините.

— Каминари выручит.

Он молился всем, кто его слышал, чтобы он оказался прав.

Джуничиро отвёл их к комнате и убрал стул, подсунутый под дверь. Это не остановило бы Хизаши, который был обучен вышибать двери гораздо тяжелее и сложнее, чем дверь в их ванной. Но посыл был ясен. Хизаши должен был оставаться там, а они должны были держаться подальше.

— Сейчас бы ему понадобился ещё один укол, так что он уже должен быть в сознании.  — Джуничиро открыл дверь и отошёл в сторону.

Шоте пришлось сдержаться, чтобы не ворваться внутрь. У Эри таких проблем не было.

— Папуля! — Она заплакала, слёзы покатились по щекам, и она бросилась к Хизаши.

— Эри? — Хизаши моргнул, зрачки почти скрыли пронзительные зелёные радужки. Он был привязан к унитазу, его руки были неловко согнуты за спиной и привязаны к ногам. Его сальные волосы падали на лицо тонкими, запутанными чёрточками. В помещении пахло мочой, кровью и чем-то ещё, чем-то похожим на гниль.