Часть 10. Шабаш. (1/2)

Перемена в поведении светловолосой ведьмы казалась необъяснимой. И почему Некромант предупреждал во сне об опасности? Разве не всё здесь подвластно Ему?

Поднявшись в свою комнату, Сельма действительно увидела приготовленную для неё одежду: чёрное платье и чёрный чепчик, который девушка сознательно собиралась проигнорировать. Хоть как-то представить шабаш в голове она не могла. В голову лезли пошлые картинки, на которых были изображены ведьмы в острых конусовидных шляпах, варящие зелья, или скопища голых женщин, прыгающих через костёр и занимающихся сексом с козлами. Определённо, такое видение при Асцелии лучше будет не озвучивать.

Колдунью Сельма ждала внизу. За окном сумерки плавно стали переходить в ночь. Наконец, за дверью послышалась возня, и в дом вошла хозяйка. Отстраненно-холодный взгляд оценивающе скользнул по шатенке, ведьма кивнула:

— Готова? Отлично. Идём.

Они вышли на улицу. После дневной духоты прохлады не чувствовалось. Даже ветерок был по-прежнему согретый солнцем. Бесконечные вереницы улиц стали сменять друг друга. Девушки шли в ту сторону, где слева от них вдалеке располагалась тропа к лесной ведунье, а справа — монастырские развалины. Они прошли площадь и направились дальше, через весь город к его окраине.

Ещё не дойдя до леса, Сельма уже устала идти. В большей степени эта усталость была продиктована её напряжением и страхом. В рукаве который раз девушка ощупывала лезвие ножа — мало ли? — а перед выходом не один раз проверила сохранность фляги. Шли они молча, и эта тишина угнетала особенно. Странно, но даже когда идущие подошли к лесу, звуки всех живых существ (если птицы и насекомые здесь были живыми…) затихли. От Асцелии веяло леденящей сдержанностью и холодом, что щекотало нервы ещё больше.

— А я думала, мы, как Маргарита<span class="footnote" id="fn_29798485_0"></span>, вылетим из окна на метле, а после шабаша помчимся на бал Сатаны.

— Твои шутки не уместны. На метлах никто из нас не летает.

— Жаль, могли бы добраться быстрее.

Колдунья игнорировала Сельму, и последняя оставила свои попытки разговорить её и хоть как-то разрядить атмосферу.

Путь их лежал через лес в гору. Девушку это не удивило. Если обратиться к суеверным преданиям, то там найдётся немало указаний на то, что шабаши устраивались именно в горах. Видимо, ведьмам нужна возвышенность.

Если бы не услужливо торчащие корни деревьев, то идти было бы совсем тяжело. От города путь их занял примерно минут двадцать-тридцать. Наконец, с правой стороны замерцал огонёк. Послышалось улюлюканье, заливистая флейта и гомон голосов. Празднество уже шло полным ходом. Все в чёрном, с распущенными волосами, ведьмы что-то пили, и когда Сельма пригляделась, то увидела, что пьют они из коровьих копыт. Возле огромного костра виднелись силуэты женщин и изредка мужчин. Ближе к краям поляны можно было увидеть редкие парочки совокупляющихся, но на них не обращали никакого внимания.

Когда Асцелия вышла на эту лужайку, проскакивающие мимо женщины, опьянённые мужчины склонялись перед ней в весёлых поклонах. Некоторые скакали, как сатиры, и в свете костра были очень на них похожи. А некоторые женщины пребывали словно бы в трансе. В хаотичном порядке они сидели на земле, закрыв глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. У всех них были седые всклоченные копна волос, напоминающие либо гривы львов, либо потрёпанные концы от мётел. Почему-то именно среди них Сельма искала глазами ту самую лесную ведунью, которая первой дала ей спасение и кров. Интуиция подсказывала, что старая была из этой касты, если так можно выразиться, на что указывало явное внешнее сходство.

Ведьмы, в отличие от ведуний, вели себя иначе. В их действиях было меньше дикой связи с природой. Кто-то беседовал, скопившись в маленькие кучки, кто-то плясал. Во внешности они стремились к более цивилизованному представлению о женщине, пусть и в средневековом понимании.

Сельму разглядывали с жадностью. Некоторые шутливо кланялись и ей, но многие лишь презрительно скалили зубы. Девушка уже несколько раз пожалела, что пошла за своей попечительницей. Шатенке казалось, что её привели на заклание. Ещё немного, и у костра соорудят алтарь, на котором её принесут в жертву.

Ошарашенная Сельма, неуверенно обернувшись вокруг своей оси, к своему ужасу вдруг не обнаружила рядом с собой Асцелии. Судорожно шатенка стала искать её глазами, но было уже поздно: тонкий силуэт попечительницы приближался к костру. Только теперь Сельма заметила, что возле огня из сухих веток было сооружено возвышение и что-то вроде сидений на нём для шести старейших ведьм. Там сидели самые древние и могущественные представительницы колдовского рода. И хоть Асцелия не входила в их число по возрасту и среди их общества была самой молодой, по своему статусу беловолосая ведьма стояла выше их, потому центральное место отводилось для неё. В принятии же общих решений всё было куда сложнее…

Зато Сельма оказалась в эпицентре самой настоящей вакханалии.

— Посмотрите какая!

— И ради этого существа такой беспорядок?

— В ней и капли нет от бабки Иоханны.

— А какая была сильная ведьма! Даже Асцелии до неё далеко, хотя она держится только на силах Некроманта.

— Старейшим она не нравится.

— Лучше бы ей было не возвращаться…

Сельма чувствовала себя букашкой под огромной лупой. Постепенно пьяное безумие начало сходить на нет. Множество пар глаз в конце концов застывали на ней. Некоторые старухи выходили из транса и тоже переводили свои презрительные взгляды на чужачку. Окончательно все обратили на неё внимание, когда одна из самых старых ведьм спустилась со своего «пьедестала» у костра и прошла к девушке. Как стая коршунов, вся нечисть на этой лужайке кольцом подтянулась к ним.

Сельма дрожала уже не на шутку. То, что её принесут в жертву, теперь казалось безоговорочным фактом. Что это? Новое испытание, которое ей надо пройти? Или очередная игра со смертью?

Тем временем одна из самых почитаемых ведьм, старая внешне, как старуха Изергиль<span class="footnote" id="fn_29798485_1"></span>, маленького роста, но подтянутая и слишком уж энергичная, продолжала обходить её по кругу, словно осматривала товар. Шатенка бросила молящий взгляд на Асцелию, которая наблюдала за всей этой ситуацией со своего места на возвышении, но та лишь безучастно отвернулась.

«Чёртова сука!»

— Так значит, это ты…

Взгляд пришлось перевести на старую колдунью. С максимально возможным в этой ситуации спокойствием девушка нервно парировала:

— Смотря что Вы вкладываете в это понятие.

— Дерзкая. Значит, испытание пройдёшь быстро. — Неожиданно появившаяся улыбка у старухи и всеобщее воодушевление не предвещали ничего хорошего. Интуиция паранормально одарённой девушки уже била во все колокола.

— Что за испытание?

— Ну как же? Разве Асцелия тебе не рассказывала? — откуда ни возьмись рядом оказалась вторая старейшая ведьма, она тоже стала нарезать круги вокруг загнанной жертвы. Это была та самая женщина высокого роста, которая приходила со своей сестрой и яблочным пирогом из обугленных жаб в дом Асцелии. Сельма еле успевала следить за ними, дезориентируясь в их постоянных сменах. — Ты же наследница Иоханны, а та — потомок одной из самых сильных ведьм нашего племени. Испытание формальное, его проходят все. В этом нет ничего страшного.

Слащавый голос не вызывал ни капли доверия. Кто-то из собравшейся вокруг толпы тут же подал деревянный поднос, на котором было выставлено шесть коровьих копыт с какой-то чёрной жижей внутри. Кажется, её тут все и пили. Похоже на вино, но во мраке ночи толком не разобрать.

— Тебе всего-то надо выбрать копытце, — заговорила первая, — их шесть: в пяти яд, а в одной — сладкое медовое вино. Выпей с нами, и мы назовём тебя сестрой.

— Я против испытания! — как спасительный дождь в пустыне, раздался голос подошедшей Асцелии. Только сейчас Сельма заметила, что уже никто не играл на флейте, никто не смеялся, никто не танцевал и даже, кажется, не совокуплялся. Все ждали только этой сцены, ради неё и собрались.

— Всё-таки решила пойти против ковена?! — Внимание старейших ведьм переключилось на Асцелию. Назревал конфликт. Воздух натянулся скрипучей пружиной. Каждый из присутствующих уже мысленно думал о стороне, которую займёт в этом споре… Или, может, в этой войне.

— Она не готова. Это не испытание, а убийство! Здесь во всех шести чашах яд! — Одним взмахом руки светловолосая ведьма опрокинула поднос, а копыта раскидались по земле, выплескивая из себя всё содержимое. В ночной тьме, рвано разгоняемой отблесками пламени огромного костра, Сельма с ужасом заметила, что разлившаяся у её ног чёрная жидкость заставила траву скрючиться, иссохнуть прямо на глазах. Однако в жару ссоры никого эта деталь не волновала.

— Асцелия… Наш конфликт зреет давно. Я понимаю, что ты обязана Ему жизнью и своим положением… Ты всегда была его верной шавкой! — Между говорящими явно было нечто большее, чем просто неприязнь. Здесь веяло ненавистью. — Но ты принадлежишь нашему племени. Или тебе дорого жалкое напоминание о твоей сестре?

Асцелия уверенно сделала шаг к собеседнице, которая при последней своей реплике кивнула в сторону шатенки.

— Лично на её судьбу мне плевать, но я не пойду против Него!

Слова полосонули самолюбие Сельмы, но эта заминка давала ей надежду. Старые ведьмы в тон продолжали реплики друг друга.

— Ты принадлежит сразу и к его миру, и к нашему! Но их пересечение выражено лишь в одной территории для жительства!

— Забыла о его третьем желании?

В тон продолжила ещё одна женщина:

— Сначала он жаждал твою сестру, потом — месть этому городу, а теперь Он жаждет вернуться в мир живых. Наше пристанище может сгинуть в небытие!

— Да, Он приобретёт былую силу, сможет забирать проклятых прямо с телом или даже сам выбирать жертв. Но риск слишком велик. Пусть наш мир еле дышит, и сил от местных чучел едва хватает, но зато он стабилен! Циклический образ жизни даст нам ещё сотни лет!

— Девчонку надо уничтожить! Или ты готова поступиться нами всеми?!

— Он не позволит! — сгоряча выпалила Сельма, на что одна из ведьм, усмехаясь, перевела на неё взгляд:

— Некромант тебе здесь не поможет, деточка. Это наша территория и наши законы. Даже если мы тебя расчленим, Он не сможет нам помешать. Не здесь и не сейчас. Этот договор старше тебя на сотни лет!

— Кажется, вы забыли, что такое клятва ведьмы, — в спор вмешалась старая косматая женщина. В ней Сельма сразу узнала лесную ведунью, что спасла её когда-то. — Асцелия никогда не поступится своим обещанием, раз дала Ему слово на своей крови.

Одна из старейших тут же обратилась к старухе:

— Ведуньи никогда не вмешивались в дела ковена.

— Однако мы тоже здесь живём, и своей историей гораздо старше вас!

— И что же ты нам скажешь?

Старая сверкнула своим белым страшным глазом. Её внешность не скрывала внутреннюю древнюю суть.

— Ведуньи всегда чтили традиции, даже если последние становились для нас угрозой. Пусть проходит испытание…

— Я помешаю! — тут же выпалила Асцелия.

— Тогда мы убьём её сами, — вторили ведьмы.

— Вы даже не представляете, что навлечете на себя после. — Блондинка была в ярости. — Вы развяжете войну!

— Мы не самый слабый лагерь. И нам дорога наша кормушка!

Большая часть присутствующих была явно не на стороне Некроманта. Аргументы в силу сохранения прежнего распорядка были слишком весомы. Но если старейшие представители ведьм были настроены кардинально, то более молодые были не столь уверены в своих силах против Некроманта, который после точно захочет им отомстить. А зная старших, они, более слабые, пойдут на передовую, как лошадиное мясо на бойню. Поэтому идею с испытанием всё же поддержали, а Сельма получила сомнительную отсрочку.

Поднос с шестью копытами снова поставили перед девушкой. Они были одинаковыми… Никаких различий. Мысли бурлили в голове, как в котле. Не сбежать. На помощь надеяться бессмысленно. Взглядом она столкнулась с лесной старухой. Та смотрела на неё внимательно, пристально, но не было в её взгляде ничего враждебного. Скорее она предоставляла ей какой-то шанс на спасение…

Шестерёнки в голове натужно скрипели. Шатенка сидела на земле, окруженная плотным кольцом. Несмотря на свежий лесной воздух, дышать было нечем.

— М-могу ли я сделать кое-что с содержимым, прежде чем выбрать?

— Твоё право, — тут же скептически ответила старейшая.

— Тогда… Мне нуж… нужно больше воздуха. Пусть все отойдут. Очень тесно. — Все остались стоять, не шевелясь. Сельма едва не взвыла: — Неужели это так сложно? Вас целая куча!

Под кивком одной из старейших собравшиеся сделали несколько шагов назад. Стало даже физически легче наполнять грудь кислородом. Сельма долго рассматривала кольцо людей, ища хоть какую-то брешь. Снова её взгляд столкнулся со старухой. Девушка что-то чувствовала от неё, какую-то нить, ментальный посыл, но была не в силах его распознать. Беспомощный взгляд снова опустился на копытца смерти…

А потом пленница подписала себе смертный приговор, сделав то единственное, что могло её спасти. Поспешно тонкие руки зашуршали в складках юбки, достали из-под низу флягу и плеснули святую воду во все ёмкости. Тут же со всех сторон послышался скрежет зубов и крик. Все копытца забурлили, зашипели, кроме одного. Сельма вознесла его вверх!