Часть 7. Развалины. (2/2)

Смотря на все орудия пыток, Сельма начала испытывать очередную волну ужаса. Одно дело увидеть эти памятники древности на видео-экскурсии по музеям или в документальном фильме, но совсем другое — узреть их вживую в месте, в котором действительно страдали невинные, да и даже если виновные, люди.

Видя эти орудия, девушка начала ощущать тошнотворное дежавю. Не её… Не её память… Но что-то знакомое… Увидев разломанное ведро для воды, шатенка почувствовала, как её в прямом смысле скрутило пополам. Кадры замаячили в голове. Яркие. Слишком реалистичные, но не видения. Сельма физически ощутила, какого быть окунённой в ледяную воду до тех пор, пока лёгкие не начнёт сводить спазмом. Вспышка! Перед глазами замаячили чёрные мокрые волосы, свисающие с её головы. Снова реальность и снова вспышка: монотонное причитание монахов, адская боль в ногах, словно кости раздробили на мелкие кусочки.

Сельма испугалась собственного же крика, хватаясь за свои ноги. Факел выпал из её рук. Она была в своём уме, не проваливалась в подсознательные лакуны. И при этом физическая боль и сведенные спазмом лёгкие были самыми настоящими.

— Как же не вовремя…

То, что эти вспышки были мизерными фрагментами из прошлого, являлось очевидным. Чёрные волосы с её головы… Неужели это воспоминания Иоханны, которые пробудило это место?

Убедившись в фантомности болей, Сельма в который раз ощупала свои ступни и, не обнаружив травм, поднялась с земли. Как упала, она даже не заметила. В очередной раз грязно выругавшись, шатенка направилась к факелу, но вдруг нога её ступила на что-то круглое, похожее на колбаску. Эта колбаска прокрутилась под ногой, и девушка снова рухнула на землю.

— Да ёп твою мать! — от собственного голоса становилось спокойнее, хотя поначалу Сельма боялась даже дышать здесь. Дотянувшись до факела, она немедленно поднесла его к камню преткновения. От увиденного глаза её наполнились ужасом, девушка замычала в свою руку, затряслась и судорожно стала отползать назад. Перед ней лежала оторванная человеческая конечность, иссохшая, как часть мумии. Но причиной для безумства стало не её наличие, а её подрагивающие пальцы…

Со всех ног не разбирая дороги Сельма кинулась прочь. Чёрт. Не тот проход. Сделав неправильный выбор, пленница пожалела ещё больше. Прямо возле неё клацнули чьи-то челюсти. Заорав, она отскочила в сторону, но позади её спины показалась такая же возня. Как загнанный зверь, девушка закрутилась вокруг себя, отбиваясь от невидимых врагов факелом. Чтобы оценить ситуацию и понять, что жизни ничего не угрожает, понадобилось время.

Это была сравнительно небольшая пыточная камера. А к её стенам в истлевшей одежде священнослужителей и монахов цепями были прикованы живые мумии… Бывшие люди, заживо погребённые в руинах монастыря и лишённые права почить в мир иной…

Они скрежетали, клацали остатками зубов, большая часть из которых была выбита, обессиленно рвались из тяжелых цепей. Их попытки были так слабы и ничтожны, что Сельма невольно замерла на месте, осознавая, что вырваться им не удастся. Неравная расстановка сил даже дала ей право разглядеть прикованных. Монах… С оторванными руками. Ещё один монах… Нет ноги и руки… Глаза у всех были белыми, заволоченными густой плёнкой, что стало следствием нахождения столько веков в непроглядной тьме. Повсюду валялись оторванные конечности, которые то и дело подрагивали. Во главе этой комнаты был цепями распят главный священнослужитель, о чём говорили остатки одежд.

Кто они и что с ними случилось, девушке даже не пришлось думать. Месть Некроманта коснулась служителей Церкви в особо изощрённой форме. На части их разорвали жители, кинули в эти подвалы и оставили вечность гнить тут заживо. И даже сама Смерть не пришла к ним на помощь, отгоняемая местным Хозяином. Уже это были не люди, а полусгнившие живые трупы… Действительно, участь горожан на фоне этого теперь казалась благословением.

Готовая вывернуть наизнанку все свои внутренние органы, Сельма попятилась назад, а потом и вовсе побежала прочь. Скорее. Быстрее. Прочь отсюда. Выбираясь назад, она до боли отполосовала свой живот каменными выступами узкой щели. Ненужный и теперь совсем блеклый в лучах солнца факел был отброшен в сторону, а беглянка всё ещё пыталась стереть с себя кошмар, громко при этом дыша. Только сейчас она поняла, что керосиновая лампа так и осталась в недрах подвальных сводов. Кажется в читальне.

«Да пусть там хоть сгорит всё пропадом!»

Потеря явно того не стоила, чтобы возвращаться. Зато к кожаному ремешку на талии осталась привязанной пустая фляга. Ну хоть что-то.

Еле придя в себя, Сельма на ватных ногах побрела к остаткам умывальника. Чувства физической тошноты, подавленности и ужаса от жестокости охватило всё её сознание.

«Вода как вода… Кажется, я занимаюсь бредом…»

Но чтобы все усилия не ушли в убыток окончательно, Сельма-таки зачерпнула воду во флягу, плотно её закрутила и привязала к своей ноге, накрыв полами платья.

День клонился к вечеру. Развалины монастыря, на территории которого теперь совсем не хотелось пребывать, уже тонули в жидком золоте заката. Поникшая, Сельма пошла прочь. Хотелось поскорее выйти на многолюдную улочку, и пусть она будет заполнена безмозглыми болванчиками, лишь бы вокруг было побольше шума, больше разговоров, суеты! Девушка хотела быстрее забыться, прийти в себя после очередного потрясения. Теперь она смотрела на жителей иначе. Это они разорвали тех несчастных и бросили их на худшую казнь в мире! С другой стороны, такая же участь могла постичь их самих… Несчастные… Как жестоко! И во всем виноват лишь Он!

Всё больше сердце Сельмы наполнялось ненавистью в сторону Некроманта. Частично искусственно нагнанное чувство упёрто вытесняло осознание обратного… Осознание того, что там, в подвалах, девушка ощутила непреодолимую злобу в сторону живых мертвецов. Ей хотелось собственными руками вырвать у них челюсти и передробить кости. Только она ли этого хотела или Иоханна, которая являлась её частью?

Не обращая внимания на боль в стопах от острых камней, Сельма побежала отсюда, словно эти подземные мумии могли выбраться наружу и догнать её. Адреналин начал уступать место накатывающей истерике. Она выбежала на улицу, но не успела добежать и до её конца, как небо неожиданно померкло, всё вокруг погрузилось в ночную тьму, загорелись уличные факелы, сами, как по щелчку пальцев. Горожане в панике попрятались по своим домам, небо пронзил гром, а перед девушкой словно из ниоткуда возник Некромант.

— Ааааа!

Отшатнувшись, Сельма плюхнулась бёдрами на землю. Он стоял перед ней во весь рост, во плоти, не как во сне, а потому и его убийственная аура, как смерч, поглощала всё вокруг. На этот раз он был разгневан. И это чувствовали все неумершие существа в этом городе!

Шатенка неуклюже приподнялась на локтях. Рыкнула, отчаянно пытаясь спрятать инстинктивный страх за злостью:

— Чудовище!

— В современном мире больше не учат приветствиям?

Ледяная усмешка почувствовалась даже сквозь маску. Некромант сделал шаг, Сельма подскочила и сделала два назад, продолжая затравленно скалить зубы.

— В тебе нет ни капли человеческого!

— На тебя такое сильное впечатление оказали монастырские катакомбы?

— Ты похоронил их заживо! И даже не дал умереть! Превратил в мумий! И такая же участь ждала бы весь город: тысячу ни в чём неповинных женщин, детей и стариков!

— Лгунья. — Злоба ощущалась в каждой нотке его голоса, что сулило сейчас самую настоящую опасность. И даже тот факт, что говорил Некромант тихо, не умалял пробирающую до костей ауру. Он сделал ещё один шаг, пока Сельма продолжала, как вкопанная, злобно смотреть на зияющую тьму его монашеского капюшона. — В пыточных камерах ты чувствовала эту ненависть ко мне или к кому-то другому? Разве не охватила тебя жажда мести, когда ты видела их корчащиеся тела? Наберись мужества и скажи правду, Сельма.

— Откуда ты?.. — но голос Некроманта прервал её:

— Если Асцелия не могла найти тебя, так как то место скрыто от её чувств, то я — создатель этого мира. Границ для меня не существует. Однако это нельзя сказать о моём терпении.

Он снова сделал шаг, что немедленно отрезвило отшатнувшуюся шатенку.

— Не подходи!

— А иначе?

— У меня есть святая вода!

Резко Некромант остановился. Кажется, даже сквозь бурю послышался злобный скрежет его зубов. Капюшон склонился чуть ниже, зияющая тьма уставилась на её бёдра, именно туда, где под полами платья была скрыта фляга.

— Не советую её использовать…

— Так значит подействует?! Оставь тогда меня в покое!

Тёмный Властелин неумолимо сделал два быстрых шага вперёд. Сельма стала пятиться, инстинктивно хватаясь за флягу под платьем.

— Так хочешь вернуться в свой мир?!

— Да! Да, хочу! Больше всего на свете! Исчезни уже из моего сознания ко всем чертям!

Сельма билась в истерии. Воздух вокруг начал пружинить от давления. Гнев Некроманта достиг предела.

— Глупое дитя! — гром раскатился по небу с новой силой. — Но будь по-твоему.

В мгновение ока Он оказался прямо перед ней, отчего порыв ветра обдал её лицо. Перед глазами мелькнул лишь мимолетный жест рук, спрятанных в широкие монашеские рукава, и Сельма полетела в бездну, разбившись о реальность прямо в сырой скрипучей постели. Сверху мелькал раздражающий ряд ламп, которые проезжали над ней слишком быстро. Белые свет, цвет стен слепил глаза, уши заложило, отчего девушка не могла расслышать раздающиеся сверху голоса, видела чьи-то нависшие лица. Поморщилась. Тело онемело, и конечности не слушались. Ещё немного, и она поняла, что руки туго стянуты чем-то мягким на животе. Рывок вверх! Безрезультатный. Чьи-то сильные руки впечатали её обратно в кушетку. Но за долю секунды она заметила лишь то, что вся обмотана в белое, как в гусеничный кокон. Смирительная рубашка! От очередной вспышки адреналина зрение стало проясняться. Она завертела головой по сторонам: люди в белом с неумолимой скоростью везли её куда-то по длинным коридорам без окон, лишь с бесконечной вереницей дверей и потолочных квадратных ламп сверху.

— Стойте! Что происходит?! Где Некромант? Я в больнице? Объясните мне хоть что-то!

— Совсем плохо. Уже ведь вкололи успокоительное? И что на неё нашло при осмотре, была ведь тихая, — леденящий женский голос был явно обращён не к Сельме, словно она была тем существом, на которое даже и внимания не стоит обращать.

— Сейчас утихомирим. Заткнись! — Мужская грубость сопроводилась болючим ударом в голову. Скрипучую каталку резко придвинули к стене, не заботясь о сохранности пациента. Один из докторов стал возиться с замком в тяжёлой металлической двери под тихое завывание плачущей сумасшедшей.

— Прошу… Что вы делаете? Куда делся Некромант? Это он меня сюда привёз?

Но санитары или доктора с ней не разговаривали. Лишь когда её грубо ввозили в мрачную обшарпанную палату, больше походящую на тюремную камеру, слух уловил реплику женщины:

— Всё время о нём твердит. И почему именно образ некроманта?

Девушку грубо, точно мусор, скинули на жёсткую скрипящую койку.

— Кто их поймёт. Маниакальная шизофрения в самом расцвете. Боюсь, тут уже ничем не поможешь. Вколи ей ещё успокоительного.

— Но я уже. Если сделаю ещё один укол — это будет лошадиная доза.

— А ей такая и нужна! Не видишь? Она сейчас весь отсек на уши поднимет, и будем мы с тобой тут всех Наполеонов и некромантов успокаивать.

— Как скажешь.

— Нет! Пожалуйста! Не надо мне ничего вкалывать! Не надо!

Как гусеница, Сельма стала извиваться на твёрдом матрасе, пытаясь избежать нежелательной инъекции, но это было бесполезно. Сжатая сильными руками санитара, она даже не почувствовала болезненный укол. Мир расплылся перед глазами, но не исчез. Отдалённо она услышала лязг железной двери, мир погрузился в мёртвую тишину. Тьма окутала сознание незаметно и мягко, дав расшатанным нервам и психике толику времени на отдых.

***</p>

Очнулась Сельма от того, что в глаза бил луч пасмурного дня. Руки были не скованы в движениях, под своим телом она ощущала хлопковое белье. Слишком реалистичный кошмар… Слишком.

«Лучше бы сны людям вообще никогда не снились!..»

Мысль это была неоспорима для пленницы. Жестокий разум, видимо, за нехваткой острых ощущений извне, решил ещё во сне поглумиться над своей хозяйкой и пихнуть её в психушку… И когда настанет пора милейших красочных снов? Может быть, Сельма, как и обычные нормальные люди, хочет тоже ночами видеть прыгающих единорогов в сладкой вате?

Глаза уставились на серую стену и потрескавшийся потолок. От страшной догадки девушка в то же мгновение подскочила на скрипучей жёсткой койке. Психиатрическая лечебница! Она уже бывала в такой! Эти палаты и запах не спутать ни с чем! Сердце зашлось в ритме чечётки.

«Нет-нет-нет! Сколько времени я уже здесь?!»

Глаза, как крысы, забегали по знакомым углам обшарпанной палаты. Нет сомнений! Она снова в своём самом страшном кошмаре, и, увы, не галлюциногенном…