Часть 7. Развалины. (1/2)

Сельма всячески противилась воспринимать факт своей ночной отлучки попросту потому, что объяснить произошедшее не могла. Обнаружив земляные пятна на своих ладонях и белоснежной сорочке, она в который раз обшарила все закутки комнаты в попытках найти хотя бы горстку земли или потайной ход, наличием которых со скидкой на внезапно появившийся лунатизм можно было бы объяснить хоть что-то. Не найдя оных, девушка не знала, что и думать о сегодняшней ночи…

Несмотря на весь ужас произошедшего, ей почему-то хотелось скрыть этот инцидент от всех, в том числе и от Асцелии. Словно бы ночное происшествие являлось чем-то важным, маленьким фрагментом, ключом к чему-то.

Слова Некроманта крепко засели в голове и не хотели оттуда уходить, давая неохватную пищу для размышлений. Задумчивая и уже несколько присмиревшая в отношении новой реальности (что стало последствием именно ночной встречи), Сельма надела голубое платье, спрятав им черные земляные пятна, и спустилась вниз. Ведьма как ни в чём не бывало уставляла стол блюдами.

— Сельма, ты вовремя! Я только что испекла яблочный пирог.

— Надеюсь, яблоки не Белоснежка передала?

— Твоя язвительность свидетельствует о хорошем самочувствии. Я уже отметила эту взаимосвязь.

Невольно Сельма вспомнила встречу с Некромантом:

«А ещё эта язвительность может быть связана с леденящим страхом и отчаянием… Как там говорится, «После моей смерти свет хоть огнём гори»<span class="footnote" id="fn_29319605_0"></span>? Действительно, что терять, если уже стоишь перед лицом своей гибели?»

— Как сегодня будешь меня развлекать?

— Этот город уже становится для тебя развлечением? Какие быстрые перемены… — вечно улыбающаяся Асцелия чуть сощурила глаза, и шатенка неожиданно поймала себя на страхе, что ночное происшествие будет раскрыто. Аргументировать это чувство она не могла, но за всю свою жизнь научилась беспрекословно доверять чутью.

— Я подумала, что если мне всё равно не выбраться, мучить свои нервы нет смысла, — боясь выдать себя, девушка скрыла страх грубым ответом и нарочитым безразличием.

Завтрак, как и прежде, был приготовлен Асцелией лично. Сельма ещё не очень понимала, почему эту хлопотливую обязанность ведьма не переложила на своих малолетних рабов. Однако, видимо, готовка сродни магии: варить отвары, создавать дурманящие чаи и многое другое. Переложить готовку на кого-то равносильно переложить свои полномочия.

От прогулки шатенка отказалась. Под предлогом побыть в одиночестве, девушка поспешно и суетливо выбралась из комфортного укрытия, словно сбегала из вражеского лагеря, и пошла прочь из города. Ей хотелось самой добраться до истины, а не быть слепо руководимой местным «гидом», к которому у Сельмы не было ни капли доверия. Её походка отличалась твердостью и решимостью, взгляд целеустремлённо смотрел вперёд. Она уже знала, куда пойдёт!

Стопы, обутые в мягкие тканевые туфли, больше похожие на чешки, уверенно запорхали по мощёным улочкам. Девушка быстро вышла из города к тем местам на лесистом холме, откуда Асцелия её вывела из пещеры и спустила в город. Непроизвольно сердце стало пропускать удар за ударом при приближении к этому злачному месту. Но Сельма шла не на встречу с местным Властелином. Величественная насыщенно-черная мрачная пещера одним только своим видом вызывала мурашки по телу. Держась на безопасном от неё расстоянии, девушка вскарабкалась на крутой холм, цепляясь за скрюченные сосновые корни, которые, обнаженные, бугрились над землей. Оттуда она смогла окинуть взором прекрасный вид города, верхушки которого купались в солнечных знойных лучах. Однако Сельма поднялась сюда не любоваться красотами. Её зрение цепко выхватывало крыши домов и пики, шпили, ища что-то конкретное. Вот оно! Нашла! Полуразрушенная колокольня. «Пропустив» через себя историю города, она прекрасно помнила далеко не второстепенную роль этого здания. Явно ко всему местному окружению этот центр должен был быть враждебным. А значит ей надо идти туда! Вряд ли, конечно, эти развалины сохранили хоть какие-то козыри. Девушка вообще была удивлена, почему это здание не было стёрто с лица города рассвирепевшим Некромантом. Но это было и к лучшему. Любой шанс нужно использовать! Недаром она пустилась на все ухищрения с утра, чтобы сбежать из-под чрезмерно радушного и «заботливого» надзора Асцелии.

***</p>

Беловолосая колдунья тем временем пребывала не в лучшем расположении духа. Будучи отнюдь не довольной отлучкой порученной под её контроль Сельмы, ведьма злобно фыркнула, откинув полотенце в сторону, словно вся эта хозяйственная работа её только раздражала, и устало села за стол. Хоть она и выполняла всё, что прикажет ее Хозяин, пытаясь заслужить прощение, складывающаяся ситуация с Сельмой ей совсем не нравилась. Надо пойти и проследить за ней. Найти её сейчас не станет проблемой.

Словно на зов её мыслей в дверь раздался стук. Чуткое сознание уже знало, что это не Сельма. Поспешно взвихрив белые волосы, Асцелия поднялась из-за стола и недовольно отворила дверь. На пороге стояли две женщины. Будь тут Сельма, она бы сразу узнала эти хищные приветственные улыбки. Две городские ведьмы, которых они повстречали вчера на торговой улочке, стояли у двери, как добрые соседки, пришедшие поздравить с новосельем. Та, что пониже, держала в руках пирог, та, что повыше, заискивающе улыбалась.

— Зря пришли. Сельмы нет дома.

Улыбки обеих сдуло, как маски прорывом ветра, а пирог небрежно был опущен вниз. Старшая быстро сориентировалась, не напуская на себя больше лицемерную приветливость. В голосе тут же задребезжала ядовитая язвительность.

— Какая жалость. А нам так хотелось познакомиться.

— Две гиены пришли оторвать кусок пирога побольше, пока это не сделала я? Даже не рассчитывайте на это!

Пришедшие ведьмы скрипнули зубами, но ничего не ответили на эту грубость. Асцелия стояла выше их и была ближе всех к Тёмному Властелину. Её опасались, в глубине души уважали, хоть при этом многие старые ведьмы ненавидели из зависти.

— Путь был долгим для наших старых ног. Не уважишь нас, пригласив в дом? На улице стоит страшный зной.

В подтексте этих слов явно говорилось о разнице в возрасте Асцелии и двух ведьм, которые были древнее её. Почтенный возраст у колдунов всегда был в чести, ибо чаще всего свидетельствовал о силе и мудрости обладателя. Хозяйка дома небрежно оттолкнула дверь в сторону, пропуская двух женщин внутрь. Даже несмотря на своё положение, игнорировать факт возраста она не могла.

— Как у тебя здесь хорошо, так прохладно, — продолжала та, что выше.

— Да, на обратный путь нам стоит набраться сил.

— Отдыхайте и идите своей дорогой. — Асцелия даже не села с ними за один стол, брезгливо оглядев их и показывая всем своим видом, что она презирает их и равняет с уличной грязью. Отодвинув стул, она села поодаль, скрестив руки на груди. Принесённый пирог был подан на стол. Продолжала говорить та, что меньше ростом. По совместительству она была толще своей спутницы, а еще немного её младше. Но внешний облик дурной старушки скрывал в себе сильную ведьму.

— Очень жаль, что Сельмы нет… Мы испекли ей прекрасный пирог.

— Хватит морочить мне голову. — Хозяйке достаточно было лишь одного жеста рукой, чтобы ткань с пирога отлетала в сторону, а само тесто прямо на глазах съёжилось и превратилось в угольки из множества зажаренных в огне лягушек. — Рецепт у тебя не очень удачный.

— Хм. Ведьму никогда не провести, особенно таким дешевым фокусом, — ответила старшая. — Уж очень хотелось посмотреть, на что способна твоя Сельма. Твоя бабка, Альвева, была сильной и почитаемой ведьмой. Как жаль, что от неё ничего не осталось в конце концов. — Весь дом вдруг заскрипел, словно под гневом своей владелицы собирался вот-вот обрушиться на гостей. Ведьма вовремя успела добавить: — Конечно же, не считая Вас, Госпожа.

— Кажется мне, что путники уже отдохнули и готовы идти своей дорогой.

— Мы пришли не только увидеть наследие Иоханны, — тут же ответила толстая ведьма. — Через три дня мы устраиваем шабаш. Не только мы хотим узреть наследницу вашего рода.

— Какая жалость, у нас на эти дни были другие планы.

— Ты не можешь игнорировать шабаш, даже несмотря на своё положение при Некроманте, — старшая заговорила со знанием дела. В этом городе каждый знал свои права. — Многие не поймут твой жест. Шабаш касается всех, какое бы место в иерархической цепочке ты не занимала.

Речь продолжила вторая:

— И так как Сельма — одна из нас, ей игнорировать это приглашение тоже не следует, если она хочет забраться в нашей иерархии так высоко. Если в ней древняя кровь, бояться ей нечего.

— Это угроза? — Асцелия проскрежетала это сквозь зубы и через её кожу на лице на момент выступили чёрные черепные впадины глаз и скул. В комнате стало душно, дышать было тяжело, давление резко подскочило. Простого смертного оно бы уже раздавило, но ведьмы, которые по-прежнему как ни в чем не бывало сидели за столом, были достаточно сильными, чтобы не обращать внимания на натиск.

— Ни в коем случае. Однако, Асцелия, не забывай, что жизнь нашего племени и жизнь Тёмного Властелина текут по параллельным друг другу руслам. Наши дела мы улаживаем сами и живём по своим законам.

— А его желание вернуться в мир живых с помощью этой девчонки может погубить нас всех!

Входная дверь резко распахнулась, будто её вынесло что-то изнутри. Бедные петли еле удержались на деревянном косяке. Асцелия была физически страшна в гневе, хотя она и продолжала в той же позе сидеть на стуле лицом к столу и распахнувшейся входной двери.

— Вам пора. Не советую меня злить.

Две женщины молча встали и медленно направились прочь. Дверь за ними захлопнулась сама с таким же грохотом, с каким и отворилась. Блондинка злобно выдохнула, и резко напряжение в комнате спало до нуля, отчего предметы со стен и стола попадали вниз. На столе, как свидетельство непрошенного вторжения, лишь осталось принесённое блюдо с обугленными заживо земноводными.

***</p>

С холмистой возвышенности Сельма старательно запоминала путь до развалин церкви. Идти «лесенкой» влево и после седьмого поворота пропустить три улочки, идти в прямом направлении «вверх», потом взять правее и снова прямо до конца. Бесконечные повороты сбивали с толку. На какой-то момент ей начало казаться, что она сбилась с пути. Высокие двухэтажные здания с обеих сторон не позволяли увидеть полуразрушенный церковный комплекс. С трудом она заставляла себя идти по составленной в голове карте, хотя уже давно была дезориентирована.

Наконец, впереди замаячил пустырь. Площадь с величественными развалинами была пуста. Все жители боялись приближаться к этому месту, словно оно было проклято. Его обходили стороной. Доходя до середины улочек, ведущих к этой территории, горожане разворачивались назад. Никто не ходил сюда. Но тем сильнее теплились надежды Сельмы, и бунтарские нотки то и дело наигрывали свои мелодии в груди.

От открывшегося вида девушка даже охнула. Большой монастырский комплекс на отшибе города с разбитым когда-то внутренним садом, превратившийся сейчас в величественные руины, щедро заливался лучами солнца. По остаткам можно было легко судить о масштабности и великолепии этого строения, в котором уже намечались черты апогея архитектурной готики. В сравнении со всем городом, здания которого были в великолепном состоянии, будто их отстроили только вчера, глядя на это место, казалось, что тут не только время постаралось, но и огромный шар-баба экскаватора потрудился над сносом капитальных стен и всех сопутствующих строений.

Серые камни, из которых и был когда-то построен этот комплекс, бугристым ковром усыпали землю. Когда это великолепное разрушение отразилось в ореховых глазах, Сельме сразу стало ясно: она пришла сюда зря. Здесь уж точно ей нечего делать; особенно бесполезно искать оружие против этого мира. Но девушка уже была здесь. Не возвращаться же с пустыми руками, не осмотрев тут каждый разрушенный уголок? К тому же внутри проснулся детский интерес, который просыпается у любого ребёнка при виде заброшки.

Блуждая среди этих развалин, она видела и обломки стрельчатых арок, и лапы горгулий, и обломки статуй Божьей матери. Среди них Сельма нашла каменный выступ, похожий на фонтан, стоящий среди развалин на одной «ножке», который когда-то служил священной умывальней. Над ним даже остался обломок трубы, из которого когда-то струилась тонкой лентой святая вода из подземного родника. Теперь эту каменную полость наполняли лишь дожди, а из трубки падали редкие капли. Накопившаяся вода поблескивала в золотистых лучах солнца, сразу привлекала к себе внимание, будто сверкающий бриллиант среди груды камней.

Местами уцелели боковые нефы и контрфорсы. Сельма блуждала среди них, внимательно рассматривая все обломки, что встречались ей под ногами. Идти приходилось медленно. Тапки, которые ей дала Асцелия, имели слишком тонкую подошву, отчего изнеженные в современном мире стопы болезненно ощущали каждый острый выступ.

Блуждая в правом нефе возле алтарной части шатенка неожиданно обнаружила сохранившийся коридор, ведущий вниз. Он был завален, но лишь частично, почему при желании можно было попасть внутрь.

«Во время торнадо рекомендуют прятаться в подвалах и в дверных проёмах, так как это самые безопасные места. Может, и здесь сработало то же правило и там можно найти что-то уцелевшее?»

Сельме понадобилось добрых сорок минут, чтобы расчистить себе проход вниз. За это дело она принялась с мальчишеской упёртостью, решив во что бы то ни стало пробить себе путь. Что она искала? Зачем? Разве могло что-то в этом разрушенном месте дать ей козырь? На эти вопросы она и сама не могла ответить, но как тонущий таракан шкрябала лапками в поиске твердыни.

Когда щель между завалин оказалась достаточной, чтобы тощее женское тело смогло протиснуться внутрь, Сельма стала с опаской спускаться вниз по скользким ступеням прямо в холодный мрак. Зажигалка оказалась весьма кстати. Но короткий коридор привел её в тупик с одной лишь дверью. Та была заперта. Дерево иссохло, и при желании засов внутри можно было открыть. Этим девушка и занялась. Действительно, препятствие в виде двери преодолеть оказалось даже легче, чем завал наверху. Но за этой дверью оказалась такая непроглядная тьма, что по коже пробежали липкие мурашки ужаса при виде этой зияющей бездны. Невозможно было разглядеть ровным счётом ничего. Желание заходить внутрь эта тьма отбила моментально. Как назло, вокруг можно было даже найти остатки факелов, но те уже давно отсырели и сгнили, а огонь зажигалки был слишком мал для освещения этого пространства.

Поспешно затворив дверь и трусливо вернувшись наверх (она так быстро пролезала обратно сквозь каменистую щель, что даже разорвала голубое платье в области живота), Сельма встрепенулась в жарких лучах, словно физически пыталась с себя стряхнуть мурашки холода и страха. Рука в кармане нащупала знакомый ключ. Вот что-что, а керосиновая лампа ей бы сейчас очень помогла. Решение следом за светлой мыслью было принято в то же мгновение без долгих раздумий. Пришлось бежать в город, а потом поспешно возвращаться назад. На удивление, каморка на втором этаже, в которой она провела несколько ночей, показалась ей теперь совсем не страшной. Обычное заброшенное помещение. И если в ночах во тьме ей чудились шорохи, фантазия рисовала силуэты, то сейчас это казалось до нелепости забавным.

Долго размышлять об этом Сельма не стала, схватив полную керосиновую лампу, прижав её к груди и сломя голову побежав обратно.

Второй раз вход оказалось найти проще простого. Каждый раз морщась от очередного острого обломка, девушка присела на корточки, зажигая большую лампу. Понадобилось время. И вот наконец-то цель была достигнута. Протиснувшись в щель, Сельма сделала два глубоких вздоха: конечно, ведь она шла прямо навстречу своим страхам. Она всегда боялась темноты, потому что в ней её ждали самые неожиданные образы. И если в реальном мире они были галлюцинативного характера, то в этом месте могли приобретать и материальную форму. Не зная, что её ждёт, шатенка вооружилась камнями и металлическим обломком, который продуктивно можно было использовать в качестве самообороны.

Последний раз набрав грудью воздух, она шагнула в короткий тоннель, который вывел её в просторную, хоть и низкую сводчатую залу. Это место оказалось читальней… Или монастырской библиотекой… Целый ряд специальных столов для переписывания книг, возле которых можно было лишь стоять в полный рост. На полу валялись свитки, оборванные страницы. Сельма зажгла свечи и даже уцелевший на стене факел, место осветилось их приглушенным сиянием. Осторожно она поставила лампу и попыталась вчитаться в книги. Латынь… Из рукописных закорючек она не поняла ровным счётом ничего. Поиски в очередной раз обернулись неудачей. Скорее всего это была лишь куча молитв, записанных на кипах жёлтой, уже почти истлевшей от сырости бумаги. Малые клочки остались целы. Однако кое-что беглянка всё же прихватила: монашескую флягу.

«Никогда не была верующей, но если считать, что церковь — это святое место, то и все предметы в ней освящаются. Наверное… А значит, святая вода могла бы пригодиться…

Черт, что за абсурд я несу в своей голове! Какая к черту святая вода и какое святое место? От святости тут не осталось и следа. Святынь в аду не держат… »

И всё же несмотря на свой ход мыслей, флягу она прихватила.

Коридор из читальни вёл дальше. Сглотнув и прихватив с собой факел, Сельма пошла вперёд, уже по какой-то инерции мысленно обращаясь к Некроманту:

«Интересно, раз я тебе так нужна, глупой смертью ты мне тоже не дашь умереть?»

Конечно, ответа не последовало. Но Сельму такая утрата ничуть не огорчила. В этом напряжении только голосов не хватало. Страх заставлял её вертеться из стороны в сторону: то вперёд, то назад. Невольно вспомнился побег через шахту, в которой поначалу тоже было всё тихо и в которой она точно также шла по тёмному тоннелю, оборачиваясь то вперёд, то назад.

«Вот что меня несёт на неприятности?!» — мысленно она не переставала себя ругать и всё равно шла дальше.

Подвалы средневекового монастыря, не считая хозяйственных отсеков, ожидаемо вывели её к пыточным, которые оказались значительно больше библиотеки.

«Расстановка приоритетов очевидна… Замучай побольше и спасёшься».