Глава 6. Красное знамя и черное знамя. (2/2)

- То, что вы рассказываете, по моему мнению, существовать просто не может. Какое возможно равенство многих рас и народов? И при этом – отсутствие верховного правителя, лидера? Это чистой воды утопия. Да такое государство рассыплется в первые же несколько лет! Зачем искусственно поднимать и тащить на свой уровень низших, если можно спокойно использовать их ресурсы. Это же отрицательный отбор, который рано или поздно приведет к деградации?! Это же против законов природы?! Есть единственно верный закон Мироздания: хищник и жертва. Ну, если не брать там разных микробов, всеядных, бессловесный живой корм, то этого остаточно. Есть естественный отбор. Слабые идут в пищу, сильные питаются слабыми и сражаются друг с другом за превосходство. Против природы идти глупо.

- Глупо было бы, если бы мы не были людьми, а были бы именно животными, отрицая значение социума  и созидающей силы разума, - возразил Иоффе. – Превосходство в мире людей базируется не только на грубой силе, но и на разуме, на эмпатии, на конструктивных отношениях. Вначале истории человечество истощало себя бесконечными войнами, затеваемыми ради величия привилегированных единиц. Но чем больше развивалось человечество, тем более оно видело выгод от взаимного сотрудничества. Отказ от прежней капиталистической системы позволил демонтировать государственные границы, позволил освободить для созидательного труда многие миллионы людей, позволил покончить с голодом, эпидемиями, экономической отсталостью отдаленных регионов. Позволило реализовать огромные  проекты, выйти в космос, создавать новые изобретения, освоить полет к другим мирам. Есть базовые ценности, одинаковые для всех. Есть добро и есть зло, и есть понятия, которые не нуждаются в переводе, - рука друга, улыбка ребенка, тепло родного дома. Любовь женщины, наконец…

- Нет никаких базовых ценностей, - возразил Лан. – Все относительно. Вот, к примеру, пистолет – это добро или зло? – Лан показал из пальцев фигуру с выставленным указательным пальцем. – Пистолет, - это добро, если вы держите его за рукоять. И зло, если на вас смотрит его дуло! Друг может предать, дом сгорел, женщина предала…или умерла… Мы, выжившие в убежищах и в пустынях. Хорошо знаем, что это такое. Хорошо знаем, что такое борьба за жизнь. И это не блажь, это необходимость. Есть свои и есть чужие. Есть высшие, сильные, и низшие, кормовая база. И это не мы придумали даже, а природа. Глупо идти против законов природы, не так ли?

- А кто высший, кто низший, конечно же, диктует партия и Вождь? – с усмешкой спросил Иоффе. – Знаете, господин Лан, сколько мы в свое время пережили разных вождей и партий? Сколько нелепых доктрин и правил возводили в ранг закона, более того, чуть ли не в ранг святых правил и непререкаемых догм? Все они были разными, под разными соусами, с разными флагами и разной же политической направленности, но все они имели строго стандартную структуру – пирамиды. Внизу – многочисленный плебс, вверху – избранные небожители, которые пользовались плодами трудов народа. А чтобы посеять страх в народе, проводился террор, против многочисленных «врагов народа», которых назначали и изобретали по ходу дела, зачастую из своих вчерашних соратников, которые превратились в опасных конкурентов. И очень просто выходило, господин Лан, что сегодня вы, - герой, честный партиец и многочисленный лауреат каких-нибудь там заслуг, а завтра в ночи за вами приезжает черный автомобиль, и вот вы сидите в одном исподнем перед следователем, с окровавленным лицом, а перед вами на столе лежит дело против вас. С многочисленными показаниями свидетелей. То бишь, доносов. И вот вы в одночасье стали врагом государства, и хорошо, если отделаетесь пятнадцатью годами каторги. Туда же в мгновение из шикарной квартиры отправляются ваши домочадцы. Ваше имя стирают из энциклопедий, ваши портреты снимают со стен и отправляют на помойку. А потом, когда вождь наконец издохнет, на его место пролезает кто-то из его бывших товарищей-однопартийцев, и начинает критиковать все, что было сделано. И вот уже летят на свалку старые портреты вождя, заменяя его новым. И так по кругу. Так что, господин Лан, я, в роду которого были и герои, и лауреаты, и приговоренные, по-вашему, низшие, ответственно заявляю, - не природа решает, кто есть высший, а коньюктура. И внутрипартийная конкуренция. Сегодня вы высший, а завтра – низший. Так может решить партия. Вы согласны со мной? Кроме того, каннибализм, который вы практикуете, вызывает привыкание, сродни употреблению наркотического препарата. И он же является причиной нескольких опасных заболеваний и психической деградации. Это наши ученые открыли еще сотни лет назад. Если вы продолжите употреблять в пищу друг друга, через два-три поколения ваша раса обречена.

- Нет, - насупился Лан. – Вы извращаете идею сильного государства. Конечно, возможно всякое, и внутрипартийную борьбу, конкуренцию, конечно, тоже никто не отменял. Внутри любого коллектива часто идет борьба – борьба идей, борьба умов, борьба авторитетов… Только не говорите, что у вас такого нет, и вы всегда и во всем согласны со своими товарищами. Что же касается поколений…меня сейчас более волнует ближайшая перспектива. К тому же, ваше утверждение вполне может являться вашей пропагандой направленной на подрыв нашего государственного строя, а посему, не имеет для меня веса. Вы уже осчастливили нас одной из своих болезней, благодаря которой в наших поселениях переполнены все лазареты! Как нам знать, не было ли это первой микробиологической атакой против нашего народа?

Иоффе заметил, что во время его слов про вождей и доносы, оба болхиа заметно посерели и насупились. А иначе и быть не могло. Кто находится в тоталитарной структуре, хоть раз да и сталкивался с ее звериным обличием. И сейчас, возможно, у господ офицеров не все гладко. Иоффе не знал об ультиматуме, который поставили Лану местные партийные комиссары, и не мог понять, почему на лбу у полковника 1 класса выступили маленькие капельки пота.

- Именно, « с товарищами». Мы можем спорить хоть до хрипоты, но каждый из моих товарищей остается товарищем прежде всего. А не хищником, стремящимся меня сожрать и занять мое место! И мне не придется выбирать между пулей и срежиссированным судом по чужому наговору.

- Можно подумать, у вас преступников по головке гладят! – взорвался Лан, заподозрив, что пришелец в курсе его конфликта с комиссарами.

- У нас дают возможность преступнику снова вернуться в общество, искупив свою вину, - спокойно ответил Иоффе, откинувшись на спинку кресла.

- Ну если ваше общество настолько богато, что готово швырять ресурсы в помойку, рад за вас, -сухо ответил Лан. – Мы себе такой роскоши позволить не можем.

Напряженность спора стала утихать. Утомились и Иоффе, и Лан. Оба они понимали, что убедить оппонента, перетянуть на свою сторону не удастся. Удалось договориться о перемирии, и то хорошо. Кстати, в умах обоих старших офицеров зародились сомнения, - а чего это противник хочет того же самого, что и они? Что-то замышляют? Но если Иоффе примерно представлял (с подсказки Кетцоалькоатля), что хотят враги, то Лан был вообще не в курсе планов пришельцев. Он лишь надеялся, что им удастся нанести удар по пришельцам быстрее, чем те реализуют свои планы.

А Громар начал вполголоса о чем-то переговариваться с Герезлом! И наливать себе водичку, да и прихлебывать. Пока их начальники спорили до хрипоты, болхианцы нашли какие-то точки соприкосновения. Иоффе смотрел на это с каким-то детским умилением, а Лан – с недоумением и гневом. Позже, Герезл расскажет Дэвиду, что они с Громаром закончили одно и то же училище, причем в одно и то же время.

- Полковник Громар! – громко окликнул имперский командующий своего заместителя. – Не будем увлекаться и насыщаться за счет …принимающей стороны! Что же касается вас, господин …Иопфе, я сразу хочу вам возразить. Понятно, что ваша цивилизация проводит экспансию в нашем мире. Понятно, что вас интересуют вполне материальные ценности нашего мира, а не так называемые гуманистические ценности, которые вы, - давайте уж будем откровенными, - используете лишь как средство привлечения на свою сторону легковерных болхиа. Но здесь уже ваша позиция равенства миров трещит по швам. Как можно уравнять этих оборванцев, сидящих в клетках, и высших, организованных в структуру, бойцов. Да и вы сами имели счастье убедиться, что для них ваши идеи – труха, лишний способ пожрать  и полечиться нахаляву! Или вы забыли, какая судьба постигла вашего медика? Как она храбро сражалась за раненых и больных, и что в награду получила от благодарного населения? Командир нашего подразделения, который сражался с ней, неоднократно спрашивал про нее. Даже он, враг, который, - увы, на войне как на войне, -хотел ее уничтожить, и то проникся к ней уважением! А те, кто мучил ее, я уверен, даже не вспомнят ее имени! Потому что это толпа, стадо, и управлять ими нужно, как стадом! Вы говорите о них, как бедных пострадавших, а известно ли вам, что всего несколько лет назад многие из них сами отправляли на смерть врагов нации?!  Что десятилетия назад они сами забрасывали камнями автомашины, везущих преступников нации в лагеря? Что они строили и одобряли эти лагеря, до каждого последнего камешка?!

- И что они раскупали статуи, сделанные из живых людей?! – прервал его Иоффе, подавшись вперед, гневно сверля глазами местного нациста. – Технологию изготовления вам не надо объяснять? Не народ вы сейчас порочите, а себя! О чем вы мне рассказываете? О результатах работы вашей пропаганды, которая год за годом превращала народные массы в послушное стадо? А те, кто не хотел идти со стадом, какова их судьба, где они?! И, да, я прекрасно отдаю себе отчет, что эти нечастные с промытыми мозгами проголосовали бы и за убийство родной матери, если бы этого потребовали по репродуктору! И атака на госпиталь, где работала эта девушка-робот, - не была ли она кем-то срежиссирована и направлена? Кстати, должен вам сказать, она в полном порядке, живет и работает дальше! Она, так же как и ее предшественница, подполковник Иванникова, стали в этом мире апостолами мира и добра! И если, глядя на них, хоть половина задумается о своей жизни, - это уже хорошо! Такое уже бывало в нашей истории. Один пророк спустился с горы Синайской с десятью заповедями, над которыми поначалу смеялись, - но сейчас по ним, так или иначе, живет весь мир! Другой пророк входил в Иерусалим с почетом и славой, а на третий день весь город орал: «Убей его»! Но его учение не погибло, и нашлись люди, понесшие его по всему миру! Учение: «Возлюби ближнего своего, как самого себя!» Так же будет и с вами! Найдутся новые ростки, новые люди, которые понесут учение новых пророчиц по вашему миру, чтоб мне лопнуть!

Иоффе в порыве экзальтации вскочил на ноги и сопровождал свои слова активной жестикуляцией. Он сам был сейчас, как пророк новой веры, готовый хоть на костер идти за нее. Он даже снял фуражку от возбуждения. И сейчас болхианцы, даже враги, слушали его, боясь прервать, соображая, кто этот пришелец, - искусный агитатор или истовый фанатик своей веры. Хотя они, разумеется, не знали, что за заповеди спустили с  Горы Синайской, и где эта гора находится.

А Иоффе одной рукой взял графин за горлышко, опрокинул целый стакан, выглушил его залпом, и продолжал впечатлять аудиторию:

- Вы говорите про наши планы и про добычу ресурсов? Так спросите меня прямо, - для чего это? Не знаете? Я отвечу! Мы действительно ведем здесь разработку полезных ископаемых, да мы и не скрывали этого даже от союзников. А для чего нам это надо, вы спросите меня? Не знаете, так я вам отвечу. Для создания здесь нового центра освоения Галактики! Более того, мы бы хотели строить здесь межзвездные корабли и осваивать дальнейшее пространство! Мы хотим, чтобы ваша бедная планета стала одним из федеральных центров изучения межзвездного пространства! И для вас дорога к звездам не закрыта также, нам было бы выгодно, если бы ваша цивилизация возродилась и стала нам помощником в этом деле. Мы в состоянии возродить вашу планету, чтобы она вновь стала чистой, живой и зеленой! Да мы уже и начали это делать. Мы извлекли из оболочек планеты столько загрязнителей, что из них можно уже целый город построить! Ваш мусор, ваши загрязнители мы используем как конструкционные материалы! Спросите Герезла, как выглядит наша база! Вы не знаете, так он ответит вам, что это зеленый сад! И мы неоднократно отправляли вашему правительству предложения о сотрудничестве, но ответа не получили. А знаете почему? Не знаете?! Так я вам отвечу! Вашему правительству не нужно возрождение планеты! Потому что, если Болхиа станет вновь чистой, зеленой и плодородной, их власть тут же кончится! Не получится торговать жизнью, чистым воздухом и едой на живой планете! Не получится оправдывать террор и людоедство, и свою исключительную роль! Потому что монополия торговать правом на жизнь с их стороны закончится! Вот чего они боятся! И ради этого они готовы гробить остатки собственной цивилизации! Ради этого им нужна и человеческая кровь, чтобы делать омолаживающие препараты и продлить свое существование! Именно поэтому им нужна детская кровь! И я не буду провидцем, если предположу, что ваши партийные комиссары, эти надсмотрщики вашего Высшего руководства ярились из-за потерь кровеносных пунктов больше, чем из-за всех остальных потерь вместе взятых! А ваша бедная армия и несчастный народ – это всего лишь обслуживающий персонал этой кучки кровососов во главе с лидером!

Когда Иоффе закончил речь, он почувствовал, как пот ручьями течет по спине. Да, таких зажигательных «лекций» он давно не давал! Секрет его темперамента был прост: во-первых, природное риторское умение, во-вторых опыт и практика (сколько совещаний, докладов, учебных работ он представлял на защиту, то не в сказке сказать, ни пером описать). И еще – перед уходом он попросил свою жену еще раз опоить его половинной дозой ТОГО САМОГО вещества, которое разожгло их страсть на языческом капище на Гуриассе. Иоффе заметил, что возбуждающие вещества благотворно влияют и на его умственную деятельность, хоть симпозиум устраивай! Как перенаправить энергию страсти в энергию разума, и как сублимировать ее, это уж дело техники. Древнеиндийской психологической техники, с которой Дэвид Иоффе был знаком очень близко. И теперь он готов был сражаться за этим столом хоть со всем их пропагандистским аппаратом. Ну а как работает фашистская тоталитарная система с националистским уклоном, знает любой мало-мальски образованный студент-историк. Любая система-«пирамида» любого мира действует по одним и тем же правилам, разница лишь в деталях.

Супруга-графиня, прежде чем выполнить его просьбу, спросила, не будет в составе вражеской делегации женщин. Потом рассказала ему один нескромный анекдот, и сейчас он чуть не рассмеялся в голос, вспомнив его. Все нормально, только сердце стучит, как мотор. И приятно кружат голову воспоминания о той безоблачной отпускной ночи на Стеллиной планете. Вид молодого полковника был довольным, цветущим, он улыбался даже врагу и смотрел ему прямо в глаза. И Лан вынужден был отводить взгляд, жалея, что подобно роботу не может уничтожить лазерным лучом этого выскочку. Громар же задумался о чем-то о своем, и глядел куда-то вдаль, мимо всех, в одну точку.

- Ну что же, поздравляю вас… - Лан тоже приподнялся и демонстративно хлопал ему руками в черных кожаных перчатках. – Ваш талант пропагандиста велик безо всяких сомнений. Ну ваш молодой темперамент, без сомнения, окрыляет ваши тезисы. Велико было искушение польститься на них. Но, увы, мы люди старые, закаленные… Простите за нескромность, скажите честно, сколько вам лет на самом деле? – В свои слова Лан постарался добавить оттенок покровительственности. Потому что возразить на слова пришельца ему было нечем. - Несомненно, вас ждут большие должности  таким умением.

- Пожалуйста…Мне сорок лет, - ответил Иоффе. – Так о чем мы договариваемся? Нужно составить протокол встречи. Какие решения мы принимаем?

- Первое… О перемирии сроком на четыре часа… Принимаем, - согласился Лан. – Я требую, чтобы было внесено отдельным пунктом… Ваши диверсанты прекращают свою деятельность. И вы открываете небо…

- А вы прекращаете любые жестокости и убийства по отношению к мирному населению. И прекращаете все обстрелы наших и союзных нам позиций, - сказал Иоффе.

- Согласен… - нехотя сказал Лан.

- Второе… Мое предложение об обмене мирных жителей на продовольствие и технику, - напомнил Иоффе, набирая в своем планшете следующий пункт.

- Изложу руководству, - пообещал Лан. – А там, как оно решит.

- И предлагаю организовать третью встречу, - предложил Иоффе. – Возможно в расширенном составе. Чтобы наметить дальнейшие действия и, возможно, прекращение огня.

- Как вариант, возможно. Предлагаю на пять утра. По окончании нынешнего перемирия. – Командующий имперскими частями искренне надеялся, что никакой второй встречи не будет, потому что не с кем будет встречаться.

- Ну что же… Для начала уже немало, - подытожил Иоффе.

Перед ним на столе вновь появились из воздуха протоколы – на этот раз четыре. По два на двух языках каждой стороне.

Пока офицеры ставили подписи, оператор спешно паковал свое оборудование. Обменявшись приветствиями, стороны стали покидать место встречи…

Через десять минут небо над многострадальными городскими руинами расчистилось. Зидоисты с радостью и овациями встретили появление на небе (пусть и ночном) привычных созвездий, двух лун и все той же красной сверхновой, которая, казалось, стала еще ярче, словно напиталась за эти сутки новой крови…

На часах было час-двадцать ночи. А на календаре землян был уже новый день, - тридцатое мая. Что-то он принесет людям?

г. Амфидо. Штаб Имперской группировки Гуэннохорро. 1:30.

Молодой голос Иоффе говорил без умолку из динамика диктофона. Ему вторил электронный дублер, переводящий его слова на язык гуэннохорро. Собравшиеся в бывшем кабинете директора Лан, Громар, Калли, Накпэно и другие старшие офицеры, и партийные комиссары гипнотизировали взглядами маленькую черную коробочку с кнопочками – остаток более технологически развитого времени.

- Какой отвратительный, лающий язык у этих пришельцев! – поморщился комиссар с орденом. – Не сравнить с нашим поэтичным многозвучием! Громар, вы что-то слишком увлеклись там их угощением. И как вам?

- Я пятьдесят лет служу Родине, - прохрипел здоровенный полковник. – Что же касается воды, она, надо признать, вкусная и чистая. Даже головная боль прекратилась!

- В сортир не бегали с этой водички? Не пронесло вас? – едко спросил Лан.

- Никак нет! А вас, ситт? – оскалился Громар, показывая, что он здесь не мальчик для битья.

- А меня. – да, Громар, - съязвил Лан без улыбки.

- Оставьте свой солдафонский юмор при себе, господа, - брезгливо сморщился орденоносец. – Итак, Лан, что вы решаете? Поезд на подходе. Уже огни видны!

- Все уже решено! Накпэно, Калли! – воскликнул Лан. – Через час ваши группы в полной боевой готовности по форме «пять-Б» находятся у супермаркета! Если вы выполните задание, с того же момента вы оба – действительные полковники второго класса! Вопросы есть?

- Нет, ситт, - Оба спецназовца вытянулись по струнке.

- Так! – Лан встал из-за стола. – Громар, вы ранены. Поэтому направляетесь на юго-восточную окраину. Будьте готовы в случае успеха взять под контроль бывшую территорию пришельской базы. Также вам поручается создать второй лагерь для военнопленных, куда помещать пленных пришельцев или герезловцев, если таковые будут. Если они побегут с разрушающейся базы. О появлении таковых тотчас докладывать в штаб, быстрее молнии! Также вы организуете порядок на территории при взрыве, потому что в случае пожаров и радиоактивных осадков ваша территория, увы, ближайшая. И берете под контроль дороги на юго-восток и юг. Все ясно?

- Так есть, ситт, - кивнул Громар, водружая на плечо свой огромный пулемет.

- Третье, - всех пленных согнать на стадион, - приказал Лан. Прямо на поле. Там же середина поля – углубление сиа на два для халтштурма*. Вот в эту яму их, пусть сидят. Гуэффо, вы ответственный. Стадион заминировать четвертым изделием и быть готовым взорвать в любой момент по моему приказу! Вы же работаете в связке с Ордно. Ордно, ваша задача – принять поезд и обеспечить погрузку стратегически важного материала. Безопасность на вокзале – тоже под вашу ответственность. А теперь мне… Я оборудую наблюдательный пункт прямо на крыше здания. Отсюда хорошо видно их доминанту. Туда же пусть поставят штабную палатку и выведут все полевые телефоны под номерами! И еще… Приказываю  выдвинуть резервный гвардейский корпус по объездному шоссе в Амфидо! Срок прибытия – до пяти часов утра!..

Объект «Крепость», г. Амфидо. 30 мая 2339. 01:40 (по Москве)

- …Хорошо говорили, хлестко, как запрограммированный, - одобрительно хлопнул Кетцель по плечу Иоффе. – Вот только, на мой взгляд, зря в религию ударились.

- Как знать, товарищ генерал, - ответил Иоффе. – Их общество достаточно патриархально и религиозно.

- Только не зидосты! Ладно! – поднял стальную ладонь Кетцель. – Итак, я думаю, до рассвета все, что должно свершиться – свершится. Неделин, Герезл! По моему сигналу будьте готовы в кратчайшие сроки эвакуировать базу и перебраться на резервную. Я имею в виду и военных, и гражданских.

- Ситт робот! – поднял руку Герезл. – Должен вас предупредить…. Не верьте зидоистам! Они вас обманут!

- На это мы и рассчитываем, господин генерал! – ответил Кетцель. – Ох, как мы на это рассчитываем! Вы скоро все поймете… Иоффе, спасибо за хорошую работу. Сейчас прошу вас отбыть на «Зарю», на пульт. Вместе с Сайто начинайте развертывание «Малютки» на полную мощность. Все расчеты… Генерал Герезл, готовьте свою армию! Вы так долго ждали этого момента, и он все ближе и ближе! Первое – будьте готовы к передислокации! Второе  - всех гражданских, раненых, несовершеннолетних вывезти на «Зарю». В ближайший же час здесь не должно остаться ни одного иждивенца! За эвакуацию ответственна майор Жю Сет! Она выздоровела, и вновь может приступить к полетам. На всякий случай, ее дублируют Машура и Стеценко, хотя они нужны мне за штурвалами коптеров.

- Товарищ генерал, а может, оставить Жю Сет дома? – спросил Иоффе. – Все же она еще не совсем оправилась.

-   Она лучше управляется со своим кораблем, чем кто-либо другой. – ответил Кетцель. – В принципе по инструкции до трех месяцев может летать. Подождите немного, я предлагаю, пусть завершит эту операцию и ложится на лечение, которое плавно перейдет в декретный отпуск. Подождите ее, она будет здесь через полчаса, заберет и вас в том числе…

Спустя сорок минут…

- Спокойно, товарищи, сохраняем спокойствие,  - приговаривали бойцы из группы Неделина, сопровождающие беженцев. – Всех увезем!

На импровизированной площадке высилась огромная фигура «Нептуна». Над ней нависал один из «МИГов», оберегая транспортный корабль от неприятностей в воздухе. Отсюда до позиций имперцев по прямой было не более тридцати метров. Но от них корабль отделяли стены домов, превращенных в единую крепостную стену. И огромная башня-пирамида.

Пространство было освещено прожекторами. На корабль герезловские бойцы переносили раненых и больных ( в том числе и малярийных, и заболевших новой болезнью), и других гражданских. Бойцы из разношерстное войско генерала под фиолетовым флагом с благоговением взирали на огромный корабль.

Стелла, набросив на плечи шерстяной платок, бродила туда-сюда около переднего шасси. Взгляд ее был печален. Она была на таблетках и чувствовала себя неважно. Графиня терпеливо ждала, когда погрузка завершится и можно будет улететь прочь. Ей было очень тяжело здесь. Она чувствовала нависшую угрозу над этим местом.

- Стелла! – окриком позвал ее Иоффе, подбегая к ней. Жена улыбнулась ему, подошла, положила ему голову на грудь:

- Я летела сюда за вами, друг мой. Мне тяжело без вас. Ваш поединок с врагами завершился победой?

- Ну, точно не поражением, - довольно улыбнулся Дэвид. – Спасибо вам.

- Вам помог мой талисман?

- Абсолютно. Знаете, Стелла, я уже скоро стану идеалистом. Я вам верю, и похоже, скоро начну верить все ваши…нетрадиционные методы.

- Я убью медленной смертью Машуру и, заодно, Стеценко! После того разгрома, то они учинила на моем корабле! Дэвид, мне кажется, вы отдаляетесь от меня, - грустно сказала Стелла, пряча глаза, - Прошу вас, не отталкивайте меня. Я не обманываю вас. Вы мне не верите?

-  Стелла, сейчас столько всего навалилось, - сказал Иоффе. – Понимаете, я не хочу отдаляться от вас, но мне иногда кажется, что именно вы далеки от меня. Где-то в своих мирах, в своих переживаниях… А на меня смотрите, как на чужака. Или я ошибаюсь?

- Вы ошибаетесь, любимый мой! – захлюпала Стелла. – Я все вам вскоре расскажу про себя то, что вы не знаете… Вы мне очень дороги. Вы – первый мужчина, с которым я чувствую себя настоящей королевой, с которым мне спокойно. И…я верна вам. Даже не сомневайтесь! Хотите, испытайте меня!

- Наверное, нам не надо расставаться надолго, - сказал петроградец, обнимая жену. – Давайте, как все закончится, полетим с вами на наш пляж, на вашей планете. Это теперь наше общее место силы.

- Я согласна, - скривила губки графиня. – Подождите, мне нужно кое-что сказать лорду Кетцелю!

Крылатый Птицезмей стоял в сторонке и курил. Стелла, подобрав платье, подбежала к нему:

- Милорд, разрешите доложить вам. Беда! Я чувствую два черных солнца, которые должны взойти над этим местом очень скоро. Здесь опасно!

- Стелла, а как «очень скоро» вы не видите, - спросил Кетцель, сверкнув очами.

- Нет, но…в ближайшие два часа… Причем взойдут два солнца из-под земли… Как на аэродроме, помните?

- Помню… Улетайте срочно, - Кетцель бросил окурок прямо на землю. – Ускорить погрузку! Эта площадка будет ликвидирована.

- Товарищ генерал! – позвал его Иоффе. – А как быть, если после ликвидации площадки будут новые беженцы?

Кетцель задумался на минуту, потом принял решение:

- Устроим запасной эвакопункт. Не думаю, что их будет слишком много.

У башни что-то сверкнуло. Образовался портал, из которого вышли люди. Новая группа беженцев… Человек двадцать женщин и мужчин, несколько детей. Впереди всех Лилия 652-Х, держащая на руках плачущий сверток. С ними два уэсса, здоровенных двуногих волка, несли на антигравитационных носилках раненную самку, ту самую, похожую на рыжую колли, которая лишь тихонько поскуливала от боли. Выстрел из гранатомета не удержало даже контрольное поле, и мама пяти щенков осталась без ноги.

А на летном поле ожидала приказа на свой счет целая группа…зидоистов. Шестнадцать человек, с оружием, во главе с унтер-офицером. Пятеро детей-инвалидов, которых они привели, уже ушли на корабль.

Все объяснялось очень просто. Унтер-офицер, молодой двадцатилетний мальчонка со смешно торчащими ушами и карикатурно длинным носом, обгоревшей правой половиной лица и тремя пальцами на руке, получил приказ ликвидировать «выродков». И тут случилось чудо… Унтер, которого рожала мама, а не тварь из пустыни, вдруг вспомнил, что он человек, а не радостная партийная ****ь, кончающая при виде портрета Великого Вождя. Он не выполнил приказа, а вместо этого по канализации тихо-тайно увел свой взвод вместе детьми на восточную окраину, где сдался герезловцам.

Сейчас этот унтер, совершивший, возможно самый мужественный поступок в своей жизни, сидел в сторонке на ящиках и хлюпал носом. Рядом с ними сидели и хлюпали его солдаты, такие же мальчишки безусые, - кривые, косоротые, с коркой парши на месте обгоревшей кожи. Постапокаллиптическое воинство несчастной планеты! Все поросились в строй уже в герезловской армии. Конечно, нужно сперва проверить их… Время военное, ухо надо держать востро!

И это, как сказали герезловцы, не первый случай… В течение дня и ночи, к герезловцам «отпускали» людей некоторые зидоисты. В шесть часов танкисты на «Опустошителе» подвезли к линии фронта семью из трех человек и отпустили к герезловским позициям, да еще и дыма нагнали для маскировки. Спустя минут сорок в другом месте два джипа военной полиции высадили  восемь ребятишек от трех до семи лет у самой стены и умчались, что есть духу. В час ночи при странных обстоятельствах к Герезлу через улицу перебрались две старушки преклонных годов, причем стрелки и снайперы Империи, у которых площадь была как на ладони, старательно не замечали безобразия, пока пожилых женщин не увели республиканцы. После чего для очистки совести устроили небольшую перестрелку, которая стихла через пять минут. Похоже, что не все имперцы были усердными убийцами по приказу Вождя, похоже, что некоторое количество людей в имперской форме сохранили Человеческое в душе. Это тоже нужно было учесть в предстоящей работе. Людей, сохранивших Человеческое, по возможности, надо сохранить самих.

- Жю Сет, вы проголосовали за проведение операции на сайте «Гражданин»? – спросил Кетцель. – А вы, Иоффе? А то сами планируем и сами же прошляпаем момент. Вы не только военные, вы еще и граждане. Причем специалисты- коэффициент ваших голосов будет выше.

- Так точно, Кетцалькоатль Петрович, - ответил Иоффе.  – И я, и мама, и дедушка, и братья-сестры. Вот только за отца не уверен…

- А я забыла! – схватилась за щечки маленькая графиня. – Я, как прилечу, сразу же…

- Отставить! – загремел Кетцель. – Вы что, Жю Сет, процент нам снижаете?! А еще графиня, общественный деятель своей планеты!  Немедленно зайдите на сайт и проголосуйте. И, когда будет обсуждение в ООН, вы тоже можете голосовать, на этот раз от СШСА. Вот такой у нас электоральный ресурс хитрый, товарищи! А как на это смотрят ваши земные родственники? Отец, мать, братья.

- А им я позвонила! Батюшка даже пообещал сюда прилететь с группой добровольцев. Вся деревня в шоке от увиденного.

- А сами по праву паспорта СССР отдать голос забыли? Может, не надо батюшку?! Сами справимся… И мне на вас жалоба пришла из налоговой… Вы за два месяца налоги не перечисляли. Ай-ай-ай! После окончания операции задолженности перед государством ликвидировать и доложить! И перерегистрируйтесь уже по новому паспорту, будете пять процентов платить, а не десять! Мне вас капитализму учить?

- Как прикажете, милорд! - Сконфуженная Жю Сет слегка поклонилась титановому генералу и почтительно попятилась назад. Иоффе хотел уже подойти к ней и обнять, но его супругу опять «перехватили». Вмешалась киборг Лилия:

- Товарищ Стелла! Вам там должны были ящичек для меня передать! Он у вас. На нем ярлык в виде буквы «Г».

- Да, конечно же, дама Лилия, - спохватилась Стелла. – Такой маленький сундучок из пластика. Ступайте за мной!

Две женщины, будто две бабочки вспорхнули и побежали к трапу. Иоффе опять остался не удел. Он только вздохнул.

Из корабля, легонько стуча каблучками, держа платье, вышла Силве Жю Сет. Она принимала и размещала раненых и больных вместе с Шинджу. Это был ее первый вылет на пределы защитного купола «Зари-21». Она поприветствовала отчима, и в легком реверансе обратилась к Кетцелю:

- Ваше Высочество, нижайше докладываю Вам, что на погрузку требуется еще десять …минут. Матушка просила подойти к Вам.

- Иоффе, ну вы проведите ликбез, как обращаются сотрудники друг другу в нашу эпоху! – каркнул живой ацтекский бог. – Товарищ Жю Сет, должен отчитаться перед вами, как депутат. Вы просили меня принять меры по поводу «сатанинских» пунктов, где у младенцев забирают кровь. Так вот,  - мы с товарищами меры приняли. Этих пунктов больше не существует! Большая часть виновных ликвидирована, спасены четырнадцать человек, из них пятеро детей. Захвачен в плен главный палач и изувер, второй был уничтожен на месте. Пленного уже передали в Отдел ГосБезопасности, там его Ковун на части разбирает!

- Благодарю вас, Ваше Высочество! – Жю Сет-младшая обрушилась перед киборгом в глубоком реверансе. – Вы совершили священный подвиг во Славу Божью!

- Служу трудовому народу! – отдал ей приветствие  Кетцель. – Быстро на корабль! Домой!

Над площадкой, освещенной светом огромного прожектора, повис на всякий случай защитный колпак. Длинные тени плясали на мертвенно-серой поверхности, где все новые  человеческие букашки ползли к матке-кораблю. Заревела дурным голосом сирена, призывающая людей поскорее покинуть это проклятое место.

А Кетцелю потупил звонок с пометкой «Срочно». Он включил трансляцию. На экране появился товарищ Подгорный:

- Поздравляю, товарищ Кетцель, - сказал Председатель Политбюро. – Голосование идет полным ходом и близко к завершению. Проголосовали шестьдесят пять избирательных округов из восьмидесяти двух. Более полумиллиарда. И уже сейчас, за несколько часов до окончания голосования проведение операции одобрили восемьдесят девять процентов активных граждан. То есть, даже если все остальные округа проголосуют в полном составе «против», решение все равно будет положительным. У нас тут такое! На улицах Москвы, Петрограда, Киева манифестации! Идет запись в добровольческие отряды, созданы сайты поддержки «Полярного Сияния». Только по официальным данным хоть сейчас лететь на Болхиа согласны более десяти миллионов человек. Покажите товарищам на Болхиа! В Москве черно-красно-белых и фиолетовых флагов больше, чем на всей вашей планете. Это нам будет очень большим подспорьем, если Совет ООН не примет нашу резолюцию.

- Когда она будет передана в ООН? – спросил Кетцель.

- Уже! – ответил Подгорный. – Голосование в ООН начнется через час. Вот тут уж держитесь… Если ГенАссамблея вынесет отрицательное решение, тогда и нашу операцию зарубят, и дай бог, только город будет вернуть.

- Понял. Спасибо тебе, Андрей Семенович…

Кетцоалькоатль почувствовал страшную усталость и желание где-нибудь зависнуть и перезагрузиться, хоть один часик. Он смотрел на то, как на «Жю Сет» наконец-то начал закрываться трап. Слава Конструктору, улетают! А в режиме ожидания еще пять абонентов! Им тоже не терпится донести свои конструктивные мысли до командующего.

Киборг передал команду Герезлу, чтобы в темпе начинал уводить войска. Потом извлек свою вечную флягу и брызнул в пасть струю азотной кислоты…

ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *

”...черных «ушастых» шлемах” - имеющие броневые выемки для защиты органов слуха, очень похожие на старинные немецкие каски.

Портупея - широкий офицерский ремень.

ВИзави - буквально, ”сидящий напротив”. Оппонент или партнер, в зависимости от ситуации.

Мошиах - мессия (иуд.)

Серебристые облака - разреженные облака, возникающие в мезосфере, на высоте 75-85 км.

Уд - старинное название мужского полового органа (древнеслав.)

Халтштурм - одна из популярных военно-спортивных игр болхиа