Часть 30 Педагогическая поэма (1/2)

Педагогическая поэма каждого учителя начинается по-разному. Не всегда этот долгий учительский путь начинается именно со школы. Можно проработать год, два, десять, но так и ничего не получить.

Вот так и получилось, что педагогическая поэма Макара Игнатьевича началась не в тридцать лет, когда он только стоял на пороге школы номер два, а в тридцать три, с той самой истории на рынке.

«К чужим детям нельзя испытывать ни любви, ни жалости» — твердили отовсюду. Говорили, что нельзя подпускать воспитанников близко к себе. А как не подпускать?!

В тот самый день он встретил этих двух: рыжего пацаненка, худого как спичка и девочку со стоящими колом кудрями.

Маленькие, но уже абсолютно никому ненужные!

Притащить детей в школу — дело одно. А вот заниматься их воспитанием — дело другое. Нет, разумеется, можно было зашвырнуть их обоих к остальным детям и пустить все на самотёк, вот только Макар Игнатьевич так не мог.

*** </p>

Мужчина толкнул дверь кабинета. И вошёл внутрь.

— Так, Сашка, ты человек ответственный? Тогда попрошу тебя кое о чем: сядь на табурет и сиди. И не подходи к подружке. Понимаешь, ее нельзя сейчас трогать. Если ее не полечить сейчас, может быть плохо. Не убегай никуда — Макар Игнатьевич кивнул на табуретку у стола.

Санька сел и внимательно осмотрелся.

Комната была небольшой, выкрашенной синей масляной краской. На стене, рядом со столом, висела большая карта. Мальчик внимательно смотрел на значки и буквы. Наверное, именно сейчас он пожалел, что не умеет читать.

Учитель аккуратно посадил девочку на скамью, накинув серое тонкое одеяло.

— Тише, тише, тише… Не бойся — мужчина взял со стола ручку.

— Малыш, смотри на кончик и следи глазами — Макар Игнатьевич проводил ручкой из стороны в сторону.

Девочка смотрела только вперёд своими большими черными глазами.

— Ан… Тэс… Ну. за ручкой. Вот так. Тэс! Тэс! — Санька подошёл к учителю, показал пальцем на ручку и проводил за ней глазами.

Анга кивнула и повторила все действия.

Ну хоть сотрясения нет!

— Ладно. Сидите. Кормить вас буду — мужчина резко поднялся.

Девочка тут же закрыла голову руками и свернулась клубочком.

Санька тоже дернулся, но выдохнул.

— Господи, что же с вами делали. Тише, тише, все хорошо — Макар Игнатьевич аккуратно погладил спрятавшегося ребенка по спинке.

Девочка отозвалась сдавленным криком.

Мужчину будто кипятком ошпарило. Он отскочил от лавки и с ужасом посмотрел на детей.

— Анга… Тише… Тише… — Санька кинулся к подружке и крепко прижал ее к себе. Девочка перестала кричать и тихо заплакала, хлюпая носом в плечо Сашки.

— Ладно. Я сейчас за едой схожу — мужчина тихо вышел из комнаты.

Дети разговаривали на каком-то своем непонятном языке. Отдельно можно было угадать какие-то слова, но расшифровать разговор не получалось.

Макар Игнатьевич налил в тарелки затирухи, сваренной непонятно из чего, но вполне съедобной.

— Сань, объясни ей, что это можно есть — учитель протянул детям ложки.

Анга опять вздрогнула и прижалась к мальчику.

Сашка тихо что-то проговорил и отлепил от себя девочку.

Макар Игнатьевич ломал голову: что не так с этими детьми?! Он видел кучу беспризорников, злых и обиженных, голодных и оборванных и точно считал, что его уже ничем не удивить. Оказалось, что жизнь готовит все больше и больше сюрпризов.