Часть 21 Все будет хорошо (2/2)

Мальчик крепко зажмурился и резко выдохнул. Невероятно давно он не лежал на этой скамье просто так.

Со спальным местом Макара Игнатьевича уже долго ассоциируется чай, сваренный непонятно из чего, но такой ароматный, немного кислый, но вкусный, шелест бумаг, и как бы не хотелось признаваться, ремень.

А лавка для воспитанников, тем более, сосуществовали исключительно с ремнем на пару.

И вот он, Санька, лежит. Не на животе, в казалось, самом неудобном положении, не в ожидании порки за проступок, а просто на боку, дыша тихо и ровно, но устало. Лежал просто потому что не может существовать иначе в данную секунду.

— Дурень ты, Спичка. Правильно фельдшер сказал: «Вылечить, подкормить и отстегать крапивой по первое число» — Макар Игнатьевич усмехнулся, потирая усы. Он не угрожал и не ругался, а, наверное, просто шутил.

Сашка вяло улыбнулся, потягиваясь, но тут же застонал от боли.

— Тьфу, да ну тебя. Голова не кружится? Поддергайку свою сымай, осматривать буду чего и где болит — учитель стоял на своем, обеспокоенно оглядывая мальчишку.

— И тут раздеваться заставляют — сквозь зубы процедил мальчик, вяло стаскивая свитер.

Осознание сказанного пришло через долю секунды. И как объяснять кто заставляет?!

Но на радость Саньки, Макар Игнатьевич пропустил сказанное мимо ушей, помогая стянуть свитер.

— Эх ебит твою мать… — наверное впервые за долгое время выругался мужчина с ужасом рассматривая Санькино туловище.

Тело, худое, с торчащими ребрами было разукрашено рубцами и жирными синяками. На торсе не было ни одного живого места. Спина и бока превратились с один сплошное уродливое нечто, пестрившее красно-синими пятнами.

Кое-где синяки успели пожелтеть, а раны покрыться корочкой, но менее уродливо тело от этого не выглядело.

Макар Игнатьевич выдохнул. Увиденное поразили до глубины души.

За свои почти сорок лет он видел многое: видел беспризорников, грязных и оборванных, видел малолеток-уголовников. Следы побоев были вещью обыденной и абсолютно неудивительно, но сейчас у мужчины задрожали руки.

Макар Игнатьевич отошёл от Саньки, опустился на стул и закрыл лицо руками. Выдох получился нервным и полным отчаянья.

— Дядя Макар, ну вы чего. — мальчик попытался подняться, скривился от боли, и шатаясь, медленно подошел к учителю.

— Эх ты, Санька Дягелев. Давай сейчас с тобой попьем чайку, успокоимся. И все будет хорошо — Макар Игнатьевич занервничал. Он не знал как лечить пацана. Ранка, синяк… Повязка, да холодная железка. Сложно, когда все тело больше походит на тушку после бойни.

И главное, фельдшер ничего толком не сказал. Указ один: кормить, поить и поспать уложить.

— Так, считай, что до понедельника я за тобой слежу. Ты лежишь, спишь и плотно ешь. Лично буду контролировать. Потом посмотрю по поведению — Макар Игнатьевич достал две металлические кружки

— Все будет хорошо, Сань. Все будет хорошо.