XXXIX (1/2)

Для того, чтобы послушать мои увлекательные истории из другой деревни, Цунаде даже устроила себе перерыв: отложила документы в сторону, повелительным взмахом руки послала одного из прилепившихся к потолку АНБУшников за чаем. Полагаю, хотелось не столько чая, сколько чего-нибудь покрепче, но впереди было ещё целых полдня работы, да и не дело это — пить с подчинённой в лице меня.

По итогу Хокаге-сама осталась довольна, засчитала мне выполненную дипломатическую миссию А-ранга и отправила забирать оплату. Ещё напомнила, чтобы я отчиталась своему куратору в АНБУ сегодня же, на что я согласно покивала. Выяснить меня просили очень и очень многое, но я по итогу узнала довольно мало. Но даже эти крупицы вкупе с моими соображениями дадут нашей внешней разведке немало.

Сам факт моего нахождения в деревне помог бы не так много, но вот моё участие в деятельности их госпиталя, моё какое-никакое общение с джинчурики, который станет Казекаге (точно этого ещё никто не знал и в целом подобная перспектива считалась маловероятной, но я настаивала), давало немало информации. О политике с Гаарой я почти не говорила, но не то чтобы понять его мнение по тем или иным вопросам было сложно.

Небольшая проблема была в том, что и Гаара являлся умным и мутным парнем — наверняка он тоже узнал меня достаточно для каких-то выводов. Только вот я когда ещё стану Хокаге... Как бы мне этого ни хотелось, до войны не получится. А Гаара достигнет этого в ближайшие годы, и — я была уверена в этом на миллион процентов — примется за реформы в минимально возможные сроки. Сразу же не получится, всё же за время отсутствия Казекаге дел накопится ого-го сколько, но в любом случае достаточно быстро. И если в одних вопросах у него просто есть представление желаемого результата, то в других можно и у соседей слизать. А где он был, кроме Конохи?..

Правильный ответ: нигде.

— Ты отвратительно счастлива, — с приклеенной улыбочкой работника сферы услуг оповестила меня женщина, выдающая деньги за миссии. Я улыбнулась ещё шире. — А ведь Хокаге-сама не выписала премии за вредность.

— Оплачиваемый по расценкам миссии А-ранга отпуск заслуживает такой радости, — пропела я, забирая выданные деньги. Повертела головой. В целом, к АНБУ меня никто не торопил, а «сегодня» для спецподразделения — это понятие растяжимое, могу и ближе к ночи приползти… — Вы как эти полтора месяца провели? Сильно угнетают?

Раньше на выдаче оплаты сидели чунины, но так как реформа выгнала их всех на миссии в добровольно-принудительном порядке, было бы логичным ожидать выливающихся на моих гражданских недовольств. И недовольства были: не узнать полную желания умереть улыбочку было сложно. Людей было жаль, особенно с учётом того, что договоры они подписывали срочные и с возможностью будущего продления, но — фактически — без возможности этот договор разорвать. Ещё жальче их было по той причине, что они являлись моими людьми, из моей банды.

Только вот сам факт реформы давал слишком многое, чтобы моё сочувствие к винтикам этой системы заставило меня действовать. Участие я проявлю без проблем, но чего-то ещё от меня, конечно, добиться будет нельзя. Думаю, и гражданские всё это отлично понимали, но всё равно жаловались с превеликим удовольствием. Больше всего говорила та женщина, с которой у меня завязался разговор, но ей поддакивал молодой парень, сидящий по соседству. Это сейчас время не то для сдачи миссий, а в местный час-пик чуть ли не две очереди образовываются…

Жаловаться — это дело малопродуктивное по своей сути, но я из слов работников выловила нужную мне информацию (шиноби в основном относятся с лёгкой насмешкой, но постепенно привыкают; чунины, которых согнали с кабинетной работы, изгаляются очень серьёзно, и на некоторых даже не действуют предупреждения и вычеты из получаемого за миссии награждения; к самой работе все более или менее привыкли и уже не доставляют таких проблем, как в самом начале), проникновенно убедила их в том, что всё будет хорошо, зарплата того стоит, и умотала из Башни Хокаге.

В подвалах АНБУ никаких вопросов по поводу моего довольства не было: наоборот, Ласка меня подколол по поводу того, что радоваться осталось недолго, потому что скоро начнутся суровые трудовые будни. Я тут же заинтересованно закрутилась вокруг него: а вдруг знает, в чём эти трудовые будни будут заключаться? Не знал — ну, или отлично скрывал. Пришлось отстать и пойти наконец отчитываться по поводу того, что мне удалось выяснить в Суне.

То, что я заранее появилась дома, переоделась-помылась-поела и даже показалась родителям, оказалось правильным решением: над отчётами я сидела долго. Это Хокаге я просто хайлайты под чаёк да байки рассказала, порадовав её просто как человека. У АНБУ пришлось соблюсти все правила. С учётом того, как долго я отсутствовала и как много узнала, количество переведённой бумаги не было удивительным. Удивительным было только то, как, оказывается, много полезных вещей я умудрилась увидеть, услышать или логическим путём вычислить.

Параллельно поспорила с Грачом и Рысью по поводу личности следующего Казекаге на ощутимую сумму. Фигур в политическом мире Суны на самом деле было немало: это в аниме кажется, что один Гаара там был такой классный. На деле вероятных кандидатов на должности главы Песка было несколько: пара старейшин, пара сильных шиноби без слишком серьёзных заскоков, несколько сильных с серьёзными заскоками… ну, и Гаара. Но его всерьёз никто не рассматривал.

— Енот, но это же совершенно невозможно, — тяжело вздыхал Грач. — Он не только джинчурики — он джинчурики, личность которого знает как минимум одна деревня, причём из пятёрки Великих! Даже если он попытается занять этот пост, никто ему не даст.

— Я согласна, что это бред, но так и случится, — невозмутимо говорила я.

Бредом и было, вот честно. Понятно, почему Наруто мог стать Хокаге после войны — даже если исключить его личные заслуги, отношение к биджу и джинчурики там должно уже меняться. Понятно, почему Хокаге стал связанный с джинчурики Минато — потому что, фигурально выражаясь, он держал в руках красную кнопку деревни, и это было сильным аргументом. Саму красную кнопку никто тогда на такой высокий пост не пустил бы. Да и вообще — кто красной кнопке хоть какую-то власть даст? Не удивлюсь, если Кушине даже команду учеников не выдали, если она их хотела. А может, и не хотела: может, расчёт был на то, чтобы родить и вырастить ребёнка в мирное время. Спросить не у кого, а Какаши, своего ученика, Минато в такие подробности своей жизни вряд ли посвящал.

Пришедшего к власти Ягуру как пример пришедшего к власти джинчурики не рассматриваем. Сомнительная там власть была...

Когда Грач приобщил к спору нескольких своих приятелей в масках, заявив, что проигрыш большой суммы будет мне уроком, я только поухмылялась и согласилась. Эффект бабочки никто не отменял, и моё присутствие влияло на мир уже даже вне таких тонких материй, но я всё-таки считала, что эту веху канона у меня повалить не получилось. Я ведь даже не старалась! Мне всем нравился Гаара, особенно спокойный и не желающий убивать всё вокруг.

Домой я притащилась уже глубокой ночью, хотя в Коноху пришла днём. Посетить банду в первый же день не получилось, но на то они и существовали почти два месяца без меня: за один день не должно было произойти ничего катастрофического. К тому же о моём прибытии они точно узнали через шпионов Аянами, а значит, завтра меня опять ждут тонны информации — только на этот раз её придётся не выпихивать из себя, а наоборот впихивать.

Засыпала я в лёгком предвкушении, а просыпалась от бесцеремонной тряски за плечо и сопения в ухо. Судя по маленькой ладошке и силуэте, который виднелся сквозь приоткрытые глаза, меня сосредоточенно тряс младший брат.

— Я знаю, что ты уже давно проснулась, — бодро сказал он, не переставая меня трясти. — Тори! Нее-чан! Нее-чааааан!

— Никакого уважения в этом доме, — проворчала я, нормально открывая глаза и садясь в кровати. — А если бы я уже превратилась в психованную куноичи и прикончила тебя за нарушение моего покоя? Думать надо!

Амада моргнул. Он был красивым мальчиком. Наши общие, семейные черты, смотрящиеся на мне обычно, на нём смотрелись выгодно. Бледная кожа, тёмные густые волосы, глубокие глаза, черты лица — он явно выиграл в генетической лотерее. И даже если вытянется в длину так же сильно, как я, это только пойдёт ему на пользу! Я иногда тоскливо вздыхала о несправедливости судьбы, но большого значения этому не предавала. Сразу было понятно, в кого ушла вся красота, я даже ребёнком не была такой миленькой и хорошенькой, как Амада.

Что становилось заметно только сейчас: мы были похожи… привычками, наверное. Амада не мог похвастаться статусом попаданца, не мог похвастаться шокирующей гениальностью, но то ли из-за того, что он родился спокойно в том числе благодаря моему влиянию, то ли из-за того, что рос рядом, было в нём что-то до дрожи родное. Куда более родное, чем в родителях.

В последнее время у него начали проскальзывать спокойные, почти пустые выражения глаз и лица, и я не могла невольно не сравнивать эти взгляды с теми, которые могли бы быть у меня, если бы не многочисленные маски. Думал и действовал Амада, впрочем, совсем не похоже на то, как думала и действовала я, но цели у нас были одинаковые — банда ему искренне нравилась — так что я ни о чём не волновалась.

Братец не был гением, не был шиноби, не был моей копией, но всё же взял от меня что-то такое, что не позволяло от этого «чего-то» отмахиваться.

— Ты можешь слететь с катушек? — зачем-то уточнил он.

— Конечно!

Он опять ненадолго задумался и пожал плечами:

— Съезжай тогда. Я хочу твою комнату.

Я задохнулась от возмущения. Какой ужас! Как грубы и невоспитанны были дети его поколения!

По итогу недолгих переговоров я быстро собралась и в сжатые сроки донесла сцепившего руки у меня вокруг шеи брата до банды. Нужно было делать дела, а потом опять идти к друзьям в масках, потому что вчера я как-то заработалась и не спросила о своём текущем задании, но оно определённо было и просто меня дожидалось.

А дел было много. В первую очередь Каеде, встретившая меня вместо отсутствующей Аянами, завалила информацией о том, как там нашим ребятам работается на шиноби. Работалось средненько, но с каждой неделей всё лучше и лучше — это я уже знала, но только в примерных чертах, а вот теперь стали известны детали. Наши шиноби помогали замять конфликты и исправить промахи, так что я читала всё это ради общего развития и понимания, куда успела уйти вся эта инициатива с гражданскими на службе. Выходило, что ушла она достаточно далеко и шагала вполне себе бодро.

Через несколько часов я заметила рядом с бандой Микиру и выскользнула из обители своего тайного канцлера, чтобы успеть его поймать. Бывший сокомандник поймался легко: кажется, он почувствовал меня ещё до того, как я появилась в поле его зрения, и терпеливо дожидался моего появления, подпирая спиной стену.

Это было его ошибкой. В Микиру я влетела с силой пущенного куная, пришпиливая его к стене, как жука какого-то. Заобнимала. Абураме, бедный, растерялся от такого проявления любви до невозможности, но я ничего не могла с собой поделать: Суна, несмотря на всё веселье, оказала на меня угнетающее влияние. Без знакомых лиц и пейзажей было слегка тоскливо, и если пейзажами я насытилась, пока бежала по стране Огня в Коноху, то вот лицами — ещё нет.

Микиру был не первым, кому досталась моя любовь. Во-первых, я ещё вчера затискала брата и заобнимала родителей; во-вторых, от моего энтузиазма не спаслась и Каеде, к которой я из-за её постоянного присутствия рядом с Аянами неплохо так прикипела.

Спустя несколько минут Микиру вспомнил, что он шиноби, и выбрался из моего захвата. Наградил меня странным взглядом. Вздохнул.

— Я хотел похвалить твою сенсорику, потому что почувствовал, как резко ты сорвалась прямо в мою сторону. Но теперь у меня есть и другие вопросы…

— Двадцать два метра, — бодро отрапортовала я. — Могу чувствовать любую чакру на двадцать два метра, край восприятия — пятьдесят, там уже только сильные техники или люди с большими объёмами чакры.

Микиру присвистнул. Кажется, на «другие вопросы» он всё-таки решил временно забить. А зря, я бы не постеснялась выразить всё своё счастье. Всё-таки Коноха и её люди уже воспринимались моей деревней и моими людьми. Без них было не так.

— Что-то я не помню, чтобы ты тренировала сенсорику, пока мы ещё ходили на полигон вместе.

— Да, я до Суны почти не трогала её, — честно призналась. — Были техники интереснее и перспективнее. Но в чужом селении, сам понимаешь…

Судя по тому, как Микиру покивал, он понял.

Тренироваться в чужом селении можно было — мне никто не запрещал. И не то чтобы мы с Суной были такими уж врагами сейчас. Наоборот, и побитый после нападения двух деревень Лист, и обезглавленный Песок медленно и осторожно присматривались друг к другу. Все отлично понимали, с какой целью: назревал пусть и не союз, но очень доброжелательный нейтралитет.

Как бы я ни портила жизнь отдельным людям, я всё ещё была приближенным к Цунаде человеком, её ученицей, и я всё ещё вполне честно общалась с медиками Суны. Намёк был понятен: Коноха, как наиболее развитая в сфере медицины деревня, могла помимо очевидного предложить ещё и это. Никаких поручений по этому поводу мне не выдавали, но судя по тому, как благосклонно Хокаге слушала мой отчёт, её всё устраивало. Моя инициатива была принята к сведению, обдумана и одобрена. Не удивлюсь, если Цунаде-сама изначально предполагала, что я устрою нечто подобное. В конце концов, мне действительно оставались только медтехники и сенсорика.

Всё дело было в одноручных печатях. Да, Суна — не враг, да, свои умения в этом плане я успела показать на экзамене на чунина. Но арена была большой, мало кто из зрителей замечал всё в мельчайших подробностях. Суновцы, опять же, готовились к нападению и напряженно следили за Гаарой, а не рассматривали претендентов на пост чунина из Конохи. Раскрывать уже со стопроцентной вероятностью своё владение таким редким умением, да ещё и не по отношению к каким-то хидзюцу, а абсолютно всем техникам, мне не хотелось.

По крайней мере не так скучно. Вот красиво явиться на поле боя, всех спасти и разрекламировать себя в духе «встречайте будущую Хокаге Конохи» — это было бы неплохо.

А пока таких возможностей мне не представлялось, приходилось до посинения лечить других людей да тренировать сенсорику — ну, и ещё разные вещи по мелочи вроде отработки чистого кендзюцу да тренировки умения проводить через вакидзаси чакру. Я даже за свои способности от системы толком не могла сесть, так как цены на материалы, которые я обычно использовала для Артефакторики, в Суне слишком уж больно кусались. То ли дело в том, что мы были в пустыне, то ли я привыкла закупаться, используя скидки банды, то ли чужакам цены завышали, то ли всё вместе — но, сунувшись в парочку лавок, я вышла оттуда с круглыми глазами и даже желания торговаться не испытывала.

Честно — от Мистической руки и ощущений чужой чакры, которое захлестывало волнами, когда я активировала Сенсорику, уже почти тошнило. Но я попросту не могла бросить ещё и эти тренировки. Ощущение утекающих секунд, минут и часов ничегонеделания заставляли обычно обходящую меня стороной тревожность прямо-таки заливаться. Разум игрока помогал, останавливая её на терпимом уровне, но даже в таких ощущения было мало приятного. В тревожности ведь самое страшное не сила этого чувства, а его постоянность и неотвратимость. К сожалению, Разум игрока работал только по одному сценарию и альтернатив в свою блокировку не вводил.

— У меня для тебя есть и хорошие, и плохие новости.

— Начинай с плохих.

— Нет, тогда будет не понятно, — отрицательно мотнул головой Микиру. — Хорошие новости: Шино всё ещё очень заинтересован в тебе и в банде. Я даже не заметил его жуков, но… В общем, про твоих ребят знает ещё один клан. И он сделал правильные выводы о том, от кого именно исходила инициатива с реформой.

— Ты не упомянул плохую новость, не так ли?

Скрывать банду уже попросту не было смысла. Мои гражданские выполняли кучу работы, моим гражданским помогали мои чунины, Цунаде-сама явно нашла всех этих готовых к работе с шиноби и реформе людей не сама, так как объявилась в Конохе недавно, и для внимательного человека найти виновника всего этого было бы нелёгкой, но всё же выполнимой задачей. Шиноби в большинстве своём не спешили искать, но репутация всё повышалась и повышалась — я была уверена, что на её величину влияет количество догадавшихся о моей банде людей. Постепенно, понемногу, и банда станет в деревне секретом Полишинеля.

— Плохая новость в том, что он хочет общаться с тобой.

Я издала недоверчивый смешок и удержала в себе тяжелый вздох. Взгляд запрыгал по стенам.

— Я поговорю с Шикамару, — помолчав, сказала я. — Его условия в любом случае просто смешные. Он должен это понимать.

Весь смысл ведь в том, что желание Шино, наследника клана, общаться именно со мной — это очень и очень хорошая новость. Но вкупе с дурацким условием Нара о том, что я не должна лезть к Абураме, хорошая новость превращалась в знатную проблему. Отказываться не хочется: тут и упущенная выгода, и потенциальное оскорбление клана.

Я подозревала, что разговор с Шикамару может затянуться, а потому для начала решила навестить всех остальных: забежала к Аянами с Комацу; попыхтела на тему того, что Кеншин и Кирю умудрились свинтить на совместную миссию; обрадовала ребят из банды своим появлением; заскочила к Сакуре в госпиталь и похвасталась ирьёнинским жетоном Суны.

С жетонами всё было достаточно просто. В военное время от них, конечно, не было никакого проку: ирьёнины в селениях шиноби не были теми самыми медиками из моего мира, которые «лечат всех», ирьёнинов как раз-таки старались первыми выводить из боя, так как они могли поставить раненого бойца обратно на ноги. Но вот в мирное время жетоны приобретали чуть больше силы. Во всех деревнях они были разными, но имелись. По крайней мере, в пятёрке Великих. Суновский жетон был меньше, чем коноховский, и там мне дали только обидный С-ранг, хотя в родной деревне я ещё до того, как ушла на миссию, успела сдать на В!

Где-то к тому моменту, как я уже раздумывала, стоит ли обрадовать своим появлением ещё и Саске, и постепенно склонялась к идее, что стоит, меня нашёл шпион Аянами, которого я отправила выяснить, где же на данный момент Шикамару. Шикамару был в деревне — это было хорошей новостью. Шикамару был у себя дома — это было… новостью похуже. Я отпустила парня и присела на одну из крыш, ненадолго задумавшись. Будь это кто угодно другой, я бы уже рванула в клановый квартал, не исключая даже снобов-Хьюга. Дружба с Неджи и некие приятельские отношения с Хинатой, в моём понимании, делали такую наглость позволительной. Может, и не пустили бы, но хотя бы передали, что я жду.

Из-за своего положения по отношению ко мне и в целом своих интеллектуальных способностей, Нара были другими… думала я до этого момента. Но внезапно в голову стукнуло осознание: а чего я, собственно, боюсь на данном этапе? Того, что им не понравлюсь? Так это не очень-то и страшно! Совсем ненавидеть они меня точно не станут, остальное легко можно повернуть к собственной выгоде. Того, что они сделают опасные для меня выводы? О чём, о моей зашкаливающей наглости, о которой и так известно каждому первому со мной знакомому?

Нет, я не сомневаюсь, что если тот же Шикамару захочет, он сможет сделать мою жизнь невыносимой. Но это как я ему насолить должна, какой мотивационный пендель отвесить, чтобы он активно начал портить мне жизнь? Шикаку тоже опасаться не стоит: он разве что сыну что-то посоветует, но сам в наши игры вмешиваться вряд ли станет. Не его уровень. Его голова болит куда более важными вопросами масштаба деревни, за нашей песочницей он просто присматривает.

Повеселев, я рванула в сторону квартала Нара. Дом, в котором жил Шикамару, мне тоже был известен: сначала через отчёты Аянами, потом и сам он расщедрился на то, чтобы об этом рассказать. Я была польщена, Шикамару выглядел как человек, который жалел о сказанных словах, но это был его привычный вид, так что я не обращала внимания.

Когда дверь мне открыл не сам Шикамару и даже не Шикаку, на которого я успела морально настроиться, а Ёшино, я испытала… не облегчение, но близко. Не сомневаюсь, что она тоже ужасно умный и ужасно страшный человек, и обмануть её будет совершенно невозможно, но я ведь не собираюсь никого обманывать. И замуж быстро выходить не хочется. И сыну её я ни в чём мешать не собираюсь. Ходячий плюс по имени Тори, разве нет?

— Здравствуйте! — бодро поздоровалась я. — Мне бы увидеть Шикамару. Если не ошибаюсь, он дома?

— Верно, — протянула женщина, окинув меня внимательным взглядом. Сказать, что я почувствовала себя словно под взглядом бьякугана — это ничего не сказать. — Заходи, я его позову.

То, что это было ловушкой, я поняла сразу, но сбегать было бы настоящей трусостью, так что я влетела в неё с присущей мне наглостью. Да, Ёшино действительно позвала Шикамару, но она не сказала, зачем. И что-то мне подсказывало, что отсутствие причины не добавляло ему желания идти на зов. А значит, отсутствие Шикамару могло затянуться. Конечно же, чтобы не быть плохой хозяйкой, Ёшино с улыбочкой предложила мне выпить чаю, да с прекрасным печеньем, которое она испекла только сегодня…

Шикамару соизволил явиться только через пятнадцать минут, по прошествии которых я успела зауважать его мать всеми фибрами своей души. Она пыталась вытащить из меня как можно больше информации, прикрываясь обычным любопытством, я это — очевидно, ведь большой скрытностью тут и не пахло — замечала, но, чтобы совсем уж не наглеть, понемногу этой информацией делилась. Ничего криминального, ничего из того, что широкая публика постепенно бы не узнавала. Ёшино благосклонно кивала и улыбалась всё шире.

— Знаешь, Шикамару, я передумала говорить с тобой, — заявила я ему, как только он показался на глаза. — Остаюсь с твоей мамой.

— Что ты такое говоришь, Тори-чан, — легко рассмеялась Ёшино и повернулась к сыну. Тон её сразу же изменился. — Как неприлично, Шикамару! Тори-чан пришлось тебя ждать!

Я допивала чай, наслаждалась концертом, который Ёшино не иначе как по доброте душевной решила мне подарить, и думала, что семейка-то неплохая. Если не ошибаюсь, именно мама у Шикамару является главой семьи, так что её отношение ко мне можно считать показательным. Помнится, сам Шикамару намекал, что Шикаку в меня не особо верит — думает, мол, что я убьюсь раньше, чем утолю свои амбиции. Но вот про свою мать ничего не говорил. А выходит, что я ей нравлюсь! Распитие чая можно было толковать по-разному, но вот то, что она на моих глазах со смаком загрузила сына — исключительно однозначно.

То ли иммунитет к матери за все годы жизни у Шикамару так и не выработался, то ли роль сыграло моё присутствие, но всю свою леность и весь свой пафос он подрастерял, выглядя как обычный мальчишка, которого отчитывают. Не умилиться было невозможно. Финальным аккордом Ёшино усадила за стол своего сына, пододвинула к нему печенье и таинственно скрылась с кухни. Я с видимым удовольствием налила себе ещё чая. По-хорошему, это должен был сделать Нара, но мне было слишком весело, чтобы беспокоиться о приличиях.

— Это стоило всех тех нервов, которые я потратила из-за твоего появления на пороге моей банды, — мечтательно сказала я. — После такого и умереть не жалко.

— Пожалуйста, живи, — всё ещё слегка розоватый Шикамару кинул на меня острый взгляд. — Вижу, миссия в Суне прошла успешно.

— Я так по всем соскучилась! Жаль, что мало кто оценил моё искреннее желание тепло воссоединиться после долгого расставания…

— Искреннее?

Погрозив насмешливому Шикамару пальцем, я ничего не ответила. Он мог насмехаться сколько угодно, но — да, желание было искреннее. Я правда соскучилась, пусть и показывала это гипертрофированно, как любила. Если судить по тому, как Нара медленно кивнул, в секунду потеряв часть своей насмешливости, он понял, что в этот раз я говорила чистую правду. Сопереживание показало такой непонятный микс эмоций, что я предпочла опустить взгляд на печенье. Действительно вкусное.

— Шино хочет со мной встретиться, — прямо сказала я. — Микиру не успел вовремя заметить его жуков, да и не думаю, что смог бы… Не может же он контролировать всех моих людей. Прости, но мне не нравится перспектива игнорировать его только из-за твоих опасений о том, что Абураме уведут меня в свой клан.

— Скорее всего, он попытается, — спокойно сказал Шикамару и сцепил руки в замок перед собой. Чай он пил, а вот к печенью так и не притронулся. — Ставлю на то, что эта тема всплывёт в вашем разговоре очень быстро.

— Как всплывёт, так и утонет, — я дёрнула плечом. — Я хочу иметь с Шино и Абураме в целом хорошие отношения. Их симбиоз с жуками после близкого взаимодействия с Микиру меня нисколько не отвращают… Но того же нельзя сказать про добрую половину деревни. Я не выйду ни за Шино, ни за кого-то ещё из его клана, потому что это отрицательно скажется на мне.

Сначала, конечно, были подобные мысли. Абураме — клан в высшей степени нейтральный, и даже возьми я их фамилию, мою кандидатуру как Хокаге поддержало бы немало шиноби, немало кланов. Но репутация... да, репутация бы пострадала. А мне такое не нужно. Главное ведь не просто стать Хокаге, а сделать это красиво и в максимальной степени на своих условиях.

Со вздохом Шикамару откинулся на спинку стула и вперил взгляд наверх. Я покачала головой. Похоже, это стало его привычкой. Не обязательно, чтобы над головой было небо, он готов разглядывать во время своих раздумий даже потолок.

— Шино не дурак, — наконец, сказал он. — Он это понимает. А раз он пошёл на контакт, значит, считает, что у него есть, что тебе предложить.

Я пренебрежительно отмахнулась. Шикамару улыбнулся, всё ещё не глядя на меня. Видимо, заметил движение краем глаза.

— Ты уверена, что ни одно из его предложений не заставит тебя передумать? Помощь твоим шпионам в Конохе, операция по перемещению этих шпионов в другие города или даже гакурезато — для начала не из Великих, конечно… Тренировка новых людей там же. Абураме всегда были разведчиками, и они понимают, что нужно твоей банде, даже лучше тебя. У них банально было больше времени и больше людей на разработку стратегий и планов, даже если самостоятельно они из-за своего генома осуществить не могли. Они могут даже войти в твоё положение и, к примеру, позволить тебе оставить твою фамилию.

От перспектив, которые Нара перечислял ленивым тоном, у меня отнялся голос. Конечно, если посмотреть на предложения Абураме с такой стороны… то всё становится куда более заманчивым, чем я думала. Я побарабанила пальцами по столу. Всё ещё недостаточно заманчиво, но...

— А что, вы в моё положение не войдёте?

— Нет, — Шикамару опустил на меня взгляд. Мрачная насмешка, интерес, задумчивость… надежда? — Мой клан не настолько отчаянный. Абураме ты нужна не столько даже как невеста для кого-то — да хоть для Шино, а как громкий прецедент, за которым могут потянуться другие люди. Абураме не вымирают, но мало кому хочется связывать с ними свою жизнь. Некоторые из тех, кто всё же пробует, потом не выглядят особо счастливыми. Сомневаюсь, что самим Абураме такое нравится.

Почему Шикамару сам мне всё это рассказал, тоже понятно. Всегда лучше преподнести такую важную информацию на своих условиях. А то Шино, раз я действительно могу оказаться для клана Абураме таким перспективным вложением, мог бы для затравочки передать хотя бы часть озвученного через Микиру — боюсь, это поймало бы меня на крючок. Оно и из уст Шикамару звучало заманчиво.

Непрозрачный намёк на то, что я могу оказаться одной из «не особо счастливых», которые сначала вошли в клан Абураме, а потом пожалели, я пропустила мимо ушей. Во-первых, никаких негативных эмоций к жукам я не испытывала, а Микиру позволил мне привыкнуть к ползающим по коже и под кожей (не под моей, но под чужой — иногда это можно было заметить) насекомым. Во-вторых, преподнесение информации Шикамару открывало мне дополнительные опции.

Это если бы Шино предложил брак на подобных условиях, мне оставалось бы только торговаться, принимать или отказываться. Но пока предложения так и не поступило, у меня были варианты. А вариант усидеть на двух стульях — это ли не лучшее, что вообще можно придумать? Я посмотрела прямо Шикамару в глаза и широко улыбнулась. Не уверена, что именно ощутил Нара, а что было моими чувствами, потому что эмоциями заполыхали мы оба.

— Гони бумагу, будем писать план для Хокаге-сама.

Пока условия ещё не были озвучены, мы могли озвучить их первыми — и не клану Абураме, который тоже мог начать торговаться или отказываться, а непосредственной власти. Да, Хокаге не мог лезть в личные дела кланов, но у кланов были обязанности перед деревней, и перечисленные Шикамару способы скрещивания их умов и способностей с гражданскими из моей банды или просто опытом создания такой группы гражданских тянули на хороший такой проект для разведки деревни. А разведка — это как раз обязанность Абураме!

В процессе набрасывания примерных положений пришлось перемещаться из дома Шикамару (я тепло попрощалась с Ёшино и получила в ответ лукавую улыбку) в поисках Микиру, который знал о своём клане больше, чем я и Шикамару вместе взятые. Микиру, которого мы взяли в оборот прямо на полигоне, нашим вопросам очень озадачился, а когда я с сияющими глазами объяснила наш коварный план — тяжело вздохнул и наградил Нара непонятным взглядом.

Конечно, я понимала, что эта вся инициатива была невыгодна и самому Микиру как члену клана Абураме. Но он знал меня и понимал, что раз я вцепилась в эту идею — я своего добьюсь любыми путями. Куда перспективнее было нам всё же помочь.

— Ты же понимаешь, что я расскажу об этом Шино? — негромко спросил он у меня уже ночью, когда мы, довольные скелетом проекта, уже собрались расходиться. — Я не задумывался о том, что тебе рассказал Шикамару, но звучит логично. Ему стоит узнать.

— Не надо, — я медленно покачала головой. — Что-то мне подсказывает, что теперь Шикамару свой запрет снимет. Я поговорю с Шино сама. И сама распишу, каким пыткам мы тебя подвергали, чтобы ты принял участие в планировании.

Микиру невесело улыбнулся. Я понимала, что ничего секретного он нам не сказал, — всё-таки помочь нам с инициативой, ничем клану не угрожающей, и стать предателем это разные вещи, — но всё равно поступил… сомнительно. Вроде как никакой информации помимо очевидной или общеизвестной не выдал, но своё всегда вспоминается легче и думается проще. Он порядочно ускорил нам работу.

Мучить Микиру и заставлять его объясняться самого не имело никакого смысла, особенно с учётом того, что разговор с Шино назревал уже очень давно. Только вот для того, чтобы уложенный на стол Хокаге проект не выглядел откровенно некрасиво, будто я выслушала предложение Абураме и убежала воплощать его в жизнь совершенно другим способом, нужно было сделать этот проект до разговора. Так что мы с Шикамару следующие два дня только не поубивали друг друга, записывая и структурируя свои идеи.

Вообще, работать с Нара было безумно приятно. Он, казалось, знал, что я придумаю в следующий момент, как бы не лучше меня, а когда не знал — тут же с лёгкостью подстраивался и быстро понимал идею. В периоды перерывов мы разговаривали на отвлечённые темы или даже не разговаривали вовсе. Я выяснила, что Шикамару отлично знает о моей принадлежности к АНБУ — это было очевидно, но всё же — и даже прикидывал, какую маску мне выдали. Его ставками были Сойка, Волк и Кукушка. Я примерно прикинула образ жизни и репутацию этих животных и жутко возмутилась:

— Вообще-то, Грач мне по способностям маску выбирал, а не по характеру!

— Конечно, конечно, — покорно согласился Шикамару.

От Шикамару узнала, что я очень понравилась Ино и она не затыкается, подкалывая Шикамару по поводу его со мной отношений. Я была поражена в самое сердце и решила, что как только так сразу встречусь с Ино. Никакой пользы или глубинного смысла в её поведении не было, но когда мы с ней говорили в последний раз, динамика мне очень понравилось — а раз она тыкает в Шикамару палочкой, чтобы не расслаблялся, да ещё и с помощью моего имени, то у нас будет ещё больше тем для разговора!

Вечером второго дня я, скрепя сердце, отправила Шикамару к Цунаде с этим проектом одного, а сама пошла на встречу с Шино. Конечно, я понимала и то, что важно не заставлять ждать Абураме ещё дольше, и то, что Шикамару прекрасно донесёт наши наработки до башни Хокаге и прекрасно ответит на все вопросы Цунаде, если такие появятся — что вряд ли произойдёт, скорее всего, сначала она отложит наш проект в сторону. Потом, если он ей всё же понравится, он отправится на доработку и возможно даже переработку — уже не нами, конечно же. Для этого есть специальные умные и обученные люди.

С Шино решено было встречаться на нейтральной территории. Не в клановом квартале Абураме, но и достаточно далеко от базы моей банды. Не знаю уж, где именно намеривался говорить сам Шино, потому что я, быстро оглядев место встречи, никаких мест, где можно было бы удобно посидеть, не нашла. Выход из положения нашёлся лёгким и изящный: купив себе несколько икаяки, я засела на крыше и активировала Сенсорику.

Способность не требовала затрат чакры, но и подарком от системы не являлась. Требования для применения этого умения были одновременно сложнее и легче, чем для тех же ниндзюцу, гендзюцу или ирьёдзюцу. Нужно было как бы «прятать» свою собственную чакру, делать её менее заметной в том числе для себя, чтобы «шум» от собственного очага не мешал видеть чужие. Чем лучше получается — тем дальше и точнее удаётся ощущать чужую чакру.

Я откусила пару щупалец жареного кальмара и позволила ощущениям от Сенсорики захлестнуть меня. Это было странно. Со стихией Воды я находилась… да ни в каких отношениях я с ней не находилась, но Сенсорике меня учил Глухарь, который имел с ней сильное сродство, и своё восприятие я строила именно на его объяснениях. Информация о очагах чужой чакры и применяемых техниках доходила до меня подобно кругам на воде: чем сильнее удар, тем выше волны. Сам Глухарь по этим же волнам умел определять характер применяемой техники, её стихийную принадлежность, но мне до такого ещё было идти и идти. Узнавать знакомую чакру, впрочем, я уже научилась.

Появление Шино я заметила поздно. Мы с ним не общались, так что причислить его чакру к «знакомой» нельзя было даже с очень большой натяжкой. Я осознала, что ко мне подходит виновник встречи, когда стало понятно, что очаг его чакры двигается именно ко мне. То ли Абураме заметил мою расслабленно рассевшуюся на крыше фигуру, то ли его сенсорные способности позволяли вычислить среди всех людей даже условно-незнакомую меня.

— Доброго дня, — невозмутимо поздоровался Шино и уселся рядышком, между мной и картонным кульком, куда я сложила купленные икаяки.

— Доброго, — в тон откликнулась я. — Не стесняйся, угощайся. Я знаю парня, который их жарил, у него всегда получаются лучшие кальмары.

— Благодарю за предложение, но я, пожалуй, откажусь. Я бы хотел поговорить с тобой о твоих людях. Очень большое впечатление производят они.

— Сколько ни говорю с людьми, всем нужна моя банда или мои возможности, а не я сама, — я повертела в руках заострённую палочку, оставшуюся от икаяки. Потянулась за второй. — Так можно и обидеться на весь свет!

— Я не испытываю ни малейшего намерения обидеть, — всё так же спокойно и размеренно сказал Шино и, казалось, только глубже спрятался за высоким воротом своей куртки. Я уже знала, что он скажет в следующую секунду, но всё равно заинтересованно склонила голову на бок. — Более того, разговор планировал увести и на тебя. Начать с твоих людей показалось мне наиболее вежливым.

Что-то в том, с какой невозмутимостью Абураме реагировал на всё, что я делала, подкупало. Я ещё до того, как ушла на миссию в Суну, бросила излишнюю вежливость, с которой общалась со всеми этими наследниками — не сразу, конечно, но бросила. Статус чунина, тесные связи с Хокаге, моя банда. Всё это ставило меня чуть выше, чем обычную бесклановую девочку. И, конечно, нельзя забывать про амбиции. Если сначала я о своих планах помалкивала, то теперь даже без криков а-ля Наруто моё ближайшее и не очень ближайшее окружение отлично представляло, к какой цели я иду.

А раз есть такая большая цель, то ей надо соответствовать. Для начала — не прогибаться под тех, под кого прогибаться уже и не нужно. Тем, под кого прогибаются, будет очень приятно, тут не поспоришь, но они не преминут этим воспользоваться — как и все остальные. Коноха у нас деревня, слухи расходятся быстро…

Так что я откусила ещё кусочек икаяки, прожевала, бесстрашно улыбнулась Шино и сказала:

— Как интересно! И это не сарказм, мне действительно интересно. Ты не против раскрыть свои намерения подробнее?

Конечно, Шикамару в итоге оказался прав. Не полностью, но частично. Я с лёгкостью сделала скидку на то, что с Шино он никогда не был близко знаком, а значит, из первых уст информацию о клане Абураме не получал. Можно бесконечно превозносить интеллект Нара, но если у них нет нужной информации, то и выводы могут оказаться неполными или даже ошибочными. Никакой интеллект, опять же, не позволяет в совершенстве знать всё и обо всём — ничего удивительного, что Шикамару имел о не самом интересном лично ему клане только базовые сведения.

Шино предлагал не те же самые условия, но близко к тому, что мы с Нара сами надумали. Я задумчиво жевала последний икаяки и смотрела на закат. Конечно, в диалоге я тоже участвовала: отшучивалась, переспрашивала, предлагала свои идеи. Но мы всё говорили и говорили о моих людях, и я начинала напрягаться.

— Честно сказать, мы с Шикамару уже подготовили проект, который частично включает всё то, что ты перечислил. Моя банда, немного ваших, Абураме, примочек, чуть-чуть от Яманака — как ты понимаешь, они были куда более понятны, чем вы… Но если Цунаде-сама признает проект стоящим, то я уверена, что Абураме полноценно привлекут. Обсуждать всё это нужно будет с исполнителем проекта. Скорее всего, кто-то из шиноби моей банды, но вряд ли я. У меня много дел. Но, думаю, ты это и сам понимал, и тебе нужно было только моё одобрение, — я отложила пустую палочку от кальмара к небольшой кучке остальных. — Ты хотел поговорить обо мне.

— Нара успел меня опередить, — кивнул Шино. — Но есть у меня ощущение, что вы не так поняли мои намерения. Никаких мыслей о браке с тобой не было.

— Не было?

— Не было, — повторил Абураме, не обратив никакого внимания на мой невольный возглас. — Впрочем, к тебе имеются две просьбы. Просьба первая: не мешай, если Микиру захочет взять в жёны одну из твоих людей. Просьба вторая: когда станешь джонином и тебе дадут команду генинов, настаивай на моих соклановцах.

Я задумчиво накрутила прядь волос на палец. Они обернулись вокруг пальца чёрно-красным мазком: как раз в это место была вплетена одна из моих лент. Хорошее напоминание сделать ещё несколько артефактов, чтобы опять повысить свои характеристики… Впрочем, я уже была неплоха, а мой прогресс из-за обращаемого в последнее время внимания стал очевиден уже для всех. Не удивительно, что Шино так легко разбрасывался словами «джонин» и «команда».

Имя: Тори Каору

Статус: Мёртвая душа

Класс: Буревестник

Уровень: 16 (97600/100000)

Здоровье: 360/360

Чакра: 396/330

Контроль чакры: 81 (70)

Сила: 35 (33)

Ловкость: 62 (52)

Выносливость: 37 (27)

Интеллект: 82 (77)

Удача: 30

Свободные очки: 0

Репутация: 955 (825)

Первая просьба заслуживала куда большего внимания по многим причинам.

— Кирю?

— Ты правильно определила человека.

У Кирю были красные волосы. Киба слышал на миссии по спасению Саске, что она разбирается в фуиндзюцу, и пусть этот факт шёл в секунде от отрицания принадлежности к клану Узумаки, всем всё было ясно. Я тогда ей тоже не поверила, но не стала продавливать: ни на миссии, ни потом. Кирю была умной женщиной. Если она считала, что ей лучше оставаться бесклановой, то она могла продолжать таковой оставаться. Насильно признать принадлежность к клану нельзя: даже если провести в госпитале тест, который легко определит близкое родство к известным для Конохе кланам с выраженным геномом, это ничего не давало. Точнее, этот тест давал право требовать такого признания — но не признания.

Вообще, для Абураме всё повернулось достаточно удачно. Микиру уже рассказывал, что именно его семью постоянно с кем-то сводят — и тут он сам попадает в место, где бродит свободная и сильная Узумаки. Не по фамилии, но по факту. Возможно, Абураме, как клан тихушников, даже что-то знает про фуиндзюцу. Мало ли, что у них там в библиотеке хранится…

Геном Узумаки не помешает геному Абураме и даже усилит его; что бы Микиру ни говорил про то, что их кеккей генкай разбавить почти невозможно и он или есть, или его нет, от многочисленных кровосмешений что-то наверняка теряется. С Узумаки потерянное может вернуться, а плюсом ещё пойдут способности красноволосых к фуиндзюцу. Даже если не пойдут — Абураме всё ещё в выигрыше.

То, что Кирю была старше Микиру на шесть лет, на фоне такой выгоды выглядело и не проблемой вовсе. Проблемой было другое. Большой такой проблемой. Я даже напряглась.

— Мне казалось, она уже встречается с Кеншином, — задумчиво заметила я. Пожала плечами. — Шино, моя банда — не мой клан. Ты должен чётко это уяснить. Если Микиру хочет попробовать, пусть даже не из своего желания, а по заданию вашего клана — прекрасно, пусть пробует. Вы мне не враги, протестовать не буду. У Кирю есть своя голова. И поверь мне, эта голова очень умная. Попытки её задурить могут закончиться плачевно. Я слышала, ваш клан не любит Катон, а её владение этой стихией вызывает большое уважение.

Если совсем честно, то Абураме в целом стихийные техники не любили: Ветер многих жуков сдувал, Огонь их нередко жёг, Вода мешала им летать. Молния и Земля не доставляли таких проблем, но это меньше половины круга стихий.

Шино сложил ладони так, чтобы соприкасаться подушечками пальцев одной руки с подушечками пальцев другой и вздохнул. Не демонстративно, а как-то даже печально.

— Ты должна понять, — спокойно сказал он и слегка расслабил пальцы, — что то, что ты говоришь, не имеет никакого смысла. Есть деревня, и в деревне есть разные группы людей, чётко определённые группы. Там есть кланы; там есть семьи шиноби; есть все остальные, бесклановые в первом поколении.

— Но мы…

— Вы не обязательно должны быть связаны кровью, — негромко сказал Абураме. — Как, думаешь, появились почти все кланы? Просто люди с похожими способностями нашли друг друга. Слишком сложно вырасти из одной или даже двух семей… Вы не обязательно все поголовно должны быть шиноби. Даже в воинственном клане Учиха встречались гражданские. Критерии другие.

— Какие?

— Важно ли тебе их перечисление? Я уверяю: твои люди подходят.

Мне очень хотелось прилечь на эту прекрасную, тёплую крышу, и побиться о неё затылком. Возможно, закричать. Вопрос о том, почему знающие о банде клановые реагировали на прозвище «Птичка-химе» ещё более странно, чем не знающие об этой банде, был окончательно закрыт. Вопрос о том, почему Цунаде совершенно никаким образом не покушалась на самостоятельность моей банды, хотя могла бы не просто общаться о делах с Аянами, а полноценно ввести в банду своего человека, чтобы следил изнутри, тоже больше был не актуален. А ведь я бы даже поняла такую предосторожность!

Понятным стало очень многое, но не меньше всего стало непонятным. Задавать глупый вопрос «а как много кланов придерживаются той же позиции, что и клан Абураме», я всё-таки не стала. И так голова чуть не заболела от грустных мыслей о том, что я, получается, теперь ответственна за всех своих оболтусов. Меня, конечно, называли «химе», а не «глава», но за неимением альтернативы я была именно что «главой». В конце концов, «химе» — это всего лишь красивое название для женщины из семьи главы клана, которая вполне себе может быть наследницей. Хината является прекрасным примером.

То, почему мне это не объяснял Шикамару, хотя наверняка понимал, что я отмахиваюсь ото всех намёков, списывая их на незнакомую для клановых схему… на самом деле понятно. Я думала, что клановые просто не могут подставить мою банду под знакомый шаблон. Оказалось, что всё у них прекрасно получалось, пусть и с лёгким скрипом из-за моего игнорирования этого статуса. И если кто-то мог не понимать, что я никакой клановости в своих действиях не вижу, то Нара это должно было быть очевидно. И очень удобно.

— Шино, друг мой, — я спрятала улыбку. — Скажи, а если глава клана женщина — она может уйти в другой клан?