XXXVIII (1/2)

Держать улыбку — держать любое выражение лица — никогда не было для меня проблемой. Когда эмоции не очень-то мешают делать то, что диктует разум, маски становятся второй кожей. С годами эти маски оттачиваются: я умела прекрасно улыбаться, я умела возмущаться, я умела печалиться. Последнее применялось очень, очень редко, а потому отработано было хуже всего, но — я всё ещё умела. Только для шиноби Суны я приберегла особо искусственную улыбку — такую, чтобы они точно раздражались с первого взгляда.

— Тебя там не убьют? — хмыкнул Комацу. Я кинула на него испепеляющий взгляд и, поймав небольшим зеркальцем солнечный луч, направила его прямо парню в лицо. — Прости, прости, Птичка-химе. Перефразирую: тебя там не попытаются убить?

Все главные лица моей банды собрались на крыше нашего здания. Аянами в кои-то веки не держала при себе кипу бумажек (ими наверняка занималась отсутствующая сейчас Каеде), так что даже небольшой ветер не мешал нам проводить время на свежем воздухе.

— Конечно, нет, — я томно вздохнула. — Скандал им сейчас очень невыгоден. Коноха, конечно, дивно пострадала после этого нападения, но зато к нам вернулась Цунаде-сама. И Каге у нас есть, в отличие от некоторых. Но как им будет хотеться!

Полагаю, что и я, и Цунаде рассматривали моё путешествие в Суну как… отпуск. Да, АНБУ выдали мне несколько заданий: посмотри там, подгляди здесь, узнай побольше про этого человека, но эти задания были необязательны к выполнению. Как сказал Грач: было бы просто замечательно, но если не получится, то никто ругать не будет. Система за их невыполнение тоже никакими штрафами не грозила.

Правда в том, что и Конохе скандал невыгоден. Если я буду раздражающей, это одно. Если меня поймают на шпионаже — это уже совсем другое. Во втором случае, к примеру, действительно убьют. Или попытаются. И у меня будет только два варианта: или использовать печать АНБУ, чтобы даже своим телом не выдать никаких секретов деревни (которых у меня не найти, впрочем: все, что есть, — все мои), или махнуть ручкой и Суне, и Конохе и стать нукенином. Коноха в любом случае в лице Цунаде должна будет делать большие глаза и говорить: «Ах! Мы даже не подозревали, что она такое надумала! Наверняка это… Орочимару!».

Доводить до второго варианта не хотелось — для первого я отказывалась умирать.

Но возвращаясь к изначальному выводу: это был отпуск. И так как на вопрос «после чего» у меня ответа не находилось, не было ещё ничего настолько тяжёлого, чтобы мне полтора месяца потребовалось куковать в другой деревне на правах эдакого дипломата… Назревал вопрос: «перед чем». Перспективы были самые разные, одна радужнее другой.

— Меня не будет от полутора до двух месяцев, — сказала я на общем собрании своих приближённых. — А по возвращении меня нагрузят так, что вряд ли я буду часто появляться сама, а не в облике клонов. Будем считать это проверкой.

— Могу брать миссии пореже, — протянула Кирю и почесала царапину на носу. Сакура буравила эту царапину взглядом уже минут пять: её лекарской душе тяжело было проходить мимо травм, тем более таких лёгких, убираемых за секунду. — Финансы мне позволяют. Кеншину, когда вернётся с миссии, тоже это предложу.

Комацу покивал, не отрываясь от игры в шоги с Шикамару. Последний обошёл с доской для игры нас всех, похмыкал после пары партий с каждым и постановил, что больше всего ему как соперники нравятся Аянами, Комацу и Кирю. Кирю, услышав это, была в таком же глубоком шоке, как и я. Возможно, поддельность этого шока была такой же, точно не скажу. Кирю всё-таки не так проста, как тот же Кеншин. Или правильнее будет сказать «совсем не проста»? Даже Комацу, при всём его интеллекте, достаточно открытый со своими парень. Кирю? Я бы так не сказала.

— Не обязательно, я буду всё это время в Конохе, — протянул Микиру. На мой вопросительный взгляд слегка мечтательно прищурился: — Мне нужно вырастить и проверить новый вид жуков… Поверь, Тори, когда ты узнаешь, что они будут делать — не сможешь с пола челюсть подобрать.

Я негромко фыркнула, но улыбнулась. Возможно.

— Вообще-то, раз меня нет, кто-то должен взять на себя обязанность по кураторству над нашими гражданскими на должностях у Цунаде-сама. Микиру? Раз уж ты всё равно в Конохе?

Судя по лицу Микиру, он надеялся просто каждый день появляться в банде, выглядеть красиво, перебрасываться несколькими фразами с Аянами и входящими в нашу дружную организацию ниндзя и уходить. Но кивнул. Я послала ему полный благодарности и пламенной любви воздушный поцелуйчик. Микиру его поймал и приложил ко лбу.

— Не надо себя хоронить раньше времени, — справедливо заметила Кирю. — Выживешь, мы с Кеншином будем помогать.

— Я могу начать передавать твоему брату другие задачи, — задумчиво заметила Аянами, не обращая внимания на наши слова. — Он уже привык к должности моего подчинённого.

— Привык — не равно «стал в ней хорош», — отрицательно мотнула головой я. — Если он не готов, то не надо торопить его продвижение. Но если всё-таки посчитаешь нужным… можешь повысить его? Для самостоятельного принятия решений он и слишком мелкий, и мало понимает. А вот для координации действий нескольких ребят, а не только выполнения заданий, думаю, уже готов.

— Так чему он научится, пока бегает с «девочками»?

— Принципам работы. Примелькается у наших людей. Запомнит лица. Вряд ли все, но хотя бы некоторые… Я бы хотела, чтобы его повышали, пока он не дойдёт до твоего помощника. Не в обиду Каеде, она замечательная, — я положила руку на сердце. — Не надо её никуда смещать, пусть их у тебя будет два. Всё равно Амада на этой стадии уже не столько будет помогать тебе, сколько вникать во все вопросы. Будешь отсылать его разговаривать с Миноку и Шиной, пусть сунет нос в бумажки Комацу… Всё равно он должен в них понять больше, чем я. Родители лепят из него наследника бизнеса.

— Не будь слишком строга к себе, всё ты понимаешь, — Комацу покачал головой. — Я даже не хочу спрашивать, каким образом.

Сказать, что все эти цифры и контракты у меня в прошлой жизни были работой, я не могла. К тому же за столько лет навыки потеряли свою отработанность, и сквозь сметы я продиралась с большим трудом. Комацу всё равно удивлялся и называл гением. Знал бы Комацу, на сколько лет я его на самом деле старше, и вопроса о гениальности бы не вставало. Вставал бы вопрос об обратном…

— Ах, по поводу Миноку и Шины. Думаю, пока меня нет, можете начать приглашать их на подобные собрания.

Аянами кивнула. Видимо, подозрения о разных нехороших вещах, которые эти двое могут попытаться сотворить с нашей бандой, отпали даже у неё. Серьёзные. Несерьёзно, я так думаю, она подозревала вообще всех. Не исключено, что это было чем-то вроде хобби, смешанным с профдеформацией. «А как этот человек может попытаться всё разрушить?», к примеру. И игра весёлая, и помочь в какой-то момент может.

В Суну меня никто не провожал. Попрощались после того, как я раздала последние ЦУ, а с утра я уже бодро выбегала из деревни в сторону другой страны. Одна, конечно же — что я буду за доверенное лицо Хокаге-сама, если не смогу себя защитить или по крайней мере сбежать из боя? А если не смогу, то нападать должен ниндзя соответствующего ранга, тут и несколько людей не справятся.

На границе, в привычном для сообщения между гакуре месте, меня должны были встретить. Приближаясь к этому месту, я задумалась: может, опоздать? Такой маленький укольчик в их сторону. Но потом решила, что не стоит. Сопровождающий может ведь и уйти, и Суна потом будет печально качать головой и говорить: «Мы сделали, что могли, но ваш человек не пришёл, хотя мы ждали, так долго ждали!». Да и выводить из себя своего же сопровождающего… Ещё поведёт самым неудобным и длинным путём. И публики нет.

Поэтому девушку, что ожидала меня на своей стороне границы, я поприветствовала вежливо. Она улыбнулась мне в ответ, но менее напряжённой не стала. Не то чтобы я это заметила, не посмотри я ей в глаза — контролировать себя она умела.

— Меня зовут Маки, я доведу тебя до деревни, — так же вежливо представилась она. — Нам очень повезло: песчаных бурь на нашем пути не должно быть. Конечно, пустыня — это такое место, где всё может очень быстро измениться, но пока что прогноз благоприятный.

Я покивала и перешагнула границу. С границами вообще было забавно. Формально, шиноби могли бегать вообще где им заблагорассудится, лишь бы не слишком близко к другой гакурезато, так как эти самые гакурезато феодалами никак не финансировались и не поддерживались, а значит, к странам принадлежали постольку-поскольку. Самые древние вообще никак с гражданскими не договаривались — ту же Коноху просто построили, и даймё был поставлен перед фактом, что теперь на его территории не только разрозненные кланы, но и одно большое поселение, куда постепенно стекаются все эти кланы.

Даймё тогда, кстати говоря, был очень рад. Шиноби не стеснялись случайных жертв в своих сражениях, так что уменьшение количества этих самых сражений шло людям на пользу.

Те деревни, что были образованы позже, уже согласовывали своё создание и даже местоположение с феодалами. Конечно же, шиноби доставались одни из самых неплодородных и неудобных земель. Иногда они просто пожимали плечами и начинали выстраивать поселение так: примером тому может послужить Облако, так как в их стране пригодных для земледелия земель в целом не очень-то много и вертеть носом попросту глупо. А где-то это выливалось в конфликты шиноби с феодалами. Побеждали, что интересно, не всегда шиноби: развитой инфраструктуры деревень у них тогда, понятное дело, не было, а потому отрезать кланы от продовольствия, поставляемого гражданскими, было легко.

Вывод таков: «гражданства» в этом мире не было, его аналогом являлись протекторы у шиноби; только вот до шиноби даймё, пока это не задевало их интересы, дела не было. Спойлер: интересы феодалов задевали только масштабные войны, но потому шиноби и старались вести их не на территории своей страны. Феодалы потом не стеснялись проводить делёжку территории.

Пересекать границу без причины было попросту… неприлично. И чем ближе к чужой гакурезато ты подходил, тем весомее должна быть причина. Если совсем близко подобраться, то могут не просто с позором выпнуть из страны, но и убить, а потом свалить всё на «угрозу деревне», и родная деревня даже не почешется, чтобы отомстить.

Так что я, дождавшись разрешения, была попросту пай-девочкой. Маки всё равно не расслабилась, но это было бы и странно: отношения у наших деревень были очень уж натянутыми, чтобы вот так сразу целоваться в дёсны.

Разговаривать во время бега (а мы, не размениваясь на дальнейшие расшаркивания, побежали) было не обязательно, но повисшее неловкое молчание меня убивало. Я иду в Суну, чтобы веселиться и отдыхать, а не страдать!

— У тебя татуировки, — я постучала пальцем по щеке. Маки повернула голову в мою сторону. — Прямо как у наших Инузука, у них есть питомцы-собаки. Я ещё слышала про какой-то другой клан, у них техники связаны с кошками, но они вроде бы не в Конохе находятся…

— Татуировки… нет, у моей семьи нет ниннеко. Просто традиция.

И опять замолчала. Я страдальчески закатила глаза, но попыток начать разговор больше не предпринимала. Не хочет общаться — ладно! Может, ей указания такие были даны. Или просто характер того же типа, что и у Неджи: этот со мной общаться добровольно не начал, если бы на тренировках постоянно не сталкивались.

Бежать по песку было не так удобно, как по земле или деревьям. Нога увязала в песке, а приложишь слишком много чакры, так и по щиколотку провалишься. Выходило, что распределять чакру нужно было почти как при хождении по воде, создавая для себя «поверхность», от которой потом и отталкиваешься при беге. Не так утомительно, как путешествие по воде, но куда утомительнее, чем путешествие по землям родной страны Огня.

К вечеру мы сделали привал в одной из пещер. Даже, скорее, не пещера, а так — островок камня, земли и пары пучков жухлой желтоватой травы в бесконечном песчаном море. Я прислонилась рукой к стене и довольно прищурилась. А всё-таки близость к своему элементу успокаивает. Особенно если обычно твой элемент есть везде, и вдруг резко — его нет нигде. Песок был глух к моей чакре. Прикасаясь к земле, я могла сосредоточиться и «почувствовать» её, в то время как песчинки просто… были.

Вторым элементом у меня была Молния, но к её присутствию я никогда и не привыкала. Даже несмотря на качающийся талант владения Райтоном, Дотон был как-то ближе. Использовать его было объективно не так полезно, Дотон всё же ситуативная стихия, но насколько же приятнее!

— Ещё до полудня будем в Суне, — неожиданно сказала Маки, когда мы обе поели. Она достала из рюкзака что-то, я достала из инвентаря (то есть, конечно, из рюкзака) свой ужин; никто никому поделиться не предлагал. А вот когда посылают на миссии со знакомыми… Пока взятые с собой запасы не заканчивались, можно было выпрашивать еду и меняться.

— Могли бы за ночь добежать, нет? — я примерно прикинула время и пододвинулась ближе к выходу из пещеры, выглянула. — Сегодня не полнолуние, но скоро будет, света достаточно.

— Ночью по пустыне лучше не передвигаться.

Фраза звучала как завершение диалога, так что я помассировала переносицу и решила, что чем раньше лягу спать, тем быстрее доберусь до вожделенного отпуска. Чем больше Маки молчала, тем сильнее я хотела оторваться в Суне по полной. А молчала Маки много.

В Конохе я всё-таки сдерживала свой характер. Были люди, которых я уважала, была цель, к которой я стремилась, и всё это не могло сосуществовать с полнейшим хаосом, который иногда так хотелось привносить в мир. А тут — чужая деревня! Нет ни людей, которых мне бы хотелось уважать, ни целей, которых мне бы хотелось достичь, кроме единственной: выполнить задание Цунаде-сама!

Подёргать за хвост Шукаку. Уверена, что она сказала это для красного словца, но я-то запомнила! Как я встречусь с Гаарой и как сделаю так, чтобы у него появился хвост — это, конечно, интересные вопросы, но я была уверена, что ответы на них найти получится. Особенно когда система была столь мила, что даже выдала мне задание!

В чужой монастырь

...со своим уставом не ходят. Но наглость — второе счастье, так что вы закрываете на подобные мудрости глаза. Сделайте жизнь в Суне невыносимой!

Награда за выполнение: +1000 опыта за каждое инициированное событие; могут активироваться дополнительные квесты.

Наказание за провал: нет.

Дополнительные задания уже появлялись. Они, кажется, генерировались в соответствии с полётом моей фантазии, и счастье, что я могла как принимать их, так и отказываться. Идея выпустить Шукаку и подёргать за хвост настоящего биджу мне, к примеру, не очень понравилась. На такое Цунаде-сама точно не рассчитывала. Так что ограничилась принятием того, что предлагало мне подёргать за хвост Гаару. И слегка улучшить парню репутацию — всё равно ведь станет Казекаге, и по работе мы будем нередко пересекаться, а я как раз настоящий профессионал в восстановлении чужой репутации. Спросите у моего сенсея, на которого уже почти перестал коситься каждый второй прохожий!

По своему внешнему виду Суна мне не понравилась. Коноха была… живее, что ли? Со всей этой зеленью, с громкими и яркими прохожими. В деревне Песка было тише, и гражданские одевались в светлую, под тон песчаных оттенков домам одежду, прикрывали волосы и голову. Понятно, конечно, почему — жара несусветная, мне тоже пришлось отказаться от своей чёрной футболки и длинных зелёных штанов. С волосами, к сожалению, ничего сделать не получалось: мои ленточки, яды, заколочки и сенбоны не были приспособлены к головному убору, а какую-нибудь лёгкую панамку бы сдувало ветром. Приходилось страдать.

— Добро пожаловать в Сунагакуре но сато, — неожиданно формально сказала Маки. — Я доведу тебя до здания, где будут размещены все организаторы из других деревень, а позже — и участники экзамена вместе с их наставниками.

— И мы вот так расстанемся? Маки, да ладно тебе, хоть скажи, где тебя можно найти! Мне тут минимум полтора месяца куковать, должна же я иметь возможность встретиться хоть с одним знакомым лицом!

Маки посмотрела на меня с убивающим спокойствием, подождала несколько секунд, но никакой реакции от меня не последовало. Я своё намерение уже высказала, и теперь просто сияла глазами и беззастенчиво пользовалась Обаянием.

— Моё имя ты уже знаешь, — наконец, вздохнула она. — Я джонин. Специализируюсь на… назовём это фуиндзюцу. Достаточно?

Сдержаться и не выпалить что-то в стиле плохого подката было сложно, но… я моргнула и улыбнулась шире. Подождите-ка. Так мне ведь не нужно сдерживаться!

— А как же адресок? — я невинно склонила голову на бок. — Да ладно, Маки-сан, кажется, я потеряла свой дом. Не подскажете, где находится ваш?

Переход на «формально-влюблённый» язык и уж тем более плохой подкат Маки не оценила. Так как я смотрела ей в глаза, обозначить момент, когда до её сознания дошло сказанное, было очень легко. Сначала в эмоциях ясно прослеживалась только растерянность, а потом полыхнуло. И лёгкая злость, и стыд, и недовольство.

До временного места жительства она меня всё же довела, пусть и было видно, как хотелось ей бросить меня где-то посреди улиц. Я же держала удрученное выражение лица всю дорогу и запрещала губам расползаться в улыбку. Как жаль, что пламенная женская любовь ей не по вкусу! И с чего такая чувствительность? Женщина вроде взрослая, точно за двадцать. Ровесница Мизуки-сенсея, по ощущениям.

Дополнительное задание из разряда визуальных новелл с недетским рейтингом я отбросила, впрочем. Это было уже не весело и глупо, а пошло.

Здание было обычным отелем. Номер для меня, как для организатора от Конохи, уже был заранее подготовлен. Выдали ключ с номером, вежливо объяснили, как дойти и куда идти, предупредили, что завтра с утра будет первое собрание, так как к этому моменту прибыть в деревню должны уже все организаторы… Я натянула такую же пластиковую улыбку, как и работница отеля, и заболтала её до дёргающегося глаза. Она ни в чём не виновата, а я — чистое зло, знаю, знаю.

В номере было… ну, неплохо. Типичный одноместный четырёхзвездочный. Я скинула сандалии и повалилась на заправленную кровать. Прикрыла глаза, улыбаясь. Первое собрание будет только завтра. Сейчас как раз полдень: никого на улицах нет, все попрятались под крыши, потому что солнышко убивает. Хочу ли я начать доставать людей прямо сейчас, или лучше подождать до вечера?

Ха! Что за глупый вопрос. Я хочу, чтобы уже завтра ребята из Суны смотрели на меня с напряжением, пытаясь предугадать, что я ещё могу выкинуть. А для такого результата сегодня придётся хорошенько поработать.

Сказано — сделано. Я умылась, освежилась в чуть более прохладном, чем улица, помещении, переоделась из запылённой путешествием через две страны одежды в нечто чуть более приличное (светлая футболка, короткие шорты и не забыть сеточку, а то как-то совсем непривычно), повязала протектор на пояс и, поколебавшись, всё же взяла вакидзаси. Сражаться я не собиралась, но и оставлять своё оружие тут не хотелось.

Солнце, казалось, решило расплавить мою голову. Я быстро отказалась от идеи прыгать по крышам и спустилась на землю. Тени не было и там, но всё равно как-то… получше. Положив руку себе на макушку, я не удержалась от нервного смеха: там, кажется, можно было готовить. А у меня яды не вскипят? Я активировала технику Мистической руки, чтобы следить за собой и понять, если моё состояние опасно приблизится к солнечному или тепловому удару, и бодренько направилась к местному госпиталю. Одинокий прохожий, у которого я спросила направление, объяснил дорогу быстро, но понятно.

Глупо думать, что шиноби не могут свалиться от чего-то такого обычного, как солнечный удар. Шиноби Суны, может, и не могут, а вот шиноби Конохи — вполне себе. Климат в пустыне резко отличался от климата в Конохе, хотя в сумме расстояние деревень друг от друга равнялось трём дням пути шиноби.

Забавно, как многое делают жетон ирьёнина и простая констатация того факта, что я ученица Цунаде Сенджу. Что, конечно, не совсем правда… но близко к ней. Полноправной ученицей Цунаде как ирьёнина в частности и куноичи в целом стоило называть Сакуру — я училась у неё на данный момент постольку-поскольку.

Встретивший меня ирьёнин нервно переглянулся с ещё одним, стоящим немного в стороне, когда дослушал сообщающую такие прекрасные новости меня.

— Вы, наверное, знаете про организаторов экзамена из других деревень, — я миленько улыбнулась. — Подготовка начнётся только завтра. Сегодня мне совершенно нечего делать, и так как меня по пути сюда никто не остановил…

Оба ирьёнина понятливо кивнули. Раз не остановили — значит, мне сюда можно, руководство не возражает. А то, что меня пасут, очевидно для любого, имеющего мозги. Я ведь иностранный шиноби внутри деревни! Меня не могут оставить без присмотра!

— Это… большая честь, что Цунаде-сама решила отправить к нам именно вас, — осторожно сказал ирьёнин, смотря на меня с большим сомнением. — Но я не понимаю, что вам нужно?

— Как грубо! — восхитилась я. — Давайте без вежливых расшаркиваний, я всё-таки далеко не Цунаде-сама. Как я сказала, делать мне нечего, так почему бы не провести небольшой обмен опытом? Никаких секретов, просто покажем друг другу типичные практики. Может, почерпнём друг от друга нечто новое.

За подобным невинным и благородным предложением крылась низменная цель: плюс-минус свободный доступ к госпиталю. Я хотела кошмарить людей. Кошмарить больных людей — занятие бесчестное, потому что они не могут сопротивляться, но, полагаю, я приведу свою карму к равновесию, леча их. Ирьёнинам тоже достанется! К сожалению, не так сильно… мне всё же не хочется, чтобы меня с позором выставили из госпиталя. Но есть у меня идейка, как и от этого ограничения избавиться.

В первый час доступ к пациентам мне не дали. Сначала проверили, не лгу ли я насчёт владения медицинскими техниками — я не лгала и, пожав плечами, показала свои умения. Трясти жетоном ирьёнина было бесполезно, раз он их сразу не впечатлил. Тем не менее гордо заявила, что выучила Шосен за день. Мне не поверили, конечно же. Я спрятала ухмылочку.

— Если я выучу любую технику до А-ранга включительно, которую вы мне покажете и объясните, до конца дня, то с вас одно желание! — заявила я.

Кажется, это становится чем-то вроде Теневых клонов у Наруто. В любой непонятной ситуации нужно спорить на скорость изучения техник.

Ирьёнин рангом повыше, чем те, которые встретили меня на входе, усмехнулся. Звали его Широгава, и несмотря на возраст, — судя по внешности, тридцать с чем-то, — седины у него было едва ли не на полголовы.

— И как мне проверить, что ученица Цунаде уже не знает эту технику?

— Если я проиграю, я подарю вам одну свою технику, которую вы не знаете. За авторством самой Цунаде-сама! Если такой не будет, то я беру на себя обещание её предоставить после того, как вернусь в Коноху, отправив вам свиток с подробным описанием.

Шиноби относились к обещаниям серьёзно. Важное уточнение: к обещаниям, которые были даны в мирной обстановке или хотя бы не во время боя, или во время боя, но союзнику… В общем, были нюансы, но текущая ситуация как раз попадала в разряд «обещаний, не выполнить которые будет позорно». Собиралась ли я нарушать? Нет, потому что не собиралась проигрывать. Мне нужен был гарантированный доступ к госпиталю, но при этом не хотелось ограничивать круг своих жертв, выкидывая из него ирьёнинов — так что пусть дядя крутится, выполняя своё обещание.

Через четыре часа я смогла продемонстрировать слегка неказистую, но всё же выполненную на мёртвой тушке кролика (пока, кролик) технику, помогающую проводить операции на внутренних органах, не делая надрезов. Чакра вводится через поры кожи в чужой организм, а потом собирается в подобие Скальпеля чакры. Очень сложно, очень неудобно, действовать приходится почти вслепую, полагаясь только на слова применяющего Шосен напарника или — при высоком контроле чакры и владения двумя этими техниками — самостоятельной диагностики Мистической рукой. Такое себе занятие. Я попыталась активировать обе техники одновременно и не смогла, развалились обе.

— Чтобы действовать в одиночку, нужны долгие тренировки, — после говорящей паузы сказал Широгава. Приподнял очки и потёр переносицу. — Хотя, полагаю, не для всех… Теперь я вижу, что ты точно ученица Цунаде.

Вздохнула. У обычных людей подобная скорость изучения новой техники свидетельствует о том, что они постоянно налегают на то направление, к которому эта техника относится. И, конечно, о нешуточном потенциале. Но только на этом основывать точный вывод об ученичестве, раз всё ещё были сомнения?.. Люблю, когда люди сразу прыгают к неким самым очевидным для них выводам, получив хотя бы минимальные подтверждения.

— Рада, что мы сошлись на этом!

Допуск в госпиталь мне выдали сразу после. Я спрятала ухмылочку, поблагодарила, а потом отговорилась усталостью, старательно не смотря на быстро пополняющуюся полосочку чакры. Сегодня наводить суету было рано: нужно дождаться, пока слухи обо мне разойдутся по госпиталю, а то ведь выпнут, не разобравшись. Появлюсь ещё раз завтра, если будет время, а вот послезавтра… Послезавтра можно начать убивать психику шиноби Суны.

Я вышла на улицу и легонько прикоснулась к своей макушке, придирчиво оценила тени от домов. Полдень с его ужасной жарой давно закончился. Можно было побегать по Суне, запомнить город. Я не собиралась никуда совать свой нос, просто осмотреться. Местные АНБУ не должны были меня останавливать, на полигоны и прочие охраняемые объекты я лезть не собиралась — так, только посмотреть, где они находятся, так что и за секретность техник своих ниндзя Суне переживать не стоило.

Если бы я использовала Теневых клонов, всё получилось бы куда быстрее, но по итогу я едва-едва уложилась к позднему вечеру, когда любой намёк на солнце уже исчез. Только вот пользоваться техниками посреди чужой деревни было бы как-то… совсем уж неприлично. Мне бы, может, даже позволили, предварительно остановив и выяснив, для чего эти клоны нужны, но я хотела выводить людей из себя в рамках видимых приличий.

Пока бегала, наткнулась на группку детей, играющих в догоняшки. Плюхнулась на край крыши. Ах, ностальгия… Я тоже так бегала. Правда, после беготни — или даже прямо во время — я начинала строить планы по захвату мира. Сначала захватывались кварталы, теперь вот Коноха на очереди. Мечтательно вздохнула и вцепилась пальцами в плоскую крышу дома.

Уверенности в том, из какого камня были построены дома в Суне, у меня не было, но вот то, что это всё-таки камень — абсолютно точно. Я сжала пальцы сильнее, стараясь абстрагироваться от мира, почувствовать этот камень. Спустя несколько странных, наполовину удачных попыток у меня получилось. Порода была непривычной и откликалась плохо, но у меня всё же получилось её прочувствовать. Отлично.

Не уверена, зачем мне эта информация, но вдруг приспичит сражаться посреди города?

Я хмыкнула и поднялась, решив, что не буду пугать своего личного наблюдателя ещё больше. А то подумает, что мне детишки нравятся, и не понятно, в каком смысле: то ли кушать их люблю, то ли ещё что. И так, бедненький, наверняка изнервничался, когда я так резко остановилась.

В свою комнату я вернулась через окно. Скинула с себя всё оружие (так как нужно было ещё и расплести волосы, процесс затянулся) и рухнула на кровать. День был не самый весёлый, цель «заставить жителей Суны бояться в первый же день» не выполнена, но дальше просто обязано было быть лучше.

Обсуждение экзамена проходило тут же, в отеле, просто в одном из больших залов, который комфортно вместит всех организаторов. Оказалось, что работники отеля меня всё-таки начали бояться — эдакая маленькая победа. Я вскидывала брови, когда, завидев меня в коридоре, члены персонала начинали изображать активную деятельность, но никак это не комментировала. Было приятно.

Не торопясь, я явилась точно к назначенному времени, одарила всех той самой, старательно тренируемой раздражающей улыбкой и поняла, что это будет весело. Остальные деревни отнеслись к затее с контролем со стороны других участников экзамена куда как серьёзнее: меня встретили серьёзные джонины, взрослые, наверняка отучившие хотя бы одну команду. Люди, точно знающие, что нужно добавить в экзамен на чунина и как его стоит оценивать.

— А вот и представитель Конохи, — констатировал мужчина, сидящий во главе всего сборища. Я впорхнула на единственное оставшееся свободное место, прямо напротив джонина из Облака. Шинигами-сама, как приятно! У нас с ними ведь такие хорошие отношения! — Меня зовут Рьюса, я старейшина, ответственный за текущий экзамен на чунина. Причины, по которым мы все тут собрались, всем известны, так что предлагаю представиться и начать…

— Могли бы и озвучить, — лениво протянула я, рассматривая собственные ногти. — Причины, по которым мы все здесь собрались, я имею в виду.

В зале повисла тишина. Я не поднимала взгляда, продолжая вертеть рукой. Как любая уважающая себя куноичи, не находящаяся на какой-нибудь ужасно долгой миссии под прикрытием, я выделяла время и на то, чтобы быть красивой. Ухаживала за волосами, ровняла ноготочки. Со сколько-нибудь длинными как-то не срослось, постоянные взаимодействия с землёй сделали бы из этого не самую приятную картину, но просто сохранять форму — сохраняла. Супер длинные — это только для гражданских или глубоко и плотно сидящих в тылу, так как некоторые ручные печати ставили определённые ограничения к ногтям.

Когда тишина стала уж слишком неприличной, я оторвала взгляд от ногтей. Сначала посмотрела на джонина из Облака — он разглядывал меня с лёгким любопытством. Потом чуть наклонилась вперёд и повернула голову, чтобы увидеть сидящего во главе прямоугольного стола Рьюсу. Выглядел старейшина несколько неловко.

Старейшине, кстати, было лет сорок. Молодой для старейшины, не то что наши старпёры. То ли в Суне всё-таки существует сменяемость власти, что большой плюс, то ли кто-то из старичков недавно сдох. Если я не ошибаюсь, то Казекаге избирают советом этих самых старейшин или хотя бы с учётом их мнения… Бьюсь об заклад, что сменяемость всё-таки есть. Вряд ли старички, поддержавшие когда-то решения прошлого Казекаге относительно джинчурики, смогут спокойно посадить на такую должность Гаару.

То, что у Рьюсу теоретически имелись зачатки мозга, раз он выберет нормального правителя деревни, не опираясь на предрассудки, не давало ему иммунитета. Посадит он на кресло Гаару, не посадит, меня не волнует. Может, у него и интеллекта нет, старейшин много, решения принимаются большинством. Цунаде-сама сказала разрушать моральный дух другого государство изнутри — я занимаюсь диверсией.

— Да ладно вам, — сказала я максимально лёгким тоном девочки-блондиночки. То, что внешность нисколько не помогала показаться глупой, меня не волновало. — Я думаю, многим находящимся здесь не известны подробности произошедшего! Или даже основные факты… Вот, например, шиноби Кумо-дзин, что вы знаете о недавних событиях в Конохе?

— Между Песком и Листом произошёл конфликт, вылившийся в сражение с участием знаменитого саннина Орочимару, — слегка пожал плечами тот. — В процессе погиб Хокаге, новой главой Листа спустя некоторое время стала Цунаде Сенджу. Можешь звать меня Танго Рюкуи.

— Замечательно, вот мы уже и начали знакомиться! Тори Каору, — я хлопнула в ладоши. — Простите за мою наглость, Рьюса-сан, но всё-таки дело касается моей деревни, да и прямо связано с тем, почему мы все здесь собрались. Есть что дополнить?

Рьюса слегка вздохнул. Я со всё той же прилипшей улыбочкой пялилась прямо в глаза старейшине. Вопрос был задан очень неудобный, и все мы понимаем, что если чего-то не скажет он, оставшееся дополню я. Шиноби из других деревень наверняка действительно интересно, что именно произошло. Слухами земля полнится, как и шпионами, но узнать все подробности им вряд ли удалось. Про то, что наша деревня пострадала — вполне, а причины этого всего — уже сомнительно.

— Деревня Песка поступила неосмотрительно, создав временный союз с деревней Звука, которая оказалась подконтрольна Орочимару, — медленно сказал Рьюса. — Целью союза было нападение на Лист.

— Честно говоря…

— Я думаю, этих объяснений было вполне достаточно, — прервал меня старейшина. Я вскинула брови. — Нам следует приступить к обсуждению экзамена.

Откинувшись на спинку стула, я замолчала. Понимаю, на что Рьюса рассчитывал. Раз уж меня так грубо заткнули, то спорить будет попросту опасно — старейшина может ведь и на дверь указать, сказав, что я мешаю им заниматься тем самым делом, для которого это собрание и нужно. Вообще из Суны меня не выпнут, но сегодня я в этот зал могу больше не попасть, чтобы мы в своих обсуждениях и приготовлениях не отклонялись от графика и всё такое.

Старейшина, по всей видимости, всё ещё не понял, что моё присутствие — это не ответный жест доброй воли со стороны Конохи. Это ответочка. Дипломатическая. Так, чтобы никакого конфликта впоследствии не возникло. А если на место Казекаге всё же сядет Гаара, то всё вообще будет замечательно. Он тоже от дурости своей деревни натерпелся. Наверняка не будет держать зла за шутки.

— Честно говоря, до сих пор не могу понять, в чём была польза для Суны, — всё-таки сказала я, глядя в потолок и не сдерживая ухмылочку. Ухмылочка была моя, родненькая, идущая из самых глубин хихикающей от наслаждения и спора душонки. Качнулась на стуле. — Орочимару Третьего решил убить, а на что надеялся Песок? На Четвёртую мировую, что ли?