XVI (1/2)

Бежать домой по ночной деревне не было непривычно, но почему-то именно сегодня — нервозно. Я сердито сделала сальто, перепрыгивая с одного дома на другой, и путалась в собственных мыслях. Они перескакивали то на Мизуки-сенсея, то на Хокаге, то на всё ещё неопределённую роль сенсея. Об экзамене на чунина я думала если не с насмешкой, то с большой долей скептицизма. Ну, обещает Хирузен, мне-то что с того? Ни горячо, ни холодно. Его же всё равно убьют. Хокаге станет Цунаде, и я бы на её месте с очень большой опаской относилась к обещаниям своего учителя. Во-первых, дедушка будет мёртв, у него не спросишь, правду ли тебе говорят — при большом желании даже бумажку можно подделать. Во-вторых, политика партии у неё может быть другой.

Но до бабули Цунаде надо ещё дожить, что с нападением на Лист может не соотнестись. Я не говорю о том, что собираюсь умирать! Но шанс-то всегда есть, верно? Как бы ещё своих ребят из-под удара вытащить, наверняка кто-нибудь пойдёт смотреть последний этап. В опасности и те, кто не пойдёт: если я не ошибаюсь, там не только нападение на арену было, но ещё и несколько змей с размаху пробили стены.

Я пролезла в окно своей комнаты и сразу рухнула на кровать. Итак, что мы имеем в конечном итоге? В глобальном плане? Акацуки всё ещё где-то, Саске и Наруто канонные, разве что последний остался без Теневых клонов (не думаю, что надолго, но на сегодня), Сакура совершенно другая и в целом уравновешивает, Какаши никак не изменился. Хокаге скоро умрёт, Данзо следит за тобой, Мизуки-сенсей в Конохе отсутствует — то есть, как и должен. В глобальном плане ничего не изменилось. Или, по крайней мере, этих изменений не заметить — как, например, моя банда.

Мысль ещё несколько минут крутилась у меня в голове: я, всё ещё чувствуя нервное возбуждение, упрямо её обсасывала и не могла остановиться. И тут в дверь комнаты постучались. Я моргнула и села на кровати. Стучать не может никто, кроме родителей, ведь Амада всегда бесцеремонно распахивает дверь. А час поздний, гостей нет.

За дверью действительно оказались родители. И пришли они далеко не просто так; далеко не только чтобы сказать «молодец, доченька, какая из тебя хорошая куноичи!». Конечно же, они пришли с претензиями. Я неловко застыла, ковыряя собственные шорты. Ткань была похожей на джинсовую, но на деле ей не была — была куда как более удобной для трюков шиноби.

А родители продолжали.

Получен новый дополнительный квест!

Битвы бывают разные

Вы начинаете жить жизнью настоящего шиноби, и родители внезапно осознали, что им это не очень нравится. Попытайтесь выйти из этой борьбы победителем.

Награда за выполнение: +500 опыта; вариативно.

Наказание за провал: понижение репутации (-150) и отношений с семьёй.

Очень захотелось провалить задание, потому что никакого настроения использовать Обаяние не было, но «наказание за провал» плавало перед глазами, так что я села прямее и решила дождаться того момента, когда мне всё-таки дадут слово. Ждать было сложно, потому что раздражение начинало закипать, словно налитое в чайник. А, так вот, на что рассчитано это задание. Убедить-то с помощью Обаяния я всегда смогу, а вот не сорваться и не сказать грубость — ну, это будет уже сложнее.

С ровесниками и младшими оно как-то попроще. Во-первых, там меня никто не ограничивает, во-вторых, я мастерски умею обращать нечаянно вырвавшееся раздражение в шутку. Как ни посмотри, одни только плюсы от общения со сверстниками!

Мама, тем временем, уже успокоилась и вела себя более сдержано. Отец сразу, как только вошел, встал за её спиной и даже прислонился к стене, выглядя не скучающим, но спокойным; Юми, напротив, в самом начале была очень возбуждена. И говорила… много чего про шиноби и куноичи в частности. Жалела, что отдала меня в Академию, кажется. На очередном предложении я вскинулась:

— Подождите-подождите, но я же не смогу быть дома до одиннадцати, — разволновалась я. У меня были планы. И на тренировки ночью — для того, чтобы сенсей не увидел одноручных печатей. И на банду. — Или смогу, но не всегда.

— Сегодня была объявлена тревога…

— Не было никакой тревоги, — пробурчала я. Так вот, из-за чего весь сыр-бор. — Ложная. Ничего не крали, вражеские шиноби в деревню не пробирались. Поверьте, в Конохе безопасно даже ночью. Пока на нас не нападёт другая деревня, но тогда опасно будет везде.

Да, я открыто врала. Учитывая, что в Коноху сумели пробраться Акацуки, не такая уж она и безопасная, но кому я, неизвестная Каору Тори, нужна? Если гости и придут, то только за Саске или Наруто.

Хм, может, напомнить родителям, где находится убежище для гражданских…

— Тревога была ложной? — в противовес Юми, заинтересовался Сабуро. Я кивнула:

— Да, кто-то просто распускал слухи. Вы из-за этого испугались? Не бойтесь, я крутая, — я показала «викторию» правой рукой. — Может, не безумно, но на защиту себя-любимой хватит. Я почти всегда ношу с собой вакидзаси, да и тайдзюцу владею неплохо!

— Даже то, что тревога была ложной, уже очень показательно, — покачал головой отец. — Мы правда понимаем, что ты уже почти совершеннолетняя и ограничивать тебя глупо, но тебе всё ещё двенадцать. Кто знает, что может случиться.

«Ну, чисто теоретически, я могу наткнуться на Учиха Итачи в кофейне, но я ж его не знаю, так что — ничего», — подумала я. Ещё я подумала, что родители явно не понимали, что значит полноценный генин, а возможно даже чунин, по сравнению да хоть с теми же маньяками на улице. Или ворами. Или просто тупой шпаной, которая, несмотря на с гиканьем гоняющую их банду, не спешила рассасываться. Да мне же скатать их в бараний рог будет легче, чем суп приготовить! Быстрее уж точно.

— В этому году я, скорее всего, пойду на экзамен на чунина, — для проформы сообщила я, раз уж речь зашла о совершеннолетии. — Надеюсь, смогу подняться в звании!

— Это было «нет», — проницательно заметила Юми.

Я бросила короткий взгляд на отца и опять посмотрела прямо на неё. Сабуро вроде как не возражал против моих трепыханий и попыток убедить маму, что всё в порядке. Недоволен немного, но в целом… Обаяние уже работало, но люди как-то отказывались вертеться. Тц. Или это квестовая условность?

— Мам, поверь, куноичи — совсем не беззащитные. Даже генины. Если это будет не джонин, что очень маловероятно, я всегда смогу или победить, или сбежать.

Судя по лицу Юми, Обаяние всё-таки работало. Вспоминая мою собственную мать, она бы не была убеждена такими словами. А тут — недовольно отвела взгляд и кивнула, задумалась о чём-то. Сабуро заинтересованно смотрел ей в спину. Я выгнула бровь.

— Может быть, — недовольно согласилась она. — Просто мне не нравится, что ты во всём этом участвуешь… Да, я знаю, что ты как-то замешана в этих слухах, у меня есть уши! Хорошо… — она помолчала. — Скажешь мне, когда в следующий раз будешь делать какой-нибудь из своих ядов.

— Хорошо, — ничего не понимая, повторила за ней я. В ядах пока что не было нужды.

Самое странное, что задание так и осталось невыполненным. Я, недоумевая, легла спать, всё так же недоумевая, проснулась. Раньше никаких таких сбоев не было, оповещения приходили в ту же секунду, как я выполняла требуемые действия, другой вопрос, обращала я на них внимания или не обращала. Чаще, конечно, делала это не сразу, потому что окна любили вылазить в самые неподходящие моменты. А что поделать, если задания у меня, соответствуя профессии шиноби, иногда были не самые располагающие к спокойному прочтению сторонней информации.

Поев и немного напряженно попрощавшись с мамой, трусцой направилась в сторону банды. Уже предвкушала, как буду объяснять Аянами всё то, что вчера со мной произошло, и думала, как бы это получше подать. Ну, чтобы мои экстрасенсорные способности не так бросались в глаза, а если и бросались, то их хотя бы с натяжкой можно было бы списать на совпадение и удачное стечение обстоятельств.

А в банде было шумно. Не то чтобы по-нехорошему шумно, но моя интуиция прямо-таки тыкала меня носом в то, что некоторые ребята смотрят мне в спину. С любопытством! И с сочувствием каким-то. Я совсем растерялась и пошла прямо к Аянами, хотя сначала планировала найти Сакуру и, не знаю, поздравить её с выпуском ещё раз. Мягко и незаметно примирить с мыслью, что два не нравящихся ей мальчика будут в одной с ней команде. А то ведь ей, конечно, хочется кого угодно — хоть Кибу или Шикамару, который до сих пор вызывал у неё опасение. Что я только одобряла! Таких умных людей стоит бояться!

Аянами была если не раздражена, то недовольна. Перед ней стоял стол, на столе — ровные стопки бумаг, перевязанные бечевками. Я огляделась. В целом, эта комната никогда не была особо грязной, но тут и там иногда лежали некоторые вещи, те же бумаги, а теперь это всё словно исчезло. И стояло на столе.

— Мы переезжаем? — плохо пошутила я.

— У меня есть для тебя три новости. Как я рада, что первую ты уже отгадала, — без тени улыбки сказала Аянами. Я заморгала. Да она шутит. — Комацу, наконец, обо всём договорился. На следующей неделе тут начнутся работы, и нам лучше как можно быстрее убраться. Черт его знает, где будем заседать. Или у тебя уже есть план?

Я — человек с планом… Я человек с планом? Задумавшись, я подёргала себя за волосы. Нет, я человек без плана. Как так-то, за всеми волнениями забыла, что при упорстве Комацу затея с кварталом вполне может выгореть. И не придумала, как выходить из щекотливой ситуации. Впрочем, в любом случае…

— Учитывая то, с какими людьми Комацу говорил, всё построят достаточно быстро. Несколько месяцев, я думаю, — Аянами пожала плечами. Кажется, у неё-то план как раз был. — Так что можно какое-то время немного свернуть деятельность «девочек» и вспомнить старые добрые, начать терроризировать детские площадки. Собираться небольшими группами. Вторая новость… думаю, такая тонко чувствующая личность, как ты, заметила, что в банде на тебя тревожно посматривают.

Заметила. Такое внимание даже не «тонко чувствующая личность» заметит, хоть мой тайный канцлер и сказала эти слова с сарказмом.

— Мои «девочки» прямо с утра прибежали ко мне с известием — Мизуки исчез. Причём некоторые говорят, что его похитили, пока он защищал свиток Хокаге, а некоторые — что он сам с ним сбежал. Неясно, что случилось, но дома его правда нет, а Цубаки выглядит очень обеспокоенной.

Я издала глубокомысленное «ммм» и задумалась. Шокирующим известием это всё для меня не стало, Хирузен же предупреждал. Понятно, почему предупреждал, иначе бы у меня возникли справедливые вопросы: а почему это учитель сбежал, тогда как ещё вечером был у Хокаге и говорил на странные темы? Заткнуть такую мелкую сошку, как я, — это очень легко, конечно, но ещё легче сделать так, чтобы я вообще не открывала рот. Была бы чуть менее умной, уже бы раздулась от чувства собственной важности, ведь как же так, мне доверили секретную информацию, я знаю, что на самом деле Мизуки-сенсей не сбежал, а его послали.

Более чем уверена, что вскоре слухи подтвердятся. В какую они сторону качнутся, правда, не знаю, но то, что из сенсея сделают или мученика, или предателя, ясно как божий день. Но! По идее-то мне это не должно быть ясно. И постоянно «страдать» от того, что мой сенсей якобы предал деревню, мне не хочется. Значит, впадаем в несознанку.

— Да ладно, должно быть, его на миссию послали. А наши слухи про свиток уже давно начали выходить из-под контроля, нового много напридумывали, — я махнула рукой. — Это же Мизуки-сенсей. Он мутный, конечно, но сомневаюсь, что у него хватит храбрости украсть что-то у деревни.

— Он сбежал через несколько часов после общения с тобой.

— Аянами, это что, обвинения? — я прикрыла рот ладонью. — Я разочарована, но не удивлена. Но скажу тебе точно: я ни в чём незаконном не участвовала, да и сенсей был таким же мутным и подозрительным, как всегда. Ни добавить, ни убавить.

— Если ты так говоришь…

Видно было, что Аянами сомневается. Постукивает ногтями по столу, чуть хмурится. С одной стороны, вот так резко связать Мизуки-сенсея со слухами, которые мы распустили, странно даже для такого места, как деревня, где новости разлетаются очень быстро. И так же быстро обрастают подробностями. С другой стороны, в предательство учителя Академии поверить было сложно. Аянами не шиноби, но отлично изучила нашу «кухню» — всё же информацию она собирала в основном для одарённой чакрой части нашей банды, обычным детям и подросткам она была нужна не так сильно.

Впрочем, всё больше подростков становились взрослыми, и уже для них нужно было добывать кое-что посерьёзнее слухов. «Девочки» отлично справлялись со слежкой за гражданскими любых возрастов.

— Кстати, стоп, что за третья новость?

И тут Аянами смутилась. Я к такому была не готова, потому здорово так опешила. Аянами в моём понимании не смущалась. Испытывала эмоции? Конечно, она ведь не робот. Но смущалась? Нет-нет-нет. Хотя бы не покраснела, и то хорошо, иначе бы моё бедное сердце не выдержало бы.

— Я тебе говорила про женитьбу. В общем-то, не стоит тебе об этом думать. Мы всё уладили.

— «Мы»? Твои «девочки» отравили жениха? — поразилась я.

— Не в том смысле уладили, — раздраженно закатила глаза Аянами, и я успокоилась. Да, вот это больше на неё похоже. — Я просто выбрала подходящего человека.

Шестерёнки в моей голове закрутились. Если она говорит «мы», то, получается, решала не одна; значит, посвятила кого-то в свою, скажем так, тайну, и уговорила его на такую авантюру. Или даже не уговаривала, Аянами довольно красива, жутко умна и хороша характером. Ну. По сравнению с женщинами из клана Нара, которые все как один были не так же жутко умны, как мужчины, а чуть послабее (но в среднем всё ещё стояли выше всех остальных кланов), и все как один обладали вздорным характером. И куда большим запасом чакры, к слову. Иначе как геномом не объяснишь, обычно у женщин чакры именно что меньше.

А раз она кого-то посвятила, да ещё и так в этом ком-то уверена, то, получается, этот кто-то из банды — больше Аянами, как и большинство гильдийских, ни с кем нормально не общается. Да и зачем? Тут куча народу самых разных возрастов, профессий и интересов, а сторонние люди наверняка начнут совать нос туда, куда не нужно. И, пользуясь методом исключения, соотношением возраста и банальной логикой, находим около пяти парней, на кандидатуру которых Аянами смогла бы сама согласиться.

Речевой аппарат Аянами работал куда быстрее шестерёнок в моей голове, так что ответ она назвала ещё до того, как я начала слепо гадать, кто же таинственный счастливчик:

— Это Комацу. Не делай такое сложное лицо, Птичка-химе!

Что мне оставалось делать? Не показывать же, что новость ошарашила! Так что я бросилась на девушку, рассыпаясь в насквозь фальшивых (намеренно фальшивых) поздравлениях и стирая с лица воображаемые слёзы. Плакать просто так я умела, иначе какая из меня куноичи, девушки вообще имели с уроков актёрского мастерства куда больше плюсов, чем мужчины — хотя, это смотря, какого плана миссии будут в приоритете.

После жарких объятий, подаренных Аянами, я пошла искать Комацу, но так и не нашла его — зато успела каждому встречному кратенько, используя Обаяние, объяснить, почему мы ненадолго переезжаем и как это хорошо скажется на будущем. Ребята остались довольны, а кто не остался — того переубедят. В процессе просвещения я не нашла и Сакуру, а вот Кирю с Кеншином, лениво что-то чертящие на одном из свитков, отреагировали не очень бурно. Помычали, заявили, что хотят стать гениями и придумать собственную технику и вытолкали меня с полуобвалившегося этажа одного из домов.

Я, пылая возмущением и проследив за временем, повернулась к банде задом и попрыгала в сторону тренировочной площадки — у меня сегодня был именно тот день, когда вся команда собиралась вместе, чтобы оттачивать взаимодействие. Не только друг с другом, но и базовое: как вести себя с сенсором, как — с меднином… Хаяте-сенсей никогда не халтурил. Я ещё раз помолилась Шинигами-сама о том, чтобы Какаши оказался таким же. Сакуре очень нужен учитель!

Юкио сегодня в гильдии не было, да и выглядел он сонным — то ли лёг очень поздно, то ли проснулся; а может, всё вместе. Время-то было не раннее, не меньше часа дня. А вот взгляд Микиру прямо-таки прожигал лопатки. Я передёрнула плечами и кисло подумала, что парень не иначе как уже слышал слухи. Судя по быстрому взгляду Хаяте-сенсея, слухи слышал и он. Учитывая вроде как принадлежность к АНБУ, не только слышал? Я порадовалась, что Юкио всё ещё был слишком сонным для нормального восприятия информации, и мигрировала поближе к нему.

Стоит сказать должное профессионализму сенсея — ни одного упоминания о Мизуки-сенсее. Обычная тренировка, на которой даже у Абураме не было времени думать о чём-то постороннем, нужно было действовать. Сенсей отлично справлялся с должностью сильного противника. Причём всегда на одинаковом уровне сильного: с прошлого года мы выросли как шиноби, это бесспорно, но он занижал свои способности ровно настолько, чтобы не быть непобедимым, но постоянно держать в напряжении.

Правда, на этом его профессионализм закончился — оставив нас лежать овощами и дополнительно проехавшись по мозгам (как и всегда после тренировок на командную работу), он попросил меня остаться поговорить. В голове всё ещё звучала лекция о том, что не дело оставлять всего такого беспомощного Абураме без защиты и давать прорваться в ближний бой к Юкио. «Для чего тебе вакидзаси?» — говорил он. «Чтобы сделать харакири», — чуть не огрызнулась я. Но вовремя остановилась. В мире шиноби и самураев такими вещами не шутят.

Я чуть ли не на языке жестов попросила Юкио подождать меня — надо было поговорить с ним о банде, донести последние новости; возможно, немного посплетничать об Аянами и Комацу, всё равно их свадьба не останется секретом — и послушно пошла к сенсею. Сенсей откашлялся в кулак, а я чуть не пропустила начало его речи: меня вдруг словно окатило холодной водой. Как, скажите мне, он заболел до состояния полутрупа? На миссии или — невероятным образом — в деревне? Если в деревне, то… то это очень нехорошо. Я не хочу лишиться сразу двоих сенсеев.

Но ведь умрёт он не от болезни, а во время битвы, это я точно помнила. Но с кем — с Гаарой или с… эээ, Кабуто? Я сдержала эмоции и не нахмурилась, на время отбрасывая эти мысли, хотя противное послевкусие от вспыхнувшего страха осталось.

— Не знаю, дошли ли до тебя слухи, но, в любом случае, будет лучше, если я объясню их сам, — размеренно заговорил Хаяте-сенсей. Я сцепила руки за спиной в замок и перекатилась с пятки на носок. Слу-ша-ю. — Вчера Мизуки сбежал из деревни. И прихватил с собой кое-какие бумаги. Не знаю, куда и почему, но, в любом случае, ему присвоят статус нукенина.

Я молчала, смотрела в землю и только не ковыряла её носком сандалей, потому что ноги тоже были потные, и чувствовать, как прилипает к ним земля, не хотелось. И так уже вся пыльная, кое-где листики и веточки в одежду и волосы забились, достаточно. Что до реакции… Я поджала губы и не поднимала головы. Как уже говорилось, лучше всего — это уйти в несознанку.

— Не верю, — категорично заявила я.

— Тори, — он медленно покачал головой. — Мне казалось, ты умнее.

Ага. А мне казалось, что умнее вы — но я же этого не говорю? Если уж я смогла вычислить агента Корня АНБУ, то что мешает воспользоваться мозгами всем остальным шиноби этой деревни? Хотя, во многом мне помогла система, без неё я бы вряд ли так быстро догадалась, что Мизуки работает именно на Данзо, но он ведь потом сам это подтвердил! С другой стороны, я проводила с ним больше всего времени, да и про печать на языке наверняка знает не каждый…

И всё равно — очень обидно слышать такие слова от одного из любимых сенсеев!

— Я же не спорю, — я почесала щёку, бросила короткий взгляд на лицо Хаяте-сенсея. Он выглядел усталым. — Просто… я долго его знаю. Шесть лет — слишком большой срок для притворства. Мне очень странно думать, что он мог предать деревню. С другой стороны, и подставлять учителя Академии — это как-то неправдоподобно. Я могу идти, меня Юкио ждёт?

— Конечно. Тренировка завтра в одиннадцать.

Может, я тему и не развила, но о своей мысли между строк сообщила. И она звучала совсем не как «Каким образом учитель Академии мог выкрасть что-то секретное», нет. Я склонялась к мысли, что Хаяте-сенсей знает, где Мизуки работал, или хотя бы догадывается. А значит, мысль резко переходит в «А как ему позволили это сделать?». Да, есть шанс что он взбунтовался; но не слишком ли он мал?

В общем, подходя к Юкио, который сидел прямо на земле за границами полигона и подхватывая его под ручку, я чувствовала, что моя работа выполнена. Если хотя бы попробует прислушаться к моим словам, то дойдёт до этого. Если не попробует — ну… На самом деле я надеялась, что сенсей до этого сам уже дошел, а мне сообщил только официальную версию, чтобы не сеять смуту в голову. Только вот мне сей её, не сей, я отлично понимаю, что Коноха для меня — наилучшее место. А когда Цунаде к власти придёт, так вообще. У меня же есть Сакура.

Вот такая я манипуляторша, злобная и эгоистичная.

В целом, Юкио воспринял весть о смене дислокации не очень бурно: он и раньше-то в банде бывал раз в два дня, не больше, так что его эта тема особо не касалась. А приютским или другим ребятам, предпочитающим всё свободное время проводить за стенами дома, придётся плохо. Но я уже почти придумала, что с этим можно сделать: в конце концов, игровых площадок много, да и, думаю, некоторые родители с радостью позволят своему ребёнку привести домой друзей на несколько часиков.

На тренировку я не опоздала, но пришлось торопиться. Весь предыдущий вечер я потратила на то, чтобы помочь банде убрать все следы своего присутствия, так что домой пришла поздно. Возможно, это и бессмысленно, убираться, когда вскоре всё будет снесено, но мы (и под «мы» я имею в виду меня и моих приближенных) решили, что стоит перестраховаться. Мало ли. И родители на мой поздний приход смотрели очень неодобрительно, но промолчали. Жалела ли я, что опять накалила обстановку? Пожалуй, да. Но помочь ребятам стоило, я всё же шиноби. Даже один ниндзя может прилично ускорить работу.

А Хаяте-сенсей ошарашил неожиданным предложением сразу же, как я подошла к нему достаточно близко:

— Сначала покажи мне свои техники. Все, кроме академических.

— У меня очень хорошее Каварими и Какуремино, между прочим, — на автомате пробормотала я. Прикусила губу. Чакры хватало на все техники, но после применения моих давно изученных трёх дзюцу стихии Дотона я должна была остаться совсем без неё. Точнее, с единичкой. Именно то, что нужно, чтобы не откинуться.

Предметом моей безумной гордости не так давно стала новая техника, целого С-ранга. Я не учила её раньше, потому что это было попросту невозможно: слишком мало чакры, можно было не рассчитать и попасть в больничку в процессе. Да и тренировать её стало легче в последние пару дней: два свободных очка, сложенные в чакру, дали дополнительные десять единиц оной и опустили мой контроль на несколько пунктов. Контроль я планировала донабрать, и только потом опять вкладываться. А то потеряю его, и чакры на те же техники стану больше тратить, оно мне нужно?

— Дело сейчас не в твоём владении техниками вообще, — хмыкнул Хаяте-сенсей. — Я хотел посмотреть на твой уровень стихийных дзюцу. Это решило бы мою дилемму: начинать изучать стихию Молнии или дать тебе техники клинка…

— Техники клинка, техники клинка! — тут же сиреной завыла я. — Очень хочу! Но вообще, у меня есть новая техника Дотона, могу показать.

Хаяте-сенсей неопределённо хмыкнул. И тут с дилеммой столкнулась уже я: новую технику я запоминала, конечно же, только с помощью одноручных печатей, в отличие от всех остальных, которые знала и двуручными. Правда, из-за слабых тренировок, мои двуручные печати были уже куда медленнее одноручных… Но Хаяте-сенсей ничего не говорил.

Моя дилемма решилась за секунду: я просто отвернулась, сложила печать одной рукой, подняв ещё и вторую, как бы создавая видимость, и в прямом смысле провалилась под землю. Название техники — ещё один триггер, помимо печатей — произносила со сжатыми зубами, а то вдруг земля в рот забьётся. Вообще, чакра гарантировала защиту и свободное передвижение в течение довольно долгого времени, но техника-то нормально не отработана, кто знает.

Дотон: Могурагакуре но Дзюцу

Как рыба в воде.

Техника укрытия крота работала почти так же, как то упражнение для развития сродства со стихией Земли, которое я практиковала под началом Мизуки: передвижение под землёй. Но если там нужна была огромная сосредоточенность, чтобы контролировать величину тоннеля, который прорывался с помощью чакры (и много чакры соответственно), то тут я будто действительно плавала в воде. Быстро. Да ещё и чувствовала, что творится на поверхности: недалеко, но всё же.

Сенсей всё так же стоял на месте. Я, движимая порывом, которые, как это у меня случается, ничто не может остановить, цапнула его за ногу. Попыталась. Сенсей невозмутимо ушел в сторону. И, когда я вылезла, всё так же невозмутимо стоял на месте, скрестив руки на груди. Осмотрел мою одежду, которую я отряхивала от земли, опустил взгляд на ноги (правой я трясла, потому что в сандалиях были камушки) и заключил:

— Да, тебе бы продолжить подтягивать эту стихию. Хотя техника для недавно освоенной вышла на удивление хорошо, молодец. Может, к экзамену на чунина уже начнёшь упражняться с Молнией.

— А теперь вы мне дадите техники с мечом? — радостно спросила я.

— А теперь ты мне покажешь, как ты с этим мечом управляешься, — невозмутимо отбрил он.

Хаяте-сенсей уже мне, конечно, рассказывал, почему он не давал мне дзюцу, основанные на владении мечом. Потому что в таких дзюцу идеальная техника именно кендзюцу была не менее важна, чем исполнение самого дзюцу. Потому он меня и натаскивал так настойчиво: возможно, для простого кендзюцу подошли бы и те стойки, которые мне были интуитивно удобны; не все они были неприменимыми или неправильными, но для умений сенсея, которым он собирался меня научить, не подходило. И как же хорошо, что он собирался меня научить! Судя по тому, что докладывала мне Аянами, я могла бы найти в Конохе более умелого во владении кендзюцу; но знающего ещё и техники кендзюцу, основанные на чакре? Вряд ли.

Я быстро провела атаку, и ударившийся о чужой меч вакидзаси потяжелел. Скользнула в сторону, отвела оружие, металл проскользил по металлу с неприятным звуком. Ещё одна атака, быстрый переход в защиту — Хаяте-сенсей, сколько бы я с ним не тренировалась, всегда заставал меня врасплох. Его комбинации были куда как более запутанными, чем мои, и проводились легко. В отличие от моих заученных движений, его действия были импровизацией. Но очень умелой.

Спустя пару минут Хаяте-сенсей сделал знак своему клону и тот остановился. Я тоже застыла. В такие моменты лучше не двигаться совсем, чтобы не сдвинуть руку или стойку, чтобы понять, что неправильно. Сенсей подошел ко мне ближе и слегка постучал пальцами по моей руке, в которой лежало оружие.

— Если будешь держать его так, тебе переломают запястье.