X (2/2)

В общем-то, я это сомнение понимала. На первый взгляд кажется, что ситуация нисколько не опасная, зачем менять что-то? Ну не серьёзные наши игры в масштабах деревни! А мерзкий такой червячок страха в голове говорит, что кто знает этого Данзо, он целый клан вырезал. Из-за восстания, конечно, но не пожалел даже детей, будущих шиноби. Только вот у других червячка этого нет, они не знают о реальном положении вещей. Комацу понял — но он почти всегда излишне осторожен.

Сомнения не помешали ни самой Аянами, ни её девочкам выполнять свою работу: моё слово в банде всё ещё было решающим, а влияние даже после такого сомнительного «указа» не упало ниже сотни. Впору радоваться и скакать от счастья. Я не скакала. Я счастливо растекалась по земле: выполняла советы Кеншина, у которого тоже была стихия Земли. Мизуки-сенсей, заявив, что с таким объёмом чакры он меня к стихийным техникам не допустит, дал от ворот поворот, стоило мне заикнуться об этом вопросе; Кеншин же такими проблемами не мучился.

— Вообще, конечно, если запас чакры маленький, сами техники применять пока не стоит: вдруг надорвёшься, — задумчиво заметил он. — Но раз Земля у тебя вторая, то можно сродство потренировать, лишним не будет… Значит, так, будущий генин! Знаешь, что ты должна делать? Ты должна увидеть землю, понять землю, обнять землю, лизнуть землю, стать землёй!

— Лиз… что?

— Говорю, чаще бывай вдали от зданий, в каком-нибудь овражке, как на двадцатом полигоне — ну, ты знаешь его. Чтобы земли вокруг было как можно больше. Валяйся, выпускай чакру и пытайся почувствовать, что под землёй. Когда почувствуешь — пойдём дальше.

На «почувствовать» у меня ушло порядка трёх месяцев, а учитывая, что я это делала в своё так называемое «свободное время», это был неплохой результат: свободного времени у меня было мало, парочку раз в неделю приходилось жертвовать бандой. Я ещё не серьёзно, но обдумывала мысль об отречении от престола. Не сейчас, сейчас я ещё всё успеваю. И, наверное, не до одной из точек сюжета: экзамена на чунина. Пока не получу ранг, сильно опасные и долгие задания не получу. Месяц, два — максимум. Некоторые джонины или чунины могут быть на заданиях и год, и полгода, я слышала от Кирю. Правда, и ранг у таких заданий высокий, и платят за это соответственно, и джонины с чунинами сами решают, какую миссию им брать…

Так что отречение стоит начать планировать, как только начнётся экзамен на чунина. В первый раз я его вряд ли сдам, даже если выиграю — в каноне отличился только Шикамару; да мой будущий сенсей вообще может решить, что нам в первый год после выпуска не стоит и пытаться! А вот к следующему после этого знаменательного экзамена году можно плавненько передать власть кому-нибудь достаточно меня уважающему, умному и молодому. Или просто гражданскому, чтобы времени побольше было.

— Отлично, — хмыкнул Кеншин, когда я пришла к нему с выполненным заданием. — Теперь берёшь какой-нибудь ком земли и сжимаешь его в камень. А потом — превращаешь в грязь. Или наоборот, не суть важно. У тебя это, по идее, будет вызывать одинаковую сложность: сродства ни с Водой, ни с Огнём нет, — он помолчал. — Но я бы тебе советовал какое-то время ещё потренироваться первым способом.

Я решила послушаться, подумав, что предложение не лишено смысла, и добилась результатов: навык, открывшийся при тренировке «сродства» со стихией, увеличился ещё на два уровня. Как мне показалось, этого было достаточно. Можно, конечно, и до четвёртого дотянуть своим лежанием на земле, и даже до пятого, но нужно ли оно мне? Лучше идти дальше. И я пошла. Было радостно смотреть, как постепенно увеличивается уровень навыка: этого, как и любого другого, напрямую связанного с чакрой, в особенности.

Владение стихией Земли 6ур. (пассивный)

Чувствовать, как под землёй ползут муравьи — бесценно.

В Академии было… скучновато. На теоретических занятиях я выигрывала за счёт того, что ребёнком уже не была, а кое-какие знания со школы и университета в голове ещё бродили. На практических занятиях было повеселее, но не всегда: тому же контролю чакры я уже давно была обучена и с лёгкостью выполняла требуемые задания; а вот, например, актёрское мастерство или взлом и проникновение вызывали заинтересованность — но их было меньшинство. Я только и делала, что с нетерпением дожидалась пятого курса: мне были интересны яды.

Почему же именно яды? Хорошая и убойная штука. Одна царапина мимопролетевшим кунаем — и фьють! А ведь ещё можно сделать ядовитый газ! Или, например, если будет миссия по убийству кого-нибудь высокопоставленного, но не шиноби, то можно незаметно подсыпать или подмешать некую добавку… Да и полезные специи, развязывающие язык, тоже существуют.

Для взлома замков не было отдельного навыка, но, как я заметила, чем больше у меня было уровней Мелкой моторики, тем быстрее и легче получалось. Как хвалила меня Усаги-сенсей, я была одной из лучших не только на своей параллели, но и среди более старших курсов. Приятно, конечно. И вдвойне приятнее осознавать, что это не лесть: и так не слишком надёжный замок на двери покорился мне с негромким щелчком за считанные секунды. Я прислушалась, приоткрыла дверь, проверила обстановку и скользнула внутрь комнаты.

На этот раз мне нужно было играть за команду «воров». Где-то в доме ходит другая половина моего класса, «охранники», а где-то ещё ближе: остальные «воры». Нам нужно украсть как можно больше книг с синим зигзагом на первой странице. Раз такое условие, значит, нужно быть внимательной: на месте сенсея будет глупо не сделать часть книг с другими метками.

Я обшарила комнату, заглянула во все щели, нашла под батареей совершенно ненужную мне книгу и оставила там. Выйдя, закрыла дверь. Пусть кто-нибудь ещё потратит время, обыскивая. Хотя даже отсутствие замка не гарантировало, что в комнате до тебя уже кто-то порылся: Усаги-сенсей могла просто не закрыть некоторые двери. Но кое-кто предпочитает не рисковать.

Дверь в следующую комнату была закрыта неплотно, изнутри слышалось какое-то шебуршание, а за поворотом коридора я услышала тихий-тихий звук шагов. Вздохнув, набрала побольше воздуха в лёгкие и скользнула под длинный комод на высоких ножках, как раз вместившись так, чтобы заметить меня было сложно. Открытой кожей ощущались прикосновения пыли. Противно, да. Но надо привыкать сразу. По пути к своему убежищу я толкнула приоткрытую дверь так, что она приоткрылась ещё сильнее. Не скрипнула, к сожалению. Пришлось потратить заботливо запасённый в лёгких воздух:

— Вор, в правой комнате вор!

Учитывая, что я изо всех сил старалась не вдохнуть, менять голос даже не пришлось, он и так был не похож на мой собственный: тонкий и звонкий, став куда сиплее. В коридоре послышался топот «охранников», в комнате тоже на какое-то время усилилось движение. Окон в коридоре не было — света, соответственно, тоже, так что, когда один из «охранников» заглянул в моё убежище, то ничего не заметил. Рукой побрезговал глубоко щупать, одёрнул почти сразу. А зря…

Пока мои враги проверяли комнату, я направилась к следующей, постаравшись стряхнуть всю пыль ещё у комода. А то вдруг наслежу и меня найдут по следам? Ну нет! Я была настроена если не победить, то не остаться ни с чем — а и такое возможно. В моей «карьере» бывали и проигрыши, особенно если меня вот так подставляли, как я подставила своего «коллегу». Но мы ведь конкуренты, о какой помощи может идти речь?

Учитывая такие занятия, не удивительно, что команде номер семь нужно было столько талдычить о командной работе. Или Какаши просто на ней повёрнут был? Уже и не вспомнить… Хотя, Обито «убили», Рин убили — повёрнутый всё-таки.

В итоге я не победила, — книг у меня под конец оказалось всего две, — но и проигравшей себя не ощущала. Учитывая, что меня подставил кто-то из дражайших одноклассников, но от «охранников» я сумела сбежать, я чувствовала себя вдвойне победительницей.

Усаги-сенсей, подошедшая ко мне после этого занятия, сначала не вызвала вопросов, хотя книги я уже ей отдала вместе со всеми. Мало ли, что хочет обсудить сенсей с одной из своих лучших учениц.

— Тори-кун, — осторожно начала она, и я сразу насторожилась: такой тон никогда не приносил ничего хорошего, — я же вижу, что на занятиях тебе довольно скучно. Ты не думала о том, чтобы сдать экзамены не только за этот класс, но и за следующий? Вряд ли Мизуки-сан уже научил тебя всем техникам, но через год можно будет опять пропустить один курс и выпуститься из Академии на два года раньше.

Я еле как отказалась от такого предложения и сочла за лучшее быстрее смыться. Моё мнение насчёт более ранних выпусков из Академии так и не изменилось: я всё ещё считала это позёрством. Оно, конечно, мне было не чуждо, но только когда не шло в ущерб всему остальному. Увы и ах, это был не тот случай. Я лучше за два этих «лишних» года навыки и техники подкачаю и выйду из стен школы убийц не полубеспомощным в сравнении с другими шиноби ребёнком, а вполне себе сильным генином.

Одноклассники за нашим разговором, конечно же, проследили. И подслушали. На следующий день по классу прошелся слух, что я только строю из себя хорошую ученицу, и вообще — оценки мне ставят по блату, иначе, с такими-то результатами, я бы уже давно перепрыгнула через класс или выпустилась досрочно. Слух и мерзкие улыбочки «принцессы» — как водится, самой красивой и хитрой девочки класса — меня не трогали. Гильдийские своё мнение не изменили, Сакура, пронюхав о таком безобразии, на полном серьёзе предложила пойти бить морды. Учитывая, что хрупкая девочка имела хорошо поставленный удар и упорство трактора, предложение было опасное. Для распускателей слухов.

Я всех успокоила, попросила не обращать внимания на дураков и вести себя так, будто насмешек и вовсе нет. Тактика полнейшего игнорирования дала свои плоды. Была ещё тактика частичного игнорирования — я так называла то, как ведут себя с обидчиками некоторые жертвы, показывая свою реакцию, но не давая сдачи. Такое желаемым образом не срабатывает никогда. Люди чуют слабину и набрасываются ещё пуще. Если не получается полностью отрешиться от насмешек, то лучше уж давать сдачи.

Мизуки-сенсей, услышав о предложении Усаги-сенсей в тот же день из моих уст, только поморщился и вздохнул. Кажется, хотел что-то сказать, но сдержался. Возможно, это было какое-то ругательство, направленное в сторону навязчивой женщины — иначе зачем так прилипать с этим вопросом! — возможно, нечто иное. А потом просто предложил продемонстрировать ему Каварими, что я, конечно же, сделала. О слухах он мне не сказал ни слова, хотя я думала, что он это как-то прокомментирует. Обидно не стало, но осадок остался.

Слухи утихли спустя два месяца после того, как появились. Я к тому времени уже совсем забыла об их существовании: Юми наконец-то разрешила мне пользоваться небольшой лабораторией в нашем подвале по своему усмотрению, и я пользовалась ей — читай: набивала руку для создания ядов — для такого же «баловства с запахами», как и она. Пока что ничего путного не получалось. Да, выходили иногда приятные ароматы, но до того, что продавалось у нас, им было далеко. Мама не могла нарадоваться, Сабуро говорил, что «дочь вся в мать». Амада просил понюхать, а потом морщил носик. Я щёлкала ему по лбу и заявляла, что предупреждала: так и будет.

Под конец учебного года Кеншин и Комацу — личности, несколько… недолюбливающие друг друга — предложили мне совместную идею. Я была больше поражена не полётом их фантазии, а тем, что эти двое вообще разговаривали и, судя по всему, не раз. Простоватый Кеншин не вязался у меня с осторожным Комацу. «Но какие чудеса только не происходят в этом мире», — думала я, с оживлением включаясь в осуществление этой идеи.

Вообще, система «учитель-ученик» — штука полезная. У меня попросту не хватало времени учить ребят, поступивших в Академию, писать конспекты и прочая — этим уже занимались другие люди, но они постоянно менялись, никакого порядка. Теперь же каждому младшему полагался свой старший, который и обучит, и поможет, и подтянет, и некоторые штуки покажет чуть раньше, чем по программе, если подопечный учится хорошо. Причём решено было сделать такое не только для детей, учащихся в Академии, но и для тех, кто ходил в обычную школу для гражданских.

Тут уже вмешался Тама и заявил, что в приюте тоже было бы неплохо устроить нечто похожее, разве что расширив обязанности «учителей», за что получил: я радостно попросила его набрать себе помощников и распределить младших воспитанников к старшим. Мы с Кеншином и Комацу, конечно, хотели сделать то же самое, но, во-первых, сами приютские в своих внутренних взаимоотношениях разбираются лучше; а во-вторых, сам предложил — сам и делай, инициатива наказуема. Древняя, но актуальная во все времена мудрость.

— Я будто утопию создала, — хихикнула я, наблюдая за первыми занятиями «учителей» с «учениками». — Осталось только дома эти как-нибудь официально захапать себе, и всё будет в шоколаде.

— К твоим двадцати мы все уже будем иметь неплохие деньги, — флегматично заметила Аянами. — Можем скинуться и купить. Если вот это всё просуществует достаточно долго, конечно.

— Не, не купим, — отрицательно мотнула головой я, вспоминая, что к власти придёт Цунаде. Даже если она не будет любить Наруто так, как это описывается в манге и аниме, то такой лакомый кусочек не отдаст. Сама за родственника Узумаки сойдёт, у неё ведь бабушка — Мито, а о родителях я ничего не знаю. Вдруг кто-то тоже Узумаки? — И ты сомневаешься в моём детище?!

Но Аянами мой ставший шутливым тон не поддержала и ответила исключительно серьёзно:

— Когда-нибудь птенчики вырастают и вылетают из гнезда, Птичка-химе. И иногда они падают.

Будто я сама не знала, что без моего энтузиазма, энтузиазма главных моих помощников и ещё кое-каких людей тут всё может загнуться! Пропадёт интерес, появятся сепаратистские настроения… Да мало ли, что может случиться. Именно поэтому преемника надо выбирать с умом.

Техники, которые мне показывал Мизуки-сенсей, качались довольно быстро. Как я подозревала: из-за того, что я тратила на них уйму времени, да и небольшой ранг откладывал свой отпечаток. К середине четвёртого года обучения в Академии все четыре достигли тридцатого уровня и наконец-то начали получаться со стопроцентной вероятностью. Мизуки-сенсей одобрительно кивал и с дотошностью проверяющего на выпускном экзамене выискивал недочёты, чтобы потом мне об этом сообщить. Отправлять меня исправлять не надо было: я делала это без пинка со стороны.

Хенге чуть «переливается»? Исправлено! — плюс три уровня к способности. Каварими задерживается на секунду? Исправлено! — плюс два уровня к способности. Иллюзорные клоны не могут совершать собственных движений, а только повторяют за мной? — Исправлено! — плюс два уровня к способности. Плащ-невидимка «переливается» точно так же, как до этого переливалось Хенге? Исправлено! — плюс три уровня к способности. И так множество раз. Ошибки у Хенге и Какуремино повторялись — в конце концов, вторая техника — это вариация первой, только накладывать её надо не на себя, а на кусок ткани. Конечно, ошибки исправлялись и уровни накапливались не в один момент, а очень, очень постепенно.

— А теперь — техники стихии Земли, — на одном из занятий объявил мне Мизуки-сенсей и усмехнулся. — Ты же не думала, что я не заметил твои тренировки? Я был бы никудышным сенсеем. Итак, начнём с D-ранга…

Я послушно складывала печати, запоминала ощущения, которые должны были сопровождать создание техники, а одна тренировалась складывать одноручные печати и чувствовать то же самое. Да, до заявленного для разблокировки порога мне ещё идти и идти — хотя Мелкая моторика уже скаканула до тридцати пяти, значит, осталось меньше половины, а параметр ловкости балансировал на шестнадцати, вот-вот грозя перейти в семнадцать, — но это не значит, что не надо приучать себя уже сейчас. Сказать по-честному, я даже больше налегала на одноручные печати, чем на двуручные: на уровень рефлексов я планировала возвести именно «специфические».

Наибольшим ударом для меня стало то, что сломались серёжки с кулончиком. Просто сломались — прочность дошла до нуля. О, как я была опечалена! Пришлось тащить родителей в магазин: мне безумно хотелось увидеть хоть какие-нибудь украшения, которые будут обладать плюсами к чему-либо. Меня ждало неприятное разочарование: так называемыми «плюсами» обладали только высококачественные, а потому, соответственно, и дорогие изделия. Я сунулась в дорогой магазин с одеждой — та же картина. Чем дороже, тем лучше. Сунулась (уже одна, без родителей) в какие-то задрипанные лавки — и вещи, продававшиеся там, оказалось, давали минус.

Вывод: не экономить на том, что буду носить.

Пока я осматривала лавки, Наблюдение качнулось до сорокового уровня. Я, по старой привычке, тут же решила в ближайшие дни осмотреть всех своих знакомых: в прошлый раз, на тридцатом уровне, я наконец смогла увидеть полный лист персонажа всех тех, кто был примерно равен и даже навыки тех, кто был ниже более, чем на пять — а у меня самой уже был восьмой.

Сороковой уровень дал возможность увидеть лист персонажа даже у тех, кто был значительно сильнее меня — разница в три уровня — это уже не слабо. Ну и порог тех, у кого я видела навыки, тоже сдвинулся. Но больше всего меня поразил Мизуки-сенсей. Нет, не сам он: восемнадцатый уровень, триста тридцать единиц здоровья, четыреста (сколько-сколько?!) единиц чакры… Статус. «Безвольная марионетка».

Статус: Безвольная марионетка — нет другого пути, кроме подчинения, и вы покорно позволили тянуть другим за ваши ниточки.

— Что-то не так, Тори? — спросил он, заметив, что я зависла, смотря куда-то в пустоту. Для него — пустоту. А для меня… Догадывалась я, кто может «подчинять» в этой деревне, и, раз уж сенсей такой «безвольный», то инициатива моего усиления как шиноби исходила не от него. Жутко.

— Всё в порядке, сенсей.

— Тогда повторяй технику. У тебя не получается уходить под землю чисто: слишком очевидная лунка. И неаккуратно, — он кивком указал на мою порядком потрёпанную, кое-где порванную одежду и царапины на открытых частях тела. Я поморщилась. — Чтобы уходить чисто, когда роешь себе путь, старайся отбрасывать землю назад. А раны… ну, — он вздохнул, — повышай контроль. Или трать больше чакры, чтобы увеличить радиус пути.

— Я лучше займусь контролем, — пробормотала я.

На самом деле, проблем с техникой у меня было куда больше, Мизуки-сенсей назвал только самые очевидные. Но сначала стоит удалить их, и уже потом браться за мелкие косяки, которые, возможно, исчезнут во время исправления крупных. Хотя сосредоточиться в тот день я так и не смогла, и сенсей, недовольный, отпустил меня позже обычного.

Если он марионетка, то чем была попытка украсть свиток: спланированной свыше операцией или истеричной попыткой сбросить оковы? Как ни странно, больше приязни у меня почему-то вызывал второй вариант. Но вслух об этом говорить не стоит. И думать поменьше. А то у Данзо, кажется, есть ручной Яманака. Я же, несмотря на крепко дружащую с Ино-химе Сакуру, ничего путного об этом клане не знаю — как, впрочем, и обо всех других. Только общие особенности.

И всё-таки, что делать с этой информацией? Продолжать вести себя так же? Попытаться расшевелить Мизуки-сенсея? Хороший, конечно, вариант: после такого он мог бы стать ко мне куда как более лояльным… Только это настроило бы против сенсея — и, соответственно, меня, как его ближайшего окружения — более важных персон. Да и как заставить взрослого мужика делать что-то, если он сам не может и не хочет ничего делать?

Я задумчиво прокрутила в руке кунай, кинула его в мишень. Попала в яблочко, конечно. Кеншин рядом преувеличенно радостно захлопал, словно девчонка-фанаточка из фан-клуба Саске. Желание кинуть кунай и в него стало нестерпимым, зато решение очень просто пришло в голову.

Харизма может заставить. И Харизма же может подсказать, что обрывать все связи с «начальниками» не стоит. По крайней мере, сразу. Куда как лучше будет, ммм, притворяться, что ничего не изменилось. Яманака ведь не проверяют своих надёжнейших агентов изо дня в день?