IX (2/2)

Я понимала, что мои вопли похожи на нытьё обиженной девочки, но от собственного бессилия перед организмом хотелось именно что ныть. Почему нельзя, как во всех этих многочисленных историях с попаданством, раз — и всё? И чакры много, и техники высокоуровневые с неба свалились, и гением, таким же как Неджи, стала и начала воссоздавать чужие дзюцу без шарингана.

— Прямо не знаю… — прошептала я, а потом добавила громче: — Мизуки-сенсей, вы просто бамбуковую палку принесите на урок, она невероятно мотивирует.

— Думаешь? Хм, — он лукаво усмехнулся. — Хорошо, но пользоваться я ей буду только во время занятий тайдзюцу. Ты ещё не слишком хорошо владеешь искусством медитации, бить тебя чревато. Но вот в руках держать я её буду, раз так мотивирует.

— Я ничего не говорила про «бить», сенсей, я только про «принести»! — в деланом ужасе закричала я. Мизуки-сенсей только посмеивался над моими ужимками.

Об ужимках у нас был отдельный разговор. Сенсей как-то сказал мне, что я очень артистичная и что моему лицу легко поверить: слова были куда как более витьеватыми, но смысл именно такой. Я покивала, подтвердила, что люди мне верят быстро, легко и с удовольствием. Мизуки-сенсей, конечно же, усомнился.

— Боюсь, я говорил о перспективе, а не о том, что есть сейчас. Да, ты ребёнок, и доверия к тебе больше, но лгать и убеждать тоже надо уметь.

Я тогда просто пожала плечами и решила не светить своей Харизмой. Он и так меня считает за маленького великого гения (ну, или это просто мои самодовольные предположения), не стоит давать ему ещё больше причин так думать. Слава — это прекрасно, но не тогда, когда она тебе во вред. С Мизуки-сенсеем же всё ещё было мутно. И вряд ли перестанет быть до того самого злополучного момента, когда он поручит Наруто украсть свиток — или не поручит, кто знает.

Когда обещанной бамбуковой палки не появилось ни спустя два дня, ни спустя неделю, я, весёлая сверх меры из-за хорошо написанного предэкзаменационного теста, решила презентовать её сенсею. Попыталась выпытать у Кеншина, тот поржал да отдал.

— Никого уже этой палкой не испугаешь, да и незачем, — пояснил он.

— Тупые стали умными, а те, кто не стали, растеряли последние мозги?

— Верно говоришь, Птичка-химе!

По пути к выходу из милых сердцу полуразрушенных домов меня поймала Каеде. Я вопросительно посмотрела на девочку, готовая зайти к Аянами. Время до тренировки ещё было, я специально выделила столько, чтобы успеть и поболтать с Кеншином, и сбегать за чертовой палкой, если она не будет слишком далеко. Но девочка не повела меня к своей начальнице, а сообщила, что Мизуки-сенсея видели на такой-то улице с его приятелем Ирукой-сенсеем. Я, конечно же, заинтересовалась.

Про то, что два учителя Академии если не друзья, то неплохие товарищи, я знала. Сложно было не узнать элементарные и общеизвестные вещи о собственном сенсее, учитывая, что времени я с ним проводила как бы не больше, чем с родителями. Ну и ещё самые разные подробности по типу дня рождения, имени девушки и любимого животного. Кстати, это были морские свинки. Морские свинки! Кто вообще может искренне обожать морских свинок? Они ведь живут всего лет пять. То ли дело пёсики…

— Мизуки-сенсей, Ирука-сенсей, здравствуйте! — радостно поздоровалась я с мужчинами. То, что они всё ещё были на той самой улице, было чистой удачей: по словам Каеде, они сидели в кафе и наверняка уже хотели уходить. Интересно, что могут обсуждать два учителя? Какое сочинение было самое смешное?

— Привет, Тори-кун. Мы как раз говорили о тебе, — тепло улыбнулся Ирука-сенсей.

— Да, я говорил, что мне пора на тренировку, — протянул наставник. — А ты, кажется, пришла во всеоружии?

— Ну надо же мне как-то сосредотачиваться, — со всей ответственностью пояснила я, помахивая палкой. У Ируки-сенсея было замечательное выражение лица и, судя по прищуру Мизуки-сенсея, он тоже этим наслаждался. — А вы всё не приносите и не приносите!

— Ммм, пожалуй, не буду вам мешать. Пока, Тори-кун, Мизуки, — проговорил Ирука-сенсей и позорно смылся. Я захихикала, наставник забрал у меня палку.

— Раз уж мы встретились, то начнём пораньше. Удивительная случайность.

Я на его вопросительный взгляд только беспечно улыбнулась. Конечно-конечно, стану я сейчас выдавать своих агентов. Каким бы хорошим шиноби мой наставник ни был, в родной деревне он вряд ли обращает внимание на каждого встречного, а уж на детей — тем более. Хотя, после истории с моей бандой, может, и обращает. Но всё равно — недостаточно, раз ничего не заметил.

С бамбуковой палкой дело, конечно же, не пошло быстрее, хотя в моменты особого недовольства моим тайдзюцу Мизуки-сенсей всё-таки применял её, но в остальном она просто сиротливо лежала в сторонке — или вообще бывала забыта учителем дома.

Вплотную подступили годовые экзамены, и наставник предложил дать мне небольшой отдых. Я подумала-подумала и решила, что не стоит. Но Мизуки-сенсей меня удивил, заявив, что это было не предложение, а приказ. Мол, организму нужна передышка. Стандартные упражнения делать, а во что-то сложное без него не лезть. Я согласилась и внезапно обнаружила, что так лелеемого мной времени стало неприлично много. С готовностью сдавать экзамены у меня всё было нормально, так что я хорошенько выспалась, заявила, что буду помогать родителям в лавке и попросту наводнила банду своим присутствием.

— Слушай, было так тихо, пока тебя не было, — в сердцах призналась мне Кирю, которую я достала требованием показать «что-нибудь крутое и полезное, чтобы я знала, к чему стремиться». Запас чакры дополз до десяти единиц и, если всё пойдёт хорошо, то к следующему учебному году доползёт и до пятнадцати — чем дальше, тем быстрее шел прогресс. А в следующем учебном году начнутся техники. Сначала Е-ранговые, конечно, но список того, что нужно изучить первым делом, составлять стоит уже сейчас. — Ты можешь немножко уйти?

В конце концов девушка показала мне Шуншин. Настроение у неё было приподнятым: джонин их команды решила, что лучше дать детишкам ещё один год роста над собой, и только потом отправлять на экзамен на чунина. А в следующем году он будет здесь, в Конохе. Кеншин же как раз умотал в другую страну, и с ним — ещё два генина из банды. Я бессвязно и неумело помолилась за них Шинигами-сама, очень настаивая на том, чтобы эти ребята подольше моего бога не видели. А то мало ли, как воспримут мою молитву…

Как и предполагалось, я сдала экзамены на «отлично», Сакура в своём классе уступила только Саске, от чего была взбешена донельзя, а вот у остальных результаты были поскромнее. Впрочем, все перешли на следующий год и все же успокаивали Сакуру, которая, кажется, порывалась исправить такую несправедливость очень радикально. Нет тела — нет дела, как говорится.

— Я уверена, что за практику должна была получить высший балл. Почему это не так? — когда первый гнев спал, беспомощно интересовалась у меня девочка. Я повздыхала, посочувствовала, убедила Сакуру, что всё на самом деле хорошо и быть первой среди девочек — тоже результат, и отправила её домой. Спать. А то синяки под глазами совершенно ей не шли.

А Коноха была полна удивительных встреч и во время одного из последних своих «выходных» от тренировок мне предстояло в этом убедиться. Я привычно бродила по родительской лавке, готовая встречать клиентов, и от скуки перечитывала составы тех или иных духов. К тому времени я уже выучила абсолютно все, но мы как раз недавно поменяли расположение флакончиков местами, так что иногда я «загружалась» по нескольку секунд, пытаясь вспомнить, что где находится. Тут в магазинчик зашла девушка, и по форме я легко поняла: шиноби. Некоторые предпочитали в родной деревне носить обычную одежду, а некоторые — по тем или иным причинам — нет.

— Здравствуйте, меня зовут Тори, чем могу помочь? — подскочила я к девушке, отвесив ей лёгкий поклон. Та прищурилась, вглядываясь в моё лицо, и неожиданно переспросила:

— Тори? Тори Каору?

— Верно, — настороженно подтвердила я, и её лицо осветилось улыбкой.

— Ох, подумать только. Ты меня не знаешь, но я Цубаки Оосава. Мизуки-чан рассказывал о тебе.

К моей гордости, глазами я хлопала недолго и быстро поняла, что к чему, приветливо заулыбалась миленькой черноволосой и черноглазой девушке. Можно было бы сказать, что она чем-то похожа на меня, но это было не так: черты лица совершенно разные. У неё широкие скулы и темнее кожа, глаза чуть кругловаты. В любом случае, я помогла ей выбрать духи — «Я покупала у вас давным-давно, а на флакончике не было названия, только запах такой… травянистый…» — и чуть-чуть посплетничала. Не каждый день встречаешься с девушкой своего сенсея, грех упускать такую возможность!

Ну и, прямо сказать, очень грел тот факт, что Мизуки-сенсей так лестно обо мне отзывался. Возможно, в этом заключалась часть моей приветливости к совершенно незнакомой девушке. Подхихикивая про себя, я сказала отцу, что убегаю гулять и, быстро смыв с себя запах, побежала. Настроение весь день держалось хорошее, а, стоило мне через два дня увидеть Мизуки-сенсея, я вспомнила о той встрече и разулыбалась.

— Неужели ты так рада меня видеть? — подозрительно спросил наставник.

— Знаете, я недавно встретилась с Цубаки-сан, — радостно оповестила его я. — Она вам не рассказала?

Мизуки-сенсей прикрыл глаза, неловко улыбнулся и открыл рот, чтобы что-то ответить, но издал только сдавленный смешок. Я сдерживала хихиканье. О, сколько нового и интересного я узнала о Мизуки-сенсее! Мелочи, конечно, но Цубаки-сан так искренне считала, что ученице её парня стоит это знать, что у меня просто не получилось отказать. Что уж греха таить, я бы в любом случае не сопротивлялась.

— Я вообще-то решил устроить тебе небольшой подарок, — наконец, сказал он. — Но, по всей видимости, у тебя в голове сейчас немного другие мысли.

Конечно же, я сразу начала заверять Мизуки-сенсея, что мысли у меня самые что ни на есть настроенные на тренировку, и вообще, Цубаки-сан просто к слову пришлась. Было что-то странное в том, чтобы не активировать Харизму, убеждая кого-то или разговаривая с кем-то на важные темы. Сенсей сильнее и опытнее меня, он мог бы что-то заподозрить, так что Харизму свою я от него прячу. Оттого и власти никакой над ним не имею. Ощущать себя действительно маленькой девочкой было наполовину забавно, наполовину — неприятно. Я-то по прошлой жизни привыкла быть взрослой, а тут осуществляла это в банде и, постепенно, в родном доме. Был налёт легкомысленности, и даже вполне искренний и осмысленный: кто знает, в какую кровавую баню я попаду потом, надо повеселиться сейчас. Четвёртая Мировая ещё не скоро, но там существует опасность погибнуть. Да что уж! Наверняка и до войны битв в моей жизни будет достаточно.

Мизуки-сенсей оказал мне невиданную щедрость: принёс особую чакропроводящую бумагу, позволяющую определять стихию у шиноби. Пока я смотрела на эти кусочки совершенно обычного на вид предмета, сенсей успел закатить небольшую лекцию по поводу стихий и даже начертил бамбуковой палкой на вытоптанной земле схемку, показывающую, какая стихия над какой берёт верх.

— Стихию можно определить в любом возрасте, главное — уметь направлять чакру и обладать должным контролем. Перетрудишься, и бумага разрушится так быстро, что и не поймёшь, от чего. Дашь слишком мало — не произойдёт видимого результата.

Первую бумажку я, конечно же, разрушила. Контроль у меня, как признавал Мизуки-сенсей, был высоким, но лишь для моего возраста и для того объёма чакры, что сейчас был в наличии. Станет чакры больше — и такого станет недостаточно… Мне было даже интересно: цифры контроля чакры поползут вниз, или просто будет какая-то зависимость значений контроля от объёма?

Вторая бумажка помялась в моих руках, и, ради любопытства послав ещё чакры, я поняла, что она не отзывается. Сенсей тут же подтвердил этот вывод, заметив, что бумага одноразовая и после воздействия теряет любые необычные свойства.

— Стихия Молнии… — он вздохнул. — Я бы предпочёл Огонь или Землю. Шиноби со стихией Огня у нас много, а Земля у меня. Впрочем, держи ещё одну. Если у тебя есть вторая стихия, изучать первой лучше именно её. Потому что с основной стихией сродство и так велико, если начать тренировать именно её, то окончательно сроднишься, — предугадал мой вопрос Мизуки-сенсей. — У меня, например, только одна стихия. Изучать же какую-либо без минимальной предрасположенности — это или для гениев, или для мазохистов.

— А вы уверены, что это разные вещи, сенсей? — хихикнула я, и бумажка распалась у меня в руках в мерзко липнущий к рукам прах. — Ооо, Земля, верно?

— Верно, — Мизуки-сенсей был неприлично доволен. — Когда будешь на последнем курсе, начну обучать тебя. И не смотри так! Тори, сама понимаешь, что рано ещё.

А как не понимать, если объёма чакры наверняка не хватило бы даже на самую маленькую технику! Я видела, что Мизуки-сенсей по поводу этого беспокоится несильно, но сама убивалась изрядно. Особенно когда выяснилось, что большими запасами неведомой синенькой энергии мне не обладать никогда: начальные показатели говорили об этом очень явно. Но наставник, прав был Кеншин, бесконечно прав, никогда не упускал собственной выгоды. Он знал об этой проблеме ещё до того, как взял меня в ученики. Значит, у него есть какое-то решение. Или решения нет, и во всей этой затее с обучением какое-то двойное дно.

Забавно, информация о стихиях в профиле появилась только сейчас. Получается, вижу только то, что знаю? Как-то... не очень читерно.

Отрабатывая до автоматизма движения и связки тайдзюцу, я вдруг замерла, за что была ласково тюкнута палкой по бедру. Такие толчки каждый раз вызывали улыбку: Кеншин-то бил, нисколько не жалея, до хороших таких синяков. А этот просто гладит. Ну, не гладит, конечно, но всё познаётся в сравнении. Предупреждению я, впрочем, вняла и продолжила заниматься монотонной работой, пытаясь усиливать свои удары чакрой. Это было куда как сложнее, чем просто послать её в листочек: нужен был не единомоментный толчок, а равномерное давление, постоянное скопление в нужных местах большего количества чакры, чем во всех остальных. Учитывая, что всё это время чакра двигалась, и я тоже двигалась — не самая лёгкая задача.

Учитывая, что делать это, не двигаясь, я уже умела, можно понять уровень сложности, который налагало активное движение.

Мысль, пришедшая мне в голову и ставшая причиной остановки, была интересной. Мизуки-сенсею наверняка надо будет сообщить о моих стихиях ирьёнинам — сейчас именно у них хранятся папки с нашими досье, это я знала. Не знала только, как туда пробраться. Хоть включай Скрытность, хоть не включай — меня всё равно замечали и отводили подальше. Посмотреть, чем же я так заинтересовала ирьёнина ажно два года назад, не представлялось возможным.

Но, может быть, мне удастся уговорить Мизуки-сенсея? Если он не видел моего досье, что сомнительно, то наверняка увидит. Если видел, то, может быть, не откажет сообщить любопытной мне, что там была за аномалия. Удивительно, как такая мысль не пришла мне в голову раньше? Хотя… если ирьёнин так ничего и не записала, а решила оставить знания при себе… это всё может не очень хорошо повернуться. Сенсей насторожится. А оно мне надо? Нет, конечно, нет. Дополнительный квест не стоит дополнительных подозрений. Или стоит?

Так и не решив, что чего стоит, я вдохнула и на следующем выдохе смогла, наконец, сделать вмятину в своей «груше», которую долбила. Значит, получилось. Я припомнила ощущение и свои действия до мельчайших подробностей и повторила удары.

— Достаточно, — остановил меня Мизуки-сенсей. — На сегодня с тайдзюцу хватит… Да и вообще с тренировкой. Помедитируешь дома. Перевязать тебе руки?

На руках были ссадины и кровь. Больше, чем всегда. Это потому что удары, благодаря чакре, получились сильнее? Я критически их осмотрела и помотала головой: Юми, конечно, будет очень испугана, увидев меня с окровавленными руками, да и прохожие посматривать будут странно, но перевязывать себя я умела из рук вон плохо, надо попрактиковаться. Хотя, чего это мне домой идти?

— Дайте мне бинты, я сама.

— Дети так быстро растут, — с насмешкой пробормотал Мизуки-сенсей, но бинты мне дал.

Я заматывала руки, он наблюдал и молчал. Один раз пришлось распутывать бинт, потому что получилось неудобно, но я только вздохнула и быстро развязала узелок.

— Спасибо, — вернула я рулончик. — И, эм, Мизуки-сенсей… Вы знаете про моё досье, да?

Он медленно кивнул и, кажется, хотел что-то сказать, но я затараторила, всё-таки не выдержав и включив Харизму — слишком уж не нравились мне возможности отрицательного исхода. А с Харизмой, может, получится сгладить.

— Так вот, когда я пришла к ирьёнинам на проверке перед первым классом, врач будто заметила нечто странное. Я много раз ходила спрашивать, что это было, но меня не пускали. Интересовались, всё ли в порядке, а когда убеждались, что я по другому делу — выдворяли. Может, вы знаете. Или как-то поможете мне узнать. Это очень интересно, да и не хотелось бы вам знать о себе?

— Так, — Мизуки-сенсей остановил мой трёп поднятой рукой, и я послушно заткнулась. — Я видел твою медкарту, и всё там нормально. Никаких болезней или чего-то такого. Можешь быть спокойна. Ирьёнин могла заметить и повышенную мозговую активность, и просто задуматься.

Я посмотрела на него долгим взглядом, со смешком выдохнула и улыбнулась. Серьёзно? Перед глазами, не мешая, впрочем, смотреть на мир, как раз засветилась иконка. Мизуки-сенсей хмыкнул и предложил проводить меня до дома. Я, ехидно прищурившись, посоветовала ему провожать до дома Цубаки-сан, и он, то ли смутившись, то ли просто опешив, промолчал на это донельзя наглое заявление. Первой попрощавшись, я пошла домой, иногда чуть двигая пальцами на руках, чтобы почувствовать странное покалывание. Не больно и не неприятно. Просто… странно. Самое то для настроения.

Квест «А что у нас тут?» провален, информация была ложной.

Повторить попытку?

Да/Нет.

Конечно же, я нажала на «Да».

Домой пришла в смешанных чувствах: несмотря на крики интуиции в самом начале, позже они притупились. Было очень легко начать доверять Мизуки-сенсею. Добрый, помогает, учит, объясняет, имеет чувство юмора и не притесняет меня — что может быть лучше? Наверное, и хорошо, что он мне соврал. Встряска в такого рода ситуациях — благо.