дети своих родителей. (1/2)

Нарцисса старается не оглядываться по сторонам. Она быстро перебирает ногами в туфлях, лицо пряталось под мантией, и только тонкие кисти руки выдают женщину высшей знати. Она прячет руки, закрывая одну другой, но резко натягивает ими мантию ещё сильнее на лицо, когда мимо проносятся двое захудалых мужиков, громко разговаривая и находясь не в трезвом виде. Слава Мерлину, что она остаётся незамеченной.

Атмосфера вокруг давит. Кирпичные холодные стены заставляют голову кружиться, руки дрожать, а ноги становиться совсем неустойчивыми. Ей не положено быть в таких местах, Люциус никогда не одобрил бы этого, знай, что сейчас творит его жена, где она и зачем. Но она заставляет себя выкинуть эту мысль — сын для неё важнее всего. Семья — это единственное её спасение. Она не смогла сохранить сестёр, потому не позволит кому-то лишить её и мужа с сыном. Она уверила себя в этом ночью, утром приняла решение действовать и к вечеру оказалась в этом тёмном, холодном, грязном месте.

Паучий тупик вызывает в ней дрожь. Насквозь. Во всём теле. Это не тёплые, высокие стены Мэнора, где она главная, где она может укрыться и чувствовать себя безопасно. Но она должна во имя своей семьи, мужа и сына. Здесь её правая рука не отрывается от палочки, Нарцисса готова ко всему в этом месте.

Она тихо прошмыгнула к деревянной двери и коротко стукнула. Раза оказалось достаточно, чтобы дверь отворилась и она встретилась с полностью чёрными глазами. Как и всегда. Северус выглядит спокойно, будто ожидал ее прихода. Но она никому не говорила, что придет. На плечах мужчины мантия, в руках последний выпуск «Пророка», а в глазах вопросы. Но он молча отходит и позволяет женщине войти. Нарцисса уже была в этом доме и с последнего визита в нем ничего не изменилось. Стены тёмно-серого цвета, старенькая мебель, несколько шкафов полностью уставленных книгами и камин с несколькими колдографиями. Она никогда не обращала внимание на них, но сейчас невольно позволила себе это. Молодой парень стоял в школьной форме Хогвартса, а на жилете блистал отличительный знак их факультета — Слизерин. Позади большое дерево, что до сих пор растет в Центральном дворе школы, а рядом девушка, которую Нарцисса хорошо помнит до сих пор. Всегда улыбчивая, глаза наполнены счастьем, а сердце храбростью. Истинная гриффиндорка. В молодом парне узнать Северуса не составило труда, она прекрасно помнит, каким он был в школе. Угрюмым, неуклюжим, не следящим за языком. Она не винит его и никогда не винила. Но считала, только в своих смелых неозвученных рассуждениях, конечно, что он получил то, за что боролся. По счетам.

На второй фотографии было трое. Мальчик сидел между мужчиной и женщиной. На его лице лёгкая улыбка, а в глазах чернота. Женщина с правой стороны и мужчина с левой смотрят точно в сердце, прожигая всё на своём пути. Она уже видела эту колдографию Снейпа с родителями. Она чуть ли не единственная, которую разрешено видеть остальным. Нарцисса не помнит, когда друг, она могла назвать так не многих, но Северус входил в это число, говорил о своих родителях или каких-либо других родственниках. Это была запретная тема для обсуждений. Люциус как-то упоминал ещё в молодости — в школьные времена — про повёрнутость Северуса на теме отцов и детей, но она в это не лезла. Уважала личные границы и не нарушала их. Нарцисса и Люциус выпустились слишком рано, оставив маленького мальчика Северуса Снейпа одного.

— Не ждал, — зайдя почти сразу после Нарциссы, признаётся Снейп, подходя к камину и убирая фотографию с когда-то живой гриффиндоркой под мантию.

Нарцисса аккуратно присаживается в кресло. Несмотря на старость, мебель необычайно мягкая и комфортная. Магия в этом доме повсюду, даже в мебели.

Нарцисса смотрит на друга, который присел в кресло напротив.

— Чай не предлагаю, — язвит он.

— Обойдусь, — не остаётся в долгу она. — Я не чай пить пришла.

Она видит в глазах напротив удивление, профессионально скрываемое за усмешкой, колкостью и равнодушием. Но она знает Северуса слишком давно, она видела его разным и знает, каким он может быть.

— Люциус знает, что ты здесь?

Она молчит некоторое время. Говорить о муже сейчас совсем не хочется. Она знает, что должна обмануть его только единожды — сейчас — и после всё будет хорошо. Она старается в это верить.

— Я надеюсь, что не узнает. — Они смотря в глаза друг другу. — Мне нужно, чтобы это осталось только между нами, — тихо, но твёрдо произносит женщина, делая акцент на слове «только». Для неё это важнее всего, но лучше никому об этом не знать.

Северус ничего не отвечает, но Нарцисса знает, что он сохранит её тайну. Точно также, как она долгие годы хранит его.

— То, что Люциус попросил тебя приглядывать за Драко можешь забыть. — Короткая пауза, во время которой никто не смеет говорить. Нарциссе потребовалось мгновение, чтобы глубоко вздохнуть и взять себя в руки. Она должна. Обязана ради сына. — То, о чём я тебя сейчас попрошу — это гораздо важнее. Помни только об этом. Я прошу тебя следить не за тем, чтобы Драко не позорил имя Люциуса, а за тем, чтобы он оставался жив и здоров. Чтобы ты взял весь удар на себя в крайнем случае.

Треск загоревшегося камина разрезает тишину. Нарцисса не заметила, как в руках мужчины оказалась палочка, а тепло от огня начало ее согревать. От нервозности она чувствовала, как леденеют руки и ноги. Но опомнилась только сейчас, когда почувствовала лёгкое покалывание от теплоты.

— Почему ты просишь об этом? — озвучил один единственный из множества имеющихся, Нарцисса уверена в этом, вопросов Северус.

— У меня больше никого нет. Ты, Люциус и Драко. Одного я уже однажды чуть не потеряла, — от нахлынувших воспоминаний она сглотнула. Люциус выглядел в тот день жалко. Она готова была пойти на всё, чтобы вернуть его в прежнее состояние после Азкабана. И на это ей пришлось потратить годы. — Драко — единственный наш сын. Я не готова прощаться с ним, если Волан-де-Морт вернётся однажды.

Она видит ухмылку на лице напротив.

— Показываешь свои слабости, миссис Малфой.

Она чувствует в его голосе усмешку. Он дразнит её, как когда-то в школе, когда она призналась ему в любви к Люциусу Малфою, а он в ответ поделился своей любовью. Они были квиты. Взрослая девушка Нарцисса Блэк доверилась маленькому мальчику Северусу Снейпу в декабре 1971 года и доверяет до сих пор.

— Их у меня две, — коротко и холодно. — Муж и сын. И я пойду ради них на всё, ты знаешь.

Тишина ненадолго повисает между ними. После выпуска из Хогвартса их пути не разошлись, а только стали чаще переплетаться. Нарцисса вышла замуж за Люциуса, который обзавелся хорошим товарищем после школы и продолжал поддерживать с ним общение. Они вместе выпивали, вместе обсуждали последние изменения в магическом мире, вместе обсуждали политику новых министров и мечтали изменить мир. Они вместе отправлялись к Тёмному Лорду, когда тот собирал своих псов. Они вместе были зависимы.

— Я знаю.

— Я прошу тебя не как друга Люциуса или своего. — Она делает паузу, чтобы набраться смелости. Она ещё никогда ранее не была столь откровенна перед кем-то. И Северус стал первым, но не впервые. — Я прошу тебя, как крёстного, который давал клятву.

— Поэтому ты пришла одна? — он выгибает бровь.

— Да, — отвечает почти сразу. — Мне не нужен Непреложный обет. Я верю тебе и прошу тебя.

Снейп молчит.

— У меня больше никого нет, — совсем тихо добавляет Нарцисса.

У тебя тоже, думает она, но не произносит этого вслух.

Северус поднимается на ноги и начинает мерить комнату шагами. Нарцисса видит его беспокойство, но терпеливо ждёт, давая мужчине время всё обдумать. Он не обязан соглашаться с ней, может прямо сейчас написать Люциусу и всё рассказать, но она надеется, что он даст ей обещание, как некоторое время назад пообещал Малфою-старшему приглядывать за его сыном, чтоб не позорил отца и весь род.

Она так надеется, что нервно начинает дергать ногтями заусенцы, не в силах терпеть эту затяжную тишину.

— Ты понимаешь, что если Он вернётся и изъявит желание видеть Драко в рядах Пожирателей, то Люциус будет горд и счастлив? — мужчина подходит к камину и возвращает спрятанную ранее фотографию на ее законное место. — Он сам сделает всё, чтобы Драко принял метку как можно раньше.

Нарцисса понимает. С грузом на душе, с прерывистым дыханием и израненным сердцем понимает.

— Поэтому я здесь, Северус, — озвучивает вслух свою мысль женщина.

Он смотрит в глаза цвета морской волны и тонет. Он видит в них отчаяние, тревогу. В последний раз это было в ночь, когда Люциус оказался в Азкабане, как и он сам. Прошло одиннадцать лет и Снейп никогда не думал, что может вновь столкнуться с этим взглядом. Но она здесь и буквально умоляет его о помощи.

— Что я смогу сделать? Я сам никто, Цисси, ты знаешь.

— Ты можешь, поэтому я здесь. Сможешь, когда никто не сможет. — В ее глазах начинают появляться слёзы. — Я верю тебе, твоему сердцу...

— Я пытался однажды, — они одновременно переводят взгляд на фотографию, на юную гриффиндорку. Их взгляды встречаются через несколько секунд. — И не смог. Если на моих руках будет ещё и Драко, кем я буду себя считать? А ты? Я не вынесу, — с хрипотцой в голосе признаётся Северус.

Одинокая слеза скатывается по женской щеке. Миссис Малфой отворачивается, пытаясь спрятать эмоции. Она всегда становится неустойчивой и меланхоличной, когда речь заходит о ее дорогих сердцу людях. Сейчас как раз такой момент.

Она проводит тонкими пальцами по щеке, вытирая слёзы, но тут же скатывается ещё несколько. Она замечает движение рядом с собой, а после перед ней появляется белый платок и протянутая рука друга. Он всегда рядом, когда это необходимо, и всегда на расстоянии, чтобы не давить. Это было его отличительной чертой. Нарцисса приняла платок, аккуратно склонив голову в благодарность, и вытерла слёзы. Перед Северусом не стыдно, он уже видел её слабой. Перед мужем нельзя, но перед ним можно.

— Цисси...

Снейп присаживает перед женщиной, беря её дрожащие руки в свои. Она видит его растерянность. Взгляд бегает, руки у самого холодные, а плечи опущены. Только сейчас, спустя много лет, она отмечает, как он изменился со времён школы, со времён выпуска из Хогвартса.

— Пообещай мне, — настаивает на своём Малфой. — Иначе всё будет зря, все жертвы будут впустую.

Северус опускает голову, пряча лицо за чёрными, будто уголь, волосами. За последнее время они прилично отрасли, почти касаются плеч.

— Я сам — Пожиратель Смерти. — Нарцисса слышит вернувшиеся в голос стойкость, твердость и холодность. Снейп поднимается на ноги и отходит на несколько шагов в сторону, смотря куда угодно, но не на нее. — Что я могу тебе пообещать? Я служу Волан-де-Морту. И если он скажет привести Драко к нему — я приведу.

— Не лги самому себе, Северус! — Нарцисса буквально подскакивает на ноги.

Она повысила голос достаточно, чтобы заставить его посмотреть ей в глаза. Он никогда не терпел ненадлежащего к себе обращения и всегда наказывал тех, кто проявлял неуважение. Но Нарциссе всё равно. Она знает, что добьётся своего.

— Советую не повышать голос в моём доме, — сделав несколько шагов в сторону женщину, предупреждает Снейп.

Всё такой же несдержанный, понимает Нарцисса. Она делает несколько шагов вперёд и оказывается почти вплотную к Северусу. Она чувствует его дыхание на своём лице. Он прилично выше, его плечи гораздо шире, но она старше, выше в обществе. Если бы перед ней сейчас стоял муж, то это был бы равный соперник. Но Северус ниже неё, она чувствует себя главной, когда он позволяет ей.

— Советую взять ответственность, — вторит она.

Лицом к лицу, глаза в глаза. Чёрные глаза напротив готовы сожрать её нежные голубые без остатка. Но она стойко и уверенно стоит перед ним и на лице не сводит ни одного мускула. Она ещё в школьные годы доказала, что сильнее Люциуса. Он следует её словам и совсем не важно, как она это делает. Это всегда заставляло Снейпа усмехаться.

— Командовать будешь дома, миссис Малфой.

Она чувствует, как его грудь вздымается. Он едва касается её, но это заставляет сдержать эмоции. Нарцисса никогда не была приверженицей показывать всё своё внутреннее, но это произошло однажды при Северусе и он каждый раз позволяет ей это делать. Она привыкла.

— Я умоляю тебя. — Она сдалась.

— Я не могу, Цисси.

— Но смог пообещать Люциусу, — она с укором смотрит на друга.

— Ты просишь слишком много. Я не уверен, что смогу тебе это дать.

Она видит, как его глаза стали мягче, слышит, как голос стал тише и нежнее. Она знает, что нужно говорить и делать, чтобы повлиять на Северуса. Она знает его слишком хорошо.

— Тогда что ты можешь мне пообещать?

— К сожалению, не больше, чем Люциусу.

— Ты!... — Нарцисса взорвалась. Она слишком долго и усердно пыталась контролировать себя, свои слова и эмоции. Одна маленькая трещина потянула за собой огромный взрыв.

Нарцисса хватается за палочку, совсем не задумываясь. И вот она уже держит её по направлению к Северусу, упираясь концом прямо ему в грудь. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он даже не дёрнулся за палочкой, которая всегда в секундной доступности. Нарцисса знает, что он никогда не наставит палочку на неё.

— Ты обязан! — она кричит, не задумываясь. — Ты дал клятву, когда связал себя с моим сыном! Забудь о Люциусе, Драко мой сын! Я умоляла тебя, этого мало? — её брови поднялись, а голос пропитан непониманием.

— Я не буду обещать того, чего могу не сделать, — кривя губы, выговаривает Северус.

Нарцисса делает ещё шаг и оказывается вплотную к другу. Палочка перемещается на шею и женщина неосознанно надавливает сильнее необходимого. Она чувствует его грудью, чувствует его ровное и спокойное сердцебиение. От этого становится ещё ужаснее, он ее совершенно не боится!

— Тогда умри, но сделай, — шипит Блэк.

Сейчас она не элегантная миссис Малфой, которая любит имбирное печенье, зелёный чай с малиной, и цветы в саду. Она чувствует, как родная кровь Блэков начинает закипать в ней. Нарцисса чувствует себя сумасшедшей, наглой, резкой Блэк, которой родилась.

— И что ты сделаешь мне? — Северус дерзко поднимает бровь и дёргается вперёд, хватая Нарциссу за запястье. Он давит палочкой ещё сильнее. — Убьёшь? Кишка не тонка?

— Во мне течет кровь Блэков, помни об этом всегда, — выплёвывает женщина. — И глазом не моргну.

Тишина. Они смотрят друг другу в глаза, но ничего не говорят. Нарцисса чувствует тёплую руку Северуса на своём запястье. Если бы это увидел муж, то уже кинул бы в друга несколько заклятий. Но Люциус не знал о тесных и тёплых отношениях двух друзей, и миссис Малфой сделала для этого всё. Она позволила мужу знать такую девушку, какую она ему показывала. Северус знает ту девушку, которой она является. И Нарцисса никогда об этом ещё не жалела.

Мужчина отпускает запястье и рука Нарциссы буквально падает. Она не роняет палочку, но хватка с каждой секундой становится всё слабее. Она резко теряет равновесие, и уже готова схватиться за кресло, чтоб не свалиться на деревянный пол, как крепкие мужские руки ловят её за локти. Она растерянно смотрит на Северуса. Ещё несколько секунд назад она угрожала ему смертью, а сейчас он ловит её, не давая упасть. Она совсем ничего не понимает. Голова идёт кругом.

Снейп аккуратно усаживает женщину в кресло, оставаясь над ней.

— Я обещаю, Цисси, — почти шепчет, как будто кто-то их может услышать. — Обещаю не как крёстный Драко, а как твой д... — он запинается, подбирая слова, — друг. Обещаю.

Нарцисса поднимает голову и видит покорность в чёрных глазах напротив.

— Спасибо, дорогой Северус.

Снейп отходит к небольшому ящику и что-то усердно в нём ищет, переворачивая всё вверх-дном. Но когда находит, то подходит к женщине, присаживается перед ней и протягивает тёмный бутылёк с зельем. Открыв его, наружу вырывается лёгкий серебристый дым.

— Просто умиротворяющий бальзам, — поясняет Северус и протягивает пузырёк.

— У меня никого больше нет, — еле размыкая губы вторит Нарцисса. — Мне не к кому пойти, дорогой Северус. Только ты.

— Я знаю, дорогая Цисси, — он слегка проводит рукой по её волосам. — Знаю.

Она выпивает содержимое бутылька.

Я обещаю.

Я знаю.

×××</p>

— Девочка моя! — миссис Грейнджер суетится вокруг дочери, не в силах успокоиться. — Хорошая наша, — она присаживается напротив на корточки, обхватив круглые, мягкие щёки Гермионы руками, — мы будем скучать с папой. Пожалуйста, присылай нам как можно больше писем, даже если тебе нечего написать. Просто пиши, что у тебя всё в порядке, — тараторит женщина.

Гермиона тепло улыбается и подаётся вперёд, заключая маму в объятия. Она чувствует, как женщина выдыхает, а её сердцебиение успокаивается. Ещё никогда она не видела маму столь взволнованной.

— Всё будет хорошо, — улыбается юная волшебница. — Не переживайте с папой, — мужчина улыбается дочери в ответ и, следуя примеру жены, присаживается перед девочкой.

— Мы всегда будем переживать, ты — наше всё, — мистер Грейнджер проводит рукой по пышным, почти воздушным, кудрявым волосам дочери.

Перед глазами проносятся годы жизни. В год она сделала первые уверенные шаги, чуть позже сказала первое слово. Родители уделяли ей всё своё свободное время. В три она пошла в детский сад и обзавелась первыми друзьями, с которыми проводила время, играла в игры и плакала. С одной девочкой, с которой Гермиона попрощалась несколько дней назад, она дружила на протяжении восьми лет, поступив в одну начальную школу и даже попав в один класс. В пять она научилась кататься на велосипеде и впервые разбила коленки, придя домой счастливой, но с красными от слёз глазами. В семь она пошла в школу и встретила того, кому готова была отдать всех своих мармеладных мишек. Он учился в параллельном классе, а жил на соседней улице. Жаль, что он оказался глупым и любил играть в футбол больше, чем читать книги. Гермиона же совсем не такая. А потом пришло письмо, которое изменило её жизнь. Хогвартс, волшебные книги, сказки, волшебная палочка из лавки мистера Олливандера, Хогсмид, Косой переулок, волшебники, говорящие книги и необычные животные. Гермиона проводила ночи напролет за изучением волшебного мира Британии. Голова шла кругом от новой информации, но это окрыляло маленькую девочку. Она была счастлива.

Гермиона улыбается отцу и обнимает его. Совсем скоро ей предстоит войти в поезд и оставить родителей до Рождества или вовсе на целый год. Рядом с ней стоит небольшая сумка, наполненная девчачьими принадлежностями, одеждой, аксессуарами, рядом стоит клетка с коричнево-белой совой. Она так тщательно выбирала её, что теперь не может оставить её хотя бы на секунду. Родители выглядят совсем обеспокоенно. Мама, которая всегда старается держать всё под контролем, бегает глазами по лицу дочери, пытаясь запомнить каждый миллиметр, дёргается от каждого звука и нервно поглядывает на часы, отсчитывая каждую секунду. Ее русые волосы аккуратно собраны в низкую причёску, а одежда идеально выглаженная. Отец более спокоен. Его руки не дрожат, взгляд не бегает, но он постоянно оборачивается, наблюдая за тем, когда другие дети попрощаются с родителями и отправятся в поезд. Тогда и им придет время отпустить крошку Гермиону.

Сама же девочка зацепилась взглядом за пепельно-белую макушку не так далеко от нее с родителями. Мальчик выглядит величественно. Его волосы зализаны назад, открывая лицо миру, чтобы каждый видел его красоту. Он абсолютно точно красив собой. На нем школьная форма, скрытая под черной мантией. Гермиона провела небольшой анализ, который помог ей сделать вывод, что незнакомец выше неё. Его выражение лица кричит о том, что он здесь главный. Расслабленные губы, незаинтересованный ни в ком взгляд. Это заставило девочку поморщиться. Она не сомневается, он — чистокровный волшебник.

Рядом с мальчиком стоят не менее величественные родители. Мужчина твердо стоит на ногах, но держит в руках трость со змеёй из серебра. Слизерин, пронеслась мысль в голове девочки. Одежда скрыта под черной мантией, только ворот белой атласной рубашки выглядывает. Он вальяжно поправляет рукой свои длинные волосы и что-то говорит мальчику, смотря на него острыми глазами. Гермиона вздрогнула, когда заметила, как мальчик покорно склонил голову. Она никогда не знала прежде столь опасного и холодного взгляда. Родительская любовь и теплота окутали её с рождения. Она единственная в семье, что позволило ей получить всю заботу и ласку. Видеть такую картину ей приходится впервые, это вызывает в ней бурю негодования.

Гермиона видит, как женщина, чьи глаза бегают по лицу мальчика, аккуратно берет мужчину под локоть и что-то шепчет ему, после чего он перестаёт говорить, а через секунду вовсе отходит слегка в сторону. Его губы плотно сжаты, челюсть острая и напряжённая, а глаза будто стеклянные. Это может повергнуть в ужас. Один его колкий взгляд в их с родителями сторону заставляет её спину покрыться мурашками. Ничего хорошего от такого человека ждать не стоит. И мальчик выглядит один в один, как отец. Девочка отмечает природную складность и красоту женщины, её нежные голубые глаза и густые блондинистые волосы, аккуратно собранные в причёску. По плечам струится синее платья, а на ногах туфли, идеально подходящие под образ. Её движения лёгкие и изящные, а взгляд тёплый и нежный. Полная противоположность мужчине. Настоящая леди, думает Гермиона, прежде чем мама вновь привлекает её внимание.

— Дети уже начали заходить в поезд, — беря дочь за руку, почти шепчет миссис Грейнджер.

Мужчина подходит к жене и аккуратно, будто боясь навредить ей или сломать, как нечто хрупкое, берет её за плечи, заставляя отойти слегка в сторону. Гермиона счастливо улыбается, предвкушая учёбу, наполненную яркими и счастливыми событиями. Она ещё никогда не чувствовала подобного. Даже мармеладные мишки отошли на второе место. Получив письмо, она не могла ни о чем думать, кроме как о Хогвартсе и что ее ждет в нем. Она просыпалась с мыслями об этом месте и засыпала, представляя разные истории, которые с ней могут приключиться. Она пыталась хоть что-то найти в книгах, листая их порой слишком долго и внимательно вчитываясь, но ничего. Оставалось только ждать и она дождалась.

Гермиона хватает сумку в одну руку и клетку с совой в другую. Ей хочется сорваться с места и оказаться в поезде как можно скорее, познакомиться со всеми, узнать каждого. Сердце готово вырваться из груди от предстоящего грандиозного путешествия.

— Пожалуйста, не забывай писать нам, — со слезами на глазах, но с улыбкой на губах напоминает миссис Грейнджер, держась рукой за мужа.

Гермиона смотрит на родителей со всей внимательностью, которая ей присуща.

— Обещаю, — почти шепчет.

Она обнимает их у поезда, когда большинство детей вошли в вагоны, а на перроне остались только первогодки. Каждый прощался с родителями, цепляясь за последние секунды. Крепко держась за родителей, она видит, как напротив неё тот самый мальчик обнимает маму, которая склонилась к нему и, сдерживая эмоции, провела тонкой рукой по спине сына. Мужчина рядом только сказал что-то, стреляя глазами. Гермиону передёрнуло. Это совсем не то прощание с родителями, которое она привыкла видеть в своём мире. Здесь всё было иначе, даже это.

Впервые она видит холодный взгляд серых глаз мальчика. Он, поджав губы, идёт в сторону поезда и проходит в вагон, даже не посмотрев по сторонам. Уверенный, знающий себя и мир вокруг. Это завораживает, Гермиона нервно сглотнула.

Отпустив родителей, она взяла свои вещи и зашла в вагон. Из окна она посмотрела на них в последний раз. Мама тепло улыбается и машет рукой. Отец обнимает жену за талию, даря свою улыбку дочери. Гермиона знает, что теперь нет пути назад, она должна поднять подбородок и уверенно двигаться вперёд, не оборачиваясь по сторонам.

Проходя мимо дверей в вагоне, она видит заполненные детьми купе. Кто-то уже знакомился, разговаривая друг с другом, кто-то молча сидел и занимался своими делами, кто-то только затаскивал вещи и недовольно бурчал. Гермиона двигалась вперед, крепко держа свои вещи. Багаж забрал мужчина, которого она видела впервые. Высокий, худощавый и седой. Он никак не представился, только попросил у мисс багаж и скрылся за дверью в конце вагона. Гермиона ахнула. Пройдя несколько дверей, она замечает двух мальчиков в купе и свободное место. Она не долго думает. Резко открывает дверь и смотрит своими глубокими глазами на них. Рыжий, сидящий у самого окна, от неожиданности раскрыл глаза так широко, что удержаться от смеха было трудно, второй же почти не изменился в лице.

Оба мальчика были удивлёнными, но абсолютно по-разному показывали это. Рыжий, который вызвал у Гермионы только смешок, сидел с торчащими в разные стороны волосами, на его бледном лице красовались едва заметные веснушки, а одежда на нем была старенькой и поношенной на вид. Огненно-рыжие волосы подчеркивали его голубые глаза. Девочка невольно провела параллель с тем надменным мальчиком с перрона и поняла, насколько же они отличаются. Тот завораживает, и заставляет интересоваться. Этот же вызывает только смех. Рыжий забавный. Другой выглядел совсем иначе. Ярко-зелёные глаза словно гипнотизировали. Черные волосы, светлая кожа, на носу круглые очки, а на лбу небольшой шрам в виде молнии. Гермиона выдохнула.

— Не занято? — она слегка вздёрнула носиком. Это не больше, чем просто привычка, появившаяся у нее от мамы. Она пыталась быть похожей на неё.

— Нет, — матает головой мальчик со шрамом.

Мило, отмечает она, немного сморщив носик. Присев на соседнее место от рыжего, имя которого она ещё не знала, Гермиона бросила изучающий взгляд на купе. Места достаточно, они свободно могли принять ещё одного пассажира. Диванчики темно-красного цвета обтянуты замшей и приятны на ощупь. Над головами расположилось несколько небольших полочек под багаж.

— Я — Гермиона Грейнджер, — посмотрев сначала на одного, а затем на другого, представляется она.

— А я Рон Уизли, — следом представляется рыжий, вытирая рукой рот. Следы от шоколада исчезают, но рука оказывается запачканной. Гермиона брезгливо отворачивается. — Билл Уизли мой старший брат, — он улыбается и с гордостью в глазах смотрит сначала на девочку, которая вызывает в нём неприятный трепет, а потом на мальчика, имя которого до сих пор не знает. Они не успели познакомиться, Гермиона вошла почти сразу после него.

Гермиона хмурится. Рон пытается превысить свою значимость за счёт старшего брата, которого она даже не знает. Это выглядит жалко.

— Почему говоришь о нём так, будто он какая-то звезда? — одна её бровь вновь приподнимается.

Глаза Рона бегают по купе. Эта девчонка заставляет его нервничать. Ее пропитанный высокомерием и зазнайством голос заставляет дрожать.

— Потому что он звезда Хогвартса. — Он смотрит на неё, как будто она глупая девчонка, ничего не знающая. Это ей совершенно не нравится, ведь она не такая. Гермиона настоящий гений. — Билл был лучшим учеником во всем Хогвартсе! — его глаза загораются, когда он говорит о брате.

— Таких учеников набирают каждый год, — подмечает Гермиона, совсем не заботясь о чувствах нового знакомого.

— Он был хорош ещё до школы! — Рон встаёт на защиту брата. Его брови свидены к переносице, а глаза сузились в презренном взгляде. Этой всезнайка обязательно нужно показать себя, недовольно бурчит он в своей голове. — Ты вот умеешь хоть что-нибудь? Хотя бы свет?

Гермиона растерянно отвернулась. Она вычитала несколько заклинаний в книге, когда оказалась с родителями в Кости переулке. Купив небольшой справочник «Чары для Чайников», мисс принялась к изучению и даже добилась некоторых успехов — у нее определённое получалось заклинание света и струйки воды из палочки, но чем-то большим она похвастаться не могла. Гермиона понимает, что её навыки ничто по сравнению с умениями тех, кто живёт в этом мире с рождения, чьи родители являются волшебниками. Ей лишь оставалось склониться над книгами и кропотливо работать, уделяя практике большое количество времени.

Она ещё докажет всем, что достойна своего места.

Гермиона достала палочку из-под мантии. Лёгким движением палочки она рисует петельку в воздухе.

— Лю́мос, — говорит спокойно и ровно.

Огонёк света появляется на кончике её палочки и мальчики, оба, раскрывают глаза, смотря на маленький источник света. Гермиона довольна собой, это заклинание было одним из немногих, которое ей хорошо удаётся. Она замечает, как Рон раскрыл рот и протянул негромкое «О-о-о». Секунда и свет пропадает, а Гермиона прячет палочку обратно. Она уже всё доказала, а раскрытые рты глупых мальчиков всё подтвердили.

— Это круто, — угрюмо говорит Рон, стараясь не смотреть на девочку рядом с собой.

Выпендрёжница, думает он и даже не думает доставать палочку — у него не получается даже лю́мос.

— А ты что-нибудь умеешь?... — Гермиона неловко замолкает, понимая, что не знает имени второго мальчика.

— Гарри Поттер, — почти сразу отвечает он.

Но продолжить никто не успевает, Рон буквально подскакивает на месте и еле удерживается от визга, смотря на того, про кого слышал всё детство. Он внимательно всматривается в мальчика напротив и только замечает, как он похож на того, про которого мама рассказывала ему перед сном. Чёрные волосы, зелёные мамины глаза и небольшой шрам на правой стороне лба. Как же Рон был слеп всё это время.

— Ва-ау, — почти задыхаясь от радости тянет рыжий.

Гермиона чувствует себя неуютно. Она не понимает такой яркой реакции на обычное имя. Она совсем ничего не знает об этом мире. В груди неприятно сдавило, к горлу подступил ком, но она взяла себя в руки и вернулась к задранному носику и серьезному выражению лица. Она не может ударить лицом в грязь, точно не перед этим рыжим глупцом.

— Это ведь ты убил Его... — еле раскрывая рот, шепчет Уизли, хватаясь за сердце.

— Кого? — нетерпеливо спрашивает Гермиона, смотря то на Гарри, то на Рона. Греет сердце, что она не единственная, кто мало понимает происходящее — Гарри не отличается особо осведомленностью.

— Того, чьё имя называть нельзя, — он говорит, чуть склонившись вперёд, чтобы и Гарри напротив мог его хорошо услышать. — Волан-де-Морт. Он убийца и псих, — Рон кривит губы.

Гермиона ненадолго задумывается.

— Но ведь его имя нельзя называть? — обе её брови подлетают вверх, а она внимательно смотрит на Рона.

Уизли теряется. Он совсем не ожидал такого вопроса, эта девчонка выставляет его совершенным глупцом! Он бегает глазами по купе, пытаясь скрыть волнение.

— Я... — он запинается. Вздыхает и, немного собравшись, продолжает, смотря точно в карие глаза девочки. — Я сказал, потому что ты не знаешь! — он буквально её упрекает, совсем этого не желая. Гермиона хмурится. — Как вообще можно не знать про Гарри Поттер и Сама-Знаешь-Кого? Теперь знаешь, — в конце бубнит Рон, надеясь не быть услышанным.

Но Гермиона слышит. Она слышит каждое слово, обращённое к ней и нет. Она давно уяснила, что возможность слышать и быть услышанным — это главное достоинство в жизни человека.

От едкого комментария Рона мисс растерялась. Вот и первое препятствие. Она не из этого мира, она никогда не слышала никаких историй, никогда не видела ничего волшебного до похода на Косую аллею. А теперь ей предстоит рассказать двум мальчикам, один из которых её раздражает своей глупостью и поверхностью, что она другая, совсем не такая, как они.