сероглазый король. (1/2)

Слава тебе, безысходная боль!</p>

Умер вчера сероглазый король...</p>

Ангел.

Женщина видела в своём сыне, которому некоторое время назад исполнилось одиннадцать, маленького ангела, который спустился к ней с небес, чтобы привнести в эту тёмную, туманную жизнь немного света. От мысли, что с ним может что-то случиться леденело сердце.

Она аккуратно провела тонкими пальцами по щеке мальчика, заправляя выбившиеся пряди волос за ухо. Он так похож на своего отца, сразу же подумала она, проведя взглядом по лицу мальчика. Вздёрнутый слегка кверху острый нос, тонкие бледные губы, длинные чёрные ресницы и точёный подбородок. Только лёгкие детские щёки выдавали возраст мальчика. На лице у него было умиротворение, сон нашёл так быстро, что он даже не успел пожелать доброй ночи матери. Она только улыбнулась. Последние дни занятий с учителями перед выбором школы выматывали мальчика как никогда.

В комнате горела только одна свеча, создавая томную вуаль света почти у самой кровати. Женщина смотрела на сына и не понимала, как одиннадцать лет жизни для неё пролетели словно день. Казалось, ещё вчера она счастливая кружилась вокруг мужа и щебетала о скором рождении сына. Она чувствовала, что это Он. Окружённая любовью родных и любимых людей, она ждала дня, когда сможет подарить любимому мужчине сына. Этот день настал. В дождливый третий день с начала недели пятого дня начала лета 1980 года<span class="footnote" id="fn_32714848_0"></span> на свет появился мальчик с платиновыми, как у родителей волосами. Его серые глаза прожгли в душе матери дыру. Её маленький сероглазый король, который тут же завладел ее небольшим миром. Всё большое чистокровное семейство встретило мальчика любовью и лаской. Он был окружён вниманием прибывающих родственников, которые отмечали невероятную внешнюю схожесть с его отцом.

Женское сердце в 1981 году было неспокойно. Она чувствовала, как оно леденеет каждый раз, когда муж целовал её дрожащую руку и испарялся, оставляя за собой только развивающийся клубок зелёного дыма. В такие ночи Драко спал максимально беспокойно. Она знала, что детское сердце уже всё чувствовало и переживало за родителя, который был безрассуден в столь сложное время. Нарцисса смиренно опускала голову на всё происходящее. Он доведет меня до палочки, думала она каждый раз, беря сына на руки и расхаживая с ним по комнате. В одну из таких неспокойных ночей стало совсем плохо. Руки были ледяными, сон Малфоя-младшего прошёл моментально, сердце замирало от каждого шороха, эльфы не смели вылезать из своих комнат, темнота опустилась на округу. Она провела всю ночь у кровати сына, а муж так и не вернулся к утру, как это бывало обычно.

«Люциус Малфой II задержан Министерством магии за содействие Волан-де-Морту в подготовке к перевороту».

Нарцисса кинула выпуск «Ежедневного пророка» в камин и уже через несколько секунд от газеты остался только пепел. Она знала, чувствовала, что так будет. Но не смела показывать свою слабость.

Сон был невыносимым. От шорохов за окнами сердцебиение учащалось, Драко просыпался от лёгкого завывания ветра, эльфы боялись лишний раз появиться перед хозяйкой. Нарцисса чувствовала, как сходит с ума от неизвестности. Новостей в «Пророке» больше не было, из Министерства магии никто не присылал и записки, из Азкабана новостей также не было. Дни сливались воедино. С утра был одинокий завтрак за большим семейным столом, после чтение газет с надеждой о новостях о муже, с полудня и до глубокого вечера она сидела в комнате сына и пыталась найти в нём своё спокойствие. Финни, эльфийка, приставленная к Драко нянькой, пыталась взять малыша в свои руки и дать хозяйке свободы, но всегда была грубо отправлена вон. Нарцисса злилась на всех вокруг и только сын помогал ей находить смирение и покой, а она хотела отобрать у неё последнее.

Муж появился в Мэноре на третий день. Стеклянный взгляд, щетина, грязные волосы зачёсаны назад. Он появился на пороге дома также неожиданно, как и пропал. Тогда Нарцисса впервые оставила сына на попечение Финни и бросилась вниз по лестнице в объятия мужа. Она целовала каждый миллиметр его осунувшегося лица, щетина колола нежные женские руки, но это всё было совершенно не важно. Тогда она впервые позволила себе расплакаться при муже и отдать ему всю свою любовь. Люциус вёл себя сдержанно, только поддерживал жену за локоть, не давая ей упасть перед ним на колени. Этого он точно не заслужил. Он видел перед собой ту, которая пойдет за ним до последнего. Это было для него важнее поцелуев, объятий и слов о любви.

Только спустя несколько дней женщина со спокойствием внутри себя отошла от мужа и посвятила день сыну, сон которого стал крепче и тише. Впервые с рождения Драко она дышала полной грудью и ощущала свободу от тьмы. Её голубые глаза искали Его в тени ночи, за стенами, но всё было тщетно. Её руки перестали дрожать, разум просветлел, а ноги стали опорой. Она посвящала всю себя любимым: саду, мужу и сыну. Отвечать на письма знакомых не торопилась, и мужа просила о том же, принимать гостей Мэнор отказывался. Нарцисса, урождённая Блэк, утром завтракала в компании мужа, после читала романы из библиотеки, а с обеда и до глубокого вечера сидела в комнате сына, уделяя ему всю себя, отдавая ему всю свою любовь.

Люциус отходил от заточения в Азкабане долго. Первый месяц сна не было вовсе. Он тенью под луной ходил по Мэнору, запирался в кабинете и ненавидел всё, что хоть как-то напоминало о тюрьме. Аппетит был плохой, удавалось только позавтракать под присмотром жены. От груза на плечах спасали книги и сын. В комнату к нему он впервые зашёл спустя несколько недель после возвращения домой. Взяв его на руки, которые ещё дрожали после Азкабана, он почувствовал тепло и умиротворение бушующего внутри океана. Малыш был уже большой, Драко было больше года, но Люциус брал его в свои объятия всего несколько раз, не желая превращать сына в мягкотелого мальчишку. Нарцисса не выпускала его из рук. В ту ночь, оставшись наедине с сыном, он впервые взглянул в его глубокие серые глаза и увидел в отражении себя. Он не понимал, что наделал, а главное зачем. Что теперь будет, думал он. В голове была идея, грамотно выстроенная тем, кого сейчас вслух не упоминают. Разум больше не принадлежал ему, боролось за свет из последних сил только сердце. И приходя в спальню к жене, сердце начинало побеждать.

Второй месяц выдался для мужчины менее стрессовым. Его организм приходил в норму. В столовой накрывали уже не только завтрак, но и обед с ужином. Иногда Люциус предпочитал приему пищи чтение книги или встречи со старыми товарищами. Нарцисса наблюдала за мужем и отмечала его улучшения, мысленно радуясь такому прогрессу. С каждым днём он всё больше уделял внимания сыну, посетители Мэнора также отмечали воспитание Малфоя-младшего, хваля тем самым родителей. Драко был сдержан и спокоен, не дерзил и не позволял себе детской непосредственности, чем заставлял отца гордиться им. Люциус смотрел в глаза сына и видел в нём продолжение себя. Он так на это надеялся.

Драко рос и воспитывался в рамках традиций, которые смягчались любовью родителей. В пять к нему начали приходить первые профессора и давали основы знаний. Среди главных предметов глава семейства определил арифметику, чтение, чистописание, астрономию, историю магической Британии. Нарцисса не могла нарадоваться, когда профессора начали говорить о первых успехах и достижениях её сына. Драко нельзя было быть в отстающих, отца бы это не порадовало. Он изо всех сил старался превзойти самого себя. Библиотека открыла для него свои двери и погрузила в необыкновенный мир книг, поведав юному волшебнику о множестве знаний, которые у него есть и которые ждут его впереди. Отец всё чаще начал находить сына на полу в баррикадах из книг, словарей и энциклопедий. Мальчик захлёбывался в страницах старинных книг, упиваясь информацией. Он так стремился достигнуть похвалы от отца, что сам не заметил, как начал копировать его почти во всём. Курс арифметики, чистописания и чтения Драко осилил за год, чем порадовал родителей. Но послаблений не было. Вместо пройденных уроков, были приглашены новые профессора и в шесть с половиной Малфой-младший начал изучать чары, травологию, зельеварение и искусство тёмной магии. Но и здесь мальчик преуспел. Он не отвлекался на мимолётные желания поиграть, пошутить над профессорами или отдохнуть. Его режим дня состоял из сна, приёмов пищи и учёбы. Люциус видел стремления сына к успехам, поэтому выражал своё одобрение в лёгких кивках головы и дорогих подарках по праздникам. Нарцисса видела это нездоровое стремление Драко к подражанию отца, но ничего не могла сделать, отец был примером для сына.

В восемь Драко был одним из самых умных и образованных среди сверстников. Крэбб вовсе не славился умственными способностями, чем вызывал шутки среди друзей. Среди друзей ходило выражение ”Я Крэбб”, что означало, что в данном вопросе кто-то не разбирается. Драко ни разу не произнёс это ни в мыслях, ни вслух. Отец бы точно не погладил за это по голове. По-настоящему достойным своего внимания Малфой-младший считал Теодора Нотта, который также увлекался учёбой и был обязан проходить каждый год новые уроки. С ним Драко чувствовал себя комфортно. Они часто говорили о зельях, учились летать на мётлах по территории Мэнора и засиживались в библиотеке поместья, забывая о времени. «Дружбы с Малфоем нужно быть достойным» сказал как-то за ужином отец, строго смерив сына взглядом, и эта мысль впиталась в мозг Драко. Ты не достоин, думал он, когда выходил с отцом в люди и видел кого-то, кто ему не нравился. Нарцисса видела в глазах сына холод и надменность, но обо всём забывала, когда замечала горящие глаза мальчика во время общения с Тео. Он был правильным другом.

В девять мальчик всё чаще стал слышать о Тёмном Лорде. Как правило за ужином или наедине с отцом в библиотеке он слушал истории от отца, как могла бы сложиться их жизнь при нём. Люциус говорил об этом с придыханием, порой язык заплетался, а голос понижался на несколько тонов. Драко не мог оторвать глаз от отца, который горел идей, ценностями. Они забывали о книгах вокруг, Малфой-младший слушал отца с приоткрытым от удивления ртом. Однако говорить за пределами дома о Лорде нельзя было, при чужих тем более. Драко держал рот на замке, лишь изредка делясь новыми историями с Ноттом-младшим. Отец был строг по отношению к разговорам, которые могли выйти за пределы Мэнора,поэтому каждый раз окидывала сына взглядом, который мальчик называл мысленно «заткнись и не болтай». Самой популярной среди друзей стала история о Мальчике-который-выжил. Драко услышал её от отца в один из вечеров, которые они вместе проводили в библиотеке, старший за изучением акций, купленных у юридической компании, младший за повторением лекции по тёмным искусствам. Сын лишь спросил о том, почему Темный Лорд пал столь трагичной смертью, как говорил отец, и в ответ услышал про маленького мальчика, отпрыска чистокровного волшебника и грязнокровки. Женщина, глупая женщина, повелась на свои низкие чувства и закрыла собой сына. Тогда Драко долго не мог уснуть. Он думал только об одном.

Это сила любви? Мама любит меня также сильно? А отец?

К десяти маленький Драко Малфой знал наверняка три вещи. Первое — он волшебник, второе — чистокровный и третье — он Малфой. Об этом никогда нельзя забывать, так велел отец. И мальчик помнил это. Зазубрил. Он выходил в общество с высокого поднятой головой и смотрел на всех этих обычных людей надменным взглядом серых глаз. Он чувствовал себя на вершине, он был одним из двадцати восьми, его семья была. Рядом с отцом Драко мог позволить себе дерзость, высокомерие и наглость, но никогда не был отчитан за это. Нарциссе однажды удалось понаблюдать за мужем и сыном со стороны и её ужасу не было предела. Перед ней стояли два одинаковых мужчины, один из которых ещё очень мал, а другой имел в руках власть и мощь. Драко становился похож на отца во всём.

Сейчас Нарцисса смотрит на выросшего сына и чувствует то тепло, которое одиннадцать лет назад подарила ему от всего чистого своего сердца. Окутанный сном мальчик выглядит беззащитным, но она знает, что её сын станет сильным магом, который заставит всех вокруг говорить о семье Малфой с ещё большим уважением и почётом.

Потушив одиноко горящую свечу лёгким движением палочки перед выходом, Нарцисса в последний раз оглядывается на спящего ребёнка и закрывает за собой массивную дверь цвета горького шоколада. Спустившись вниз по лестнице, в большой гостиной у камина она видит мужа, который сидит в кресле, а в руке у него бокал с огневиски. После событий в 1981-ом Люциус стал выпивать вечерами перед камином, задумываясь о неизвестных ей вещах. Она лишь смиренно принимает это и оставляет мужа наедине с самим собой.

Нарцисса остановилась в нескольких шагах от гостиной, не решаясь нарушить уединение мужа.

За десять лет спокойной и размеренной жизни Люциус пришёл в норму и больше не выглядит, как труп. В его речах всё чаще звучат слова «правильное будущее», «воспитание сына», «спокойная жизнь». Он уделяет много внимания чтению книг и прививает это сыну, занимается коллекционированием старинных артефактов, несмотря на законы, и придерживается светской жизни, участвуя в благотворительности. Это тот самый Люциус, о котором Нарцисса так мечтала в их тёмные времена.

— Присядь, дорогая, — просит мужчина, указывая жене на бержер напротив.

Нарцисса присаживается, поправляя подол платья.

— Хочешь о чём-то поговорить?

Она внимательно смотрит на мужа, в глазах которого танцуют языки пламени.

Мужчина вальяжно откинулся на спинку бержера из тёмного дерева с обивкой болотно-зелёного цвета. Только золотые узоры добавляют немного красок в тёмную расцветку мебели.

— Думаю, что пора. Драко уже одиннадцать, до сентября совсем немного времени.

Нарцисса понимает, к чему ведёт муж. До сего момента они не поднимали тему выбора школы для сына, хотя это нужно было сделать уже давно.

Она слегка сжимает платье в руках, надеясь на лёгкий разговор.

— Я хочу отослать письмо Каркарову. Думаю, Дурмстранг будет лучшим решением для Драко.

Нарцисса замерла. Она совсем не готова отдавать сына в школу так далеко от дома. Она только недавно почувствовала всю прелесть взрослого общения с сыном, как муж хочет отправить его как можно дальше от дома, от неё.

— Как же Хогвартс? Там учились все его предки…

— Хогвартс, — фыркает Люциус, искривляя губы в усмешке. — Чему его там научат? Как журавликов делать и Оборотное варить? Не серьёзно.

— Зато он будет рядом с нами, — настаивает на своём она.

— Зато в Дурмстранге учат нужным вещам, который он, как Малфой, обязан знать. И директор там нормальный, не любитель грязнокровок.

Нарцисса молча смотрит на мужа. Она так не хочет терять сына на семь лет. Эти одиннадцать пролетели для неё, как один день, она ещё не успела сполна насладиться ролью матери, воспитанием сына. Кажется, будто ещё вчера она носила его на руках по комнате, целовала в носик и чувствовала запах молока. Сегодня ему одиннадцать и он должен покинуть её на семь лет обучения в дали от дома, от матери. Хогвартс — это меньшее из зол, думает она.

— Но, дорогой, Дурмстранг так далёк от дома, а ему ведь всего одиннадцать.

— Собираешься держать его у своей юбки всю жизнь? — прыскает Малфой-старший. Он с холодом смотрит на жену. — Не позволю! Что о нём будут тогда говорить? Обо мне? Только и будут разноситься сплетни, что Малфой не может воспитать единственного сына! — с каждым словом его голос становится всё громче, заставляя жену поёжиться.

Она не привыкла к подобному тону, Люциус крайне редко позволял эмоциям брать верх. Но сейчас он с твёрдостью и холодностью в глазах смотрит на жену и не терпит никаких пререканий. Он глубоко дышит, отпивая из бокала немного огненного виски Блишена с ароматом зелёного яблока.

— В Хогвартсе за Драко мог бы приглядеть Северус. Стоит только попросить, — почти шепчет Нарцисса, украдкой поглядывая в сторону мужа.

— Хогвартс в нынешнее время больше похож на сборище идиотов, которым всё равно на магию и ее традиции, — плюётся он. — Боюсь, что Северус единственный, кому бы я мог там довериться.

— Разве это не хорошая мысль? — с надеждой спрашивает женщина.

Она так не хочет отпускать Драко от себя, что готова молить мужа о снисходительности к ней и сыну. Но это будет в последнюю очередь, до такого она ещё не опускалась никогда.

Люциус смотрит на жену. Глупая женщина.   

— Нет. Прекрати держать его возле себя! — повышает голос мужчина. Нарцисса вздрагивает, чувствуя, как мурашки проходятся по её идеально ровной спине.

— Прошу тебя, — сдаётся она. В глазах начинают скапливаться слёзы, но она не позволяет им взять над ней верх. Она та, кто никогда не покажет свою слабость перед мужем. — Я попрошу Северуса контролировать Драко, да он и сам знает, кто он такой и что должен делать, чтобы соответствовать своей семье.

Люциус молчит. Делает еще глоток огневиски и переводит взгляд на жену.

— Прошу тебя, — вторит она. — Позволь ему быть ближе к дому. Я не вынесу, — почти шепчет, смотря мужу в глаза.

Люциус слабо кивает головой, позволяя женщине тихонько выдохнуть и расслабиться.

Ненавижу свою слабость, думает он, когда понимает, что не может пойти против жены. Она его слабость.

×××</p>

Драко смотрел в окно словно зачарованный. Он никогда ранее не замечал ту красоту, которая окутывает Мэнор. Он никогда не обращал внимание на прекрасное, ища везде черноту вместо света. Сейчас, казалось, будто пелена с глаз спала и мир явился перед ним. Впереди простирались поля, освещённые алым, почти кровавым, закатом. Солнце опускало свои лучи на землю, окрашивая её в золото с каплями крови, боли, немых криков. Лёгкий тёплый июльский ветер нарушал спокойствие макушек деревьев, шатая их в разные стороны, заставляя терять равновесие. Драко теряет его. Кажется, будто ещё немного и он упадет без возможности подняться.

Перед собой он видел свободу, о которой он мечтает перед сном и которая так недоступна для него. Птицы, парящие в небе, завораживающе взмахивали крыльями. Он всегда любуется ими, когда есть минута свободного времени. Когда-то он мечтал стать птицей, обрести свободу и порхать в небе ровно столько, сколько ему вздумается. Как жаль, что не всем мечтам суждено сбыться. Особенно когда в твоих венах течёт чистая кровь. Деревья уходили вглубь леса, что казалось, будто он никогда не закончится. Лес манил, хотелось схватить мантию и побежать к нему, крича о мечтах, желаниях и сожалениях. Их в жизни маленького мальчика уже было достаточно.

Но он сидел на стуле, подперев щёку рукой. Скучающий томный взгляд для окружающих, но изучающий для него самого. Драко пытался запомнить каждую деталь, чтобы позже, когда придет время сна, он мог закрыть глаза и воспроизвести красоту, подаренную природу. Он старался делать это, как можно чаще.

— Любуешься? — спросил кто-то, будто это грех.

Отец. Драко не заметил, как Люциус вошёл в библиотеку и присел напротив него. Нога на ногу, одна рука на спинке кресла, другая на любимой трости. Драко знает эту позу наизусть — она любимая у отца. В таких же серых глазах напротив пустота. Люциус не отличается глубокой и пылкой эмоциональностью к сыну, мальчик сам заметил это некоторое время назад. Но совсем не злится. Понимает и принимает отца.

— Изучаю, — смотря отцу в глаза, тихо ответил Малфой-младший.

Люциус довольный ответом хмыкнул.

— Это правильно, — одобрительно кивнул мужчина. Драко сфокусировал внимание на отце, хотя так хочется обернуться, прилипнуть к окну и, не отрываясь, любоваться. — Изучение всегда важнее. Знакомишься — изучай, общаешься — изучай, имеешь связь, — Люциус многозначительно поднял бровь, — изучай.

Он не согласен с отцом. Совсем нет! В голове вихрь противоречий Люциусу и его посредственному и совсем не взрослому мнению, как считает Малфой-младший. Он так старается быть похожим на отца, но думает совсем иначе. Старается забывать об этом, ругает себя, наказывает. Но каждый раз вновь возвращается к тому, как берет над собой контроль и пытается на закатить глаза на очередное противоречивое высказывание отца.

Но Драко спокойно кивает и выдавливает из себя негромкое «Да, отец, я понимаю». Люциусу это только в радость. Драко видит, как глаза потеплели, а очертания лица стали менее острыми — он расслабился.

— Как прошел твой урок по тёмным искусствам?

Драко почувствовал, как во рту скопилась слюна. Сглотнул. Вопросы об учёбе всегда заставляют его нервничать. Тем более, когда порадовать отца было нечем. Говорить матери о трудностях или успехах не страшно, она равноценно относится и к тому, и к другому. Люциус не желает слышать ни о чём, кроме достижений, которых достигает Драко. Он уже пытался поделиться сложностями в понимании некоторых свойств антенницы, но был остановлен грозным взглядом, поднятой бровью и искривлённым ртом. Всё говорило о том, что отец недоволен, ему не нравится слышать о том, что у его сына что-то не получается. После Драко ни разу не упоминал лично отцу о своих неудачах. За него это делали другие.