Глава 18 (2/2)
Следующие десять минут Новикова вдохновенно читала доклад подруги о битвах, приведших к коренному перелому в ходе войны — Сталинградской и Курской. А её настроение стремительно улучшалось.
***
— Новикова, Липатова, Кулёмина, задержитесь, пожалуйста, — историк окликнул девочек у самой двери.
— Данил Алексеевич, мы все внимание, — Лера остановилась у учительского стола.
— Девчонки, мне сообщили, что вы остались без художественного руководителя.
Девочки с одинаковым недоумением посмотрели на учителя.
— Ну, группа же ваша… Ранетки, кажется?
— А, ну да, наших худруков волной коллективного возмущения смыло, — хихикнула Лера.
— А вы инициативу хотите проявить? — сдвинула брови Лена.
— Нет, что ты, Лен, как человек служивший, я знаю, что инициатива безжалостна к инициатору, но Николай Павлович меня особо и не спрашивал. В общем, вашу группу передали в мои неопытные руки, так что, если будут какие-то вопросы или понадобится помощь, обращайтесь.
— А вы в музыке-то сечёте? — написала Наташа.
— Ну, в моей буйной молодости я целый год проработал звукорежиссёром в одной маленькой южно-сахалинской студии. Так что музыке я не чужд, хотя бы с технической точки зрения.
— Скажете тоже, в молодости, вы и сейчас не динозавр, — стрельнула глазами Лера.
— Я, конечно, динозавров, Лер, не застал, но шумерскую клинопись ещё помню.
— Вы бессовестно преувеличиваете. Вы молодой, красивый и продвинутый.
— А значит, кто-нибудь из ваших коллег может расценить вас как хорошую добычу, — улыбнулась Лена.
— Думаю, я выживу в этих матримониальных джунглях, — рассмеялся историк. — В общем, вы девчонкам передайте из параллельного, что теперь у Ранеток есть парламентёр в администрации.
— Спасибо, Данил Алексеевич, — улыбнулась Наташа. — Обязательно скажем.
— Тогда хорошего дня.
— И вам.
Покидая кабинет истории, Лера широко улыбалась: кажется, этот день проходит лучше, чем она опасалась. И какой всё-таки мужик!
***
Гуцул увидел Каримову, как только та вошла в его кафе. Подойдя к барной стойке, учительница улыбнулась.
— Здравствуй, Игорёк.
— З-здрасте, Ирина Ренатовна, — Игорь слегка улыбнулся. — Вам кофе или, может, чаю?
— Давай кофе, карамельный латте, если у вас есть сироп, — Ирина присела на барный стул и повесила вишнёвую сумочку на спинку.
— Обижаете, есть карамельный, есть ореховый, ещё апельсиновый, но его даже предлагать не буду, потому что ну очень специфично, — Гуцул подставил чашку под жерло кофе-машины, в которую мгновением ранее насыпал ароматные зёрна.
— Ну нет, я, пожалуй, ограничусь… Почти классикой. А что это у вас не очень людно?
— А, в пять мероприятие заказанное, до раннего утра, так что остаются только взрослые сотрудники, двадцать плюс, причём парни — какой-то большой мальчишник… То ли налоговая гуляет, то ли… В общем, какие-то при погонах.
— То есть ты дорабатываешь последний час?
— Типа того, по сути, можно было вообще не приходить, — Игорь протянул Каримовой чашку.
— Спасибо, солнышко.
Кофе Ирина пила молча. Гуцул, иногда косившийся в её сторону, внезапно понял, что ему учительницы не хватало. Вроде и не общались очень близко, но после истории со Степновым парню казалось, что есть у них с Ленкой какая-то… Взрослая фигура, что ли? Не мать, конечно, но хотя бы старший друг. Друг, к которому можно прийти, если уж совсем тошно от собственного одиночества.
Конечно, Игорь видел Каримову на уроках химии дважды в неделю, мельком — в школьных коридорах, но из её кабинета он сбегал, едва прозвенит звонок, а в коридорах скользил быстрым взглядом и тут же отворачивался. Глупо, на самом деле.
Даже если Ленка в Ирину Ренатовну влюблена, вряд ли учительница химии давала Кулёминой повод. Она, может, и не подозревала о чувствах ученицы до литературной эскапады той и скорее всего — побледнела ведь как полотно после «Незнакомки». В любом случае, сердцу не прикажешь: Каримова не может отвечать за всех, кто в неё влюблён, и уж точно не её, Ирины, вина, что за этот месяц его общение с Леной почти сошло на нет.
Пару недель назад Игорю ещё казалось, что лучше избегать их обеих, но то пару недель назад. А в последнее время от одиночества хотелось выть, и ни друзья-скейтеры, ни случайные девчонки, строящие глазки симпатичному бармену, ни даже Полинка, с которой они несколько раз гуляли и с которой было по-настоящему интересно, ничуть не грели и тоски не разгоняли. Хотелось… Человеческого тепла, хотя бы отдалённо похожего на семейное. Но как сократить дистанцию хотя бы между ним и Каримовой, парень не знал.
А Ирина Ренатовна, словно не замечая его взглядов, медленно цедила свой кофе, потом попросила второй, большую чашку. Когда к женщине подошёл охранник и вежливо предупредил о закрытии, та улыбнулась, сказала, что не задержит ни гостей кафе, ни его персонал, только дождётся этого молодого человека — она указала глазами на Игоря. Коля кивнул и отошёл. Проводив его растерянным взглядом, Гуцул уставился на Каримову.
— Э-э-э, вы ждёте меня?
— Ну да. Игорёк, мне тебя не хватает. Я прекрасно понимаю, почему ты меня избегаешь, но, право, не стоит. Вы с Леной мои ученики, люди, с которыми мне приятно общаться и о которых хочется заботиться, ну, в меру сил. Я уважаю твоё уединение и понимаю, что в силу нашего несколько разного статуса ты бы не смог сделать первый шаг, даже если бы хотел, поэтому я сегодня пришла звать тебя на жаркое. Ты, разумеется, можешь отказаться, я пойму, если не захочешь общаться вовсе или если тебе нужно немного больше времени, но в любом случае это моя ответственность как взрослого человека — проявить инициативу, чтобы ты знал, что тебе есть к кому прийти и что я всегда тебе рада.
Тираду учительницы Игорь слушал, сосредоточенно натирая стойку. Если бы кто-то видел их со стороны, наверняка подумал бы, что очередная посетительница изливает бармену душу, рассказывая какую-то не особо увлекательную историю, потому что того, кажется, интересовало только упрямое пятно на лакированной поверхности дерева. И никому бы уж точно не пришло в голову, что этот взрослый парень почти готов разреветься как маленький мальчик, потому что впервые за всю жизнь ему прямо предложили… Почти дом. Впервые в жизни ему есть, к кому прийти.
Сглотнув тугой ком и всё ещё не поднимая глаз, Игорь заговорил.
— Темно уже на улице… Дождитесь меня, пожалуйста, я вас провожу.
Ирина слегка улыбнулась.
— Я буду за дальним столиком, — женщина кивнула на место у окна.
Игорь действительно очень скучал. И в данную секунду он по-настоящему счастлив.
***
В гримёрке, где Лера и Полина ждали своей сцены, царило напряжённое молчание. Полина, не выпускавшая из рук сценарий, беззвучно шевелила губами. Лера даже не старалась читать собственный текст: лучше она уже не выучит, а перенервничать и всё забыть — это легко.
Внезапно дверь распахнулась, и в гримёрку влетела Анфиса Воробьёва — их взрослая партнёрша по сериалу.
— Как настроение, гвардия? — женщина подошла к столику и налила себе стакан воды.
— Мы все умрём, — мрачно прокомментировала Полина.
— А ты опаздываешь, Золотов ругался, — меланхолично добавила Лера.
— Ну, Васеньке я уже сказала, не вели казнить. Что ж я виновата, что сначала у меня заглохла машина, а потом таксист поехал через ебеня, простите за мой французский?
— Ещё есть метро, — хихикнула Зеленова.
— Есть, но до него тоже надо доехать: я за городом живу, детёныш, и хорошо мне там неимоверно, за исключением таких вот ситуаций. И вообще, чё вы такие бур-бур-бур? Всё же хорошо! Сейчас придёт Марьяша, распишет нас под Хохлому! Знаете, какой она талантливый гримёр?
— Талантливые под Хохлому не расписывают, Фис, — Полина последовала примеру Воробьёвой и тоже отхлебнула воды из стакана.
— Я, может, Гжель больше люблю, — пробурчала Лера. — Знаешь, обилие голубенького.
— Ну ты скажи Марьяше: возможно, она учтёт твои пожелания, — прыснула Анфиса, собирая каштановые волосы в высокий хвост. — Серьёзно, дети, не бурчите, всё будет хорошо. Честное слово, съёмки не так страшны, как вы себе нафантазировали в утреннем мандраже.
— А откуда ты знаешь про утренний мандраж? Ты же взрослая, по идее, волноваться не должна, — Лера нервно теребила верхнюю пуговицу рубашки.
— Детёныш, все волнуются, всегда. Если какой-то актёр говорит тебе, что не волнуется, то тут три варианта — либо он херовый актёр, либо врёт, либо ему роль неинтересна. А я тешу себя мыслью, что не совсем бездарна, врать не люблю, и эта роль мне очень интересна. Я её ждала два года. Вот сколько медвежонок сценарий писал, столько и ждала.
— Ты давно его знаешь?
— А вот как в театральный поступила, так с ним и познакомилась.
— Так он же, кажется, алмазиками занимался, когда ты училась, тебе ж, вроде, тридцать два? — недоуменно нахмурилась Полина
— Верно, солнышко. Но я, понимаешь ли, не москвичка, поэтому, когда поступила во ВГИК, мне пришлось подрабатывать и подрабатывала я незатейливо — официанткой, в кафе, куда он иногда приходил, не то чтобы кутить, но пить кофе: очень уж вкусно его у нас варили. Так и познакомились. Дружим уже больше десяти лет.
— И ты так спокойно об этом рассказываешь? — Лера с удивлением посмотрела на женщину.
— О чём? Наша с Васей дружба — не тайна, я тут по огромному многолетнему блату, — Анфиса отложила расчёску и поймала взгляд Новиковой в отражении.
— Да нет, я про бытность официанткой. Ты же, как-никак, одна из топовых актрис сейчас! Ты вон во скольких сериалах снялась!
— Эх, Лерка, знала б ты, что большинство из них — просто хлеб. Я вот, может, Грушеньку сыграть хочу в «Карамазовых», но старовата я для неё, ничего не попишешь. А насчёт прошлого — так я его не стыжусь, официантка — хорошая профессия, до какого-то возраста очень даже прибыльная, хотя тут зависит скорее от бойкости места. Поверь, многие из тех, кто гнут пальцы веером и клянутся, что с пелёнок ели красную икру под переливы скрипки, приехали из куда более глубокой дыры, чем моя — потому что я-то из Твери, а это почти Москва — и зарабатывали кто чем придётся. И, опять-таки, ничего зазорного в этом нет: в чужом городе всем и всегда туго приходится.
— Слушай, а ты, оказывается, совсем не пафосная, — Полина восхищённо посмотрела на свою киношную мать.
— Поль, я, если честно, вообще не понимаю, откуда взялся миф о моём пафосе, возможно, от роли Риты пошёл, она у меня первостатейная сученька и горячо мной любимая, — Анфиса по-девичьи хихикнула. — Но мы с ней совершенно разные и даже общий язык нашли не сразу. То есть я понимаю, что последняя фраза звучит как будто у меня шиза…
— Ну это же как в фанфиках, — встрепенулась Лера. — С персонажем надо законнектиться, общий язык найти, а иначе ничего не напишется.
— Прости, пожалуйста, детёныш, а что такое эти твои фантики?
— Фанфики. Фанатское творчество по определённом фандому, — пояснила Зеленова.
Воробьёва недоуменно приподняла бровь.
— Ну Фис, всё же просто! — фыркнула Новикова. — Фандом — это киновселенная, или книжная, или комиксы, некоторые даже по реальным людям пишут… И по тебе, наверное, что-то есть.
— Только Бога ради, не читай про себя, если всё же пишут, — спешно вставила Полина.
— Да, Полина права, не читай. Короче, это определённая вселенная, которая тебе чем-то не нравится, каким-то событием, и ты начинаешь писать собственные истории, чтобы исправить исходный вариант.
— Оставить Фиби и Коула вместе? — с надеждой отозвалась Анфиса.
— О, ты быстро просекла, молодец, — широко улыбнулась Полина. — Оставить Фиби и Коула вместе, избавить Пайпер от этого душнилы, воскресить Прю и найти ей горячую бабу, а не её скучного-скучного копа.
— И воплотить сабтекст, только избавить Зену от её банного листа в белом пальте, — затарахтела Анфиса. — Ой, а сколько всего по Беллатрисе с Гермионой можно написать!
— По Беллатрисе с Гермионой много пишут, — мрачно ответила Лера.
— Много-то много, да ничего хорошего, — фыркнула Зеленова.
— Ой, а шо, а шо?
— Токсичную херню, — хором отозвались девушки, — БДСМ, неравные отношения и в целом жуткий ООС.
— Чего? Каких ос?
— Out of character, то есть несоответствующий канонному характеру, — прокомментировала Полина.
— Произношение — зачёт, — Анфиса подняла вверх два больших пальца.
— А ты хорошо знаешь язык?
— Я год в Лондоне прожила, ну это когда в «Шахматной интриге» играла, плюс в школе хорошо преподавали.
— Ну тогда роль учительницы английского — точно по тебе.
— От то ж, отчасти поэтому Вася меня и пригласил на роль Марины, не только по причине нежной дружбы.
— Значит, коннект с Мариной налажен? — улыбнулась Полина.
— Ну по крайней мере, на первый взгляд — да, Полин, а до конца станет ясно только на площадке. А вот за вас я почти не волнуюсь. Не знаю, что у вас там с героинями, но друг друга вы чувствуете хорошо, и это видно.
— Это, наверное, одиннадцать лет совместной учёбы, — невозмутимо откликнулась Лера
Полина молча отвела глаза.
Дверь снова распахнулась, и в проёме показалась светлая голова Марьяны.
— Анфиса Владимировна, ну без ножа режете! Я вас жду, жду, а вы тут девчонок веселите!
— Марьяша, солнышко, не гневайся, уже бегу. До встречи на площадке, котята, — Анфиса встала и стремительно вылетела за дверь.
***
С отрывистым «Камера! Мотор!» сердце Леры ушло в пятки. Сидя за школьной партой плечом к плечу с Зеленовой (снимали первый урок английского), Новикова, кажется, забывала дышать. Вроде и репетировала дома с сестрой, но под светом софитов и прицелом камеры эффект от всех её попыток в игру, похоже, рассеялся как дым.
Спокойно. Сейчас у Саши Вороновой урок английского. Совершенно обычный урок английского. Такой же, на каких ты сидишь в школе. У них первый учебный день, новый учитель — большое дело, к вам вот Смирнов недавно пришёл. Просто урок. London is the capital of Great Britain, как говорится.
Звук открывшейся двери заставил Леру поднять глаза от парты. В класс вошла молодая учительница с волной каштановых локонов, рассыпанных по плечам. Окинув взглядом класс, женщина улыбнулась, положила классный журнал в красном дерматиновом переплёте на край учительского стола и заговорила по-английски.
— Добрый день, десятый-Б. Меня зовут Филатова Марина Владимировна, я ваш новый учитель английского и классный руководитель по совместительству.
Старшеклассники загудели, то ли приветственно, то ли недовольно.
— А мы так надеялись, что инглиша в этом году не будет, — пробасил с камчатки высокий парень-массовик, имени которого Лера не знала.
— А тебе бы, Рыжиков, только балду пинать, — презрительно фыркнула Саша.
Что же, текст, кажется, в голове отложился — уже хорошо.
— По-английски, пожалуйста, — попросила учительница. — Сочувствую твоему разочарованию… — женщина выжидательно посмотрела на ученика.
— Гоша, — отозвался тот.
— Сочувствую тебе, Гош, от всей души, но такова жизнь.
— Такова селява, — хихикнула Олеся.
— Так, я вам представилась. Теперь ваша очередь.
— Let me introduce myself и всё такое? — отозвалась Эля — рыжая девчонка с пирсингом в брови и демонстративной татуировкой во всё правое предплечье.
— Не-а, — усмехнулась Марина, — это было бы скучно. Вы будете представлять ваших соседей по парте, а они — вас.
— А, то есть вы хотите нас стравить в первый же день! — гоготнул Рыжиков.
— Гоша, я настойчиво прошу тебя говорить по-английски. Практикуй говорение и понимание.
— Чего?
— На инглише шпрехай, говорят! Или молчи в тряпочку и не порти атмосферу! — рявкнула Саша, недобро сверкнув глазами.
— Май инглиш из бед, бед и огорчений, Марина Владимировна.
— Тогда тебе тем более нужно больше говорить, — невозмутимо парировала учительница, присаживаясь за свой стол. — Итак, поехали. Кто первый?
В классе воцарилась мёртвая тишина.
— Как всегда, море желающих. Тогда пойдём по списку.
Саша вздохнула: первой шла её фамилия. Вот так и мучается всю старшую школу: Андреев и Бойко в пятом классе перешли один в соседнюю другой — в математическую.
— Воронова? — вопросительно произнесла Марина и обвела класс взглядом.
— Hello, it’s me, — негромко пропела Саша и поднялась.
Филатова махнула рукой.
— Вставать не обязательно. Так, Алекс, познакомь нас со своей соседкой, пожалуйста.
О-о-о, если бы я сама её хорошо знала… Кто б меня с ней познакомил, грустно подумала Лера и заговорила.
— Это Леся, Леся Дёмина, — уверенность в голосе оказалась для Новиковой приятным сюрпризом. — Она любит рисовать, много читает, лучше всех готовит, ну, или, по крайней мере, лучше меня. Она очень умная и мой лучший друг. Ну, что ещё сказать… — Саша задумчиво пожевала нижнюю губу. — Леся очень любит английский и литературу, но, несмотря на своё хобби, ненавидит черчение, потому что находит его скучным. Пожалуй, всё, — на последнем «That’s all I wanted to say» голос Леры слегка охрип, выдавая волнение.
— Отлично, спасибо, Алекс. Приятно познакомиться с тобой, Леся, — учительница перевела взгляд на Дёмину. — Твоя очередь.
Прежде чем заговорить, Леся несколько мгновений пристально глядела на соседку, и если бы Лера умела слышать мысли, она бы немало удивилась полному горькой нежности «Это моя любимая девочка, и она вся как на ладони. Вот только кому ж об этом расскажешь?»
Полине, несмотря на её небольшой телеопыт, понадобилось всё самообладание, чтобы вспомнить о девочке Лесе, которой нужно быть ближайшие несколько часов, а вернее, месяцев.
— Мою подругу зовут Саша Воронова, и она лучший человек, которого я знаю. Она смелая, умная, сильная и очень красивая. Она ненавидит командные виды спорта, прекрасно разбирается в машинах, обожает собак, они отвечают ей взаимностью. Саша упорно утверждает, что она технарь, но вы ей не верьте, потому что она обожает читать и обсуждать прочитанное. Ещё Воронова любит вкусно поесть, а я люблю радовать её вкусностями.
— Гарольд, они лесбиянки! — громким шёпотом откликнулся парень, сидящий позади Саши.
Класс ожидаемо покатился от хохота.
Воронова невозмутимо развернулась и отвесила шутнику подзатыльник. Никто не станет смущать её девочку, её подругу-натуралку.
— Максик, я, конечно, понимаю, что у тебя поллюции и все мысли только о лесбиянках, но держи свои влажные фантазии исключительно под собственным одеялом.
От второго взрыва хохота, кажется, задрожали стёкла.
— Дура ты, Воронова, — надулся парень.
— Тихо-тихо, класс. Мы не станем обсуждать ни чьи-то фантазии, ни чужую ориентацию. Чужая ориентация, Максим, какой бы она ни была, совершенно не наше дело, — Марина слегка повысила голос, чтобы пресечь бурное веселье.
— А вы чего, толерантная, что ли? — Эля приподнялась с парты, на которой почти лежала: с её фамилией — Маркова — очередь до неё ещё долго не дойдёт.
— Вполне, — Филатову, казалось, ничто не может смутить. — Личная жизнь — она на то и личная, чтобы общественность не совала в неё свой нос. Лесь, ты сказала всё, что хотела?
— Да, Марина Владимировна.
— Спасибо. Алекс, мне приятно узнать тебя поближе. А теперь послушаем Гуриеву Диану.
— Снято! — гаркнул режиссёр.
Лера и Полина громко выдохнули в унисон. Новикова впервые за несколько недель в упор посмотрела на Зеленову — руки у той дрожали.
— Лерка, ты как? — шёпотом заговорила Полина.
— Честно? Чуть не обосралась от страха.
— Ты молодец, — Зеленова не смогла сдержать восхищения в голосе и нежности во взгляде. — Только бледная очень. Когда нас отпустят, обязательно чаю тебе сделаю, горячего, сладкого.
— Девчонки, вы большие молодцы, просто умнички! — Анфиса подбежала к ним и слегка приобняла. — С почином, как говорится. И ты, Саш, молодчина, очень органично смотришься в роли раздолбая, — Воробьёва улыбнулась «Рыжикову».
— Естественно, я ещё в «Ералаше» вечно хулиганов играл, но спасибо, Анфиса Владимировна.
— Да, ребят, с почином вас! — режиссёр подошёл к их компании. — Я, если честно, думал, что кто-нибудь обязательно перенервничает и будем делать несколько дублей.
— Это мы на адреналине, видимо, — непривычно высоким голосом отозвалась Полина.
— Хороший адреналин, держитесь за него.
— Дим, не накручивай детей. Если они постоянно будут на адреналине, превратятся в невротиков раньше, чем закончатся съёмки, — Анфиса погрозила мужчине пальцем.
— А если остынут раньше времени, отснимем лажу. Ну что, перекур десять минут и снимаем сцену дежурства.
— В смысле? — отозвалась рыжеволосая Доминика, игравшая Элю.
— А ты что, не готова?
— Да я-то готова, просто думала, скандал с географичкой сначала отснимем.
— Никуш, Эмма Сергеевна ещё не приехала, у них затянулась репетиция во МХАТе. Привыкайте, актёрская селява, как говорит Леська.
— Ладно, — пожала плечами Ника.
— Вы и правда молодцы, — Золотов поднял голову от монитора, на котором сразу отсматривал снятый материал.
К удивлению Леры, мужчина тоже был бледным, а руки глубоко засунул в карманы, возможно, чтобы скрыть дрожь. Неужели так нервничает?
— Курить, курить, ребят, хочу, — Золотов удивительно легко для своих габаритов поднялся из кресла. — Пойдёмте. Кстати, на вечер пятницы ничего не планируйте.
— Грядут непристойные предложения? — Анфиса поддела друга плечом.
— Вполне пристойные. Окстись, мать, у нас малолетний каст. В четыре в ресторан, в десять цивильно закончим праздновать первую съёмочную неделю, и детвору развезут по домам.
Удивительно циничный мужик. Трахает малолетку, при этом называя её сверстников детворой, горько и зло подумала Лера.
— Новикова, пойдём-таки за чаем, а то тебя, я смотрю, аж пошатывает.
Лера побрела за Зеленовой на чистом автомате. Головная боль разразилась в секунду, резкая, опоясывающая. Ей действительно нужен чай. А ещё ей необходима Зеленова, мазохистически необходима. Бегать за ней Лера, конечно, не будет, но хотя бы несколько мгновений, в которые можно сделать вид, что между ними не стоит тот факт, что Полина спит с владельцем канала, что он — та самая причина.