Глава 15 (2/2)

прокатывают. Не до рока людям сейчас. Да и… Репутация у него, сама знаешь.

Младшая Липатова брезгливо поморщилась, вспомнив, почему

именно репутация Боба Кантера оставляла желать лучшего. Пару месяцев назад

случился большой сборный концерт в одном из лучших клубов Москвы. Папочка как

всегда выпил для драйва и укрепления связок, чтобы тут же закатить безобразный

скандал Еве, с которой в принципе никогда не конфликтовал.

Певица, пришедшая в сопровождении очередной молодой и

талантливой девочки-фотографа, стала для Кантера красной тряпкой. Всё началось

с безобидной, как считал отец, шутки об отсутствии нормального мужика и

преждевременном выходе в тираж (хотя, конечно, Лагуткин, претендовавший на

остроумие и галантность, выразился не настолько грубо), но смысл был именно

таким. Ева отбрила настырного коллегу и предложила ему самому найти нормального

мужика. Пьяному Кантеру этого оказалось достаточно, чтобы не на шутку

завестись. «Старлетка» было самым безобидным из всего, что услышала женщина в

свой адрес. К чести Джулии Лемберт, как называли Еву между собой Аня и Наташа,

она не опустилась до базарной брани. Сохраняя полную невозмутимость, певица

попросила свою спутницу немного подождать у стола с напитками, а Кантеру

сообщила, что больше ни одна площадка в России его не возьмёт.

С тех пор Лагуткин сидел без работы. Ни один клуб, даже

самый захудалый, не хотел видеть на своей сцене Кантера и его группу.

— Думаешь, он сможет что-нибудь найти? — отставив ботинки на

обувную полку, написала Наташа.

— Не-а. Наш папаша если хуевертит, то с выдумкой. А Евка

если упрётся, то… Как Валаамская ослица, и я, знаешь, её понимаю, потому что

Боря нагадить — нагадил, а извиниться — дело не царское… Ну, так он себя

убеждает, обиженный наш и недооценённый, — Оля тяжело вздохнула.

— А на самом деле?

— А на самом деле, он смелый-то, только когда выпьет. А как

протрезвел, испугался последствий до чёртиков.

— Нахуевертил! — драматично заключила Наташа и пошла мыть

руки.

***

Вернувшись домой, Аня первым делом решила набрать Еву. Она

почти не сомневалась в том, что как деловой партнёр Золотов надёжен. Но почему

бы не собрать дополнительную информацию? Да и просто хотелось поболтать с

певицей, которая только пару дней назад вернулась с месячных гастролей и по

которой Прокопьева успела соскучиться.

После истории с «Чемпионами любви» девушка прониклась

искренней симпатией к Еве. Женщина не просто красиво вышла из ситуации, но и не

стала задирать нос перед девчонками-школьницами. А ведь могла проигнорировать —

права использования были-то оформлены на неё.

Через несколько дней после концерта в Лужниках Аня набралась

наглости и принесла Еве песню, на сей раз написанную специально для неё. И если

писать стихи к песням она давно привыкла, то музыка для нового сингла была её

первым композиторским опытом. Именно поэтому девушка жутко волновалась, показывая

известной, взрослой и опытной певице своё детище, которое, по личному ощущению

Прокопьевой, сильно отличалось от того, что она писала для Ранеток.

Продавать песню Аня не планировала. Предполагалось, что

композиция станет подарком в знак благодарности. Но Ева, встретившая девушку на

удивление тепло, песню горячо одобрила и… Отказалась принимать безвозмездно. Именно

певица упрямо настаивала на гонораре, подчёркивая, как будет жалеть, если

композиция не попадёт в её репертуар. Не сумев преодолеть сопротивление акулы

шоу-бизнеса, Аня взяла деньги.

За этой песней последовала вторая, потом — третья, и теперь

Аня была одним из постоянных Евиных авторов, пока, конечно, неофициально

(Прокопьева не хотела рассказывать родителям о заработке). Но, как говорит Ева,

изменение её «подпольного» статуса — вопрос времени, точнее, той несчастной

пары лет, которые отделяли Прокопьеву от совершеннолетия.

Когда именно деловое общение начала разбавлять дружеская

болтовня, Аня сейчас бы уже не ответила. Но в какой-то момент Ева стала не

только её тайным работодателем, но и… Взрослой фигурой? Другом? Так или иначе, певица

искренне интересовалась Аниными увлечениями, учёбой, событиями в жизни, а с

какого-то момента и личными переживаниями.

Именно Еве — единственной, не считая Полинки, — Прокопьева

открыла свою безнадёжную влюблённость в Наташу. И именно Ева посоветовала

девушке не давить на подругу, чтобы не спугнуть. Именно у Евы на плече рыдала

Аня от невозможности набить Юре морду за тот чёртов концерт «АнтиСПИД».

Слыша длинные гудки, Аня надеялась, что не отвлечёт певицу

от чего-то важного и не помешает чужому отдыху, если эта трудоголичка в кой-то

веки выкроила себе выходной… Ну, или хотя бы его огрызочек.

— Анюта, — из трубки раздался тёплый голос.

— Привет, Ев. Как гастроли?

— А-а-а, — простонала женщина, как подозревала Аня,

закатывая глаза.

— Что, всё так плохо?

— Да нет, принимали-то, конечно, хорошо. Но зимний

гастрольный тур — это всегда ад, особенно, если мотаешься по городам Сибири или

Урала. Сама посуди, горячая вода в гостиницах через одну, если, например, в

каком-то ма-а-аленьком городке, куда блага цивилизации долетают спорадически. В

каких-то даже туалет нормально не работает, прости за подробности. То есть

публика-то у меня чудесная, но… Как посмотришь на эти необжитые масштабы, тихо

хуеешь от объёма похеренного ресурса.

— Коридоры, как взлётные полосы, и такое из окон, что даже

смотреть не хочется? — нервно хихикнула Прокопьева.

— Именно. Точнее и не скажешь. Но я вернулась в Москву и

позавчера три часа отмокала в горячей ванне, — в голосе певицы слышалось почти

мурлыканье. — А как твои дела, солнышко? Прости, не звонила тебе, думала, как

раз завтра вытащить в гости.

— Забей, ты не обязана. В конце концов, из нас двоих ты

более занятой человек, — Аня вытянулась поперёк кровати и прикрыла глаза.

— И тем не менее. Веришь или нет, но я собиралась тащить

тебя к себе есть роллы.

— Роллы — это хорошо, — хищно облизнулась Прокопьева.

— Так что всё-таки у тебя в жизни происходит?

— Ой, Ев… Много всего. С чего ж начать… Во-первых, нам нужен

твой совет, а вернее, даже справка.

— Нотариально заверенная? — прыснула женщина.

— Э-э, нет, ограничимся устным рапортом.

— Вам — это Ранеткам?

— Ага.

— Жги.

— К нам сегодня через Полинку, ну, Зеленову, я тебе

рассказывала…

— Подружка твоя.

— Она. Так вот, Поля познакомила нас с Золотовым. Тот

собирается снимать сериал для подростков…

— А, ну я знаю. Он своими «Недетскими проблемами» уже год

бредит.

— Ну значит, он натряхнулся, наконец, воплощать идею.

Короче, он предложил нам сочинить и записать саунды к сериалу.

— Так. А проблема в чём?

— Понимаешь, Ев, он вроде мужик приятный и наобещал много,

почти с три короба, и хочется ему верить, но… Подозрительно.

— Хм. А с три короба — это что?

— Ну, регистрацию бренда Ранетки, оформление авторских прав

на песни, даже про пару околосериальных клипов заикнулся. Гонорар предложил

такой, что мы чуть со стульев не попадали.

— А я тебе говорила, что авторы песен берут больше той

суммы, на которую ты со скрипом согласилась. Давай, я сама тебе гонорар повышу?

— Боже, Ев, да я не о том! Ты мне нормально платишь, — на

последних словах Аня понизила голос до шёпота.

— А я вот считаю, что можно было бы ещё пару сотен накинуть,

и завтра мы обязательно об этом поговорим.

— И слушать ничего не хочу, — фыркнула Аня, прекрасно зная,

что этой темы при встрече не избежать.

— А придётся, — не сдавалась упрямая певица, в голосе

которой по-прежнему слышалась улыбка. — Анют, я поняла ваши опасения.

Докладываю: Васенька — мой лучший друг. Мы с ним знакомы уже… Лет десять, и я

не встречала человека честнее, принципиальнее, добрее и благороднее. У него

огромное сердце, железная воля, а ещё он не берётся за какую-то работу, если не

горит ею. Золотов помогает всем, до кого может дотянуться. И Вася никогда не…

Пиздобол. Если он чё-то обещает, слово сдержит. Нет, конечно, форс-мажоры

возможны, но он, как правило, объясняет, почему не выполнил обещание. И я

повторюсь, Ань, это человек кристальной честности и порядочности. И если Вася

предложил юридическую помощь и сотрудничество, единственное, что можно сделать,

— уцепиться за возможность и постараться сделать всё на высоте.

— Евка, ты о нём даже с нежностью говоришь.

— Потому что Васька — солнышко, и к нему нельзя не испытывать

нежности.

— Да, меня он тоже умилил. Ну такой располагающий

медвежонок, — Прокопьева совсем по-детски хихикнула. — Ну то есть я сижу с ним

рядом, понимаю, что он в два раза старше меня, огромный деловой мужик, у

которого кулак почти с мою голову, а с чувством умиления ничего поделать не

могу.

Ева рассмеялась в трубку.

— Ну, тогда ты попала под очарование Васи. В девяти случаях

из десяти он именно так на окружающих и действует.

— А в одном оставшемся?

— Один оставшийся, Анют, — это когда Васю взбесят.

— И что же выводит его из себя? По-моему, Золотов —

абсолютный флегматик.

— На самом деле, много чего. Чужая непорядочность, хреновое

выполнение работы, но больше всего, наверное, жестокость по отношению к тем,

кто ответить не может.

— Тогда Алёхина права — мы не должны упускать свой шанс, —

заключила Аня.

— Абсолютно. Так, с предложением Васи разобрались. А ещё что

новенького?

— Бля, Евка… Наташкин Юра умер.

— В смысле, умер? Он же вроде на лечение летел?

— Ну, летел, но… То ли что-то пошло не так, то ли заболел

чем на фоне ВИЧ… Нам не сказали. Родители Ленки просто позвонили ей и сообщили

о смерти.

— А девочка должна была разъёбываться со всем этим

самостоятельно: с вашей реакцией, с эмоциями, с Наташиным горем и взрывным

темпераментом… Гениально, блять! Охуенно взрослый подход!

— Именно так.

— И как девочки?

— Ленке помогла выплыть Борзова, у которой она сейчас живёт.

А Наташка… Совсем пиздец, Ев. Она онемела, и врачи не знают, заговорит ли

снова.

— Ёбаный свет… — выдохнула женщина обречённо. — Съездила,

блять, на гастроли.

— Я стараюсь её как-то отвлечь, но папаша её… Мать его.

Евка, он бухает по-чёрному, Наташку это триггерит и… Сложно в такой ситуации

ждать улучшений, сама понимаешь.

— Лагуткин ведь так и сидит без работы?

— Сидит. Пьёт и рассказывает, что его вся Германия ждёт.

Музыканты разъехались, выступают на площадках Германии и Австрии, а он сидит,

дочку поддерживает, блять.

— Деби-и-ил, — протянула Ева. — Веришь, Анька, я уже в этом

направлении даже не делаю ничего. Просто его слава впереди него бежит.

Организаторы с ним связываться боятся. Ты ему площадку, а вдруг он выйдет бухой

или вовсе не явится. Это риск.

— Боже, у меня и в мыслях не было обвинять тебя в его

безработице.

— Живут они, стало быть, на Олину зарплату? Такой спец, как

она, точно без работы не сидел бы.

— А тётя Оля тоже дома. Она же у него менеджером работала с

момента его… Кхм, творческой репатриации.

— Твою ж ма-а-ать! — со вкусом выругалась Ева. — Дай угадаю,

Оля мечется между «надо кормить ребёнка» и «как же оставить Лагуткина в его

беде — пропадёт без меня»?

— Ну, типа того. Думала, Наташке денег предложить, так она ж

не возьмёт. А ещё знаешь, боится, что тётя Оля за ним следом запьёт. И я её

понимаю.

— А что, есть предпосылки? — насторожилась певица.

— Наташка, говорит, нет. Но знаешь, какой процент алкашей

тянет за собой на дно и своих жён?

— Знаю, — тяжело вздохнула женщина. — Ладно, Анька. Я

подумаю, что можно сделать. То есть, по-хорошему, Ольке бросить бы свой крест,

но здесь, сама понимаешь, я ей ничем не могу. А вот насчёт работы для неё

подумаю.

Аня в очередной раз поразилась Евиной доброте при кажущейся

стервозности.

— Спасибо… — выдохнула девушка.

— Да не за что, Анют. У них как бы ребёнок с нервным

потрясением, да и профессионал Оля Липатова высококлассный. Обидно будет, если

похерит свой потенциал.

— И всё равно спасибо.

— До встречи, солнышко, — отозвалась Ева и отсоединилась.

***

— Значит, ты говоришь, с Золотовым можно работать? —

написала Наташа, отставив пустую чашку из-под чая.

— Не можно, а нужно. Наташка, это шанс, каких, возможно, ещё

долго вашей группе не представится, — Ольга понесла посуду в раковину.

— Тогда успокою девчонок, а то они… — реплику девушки

оборвала возня ключа в замке.

— О, наш папочка дверь штурмом берёт, — мрачно усмехнулась

Липатова-старшая.

— Опять пьяный, что ли?

— Как будто он в последнее время по вечерам бывает трезвым,

— Ольга упёрла руки в боки и направилась в прихожую.

— Лагуткин, опять нажрался, скотина?!

Из коридора послышались невнятное бормотание и неуклюжая

возня.

Тяжело вздохнув, Наташа заставила себя подняться со стула и

выглянуть в прихожую. Так и есть: отец в очередной раз не вяжет лыка.

— Дочь моя любимая! Наташка! — Борис потянулся к девушке и

неловко покачнулся.

Наташа отшатнулась, а в глазах её промелькнул страх.

Липатова никогда не знала, как реагировать на пьяных, даже если те, в общем, не

агрессивны, да и опыта взаимодействия до появления в их жизни Лагуткина у

девушки не было. Мать могла позволить себе бокал вина с подругами или

коллегами, но никогда не нажиралась до скотского состояния. Поэтому алкоголизм

отца, помимо отвращения, внушал и страх.

Наташа метнулась к вешалке. Ей нужно бежать. Она больше не

может находиться с отцом в одном доме. Она устала от вечно пьяного громкого

тела. Бежать. Бежать туда, где безопасно.

Обув сапоги и не позаботившись о шнурках, девушка схватила

пальто и опрометью вылетела из квартиры — благо, Борис, опиравшийся о стену

возле шкафа, не перегораживал выход. Провожали Наташу усталые, полные слёз

глаза матери. Потом. Она позвонит маме потом.

***

Ира возвращалась домой в отличном настроении. Прогулка с

университетским приятелем удалась на славу, но главное даже не это. Встреча с

учениками — вот что радовало в первую очередь, встреча именно с этими

учениками.

Ирина откровенно боялась, что после истории со Степновым

Лена замкнётся и станет избегать любого общения с парнями. Но, к счастью,

девушка не оттолкнула Игоря, который, Ира не сомневалась в этом, Кулёмину точно

не обидит. Может быть, у них что-то и получится, что-то большее, чем дружба. Во

всяком случае Каримовой очень бы этого хотелось.

Лена заслуживает заботы, поддержки и преданности, да и сама

она может подарить всё это одинокому мальчику, до которого, судя по всему,

никому нет дела. Родителям — так точно. Поинтересоваться разбитым носом

Гуцулова так никто и не пришёл, даже не позвонил.

Определённо, вечер Каримовой удался.

Думая о радужных перспективах для ученицы, к которой успела

по-настоящему привязаться и за которую чувствовала ответственность, Ирина не

подозревала о том, какой горечью наполнила их встреча саму Лену. И уж точно

Каримова не догадывалась, сколько безысходности в строках, которые в данный

момент выливаются на бумагу из-под руки Кулёминой.

***

Наташа отчаянно жала на кнопку звонка. Девушка была в таком

раздрае, что не сразу поняла, что дверь уже открылась, а с порога на неё

выжидающе смотрит Анина мама.

— Наташ, Наташ… — осторожно начала Ирина. — Ребёнок, заходи,

— женщина взяла Липатову за руку, деликатно отвела ладонь от звонка и

подтолкнула девушку к проёму. — Разувайся, давай куртку. Анька у себя.

— Мам, что…? — Аня, оказавшись в прихожей, тут же осеклась.

— Наташка…

Увидев подругу, Липатова кинулась ей на шею: в тепло, в

безопасность.

— Наташ, всё хорошо… — Аня не знала, что произошло, но

понимала: больше всего сейчас Наташке нужны поддержка и успокоение.

Ирина тактично удалилась на кухню, чтобы уже через полминуты

вернуться со стаканом воды, молча протянуть его дочери и уйти обратно, добавив:

— Я поставлю чайник. Приходите, когда будете готовы.

Аня кивнула, помогла Наташе раздеться и повела ту в свою

комнату.

— Расскажешь? — шептала Прокопьева, баюкая Наташу в

объятьях.

Девушка молча помотала головой и теснее прижалась к подруге.

Потом. Она расскажет обо всём потом. И в очередной раз

возненавидит себя тоже потом. А пока… Ей просто хочется немножечко тепла…

Аниного тепла. Тепла человека, которого она… Любит?

И нет, поцелуй в волосы ей просто показался. Но можно ещё

одну такую галлюцинацию?

Вселенная услышала её.

Этой ночью Наташа засыпала в объятьях Ани. Думать о Юре и в

сотый раз упрекать себя за слабости не хотелось да и сил не было. Всё — завтра.