Глава 6 (1/2)
Уже две недели Лена пребывала в благословенной апатии. Ровно четырнадцать дней прошло, с тех пор как Степнов потерял возможность отсвечивать в школе. Шесть дней назад уволился и Рассказов, так и не добившийся от Савченко активных действий по возвращению на прежнюю должность своего закадычного друга.
Кулёмина понимала, что будь на то воля Шрека, Степнов не просто вернулся бы, но и получил бы какое-нибудь звание учителя года. Лена бы не удивилась, если бы Николай Павлович попытался заставить её просить прощения. Но увы и ах, Борзова своих позиций не сдавала, твёрдо держалась и Каримова. И даже деликатная Круглова, насколько знала Лена, высказалась против директорских защитнических демаршей, о которых тот попытался заикнуться.
Замену учителю физкультуры нашли на удивление быстро. Видимо, в неудачниках с физвоса недостатка не было. А вот с историей всё оказалось безнадёжно. Рассказова поочерёдно заменяли Круглова и Копейкина.
Временное затишье воцарилось даже дома. Степнов не появлялся на пороге их квартиры, по крайней мере, в присутствии Лены, хотя дед укоризненно вздыхал и охал. Но это пережить было можно.
Если такое положение дел продержится до выпускного, жизнь Лены станет вполне сносной, ведь даже шепотки за спиной постепенно сошли на нет.
Но «счастье» длилось недолго. Именно в этот день финальная глава романа была дописана, и когда Лена вернулась из школы, Кулёмин-старший активно праздновал со Степновым завершение процесса.
— Лен, иди к нам! — речь деда была громкой. — Леночка, мы закончили! Закончили роман! И даже уже отнесли его в издательство.
— Это вы зря, — девушка показалась на пороге кухни.
— Почему? — удивление было синхронным.
— Поберегли бы психику читателей, поступили бы как Гоголь со вторым томом «Мёртвых душ». Ну, или могли бы не мучать редактора и хотя бы вычитать, прежде чем сдавать макулатуру.
— Какую макулатуру, Ленка? Не уважаешь ты своего деда, — тяжело вздохнул Степнов, опуская голову на руки, уложенные с локтями на стол.
— А вы, я смотрю, уже в той кондиции, когда все всех уважают, а главное — безгранично любят. Вы же всё знаете о вселенской любви и гуманизме, да, Виктор Михайлович? А макулатура, потому что ещё утром никакой последней главы и в помине не было. Следовательно, склепали за пару часов на коленке, а это неуважение к читателю.
— Лен, с тобой стало совершенно невозможно общаться, — дед неловко подцепил бутылку с остатками настойки и разлил содержимое по рюмкам.
— Так не общайся. Избавлю вас от своего… Кхм, невыносимого общества, — с этими словами девушка вернулась в коридор, оделась и уже хотела уйти, не обращая внимания на истерический фальцет деда: «Витя, верни её!», но не успела.
Исполнительный Степнов нетвёрдой походкой вышел в прихожую, а она, как назло, не помнила, куда положила ключи, а потому убежать не могла.
— Лен! — мужчина ухватился за её плечо.
Кулёмина дёрнулась, но хватка была слишком сильной.
— Отпусти, блять, — прорычала девушка, размышляя, как бы половчее извернуться и вырваться.
Вариант был один — пробить по колену. И если не удастся договориться, Лене придётся воспользоваться нелюбимым приёмом, который, если всё сложится неудачно, закончится сломанной или, по крайней мере, выбитой чашечкой, а это уже уголовка.
— Кулёмина, ты чего неприветливая такая?
— Привет, а теперь, будь любезен, нахуй! — Лена чувствовала приближающуюся паническую атаку и надеялась только на то, что Степнов достаточно пьян, чтобы этого не заметить.
— Нехорошо, Лен, нехорошо… Деду грубишь, меня подставила… И сижу я теперь без работы. Благо, хоть часть гонорара за роман уйдёт мне, ик…
— Ты омерзительное животное, Степнов. Отпусти меня по-хорошему, — голос Кулёминой звенел от напряжения.
— А то что? — мужчина наклонился к ней, и Лену обдало спиртовыми парами.
Казалось, ещё немного, и его губы коснутся шеи. Противно было настолько, что к горлу подкатила тошнота, а страх ненадолго сменился всепоглощающей брезгливостью.
— Здесь-то, видишь, ни Каримовой, с-суки, ни Борзовой, ни скрытых камер…
Вопреки словам бывшего физрука ужас не вернулся. К отвращению примешалась красная пелена злости — он не смел оскорблять Каримову. Не задумываясь, девушка ударила Степнова в намеченную точку. Пальцы разжались, а прихожая огласилась воплем.
— Сука ёбаная! Да чтоб тебе… — мужчина задохнулся от боли.
В его коленной чашечке будто снаряд разорвался. Так, по крайней мере, чувствовала себя Лена, когда сама получила на ринге мощный удар по правой ноге.
Что происходило в квартире дальше, Кулёмина уже не видела. Плюнув на поиск ключей, она выскочила на лестничную клетку и, прыгая через ступеньки, понеслась на улицу. Так быстро она не бегала очень давно. Лена даже не дала себе времени задуматься, куда несётся. Сознание вернулось только у знакомого подъезда.
Каримова открыла на удивление быстро, будто караулила нежданных посетителей у домофона. Мысль о том, что Ирина Ренатовна действительно кого-то ждала, конечно, мелькнула, но сил на такт и вежливость у девушки не осталось.
Поднимаясь наверх, Кулёмина чувствовала, как силы медленно её покидают. И окажись Степнов рядом сейчас, никакой возможности сопротивляться у неё не было бы.
— Лен, — к удивлению девушки, Ирина Ренатовна встречала её не в дверях собственной квартиры, а на площадке этажом ниже. — Что случилось?
Лена беспомощно помотала головой и, плюхнувшись прямо на грязные ступеньки, горько разрыдалась.
Ирина, только что вернувшаяся из школы и ещё не успевшая переодеться, опустилась рядом и привлекла девушку к себе. Лена, уткнувшаяся женщине в плечо, не видела, что Каримова бледна как мел. И уж тем более Кулёмина не могла знать, что в голове учительницы молотом бьётся не оформившаяся толком мысль, что-то среднее между «Урою ублюдка!» и «Не уберегла».
***</p>
О том, что убивать никого не нужно, по крайней мере, пока, Каримова узнала сорок минут спустя, сидя на кухне и грея дрожащие пальцы о чашку с ромашковым чаем. Лена рассказала всё, без утайки, и долго просила прощения, за то что так её напугала.
— Я, наверное, слишком нервная, — криво усмехнулась Кулёмина. — Беды с башкой, понимаете?
— Если у кого беды с башкой и можно диагностировать, так это у Степнова, — Ирина сжала чашку до побелевших костяшек.
— Ну, по меркам общества, он вполне социально приемлем. Обычный такой среднестатистический мужик, учитель… Ну, пьёт немножко, ну, питает пристрастие к девушкам в два раза моложе себя. Но ничего сверхужасного окружающие в этом не видят. Система так работает, да вы и сами знаете, Ирина Ренатовна.
— Единственное, что я точно знаю, — тебе нельзя оставаться в квартире деда.
Уголок рта Кулёминой сардонически пополз вниз.
— Мы с вами это уже обсуждали. Ничего не изменилось — идти мне по-прежнему некуда и я всё ещё несовершеннолетняя.
— Но делать-то что-то надо?! — Каримова ударила свободной ладонью по столу.
— Как можно реже появляться дома, а дождавшись совершеннолетия, свалить, — выплакавшись, Лена вернулась к такому удобному флегматичному настрою.
— Это не вариант, Лен. Безопасность тебе нужна сейчас.
— Может, и нужна. Но вот вы видите какой-то выход? Я — нет.
— Я тоже нет, но идея одна имеется… — Каримова с задумчивой рассеянностью потянулась к мобильнику.
— Вы кому звоните?
— Нашему мудрому дракону, — усмехнулась Ирина. — Здравствуйте, Людмила Фёдоровна. Людмила Фёдоровна, у нас ЧП!
На то чтобы без эмоций, но детально обрисовать ситуацию, у Ирины Ренатовны ушло минут пять. Итогом этого разговора стал свирепый рявк:
— Сейчас приду!
***</p>
Лена никогда бы не представила, что будет обедать в квартире Каримовой в компании завуча своей школы. Даже в самом сюрреалистичном сне её сознание ничего подобного сгенерировать было неспособно. Но тем не менее, женщины сидели за одним столом и, несмотря на патовую ситуацию, из-за которой собрались, с аппетитом поедали домашнюю лапшу с тушёной курицей.
Когда тарелки опустели, Борзова заговорила.
— Лен, ты переезжаешь ко мне.
Девушка порадовалась, что не успела отпить из чашки с чаем, потому что непременно поперхнулась бы.
— Простите? — Кулёмина приподняла бровь. — Я не ослышалась?
— Нет. Я абсолютно согласна с Ириной Ренатовной. В собственном доме тебе находиться опасно.
— Но эта не причина падать вам на голову.
— Да и у меня Лена пожить может, — растерянно отозвалась Каримова.
— Ирина Ренатовна, есть несколько причин, по которым я предлагаю именно такой вариант. Например, Степнов знает, где вы живёте… Знает же?
— Разумеется. Мы… Приятельствовали.
— Следовательно, он знает, куда идти, чтобы закатить скандал, надавить на жалость, угрожать, в конце концов, хотя надеюсь, до этого не дойдёт.
— Я бы просто вызвала милицию.