Глава 2 (2/2)

— Дома — нет.

— А вне дома? — не сдавалась Ирина Ренатовна.

— Сейчас в этом смысле мне ничего не угрожает. Да и вообще, воспринимайте это как… Занятия боевыми искусствами?

— Занятия боевыми искусствами за деньги.

— Видите, сколько выгоды сразу — и форму набрала, и денег подняла.

— А Степнов тебя вытащил… Вытащил… Значит, опасность всё-таки была, — это было утверждение, а не вопрос.

— Ну предположим. Но сейчас всё закончилось и закончилось относительно хорошо. Сломанное ребро даже не проткнуло мне лёгкое.

— Слабое утешение, — Каримова невесело усмехнулась.

— Ну почему же слабое? Знаете, так-то меня могли и унести с ринга, а я ушла своими ногами… Ну, вернее, ногами Степнова. Но в данном вопросе разница не принципиальна.

— Получается, он тебя спас, а потом потребовал…

— Ничего он не потребовал, но на сатисфакцию намекает и явно рассчитывает. А дед всячески подогревает его интерес.

— Мудак, — безапелляционно рявкнул Гуцул, приподняв заспанную голову.

— Кто из них? — деловито осведомилась Кулёмина.

— Оба.

— Игорёк, чаю? — Ирина улыбнулась помятой физиономии ученика.

— Да, большое спасибо, — парень практически скатился с парты на стулья, стоящие рядом с ней.

— Гуцул, ты бы ещё в Нарнию ушёл. Садись поближе, — Лена махнула рукой на стол за ними.

— Нарнию я давно перерос. Меня бы уже туда не взяли. Ну или выкинули бы к моим восемнадцати. Лен, с этим надо чё-то делать. Хочешь, у меня поживи? Родители в разъездах ещё полгода будут, и это минимум.

— Стоп-стоп-стоп, Игорь, тебе восемнадцать, и ты парень. Если Лену захотят вернуть домой, на тебя и растление повесить не постесняются, — тяжело вздохнула Каримова.

— Да какой растление? Мне в апреле восемнадцать!

— Ну, формально ты несовершеннолетняя, — Игорь грустно покачал головой. — Засада. Какая же, мать его, засада!

— У меня другая идея, ребят, — Ирина наливала Гуцулову чай.

— Жгите, Ирина Ренатовна. Всё равно хуже уже не будет.

— Давай, ты хотя бы пару дней поживёшь у меня. Возможно, твой побег из дому немного… Хм, пригасит пыл деда.

— О-о-о, вы не представляете, какая там пламенная любовь.

— Может быть. Но, если подобные… В общем-то, акты психологического насилия продолжатся, ты всегда сможешь сбежать ко мне.

Вот так, услышав непринуждённое «Ты сможешь сбежать ко мне», и пропадают без возврата, попивая чай в компании хорошего приятеля. Хотя, если быть совсем честной, пропадает Лена почти полтора года, по крайней мере, в случае с Каримовой.

Ирина тем временем продолжала:

— Скажешь опекуну, что дома тебе из-за Степнова некомфортно и ты предпочтёшь пожить у Наташи, Жени… И далее по списку.

— Скорее уж у Леры. Девчонки неплохие, но поведение Степнова они находят умилительным и крайне романтичным.

— Дуры, что ли? — фыркнул Гуцул в свою чашку. — Ирина Ренатовна, как у вас, женщин, мозг вообще работает?

— Игорь, они не дуры. Просто им семнадцать, а в этом возрасте довольно часто склонность к насилию путают с настойчивостью.

— Точно дуры.

— Дуры, значит? — Лена тяжело посмотрела на друга. — Тогда я тоже, потому что ещё год назад я воспринимала поддержку Степнова как что-то заботливое и где-то даже милое.

— Ну так-то год назад он и не был агрессивен, насколько я понимаю. Так что не считается.

— А девочки и не знают о его агрессии, — Лена отставила пустую чашку Каримовой.

— Нет, они просто не хотят знать, — Гуцул был непреклонен. — Потому что его агрессия очевидна даже мне, притом что я парень, мы это воспринимаем по-другому. Плюс к этому, в школе я недавно и в эти разборки вникать не собирался изначально. Но Степнов мудачит так громко и с такой выдумкой, что надо в глаза долбиться, чтобы ничего не видеть.

— Наверное, ты прав.

— Ирина Ренатовна, но под тем же предлогом Лена может и у меня жить, — Игорь вернулся к их теме.

— На тебя подумают прежде всего, — Кулёмина нервно теребила ворот рубашки. — А Степнов и так на тебя волком смотрит. Если мне не поверят, он обязательно побежит к тебе, даже не заходя к Лере, которая, конечно, найдёт как его отшить, и он это понимает. Лера да, может быть, Аня — единственные, кто не течёт от пылких взглядов Витеньки на меня. Другой вопрос — как я к вам, Ирина Ренатовна? У Вас… В общем, всем нужно личное пространство, а вы и так от нас устаёте.

— Солнышко, от тебя крайне сложно устать, — Ира снова обняла девушку за плечи. — Ты очень деликатна и, насколько я могу судить… хм, довольно интровертна. У меня две комнаты, так что проблем с личным пространством не возникнет ни у меня, ни у тебя.

Кулёмину согрело понимание, с какой лёгкостью Каримова готова делиться с ней собственным временем и личным пространством. Главное — теперь не настроить воздушных замков. Ирина Ренатовна — просто хороший человек, безотносительно Лены. Собственно, доброта женщины — одна из черт, которые перевели детское Ленино восхищение «красивой тётей» в нечто более… Глубокое?

Сомнения помогла отбросить очередная трель мобильника. Отклонив вызов, девушка выдохнула:

— Спасибо, Ирина Ренатовна. Я… Сбегу к вам.

***

На то, чтобы собрать пару комплектов вещей и ноутбук, ушло сорок минут. Можно было уложиться и быстрее, если бы не хоровая истерика деда и физрука, который даже после рявка Лены не ушёл из их дома. Единственное, что девушка смогла сделать без контроля со стороны, — написать Гуцулу смс, что задерживается из-за вполне ожидаемого скандала, но обязательно вырвется, чего бы ей это ни стоило. Игорь с Ириной Ренатовной ждали её в соседнем сквере.

— Я не собираюсь больше выслушивать эти истерики, — Кулёмина, так и не разувшаяся с момента возращения, подхватила туго набитый рюкзак и направилась к входной двери.

— Я тебя не пущу! Витя, останови её!

— Только посмейте! Если попробуете меня задержать, обещаю, я найду способ подать на вас заявление. В конце концов, я всегда могу обратиться к Леркиному отцу. Собственно, давно нужно было так и сделать, потому что Андрей Васильевич, я гарантирую вам, не найдёт ничего романтичного в вашем поведении, Виктор Михайлович.

— И это твоя благодарность? — Кулёмин-старший постепенно переходил на ультразвук. Лена и подумать не могла, что голос деда может сорваться на фальцет.

— Благодарность за что, дед?

— Витенька… Витенька столько для нас сделал! Если бы не Витенька, я бы тебя живой не увидел.

— Если бы не ты, угрозы моей жизни и не возникло бы. Я Степнову очень благодарна, но мы с ним… Как бы это сказать, давно уже в расчёте, авансом, если так можно выразиться. Да, Виктор Михайлович?

Степнов побледнел и отступил вглубь коридора.

— А ты, дед, если так уж благодарность тебя распирает, помни, что я человек толерантный. Так что, Господи, ну задекларируйте уже свои отношения! И можешь в порядке благодарности делать всё, на что фантазии хватит. Сутенёр старый, — выплюнув последнюю фразу, девушка сняла с вешалки куртку и быстро вышла на лестничную клетку.

Через три минуты её, трясущуюся и стучащую зубами, обнимало две пары рук.

Лена была благодарна Игорю за то, что он не предложил понести её рюкзак, зато сумка с тетрадями, которые Каримова взяла на проверку, благополучно перекочевала парню в руки. Всё-таки их дружба с привилегиями идеальна. Несмотря на те самые «привилегии», Гуцул, в отличие от Степнова, не воспринимает её как девушку. Она для него скорее бесполый друг, с которой можно обсудить девчонок, новые кроссовки, постельные приключения. При этом опасаться, что Игорь включит истеричку, не приходится.

Такое отношение к ней, Лене, особенно видно, когда сравниваешь галантность Гуцула, направленную на Каримову, и полное… Равноправие? Если речь идёт о ней самой. Так, например, в кафе расплачивался тот, у кого в данный момент денег больше, или тот, кто говорил «Я приглашаю». В конечном итоге они пришли к разделению счёта пополам. Обоим этот формат казался наиболее приемлемым.

— Пришли, ребят, — Ирина Ренатовна подошла к подъездной двери блочной девятиэтажки и достала из сумки ключи.

Гуцул закатил глаза и фыркнул.

— Игорь, что-то не так? — Каримова обернулась на звук и приподняла бровь.

— Ну почему сумка, Ирина Ренатовна? Сумку можно порезать, вырвать… Кто вообще держит ключи в сумке? Карманы, как по мне, куда надёжнее.

— Возможно, но в юбках карманы не предусмотрены, — улыбнулась женщина.

— На вас пальто, в котором они есть, — флегматично возразила Лена.

— Это не совсем прилично — таскать телефоны, ключи, кошельки в кармане.

— Зато надёжно и практично, — хором отозвались подростки.

— Ну, должны же быть у меня женские слабости в конце концов. Иногда практичностью можно пожертвовать в пользу эстетики.

Ответом учительнице послужил очередной фырк, на сей раз хоровой.

— Ну, дамы, я вас оставлю. Думаю, днём в подъезде никакой придурок из-за угла не выскочит.

— Игорь, неужели ты правда считаешь, что я отпущу тебя, не накормив? — пришла очередь Каримовой закатывать глаза.

— Что такого я сказал?

— А то, что ты не пойдёшь голодным на работу. Ты ведь ещё успеваешь поесть?

— Ну… Технически успеваю. Вернее, успел бы, если бы вчера не был настолько… кхм, задолбанным и что-нибудь всё-таки себе приготовил. Но поскольку ничего не нашаманил, то жили-были дети — сами виноваты.

— Ясно. Ты идёшь с нами! — Ирина, наконец, открыла дверь и настойчиво подтолкнула Гуцула к подъезду.

— Ирина Ренатовна, это неудобно.

— Неудобно на смену голодным идти, а вот поесть нормально - вполне удобно. Что там ты говорил о практичности? Так вот, накормить тебя — самое практичное из возможных решений.

— Туше, — улыбнулся Игорь, скрываясь в полумраке подъезда.

***

— Ребят, борщ или плов?

Все трое сидели на небольшой уютной кухне.

— Борщ, — безапелляционно припечатал Гуцулов. — Сто лет нормального жидкого не ел.

— А тебе, Лен?

— А я супы не люблю. Они невкусные. Если можно, плов.

— Отлично, — женщина полезла в холодильник.

Наградой за её кулинарные старания стали бурные благодарности. Причём Лена, по настоянию Игоря попробовавшая борщ из его тарелки, и сама не отказалась от порции. И это после полной миски плова, с большим количеством свинины и специй.

***

Когда Гуцул ушёл, женщины разбрелись по комнатам. Лене очень нравилось её временное пристанище. Спальня была небольшой, но пространства в ней хватало для всего. Вот что значит понимание эргономики. Идеально было всё: компактный письменный стол с лампой; удобное кресло (видимо, именно в этой комнате Каримова готовилась к урокам); плотные шторы на окнах и стикер с паролем от вай-фая на спинке кровати.

Девушка вышла из временно своей комнаты и постучалась в спальню Каримовой.

— Входи, Лен.

— Ирина Ренатовна, там в комнате письменный стол, лампа… Получается, я выселила вас с рабочего пространства?

— Солнышко, здесь у меня есть журнальный столик и запасная лампа. Но главное — достаточно розеток.

— Но вы же, я так понимаю, обычно работаете в той комнате?

— Это, Лен, особенность организации пространства. Как правило, я стараюсь разграничивать рабочую зону и место отдыха. Но, когда есть ноут, это не принципиально. Тут, скорее, психологический мультик.

— Но я не хочу, чтобы вам было некомфортно.

— Я эту квартиру организовывала под себя. Мне одинаково удобно в любой из комнат. Но такое разграничение зон как бы говорит мне: «Женщина, откладывай работу, иди спать или займись хобби… В общем, не перерабатывай».

— То есть это такой… Тормоз?

— Ну да, как у Оруэлла, самостоп. Лен, ты никак не нарушаешь установившейся гармонии. Ты, если хочешь, элемент, который удачно в неё вписывается.

— Но ваша работа… Она же затянет, — в голосе Кулёминой послышалось возмущение пополам с бытовой паникой.

— Ты всегда сможешь меня спасти из этой трясины, — рассмеялась Ирина Ренатовна. — Скажем, предложишь попить чаю, поболтать, а может, даже фильм посмотреть, если, конечно, настроение будет.

Лена засмеялась в ответ.

— Значит, стану вашим таймером. А какое у вас хобби, если не секрет? — без перехода спросила девушка.

— У меня их много. Сейчас вот увлеклась квиллингом.

— Чем?

Вместо ответа женщина посмотрела вверх, на потолок. Подняв голову, Кулёмина увидела бумажных бабочек, сидящих на плафоне.

— Красиво.

— Спасибо, солнышко. Ещё один вариант медитативной практики.

— Другие хобби также требуют усидчивости?

— Хм-м, не без этого. А ты чем увлекаешься?

— Ну, на хобби у меня остаётся не так-то много времени. Сами знаете, спорт, Ранетки, уроки… Рассказами балуюсь. Ничего необычного для семнадцати.

От разговора женщин отвлёк звонок мобильного учительницы. На меланхоличном «Да, Людмила Фёдоровна» Лена тактично вышла за дверь.

Вернувшись в свою комнату, Кулёмина села за уроки. Кое-как подготовив химию, алгебру и литературу, она открыла заветную фикбуковскую вкладку.

— Привет, милый Висмут, — набрала Лена, надеясь на скорый ответ.

Собеседница её не подвела. Сообщение появилось в диалоговом окне всего через пятнадцать минут.

— Здравствуй, Баскетболистка. Как твой день?

— Сумбурненько, если коротко. Я спонтанно переехала к подруге на пару дней. А твой — как?

— Ремонт? А у меня гости.

— Ой, так я, получается, отвлекаю тебя от культурной программы?

— Нет, мы пообщались и разбрелись по комнатам. Моя подруга тоже поживёт у меня несколько дней, и она, слава всем богам, такой же интроверт, как я. Так что в культурной программе мы не нуждаемся.

— Похожая ситуация, — Лена дополнила сообщение парой смайлов. И нет, у меня дома не ремонт, просто… Нам с родственниками нужно периодически отдыхать друг от друга, а подруга оказалась столь любезной, что предложила мне убежище.

— Хорошая, значит, подруга, держись за неё.

— Изо всех сил, Висмут, изо всех сил, — девушка порадовалась, что собеседница не может услышать её тяжёлый вздох.

Поболтав какое-то время о том о сём, женщины попрощались, и Лена, выдохнув, отправилась спасать Каримову из трясины бумажной учительской работы.

— Ирина Ренатовна, — девушка осторожно заглянула в приоткрытую дверь.

— А почему шёпотом? — женщина подняла голову от экрана ноутбука.

— Ну, мало ли, вдруг вы отдыхаете.

— Нет, Лен, я тут с подругой переписывалась, но теперь свободна.

— Значит, спасать вас не нужно? — улыбаясь, Кулёмина прошла вглубь помещения.

— Хм, спасать? Спасать — нет, не нужно. Но если ты пришла предлагать чаепитие, я за.

— Хотите, в ближайший магаз за пирожными схожу?

— Не-е-е, у меня другая идея, — Каримова встала из-за стола и направилась к двери.

— Какая?

— Ленка, ты пирожки любишь?

— Люблю, особенно духовые, но готовить не умею.

— Вообще?

— Не, только с тестом беда. Шарлотка — мой потолок.

— Хочешь, научу?

— Э-э-э… Вы правда готовы этим заморочиться?

— Ну я всё равно планировала печь, — пожала плечами Ирина. — Если тебе интересно, можешь поучаствовать.

— Ну, если вы любите экстрим, то да.

— Почему экстрим?

— Потому что гарантирую вам, если я поучаствую в этом кулинарном эксперименте, в муке будет всё.

— Солнышко, я бесстрашно брошусь в это испытание, — проходя мимо, Каримова легко коснулась плеча собеседницы. — Ну что, идём?

— Идёмте, конечно, но, если что, я предупредила.

***

Оглядывая кухню, Ирина не могла не признать, что Лена не соврала. Мука действительно была на всех поверхностях, включая подоконник, который вообще не участвовал в процессе. Каримовой понадобилась пара минут, чтобы вспомнить, как так получилось. Оказалось, что Ленка, отложившая сито, пошла открывать окно, забыв отряхнуть руки.

Но, как бы то ни было, пирожки стояли в духовке, а у женщин оставалось ещё минут двадцать, чтобы привести кухню в божеский вид и спокойно заварить чай.

— Ужасно, да?

— Э-э-э… Ничего такого, чего нельзя было бы пережить, — дипломатично отозвалась Каримова. — Могу тебя успокоить, когда я пекла пирожки впервые, у меня даже дверь была в тесте. Входная. Мне было девять.

— Охренеть! Пирожки в девять лет? — Лена понесла грязную посуду в раковину.

— Угу. Мать была в восторге. Зато отец хохотал.

— У вас строгие родители?

— Как сказать… Относительно меня — да, были строгими, потому что дочери — это всегда головная боль. Перефразируя Ретта Батлера, «Кому нужны эти девчонки? От них одни неприятности».

— Глупости. По-моему, от девочек куда меньше неприятностей, чем от мальчиков.

— Ну-у-у, всё зависит от ментальности.

Через полчаса женщины пили чай, и Лена впервые за долгое время чувствовала себя в безопасности.