Глава 5. Ингун (часть III) (1/2)

Ей всегда было интересно узнать: что они чувствуют? Что чувствовал отловленный ею злокрыс, посчитавший принесённые ему в клетку ломтики сыра безопасным обедом? Что чувствовал снежный фенек, которому она в молоко добавила несколько капель полученного из корней ползучей лозы сока? И, наконец, что чувствовал тот глупый бедолага, напавший на них с матерью во время вечерней прогулки? Последний пример был особенно будоражащим. Ингун навсегда запомнила выражение, застывшее на лице грязного, замотанного в походящее на тряпьё одеяние, темноволосого парня, когда тот корчился на земле у ног Мавен, взывая о помощи. В его участи, к слову, сама Ингун не несла ни доли ответственности, — это мать ударила наглеца кинжалом, предварительно одарив клинок каплей какой-то мутной влаги из непонятно откуда взявшегося в её кармане пузырька.

Самым забавным во всём этом было то, что теперь — много лет спустя, — Ингун часто приходила к следующему мысленному заключению: тот день стал определяющим для всей её жизни. Да, именно тот день: тот момент, когда десятилетняя девочка наблюдала за предсмертными изгибаниями человеческого тела, прячась за спиной подоспевшего (или, вернее будет сказать, опоздавшего) на помощь Рифтенского стражника, тот момент, когда она посмотрела в глаза матери, собственноручно свершившей справедливое наказание, и тот момент, когда она заметила блеск ядовитого снадобья на кинжале Мавен. Да, да и ещё раз — да. День, когда Ингун впервые увидела смерть, решил всё. Осознав свою первую самостоятельно поставленную цель, девочка загорелась доселе небывалым желанием выяснить, что использовала мать для защиты своей и её жизни тем вечером. Конечно, можно было бы спросить напрямую, но внутренний голос подсказывал, что это будет неправильно или, попросту, жутко не понравится Мавен.

К тому моменту, когда Ингун удалось найти подходящую книгу в семейной библиотеке, прочесть её, набраться смелости расспросить нескольких приближённых к этой теме слуг и, наконец, нащупать ведущую к правде ниточку, миновали её одиннадцатые именины. Ах, как же сильно было её разочарование, когда долгожданный ответ был получен. Обыкновенный паслёновый сок — не больше, не меньше. Слишком просто.

В распоряжении мастера Элгрима было, наверное, около полусотни различных рукописных трудов, повествующих о свойствах тех или иных растений. Некоторые из рукописей были за авторством заграничных исследователей, некоторые принадлежали редким алхимикам нордского происхождения, а четыре нетолстых томика так и вовсе вышли из-под пера самого Элгрима. Ингун конечно же прочла всё до последней строчки, а когда коллекция наставника подошла к концу, настояла на том, чтобы мать разыскала и выписала ещё несколько трудов, в которых могли содержаться какие-либо интересные для неё и пожилого учителя темы. Откровенно говоря, данный вклад не принёс Ингун того, что она надеялась получить от старого алхимика. Элгрим прочёл всего лишь половину одной из книг и немедля заявил, что она полна бессмысленного бреда, который должно было быть стыдно излагать на бумаге, а авторов этих трудов обозвал бездарными молокососами. Пришлось Ингун дочитывать своё дорогостоящее вложение, не разделяя мнения с наставником, а согласно тому, что вскоре сложилось лично у неё — «бездарные молокососы» были весьма и весьма образованы в ремесле, которому она сама так хотела в совершенстве обучиться. Ах, сколько всего интересного и невероятного таилось в книгах, которые мастер Элгрим в своём старческом упрямстве отверг. Ингун готова была поспорить, что старик не знал и четверти того, что после прочтения узнала она. Такие названия, как «Каменная кровь», «Душитель лёгких», «Цветочная смерть» или «Костяной бальзам» прочно западали в память и вряд ли могли забыться.

К сожалению и глубокой печали, слова на бумаге не могли передать всей глубины того, что так старались описать их учёные авторы. Более того, почти никто из них не углублялся в стезю, давно ставшей для Ингун особенно интересной, а значит и главному её вопросу суждено было оставаться без ответа. Что же они чувствуют в те мгновения, когда яд начинает вступать в свою истинную силу и уже беспрепятственно овладевает организмом? Нет, её интересовали не телесные ощущения, но то, что происходит в эти роковые секунды с разумом. Какого это — осознавать, что смерть течёт по венам наравне с кровью? Какие мысли проносятся в голове? Страх перед неизбежным, ненависть к отравителю или безмолвные молитвы тем богам, которым было место в их жизнях?

Вот и сейчас ей приходилось перебирать возникающие в голове догадки о том, что скрывает хриплое попискивание, которое издавал крохотный, сидящий в незакрытом ящике гуар. В первое время после того как миниатюрную рептилию доставили к Ингун в комнату, малыш всё норовил покинуть свою деревянную темницу и даже сумел единожды опрокинуть ящик, но теперь, когда съеденный им недавно кусочек поджаренного мяса с присыпкой из толчённой шляпки голубой энтоломы проявил необходимый эффект, желание обрести свободу у него заметно пропало. Гуарчик жался к боковой стене, подогнув под брюшко задние лапки, и только и делал, что тихо пищал при каждом вдохе и выдохе. Ингун же могла лишь хмуриться, глядя на это разочаровывающее зрелище, и изредка переключаясь на почти полностью белый лист пергамента, на котором собиралась запечатлеть наблюдения. Может быть доза была слишком мала? Да, точно. Несомненно, если бы она повысила дозировку ещё хотя бы на две унции, то результаты были бы совершенно другими.

Затих гуарчик неожиданно — никак не заявив о своём намерении сдаться. Ингун отпустила раздражённый вздох и зачеркнула всё, что успела расписать. «Невнимательное наблюдение приведёт тебя к одним только убыткам, девочка». — заговорил в голове голос престарелого мастера Элгрима. — «А, можешь ничего не отвечать. Всё равно я знаю о чём ты думаешь. Для вашей семьи убытки не проблема, так ведь?»

— Не проблема. — вслух ответила она, захлопывая чернильницу и повторно вздыхая. — Вот только сейчас дело не в них, а во мне.

Ингун накрыла ящик с гуаром крышкой и шагнула к книжному шкафу. Первый день своего пребывания на раскопках она посвятила его секретам и перебрала всё, что было внутри. Последующая неделя поубавила бумажные сокровища наполовину, а дальнейшие пять суток исчерпали шкаф до конца. Перечитывать одно и то же Ингун не собиралась, а значит надо было искать другой способ отвлечься от кажущегося бесконечным ожидания.

Что бы на её месте сделали братья? Хемминг, вне всякого сомнения, приложил бы определённые усилия, чтобы ускорить работу трудящихся — пара бранных слов, может крепкий кулак и дело сделано. Сибби? Тут всё было ещё проще. В число семерых привлечённых Авелом к работе шахтёров входили две весьма миловидные особы — обе данмерки, в средних (по меркам их народа) годах, но сохранившие при этом привлекательность лиц и тел. Что ж, за отсутствием других вариантов, Сибби нашёл бы в себе силы побороть личную привередливость.

Хорошо, что его здесь нет.

А вот мысли о Хемминге до сих пор неприятно кололи сердце. Какой-то частью сознания Ингун всё ещё не верилось в то, что она никогда больше не увидит старшего брата. Впрочем, удивительного в этом было немного, ведь с трагического дня прошло чуть больше месяца, и не важно насколько он был насыщен прочими событиями. Даже непосредственная близость к цели экспедиции теперь не казалась Ингун утешением. Интересно, что бы Хемминг сказал, если бы находился сейчас рядом? Учитывая то, что брат никогда не разделял её интересов, наверное, ничего хорошего она бы от него не услышала.

Взгляд Ингун в очередной раз упал на исследовательские заметки Авела, которым она отвела отдельное место в шкафу. Поддавшись необъяснимому порыву, девушка протянула руку и вытащила обёрнутый кожаной обложкой журнал. Загнутый уголок страницы в самом центре рукописного дневника помог мгновенно отыскать нужное место. Ингун в очередной раз рассмотрела грубую зарисовку, изображающую Змееликую Королеву. По сравнению с оригинальными изображениями, которые Авел обнаружил в глубинах гробницы и продемонстрировал ей уже на второй день после прибытия на раскопки, эта картинка казалась лишь жалкой карикатурой. И всё же, даже её лицезрение заставило Ингун испытать благоговейный трепет. Длинные неровные линии слёз, рассекающие груди бесследно исчезнувшей данмерской богини, намертво приковывали к себе взгляд. Слёзы Змеи. Ингун на секунду обернулась, чтобы удостоить вниманием деревянный ящик с навсегда затихшем в нём гуаром. Совершенный яд.

Несколько громких ударов в дверь заставили девушку невольно вздрогнуть.

— Войдите. — отозвалась она, вернув дневник Авела на место.

Дверь приоткрылась и в комнату просунулась вытянутая физиономия Би-Маджа.

— Сударыня, данмер Эрано просил передать, чтобы вы немедленно явились к нему. — прошипел аргонианский наёмник. — Кажется, его люди что-то нашли.

Разочарование от неудачных наблюдений выветрилось из головы Ингун так же мгновенно, как и мысли о погибшем брате.

Изогнутые коридоры затерянной гробницы были похожи друг на друга до бесящей нелепости, но Би-Мадж, похоже, успел изучить и запомнить их намного лучше, чем сама Ингун. Откровенно говоря, девушка терялась в догадках, чем всё это время занимались её наёмные спутники. Лайам, ввиду своих профессиональных интересов и знакомства с тонкостями колдовских наук, наверняка находил занятным изучение сохранившихся настенных записей и оставшихся с древних времён предметов быта народа тёмных эльфов, а вот деятельность остальных трёх лиц оставалась неразрешимой загадкой. Будь на месте избранных Ингун наёмников её соплеменники-норды, то царившая в подземелье тишина, несомненно, уступила бы место бесконечным завываниям боевых и исторических песен, исторгаемым вусмерть пьяными глотками. К счастью, Халим, Дро`Ссаша и Би-Мадж не страдали подобными увлечениями, что было весьма нетипично для их рода деятельности. Либо это действительно было так, либо наёмники умело скрывали свои предпочтения.

Когда они преодолели два лестничных спуска и, наверное, пятнадцатый поворот, Ингун обратила внимание на необычное изменение в окружении. Установленные на стенах факелы заметно поредели, стены утратили привычную гладкость обработки, а кое-где потолок начал опираться на толстоствольные балки. Другими словами, преодолеваемый ими путь всё больше и больше походил на пещеру, а не на прежние коридорные проходы.

Где-то впереди послышались приглушённые голоса, среди которых Ингун без труда вызнала восторженный говор Авела. Догадка получила подтверждение сразу за следующим поворотом, что привёл её и Би-Маджа в просторный зал. Строение этого огромного помещения являлось точной противоположностью всему, что Ингун видела за последние несколько минут: искусственная архитектура окончательно лишилась своего влияния, чтобы перетечь в огромный пещерный «карман», в котором без труда смогли бы разместиться человек пятьдесят, а то и больше. Здесь не было ни опорных балок, ни распространённых в других участках гробницы декоративных элементов в лице настенных письмён и тотемных столбиков, ни каких-либо иных следов вмешательства живого разума, — лишь неровные и угловатые стены, да потолок, с которого, угрожая своей остротой, свисали короткие сталактиты.

— Миледи.

Ингун очнулась от захватившего её восторга и обнаружила, что Би-Мадж давно отошёл в сторону, уступив место молодому данмеру. Гладкое заострённое лицо с ярко-рубиновыми глазами оказалось ей незнакомо, но оснащённый пластинами хитина защитный костюм и по-прежнему замотанные в лоскуты ткани ступни дали необходимую подсказку.

— Сарад, — кивнула Ингун, — мне сказали, что вы что-то обнаружили.

Уголки губ юного данмера стремительно поползли вверх.

— Прошу за мной, миледи.

Помощник Авела развернулся и прошёл вглубь пещерного зала. Ингун, осторожно ступая по ставшему далеко не таким ровным как ранее полу, последовала за ним и только теперь обнаружила, что у дальней стены помещения стоит ещё несколько знакомых силуэтов. Авел в сопровождении одного из близнецов Тальдери (определить был это Отрес или Итрес Ингун не могла) что-то внимательно осматривал в каменной толще, а на почтительном расстоянии от него расположились Лайам, Халим и Дро`Ссаша. Взгляды наёмников так же были обращены к тщательно изучаемой двумя данмерами стене.

Ингун остановилась в шаге от Авела и негромко откашлялась. Исследователь тут же обернулся.

— А, серджо! — воскликнул он. — Позвольте вас поздравить, друг мой. Похоже, наши поиски только что обзавелись ещё одной надеждой на успешное завершение. Прошу, взгляните.

Ингун пустила на губы скромную улыбку и шагнула вперёд, когда Авел любезно отошёл в сторону. Несколько первых секунд девушка растерянно бегала взглядом по, казалось бы, абсолютно ничем непримечательной толще перед собой, пока глаза не выхватили из серо-зелёной каменной массы крошечное серое пятнышко. Приглядевшись, Ингун поняла, что привлёкшая её внимание деталь на самом деле является тонкой пластиной, невероятно точно встроенной в глыбу камня. Заметив это, девушка очертила взглядом и саму глыбу, благодаря чему сразу же выявила чёрный контур, тянущийся кривой линией снизу вверх, затем влево и опять вниз до самого пола, формируя неровный прямоугольник.

— Дверь. — выдохнула Ингун, стараясь унять неожиданно разбушевавшееся в груди сердце.

— Судя по всему, именно так. — заговорил у неё за спиной Авел. — Один из наших старателей около часа пытался расколоть этот участок стены, пока не догадался позвать меня. Полагаю, здесь не обошлось без магической защиты.

Ингун медленно потянулась к вмурованной в камень плитке и провела средним и указательным пальцами по её поверхности. Плитка отозвалась на прикосновение, ссыпав с себя слои серого песка. Нащупав проявившиеся тонкие желобки, Ингун решительно прильнула к стене почти вплотную и наклонила голову, чтобы детальнее разглядеть всё отчётливее и отчётливее раскрывающую себя загадку. Увиденное заставило её восторженно ахнуть.

— Тут какой-то символ. — девушка опустилась на одно колено и принялась старательно выковыривать оставшиеся слои песка. Узнав изогнутую, похожую на клинок косы эмблему, Ингун отдёрнула руку. — Классический даэдрический диалект. Буква «айем».

— Айем. — повторил за её спиной не менее возбуждённый голос близнеца Тальдери. — Альмалексия.

Ингун не знала, что именно толкнуло её к этому, но зачем-то приложила усилие и надавила на плиту сильнее. Послышался едва уловимый скрежет, а сразу после каменная стена вздрогнула, вытолкнув из тёмных щёлочек-пазов струйки пыли.

До самой последней секунды происходящего Ингун не решалась сделать лишнего вдоха. Остальные присутствующие молча наблюдали за тем, как огромный участок каменной стены сначала углубляется внутрь остальной толщи, а затем начинает медленное движение вниз, постепенно пропадая в полу.

— Итрес, позови брата. — заговорил Авел, пока Ингун неотрывно изучала длинный тёмный туннель, в котором не было ни единого намёка на какой-либо источник света. — А вы, господа, выполняйте то, за что вам заплатили. — С трудом преодолев охватившее её потрясение, Ингун обернулась через плечо. Четверо наёмников смотрели строго на неё. Не теряя драгоценного времени, она кивнула им.

Открывшийся коридор был невероятно узок и не позволял встать даже попарно, из-за чего нужда в каком-либо особом построении отпала сама собой. Халим, вооружив обе руки короткими изогнутыми клинками, вызвался идти вперёд. Позицию следом за ним занял Лайам, предварительно сотворив некое заклинание, породившее меж пальцами его правой руки шар яркого белого света. Далее шёл Би-Мадж, вынужденный держать свой полутораметровый меч наискосок, чтобы умещать его размеры в проходе, параллельно не задевая остальных. Авел, следуя примеру Лайама, зажёг в ладони левой руки ярко-оранжевый огонь и пристроился позади аргонианина. Последними шли Ингун, Сарад и вполголоса ворчащая что-то на родном языке Дро`Ссаша, которой пришлось отдать предпочтение короткому кинжалу, вместо бесполезного в замкнутом пространстве лука.

Неравномерно звучащие шаги отражались в туннеле гулким эхом, а свет двух заклинаний украшал грубые стены зловещими зубастыми тенями. Ингун настойчиво пыталась разглядеть дорогу впереди, но спины идущих перед ней спутников и слепящий свет в поднятой к потолку руке Лайама лишали её всякой надежды на это.

— Мы продолжаем спускаться. — подал голос где-то впереди Халим.

— Если учитывать все ранее раскопанные нами ярусы, — ответил ему Авел, сгибая спину, чтобы осветить пол туннеля, — то сейчас мы намного ниже уровня моря.

— Как бы нам в огненные воды Красной Горы не окунуться, господин. — хихикнул Сарад.

— Можешь не переживать, мальчик, — усмехнулся в ответ учёный, — наши двемерские собратья из прошлого обживались и в более глубоких подземельях.

Ингун старалась не обращать внимания на бессмысленные разговоры, которые, кажется, начали уходить в сторону обсуждения давно вымерших глубинных эльфов. Намного больше её беспокоила толща камня над собственной головой. Гладкие потолки оставшейся позади гробницы не шли ни в какое сравнение с тем, что угрожающе нависало над ними сейчас. Если Авел был прав и это место насчитывало за своим существованием тысячелетия беспощадного времени, то насколько велика надёжность этих туннелей сейчас?

— Авел, — не выдержав, позвала она, — вы нашли какие-нибудь упоминания об истинных сроках существования этого места?

— Очень размытые, госпожа Чёрный Вереск. — обернулся к ней данмер. — На восточном участке раскопок Отрес отыскал истлевшую рукопись на устаревшем языке, в которой упоминаются семьи и имена членов дома Телванни, что были погребены здесь. Судя по всему, гробница существовала ещё до воцарения Трибунала. — исследователь поднял руку, заставив колдовской огонь в ладони лизнуть своими языками угловатые рубцы потолка. — Первая эра, вне всяких сомнений. Возможно даже, что это одна из самых первых гробниц на всём острове, а это значит, что наших предков хоронили здесь ещё когда мы были кимерами.

— Если это место было создано до этих ваших «живых Богов», — вставил идущий впереди Лайам, — то откуда может возникнуть его связь с Альмалексией?

Ингун чуть не врезалась в резко остановившегося Авела. Сарада и Дро`Ссашу за её спиной постигла такая же участь.

— Интересное замечание, сера́. — вполголоса проговорил учёный. — Надо будет обязательно уделить этому внимание в исследованиях. Если хранилище Слёз действительно расположено здесь, а гробница была построена намного раньше, значит…

— Значит, что мы не первые кто посещает это место. — перебила его Ингун.

Авел посмотрел на девушку через плечо, несколько раз моргнул и широко улыбнулся. Она ответила тем же. Даже несмотря на её убеждения во время того их напряжённого разговора, когда старик недвусмысленно корил себя за «осквернение могил собственных предков», Авел ещё долгое время ходил, нацепив угрюмое лицо. Что ж, теперь нам всем будет спокойнее, подумала Ингун.

Не считая чуть слышного потрескивания огня в руках Авела, последующие несколько минут они шли в абсолютной тишине. Два раза Ингун оборачивалась назад и, минуя взглядом головы Сарада и Дро`Ссаши, пыталась разглядеть начала туннеля, но, дважды получив отрицательный результат, бросила это дело. Халим был прав — они спускались всё глубже и глубже.

— Там свет впереди.

Расстояние между тем местом, где редгардский мечник оповестил об увиденном и вплоть до резкого расширения туннеля за низкой каменной аркой, Ингун преодолела, едва сдерживая желание растолкать всех и пуститься бегом. Войдя в ещё один зал — примерно вполовину меньше, чем тот, в котором обнаружился секретный вход — отряд наконец смог рассредоточиться и встать, не тесня друг друга. Ингун быстро протиснулась вперёд и встала рядом с Авелом. Потолок в этой пещере был всего на ярд выше того, что носил туннель, но явно подвергался искусственной обработке, о чём свидетельствовали следы вручную удалённых с него сталактитов. Однако вовсе не потолок привлёк к себе общее внимание. В центре пещеры-зала располагалась странная округлая платформа в локоть высотой, никак не могущая быть природным творением. Сглаженные грани непонятной конструкции были местами выщерблены и секлись крошечными трещинами, но это не мешало разглядеть сотни мелких символов, тянущихся по её кругу сплошными рядами.

Ингун уже хотела сделать шаг вперёд, но сразу взяла себя в руки и одумалась.

— И что это, во имя Магруса, такое? — нарушила общее молчание Дро`Ссаша.

— Какая-то чертовщина древних серокожих. — буркнул ей в ответ Би-Мадж.

— Будьте внимательнее к словам. — Авел резко поднял руку, заставив обоих наёмников замолкнуть. — Это место пропитывает охранная магия. — данмер глубоко вдохнул, провёл ладонью с растопыренными пальцами по воздуху перед собой и добавил. — Сильная магия.

— Ничего не чувствую. — возразил Лайам, показательно приближаясь на два шага. — Ни колдовских матриц, ни следов влияния…

Договорить бретонец не успел, ибо центр платформы резко озарился вспышкой голубого света. Толстый слой осевшей вековой пыли взметнулся в воздух крошечными вихрями, которые тотчас вспыхнули пламенем того же холодного цвета, словно состояли из легковоспламеняющегося природного газа. Оказавшегося ближе всех к эпицентру Лайама оттолкнуло назад, отчего он тут же обрушился на Халима. Редгард небрежно отпихнул от себя мага, позволив тому упасть на колени и упереться руками в землю.

Ингун, поражаясь собственной стойкости перед кольнувшим её испугом, лишь отпрянула и прищурилась. Платформа ярко пылала синим огнём, устраивая на стенах, полу и потолке безумный танец чёрных теней. На последние девушка обратила внимание всего на секунду, поскольку почти сразу же заметила в середине воспылавшей платформы какую-то фигуру.

— Всем стоять! — краем глаза Ингун заметила, что Би-Мадж успел направить на огонь свой меч, а Дро`Ссаша натянула тетиву лука с одной из стрел. Если бы не громкий крик Авела, то наёмники наверняка уже пошли бы в атаку. Только сейчас девушка поняла, что и сама обхватила пальцами рукоятку висящего на поясе оружия.

— Это атронах? — беспорядочно мотая головой и с полу хрипом вопросил Лайам, оттолкнувшийся от земли, чтобы тут же обессилено рухнуть в сидячее положение.

— Нет, не атронах. — ответил Авел, подчёркивая свой ранний приказ разводом рук в стороны в успокаивающем жесте. — Даже не даэдра. Просто дух-хранитель.

Ингун, стараясь не щуриться от яркого света, уставилась в самый центр играющих на платформе языков голубого пламени. Замеченный ею силуэт как будто стал яснее для глаз и, определённо, приобрёл человеческие очертания, но за беспорядочно танцующим огнём всё равно оставался толком не различим.

— Что ему нужно? — спросила она, поворачиваясь к Авелу.

Вместо ответа со стороны учёного, костёр синего огня резко угас, сохранив себя лишь у самой поверхности платформы. Призрачная фигура, состоящая из постоянно переливающихся потоков голубого, серого и белого света, шагнула вперёд, разметая крохотные огоньки бесплотными босыми ступнями.

— Покой нарушен, связь крепка, я вижу друга иль врага? — прозвучали вибрирующим тоном рифмованные слова.