Часть первая: 3 (2/2)

— Что?

— Бессонница обычно является признаком больших проблем и тревог в жизни человека. Ты накладываешь маскирующие чары, особенно они заметны вокруг глаз, что указывает на попытку отвлечь внимание от, скорее всего, весьма заметных мешков.

— Моя работа — поимка убийц. Парочка кошмаров и время от времени бессонные ночи не означают, что мне требуется лечение, — возмутился Гарри.

— Нет, но то, что ты не можешь выполнять свою работу и заставить себя посмотреть на фотографии старых преступлений куда более показательно, — пробормотал Риддл. — Как и то, что ты здесь.

— Профессиональный интерес. Мой руководитель попросил меня проконсультироваться с тобой по делу.

— Да, но не думаю, что его основной целью было заставить меня проанализировать убийцу. Для этого у него есть Мальчик-Который-Выжил. Моя работа заключается в том, чтобы поставить тебя на ноги, вернуть к работе и поддерживать в этом состоянии до тех пор, пока Волдеморт не будет пойман.

— Ты слишком прямолинеен для психиатра, — пробормотал Гарри. — Разве ты не должен изо всех сил делать вид, что это всего лишь дружеская беседа?

— Я не настолько плохо думаю о твоем интеллекте. Как я уже говорил на нашем первом сеансе, я здесь, чтобы помочь тебе решить проблемы, а не исправлять их за тебя. Если тебе будет легче, можешь представить, что это дружеская беседа. Сейчас для тебя это простое обязательство, ты просто притворяешься, что что-то делаешь, чтобы помочь себе, а не на самом деле делаешь. Но тебя явно не устраивает состояние твоей психики, так что мне любопытно твое нежелание. Ты же знаешь, что я даю клятву конфиденциальности?

— Если я не хочу, чтобы ты забрался в мою голову, мне не нужно отвечать на этот вопрос? — отозвался Гарри.

Губы Риддла дернулись.

— Полагаю, что нет. Расслабься, Гарри, со мной ты в безопасности.

— Может, тебе стоит вернуться в школу психиатрии. Я переживаю не за себя.

— Считаешь, я не смогу справится с темнотой в твоей голове? Может, позволишь мне самому судить об этом прежде, чем ты отгородишься от всего мира? — ровно предложил Риддл.

Гарри только покачал головой.

— Найди другой проект и другого сломанного маленького воробья для исправления. Я бесполезен. — сухо сказал он, отворачиваясь. — Благодарю вас за потраченное время, Доктор Риддл.

— Боже, если я из вежливости предложил, что у тебя есть интеллект, может, ты сделаешь тоже самое по отношению ко мне? — догнал его голос Риддла. — Я бы не назвал тебя сломанным воробьем.

Гарри замер перед дверью.

— И как бы ты назвал меня? — поинтересовался он.

— Медоедом. Звучит мило и относительно безвредно, как что-то, что ты с радостью приютишь. Как добыча. Но, на самом деле, медоеды очень жестокие, яростные, когда атакуют, и способны победить жертву намного крупнее себя.

Гарри смотрел на него, снова сомневаясь, и Риддл едва заметно улыбнулся.

— Буду ждать тебя завтра, Гарри. Мы можем пообедать.

***</p>

Руфус Скримджер не знал, что и думать о нынешнем состоянии Аврората.

Он очень отличался от привычного ему. Традиционные методы смешивались с маггловскими технологиями. Не то, что они были бесполезны, но все же.

Но самой важной помощью и опорой для них все еще был Гарри Поттер.

Он забрал мальчишку сразу же после Хогвартса, не обращая внимания на предупреждения Дамблдора, что Поттер не должен быть допущен к делу Волдеморта.

Он не понимал.

Он был уверен, что у мальчишки был талант в нахождении взаимосвязей, особенно когда в дело был замешан Волдеморт. Поттер был гением!

Конечно, со временем, Скримджер обратил внимание на начавшиеся проблемы со здоровьем. На то, как Гарри просто замирал в центре мест преступления, и то, как его взгляд стекленел, когда он двигался по комнате с такой непривычной для него грацией. Уверенней, элегантней. Таким уверенным и грациозным он обычно видел Поттера лишь на метле.

Если честно, было нервно смотреть на это, но вытаскивать Поттера из этого состояния прежде, чем он был готов, было опасно. Когда он был готов, то сильно бледнел, опускал взгляд, изучая свои руки, словно ища что-то, и открывал рот, выдавая детальный отчет о том, что, как и почему произошло. Он резко перечислял мотивы, наблюдения — то, что больше никто не заметил, — его слова лились, словно поток, описывая всю символику, интерпретации, последствия, и…

И потом он уходил.

Сначала это было нормально, но сейчас…

Он не знал, что происходило, хотя Поттер однажды сказал что-то вроде «Вы не понимаете, каково быть в его голове», но теперь… Теперь аврор категорически отказывался приходить на места преступления.

Робардс как-то увидел, как мальчишка провел полчаса отстранено отмывая руки в раковине до тех пор, пока кожа не покраснела от ожога.

Гарри Поттер ломался, даже если и не признавался в этом самому себе. Время, которое он проводил на местах преступления прежде, чем начинал говорить, все увеличивалось, и Руфус сильно подозревал, что тот умалчивает какие-то факты и наблюдения.

У них и без этого было много талантливых авроров и новичков для дела или для помощи консультантов по таким громким убийствам, но… Гарри Поттер был лучшим. Он тратил на это всего лишь полчаса с самыми поразительным скачками мысли от имеющихся доказательств.

Именно поэтому он и отправил его к Риддлу. У того была длинная история помощи по делам и идеальная репутация. Если кто-то и мог исправить Поттера и помочь ему, то это был Риддл.

Кроме того, он был уверен, что Риддл может помочь и собственными наблюдениями, если Поттер откажется с ними работать.

Он не знал, что именно было не так с мальчишкой, но он знал, что что-то было — что-то темное, на что он не обращал внимание во имя справедливости и высшего блага в этом сражении ужаса и преступления.

Все как-нибудь сложится.

Вопрос только в том, насколько сильно к концу пострадает Поттер.

***</p>

Том был весьма доволен тем, как все обернулось.

Гарри вернулся. Он знал, что он вернется.

Во-первых, он заполучит доверие мальчишки и начнет сажать свои семена. Он полностью захватит сердце, разум и душу Гарри  — в конце концов, это все по праву принадлежало ему.

Его собственность. Его крестраж.

Ему было даже немного жаль, потому что Гарри стал бы прекрасным преступлением, но, увы, его нужно было защищать.

И, если Гарри был его и им, он мог завершить превращение.

Помощник в убийствах, кто-то, с кем можно поговорить, поторжествовать… Звучало совсем неплохо.

Партнер в преступлении в самом буквальном смысле этого слова.

А если не сложится, то играть с психикой Гарри будет просто восхитительно.

Он размышлял, что приготовить на завтрашний обед, и о своих последующих действиях, идя по улице с магазинами.

Что-то легкое, возможно, рыба, с фруктовым белым вином?

Оленина. Оленина подойдет. Он купил немного вкусной, сочной оленины. Точно.

Ему всегда нравилось готовить. В то время, как большинство его ровесников держали домовых эльфов, он считал свои вкусы более… специфичными. К тому же, это расслабляло, и ему нравилось контролировать то, что он ел.

Том был очень избирателен в том, чему он позволял быть рядом с собой и в его окружении.

Не все были достойны его присутствия, а те, кто отказывался отступить и продемонстрировать должное уважение к волшебнику его силы, интеллекта и калибра, были хуже всех.

Что будет хорошо сочетаться с олениной?

Картофель в сливочном соусе?

Великолепно.

Или это будет слишком формально? Может, лучше оставить оленину на ужин и сделать что-то более похоже на закуску.

Том все равно приготовил оленину, потому что не желал выглядеть так, словно у него плохой вкус.

Он надеялся, что Гарри принесет еще фотографий преступлений. Ему нравилось видеть свои убийства с точки зрения Гарри. Его внимание к деталям льстило.

Было приятно знать, что его работу оценили.