Часть первая: 3 (1/2)

— Откуда такой интерес? — спросил Риддл. — В прошлую нашу встречу тебе не понравилась моя компания и ты не планировал возвращаться.

— Я пришел не за лечением, — жестко отозвался Гарри. — Я пришел, потому что у тебя сложилась репутация выдающегося психиатра и криминолога и есть опыт консультирования по преступлениям. Аврорат потребовал, чтобы я поговорил с тобой.

— Не спорю. Я также уверен, что аврорат потребовал, чтобы ты поговорил со мной о себе, а не о работе.

— То есть, ты отказываешься помогать?

— Ни в коем случае, — пробормотал Риддл. — Но я уже говорил, что предпочитаю не строить предположения, не разобравшись. Не хотелось бы опираться на статьи, в которых, без сомнения, все слишком искажено.

— О. Да. Ну, я бы предложил тебе посетить свежее место преступления, но, слава Мерлину, его нет.

И у Гарри не было ни малейшего желания оказываться рядом хоть с одним из них. Нет, хуже — оно почти было, потому что на местах преступления он отлично себя чувствовал, а мысли проносились в голове, словно молнии.

Потом, когда он возвращался в свое сознание, то ненавидел это все, чувствовал вину, сжимал края раковины и блевал в туалете, даже когда в животе уже ничего не оставалось.

Но он подготовился заранее и захватил фотографии.

— Если что, у меня есть фотографии убийств.

— Ты нанимаешь меня делать твою работу? — насмешливо спросил Риддл. — Не слишком-то профессионально.

Этот ублюдок что, передразнивал его?

Гарри бросил глянцевые фотографии на стол, старательно отводя от них взгляд. Вместо этого, он не отрывал глаз от Риддла, и несколько долгих секунд тот просто смотрел на него в ответ.

Потом он взял фотографии и пролистал их, рассматривая с завуалированным восхищением в глазах, которое могло бы кого-то покоробить. Гарри решил, что, видимо, Риддла интересует психика преступников.

— Ну? — спросил он после долгой паузы.

Риддл, к его удивлению, пересел так, чтобы оказаться на другом конце дивана, и разложил фотографии между ними.

— Любопытно, что тебе понадобилось консультироваться со мной по этому делу, Гарри. Я вижу, что ты и так знаешь все, что эти фотографии пытаются сказать. Ты же их сделал? Фотографии? Ну или хотя бы какие-то из них. Ты знаешь, на чем сосредоточено его внимание.

— Предполагаю. Анализируй чертовы фото по отношению к нему, а не мне.

Риддл еще секунду оценивающе смотрел на него.

— Он очень точен. Даже дотошен. Каждая мелочь преступления запланирована для определенного эффекта. Прослеживается четкая связь с коллекционированием: бабочки в груди приколоты также, как у коллекционеров, и жертвы приколоты к стене точно также. Возможно, это больше образ приколотой к сердцу бабочки. Бабочки часто символизируют воскрешение и бессмертие, наряду с изменением. Можно пойти дальше и провести связь со знаковым символизмом бабочек в литературе, в первую очередь — с романом тысяча девятьсот шестьдесят третьего года, «Коллекционером», авторства Джона Фаулза. Ты знаком с ним?

— Мужчина коллекционировал бабочек, похитил девушку и держал её в подвале. Раскрывается идея красоты в свободе и остается ли объект желания таким же прекрасным, если его вытащить из естественной среды обитания и сковать его, — ответил Гарри.

— Правильно, — почти самодовольно отозвался Риддл. — Очень хорошо. Зловеще, да? Я понимаю, почему твое начальство отправило тебя сюда. Позицию распятия еще можно связать с витрувианским человеком, как примером идеальной формы, или даже с распятием и жертвой Богу.

— Не думал, что ты верующий, Риддл. — заметил Гарри, стараясь скрыть, как вздрогнул от его слов. Святой. Он не был святым, и Бог не искушал Иисуса, но… нет. Хотя Волдеморт считал себя богом среди людей.

— Том. Меня зовут Том, и нет, я не верующий. Хотя я мог бы процитировать Ницше с его утверждением, что, пусть в наше время и растет уровень атеизма, — которого придерживаюсь и я, — у нас всех все еще остается религиозный инстинкт, отражающий желание людей верить во что-то высшее.

— Ницще говорил, что он не может поверить в то, что существует всемогущий бог, потому что он не верит в то, что этот бог был бы не им, — сухо заметил Гарри. — Это уменьшает веру в его слова.

— Хм-м-м. Волдеморт одержим тобой, но, опять же, ты и так это знаешь. Ты стараешься не смотреть на эти фото, и, учитывая твою профессию, сомневаюсь, что из-за брезгливости. Ты видел множество преступлений, чем эти настолько особенные?

— Я не считаю их особенными! — зло прорычал Гарри, сверкнув глазами. Почему, черт побери, он все так настойчиво переводил на него? В чем смысл? Ему в любом случае платят за время! — Я предпочитаю не смотреть на трупы перед обедом. Портит аппетит.

— Возможно. Я не совсем понимаю, что ты и Министерство надеетесь узнать о Волдеморте из этой консультации. Уверен, что ты знаешь его куда лучше, чем я.

Гарри сжал зубы.

— Никогда не слышал о свежем взгляде?

— Ты не отрицаешь, что понимаешь его? — спросил Риддл, подняв брови. Гарри подавил желание выругаться и вместо этого схватил фотографии и запихнул их обратно в сумку.

— Если ты не собираешься помогать…

— Я предпочитаю направлять свое время и энергию туда, где это требуется, то есть, на тебя, а не него.

— Мне не нужна твоя помощь, — прошипел Гарри, вскакивая. — Я не псих!

— Я тебя таковым и не считаю, — спокойно отозвался Риддл. — Но это не значит, что эти преступления не влияют на тебя. Ты хотел, чтобы я проанализировал Волдеморта? Складывая то, что он коллекционер, создаваемые им аллюзии, его одержимый характер — как пример, дотошность в деталях, — и тот факт, что в последнем преступлении жертва была явной заменой тебя, то, на мой взгляд, очевидно, о чем он думает. Человек с такой точностью в деталях не будет оставлять незавершенное дело. Для такого убийцы, Мальчик-Который-Выжил является, во всех смыслах этого определения, именно им. И только из-за этого факта ты уже уникален. Сделай одолжение, ответь, пожалуйста: на твой профессиональный взгляд, на что указывает одержимость плюс склонность к коллекционированию в свете того, что он забрал у жертвы?

Гарри сжал пальцы, впиваясь ногтями в ладони. Риддл не сводил взгляда с его лица. Желчь подкатила к горлу, расшатывая остатки спокойствия.

— Я его главная цель. Я и так это знаю.

— Тогда почему ты так хочешь поймать его именно сейчас?

— Потому что этот ублюдок собирается выследить меня и вырвать мое сердце!

— И я уверен, что это дает тебе прекрасную возможность поймать его, если ты, конечно, не умрешь. Тебе не нужно выслеживать его, если он собирается прийти сам. К слову, ты упускаешь самую важную деталь — трансформацию.

— Я… Что? Не каждый возможный вариант трактовки имеет смы…

— Имеет, если дело касается его. Ты и сам это знаешь. Болезненно дотошен? Все распланировано и просчитано.

Это было слишком близко к больной теме, и Гарри раздраженно подался назад. Почему он решил, что это была хорошая идея? Не имело значения, что он был принудительно направлен к Риддлу как посредник, хотя он сейчас не был в состоянии активно заниматься этим делом, он…

— Изменение чувств, Гарри. Воровство сердец. Одержимость. Почти романтично, если не задумываться, что он убивает ради привлечения твоего внимания.

Гарри замер, беспокойство исчезло. Точно. Он ожидал не этого.

Это не имело ничего общего с попыткой перетащить его на другую сторону закона или сделать его чудовищем. Конечно, было глупо предполагать, что Риддл сможет понять это, не имея на руках всех фактов, глупо было так переживать, но до этого Риддлу пугающе точно удавалось описать каждую деталь…

Боже, ему нужно было успокоиться. Он немного истерично рассмеялся.

— Это ваш диагноз, доктор? То, что он влюблен в меня? Нет. Если ты приходишь к таким выводам, то из нас двоих лечение требуется явно не мне.

— Очень грубо.

— Нет, сам подумай. Серьезно? Конечно, он привязан к своим жертвам, но не так. Он пожирает их, их страхи и надежды на помилование, их осознание смерти, когда он сам так её боится… — он оборвал сам себя.

Риддл поднял брови.

— Повторю: ты и сам эксперт, почему же консультируешься со мной?

Мысли Гарри снова на секунду замерли, прежде, чем он, ошеломленный, выплюнул:

— Ты что, только что выдал всю эту речь только чтобы спровоцировать меня и доказать свою точку зрения? Ты очень хреновый психиатр.

— Все еще грубо… — слова были вежливыми, но что-то заставило Гарри замолчать, словно за ними таилось какое-то другое чувство.

Риддл встал, смотря на него.

В воздухе что-то искрилось, почти-опасность, но… Нет, исчезло, словно ничего и не было.

— Извини, но не отрицай, что твои методы нетрадиционны. Такими предположениями можно спровоцировать эмоциональный срыв, между прочим!

— Иногда легче отстроить разрушенное здание заново, чем заделывать трещины в фундаменте.

Гарри нахмурился.

— Какого черта ты пытаешься сказать? — ощетинился он.

— Используя клише: первый шаг на пути к исцелению — принятие, — просто сказал Риддл.

— У меня нет проблем!

— Тогда почему ты не можешь спать?