Часть 15 (2/2)

Мальчик сладко потянулся и, приподнявшись, сел в постели. Лука отметил, что отметки на его щеках, шее и руках тоже начали сходить.

— Немного голова болит, но было намного хуже, — Гюго смотрел на него легким недоумением. — Когда ты приехал? Я совсем ничего не помню…

— Вчера, — коротко отозвался Лука. Он взял Гюго за руку, меряя пульс; сердце мальчика билось ровно и спокойно. — Что последнее ты помнишь?

Гюго задумался.

— Кажется, я выбежал на улицу, — медленно сказал он, нашаривая воспоминания. — Крыс было так много, и Амиция не справлялась с ними. И я… Я оттолкнул их, и они сбежали.

— Она сражалась с крысами? — тихо переспросил Лука. На сердце у него стало тяжело от мысли, что Амиции снова пришлось встретиться с этими проклятыми созданиями.

— Ага, — Гюго уверенно кивнул. — Они очень боялись ее.

Лука хмыкнул. Действительно, у крысиного войска не было более страшного врага, чем разгневанная Амиция де Рун.

Он продолжал осматривать Гюго. Глаза у него были ясные и блестящие, на щеках появился румянец, движения были четкими и слаженными. Даже черные жилы, казалось, исчезали прямо на глазах.

— Лука, я поправлюсь? — голос Гюго звучал настороженно.

— Ты уже поправляешься, Гюго. Худшее позади.

Заметив, как алхимик улыбнулся, Гюго тут же сам расплылся в счастливой улыбке, однако уже спустя мгновение лицо его помрачнело.

— Теперь, когда я в порядке, ты уедешь от нас? — спросил он хмуро.

Лука удивленно заморгал. Он сам грешным делом не раз задумывался о том, что если Гюго поправится и Беатрис встанет на ноги, у него не останется оправданий для того, чтобы жить в доме де Рунов. И хотя Амиция сказала, что он может оставаться так долго, как захочет сам, он почему-то боялся оказаться лишним. И все же Лука влился в их быт так легко, и Амиция, казалось, постепенно начала привыкать к его помощи. Это грело ему душу и заставляло надеяться, что в их семье все же найдется место для него. Хотя бы ненадолго.

— Мне нравится заниматься с тобой алхимией, — продолжал Гюго; с каждым словом он выглядел все несчастнее. — И маме помогают твои лекарства. И Амиция ужасно расстроится, если ты уедешь.

Последние слова Гюго заставили его сердце пропустить удар, но Лука не подал вида.

— Я никуда не уйду, — сказал он ободряюще и потрепал мальчика по плечу. — Если только вы меня не прогоните.

— Ни за что не прогоним! — Гюго яростно замотал головой, и на душе у Луки стало легко.

***

Уложив Гюго обратно в постель и забрав свой плащ, он вновь спустился к Амиции. Он надеялся пройти тихо, но одна из ступенек неожиданно громко скрипнула под его ногами. Вздрогнув, Амиция открыла глаза — и тут же рывком села, растерянно озираясь по сторонам. Заметив Луку, она с неожиданно явным облегчением выдохнула и спрятала лицо в ладонях.

— Эй, эй, — Лука поспешно опустился рядом с ней и осторожно коснулся ее плеча. — Все хорошо. Это просто я.

Амиция подняла на него печальный, но полный надежды взгляд.

— Мне просто показалось, что… — начала она и тут же осеклась. — Неважно.

— Что показалось?

Амиция опустила глаза.

— Я думала, что ты мне приснился. И боялась, что я… что мы опять одни.

Лука ощутил, как от этих ее слов огромное, головокружительное чувство взвихрилось в нем, заполняя его целиком. Оно было похоже на пламя, но не обжигающее и испепеляющее, а согревающее и исцеляющее. Сердце от него словно расширилось, заняв все пространство под ребрами, и Лука крепко обнял Амицию, боясь, что оно вот-вот вырвется из груди, и сам он испарится на месте. Он держался за нее так отчаянно, будто сам боялся, что она окажется всего лишь сном. Ее тонкие, но такие сильные руки обхватили его плечи, пальцы вцепились в одежду, и сама она вжалась в него, так что ближе было некуда.

Лука ненавидел все, что довело Амицию до такого ужаса, что заставило ее верить в худшее и снова тратить все силы на борьбу. Она так часто закрывала его своей спиной от кошмара, поддерживала его, даже если руки совсем опускались, и никогда ничего не требовала взамен. В их жизни больше не было злобного инквизитора, кровожадных солдат и ядовитых крыс, и все же теперь Лука мог — и всем сердцем хотел — защитить ее от любой напасти, которая бы встала у нее на пути.

— Я здесь, Амиция. Все в порядке, слышишь?

Она замерла в его руках, не ослабляя объятий — Лука различал только тихое дыхание. Он прижимал Амицию к себе крепко, но бережно, поглаживал волосы и узкую спину и наслаждался тем, как легко и удобно она помещалась в его руках. Лука невольно улыбнулся, вспомнив, как в детстве смотрел на нее снизу вверх; она казалась ему такой взрослой, что он робел перед ней. Но уже тогда он восхищался Амицией: ее силой, отвагой, решимостью, которые не оставляли ее даже в минуты самого глубокого отчаяния.

Но только спустя время Лука понял — и увидел сам — как жизнь надломила ее; в мирное время ее героизм оказался никому не нужен. Научилась ли Амиция за семь лет самоотверженной заботы о семье жить без борьбы? Он не знал.

Внезапно она шевельнулась, ослабила объятия и высвободилась из рук Луки. Амиция выглядела растерянной.

— Извини, твоя спина…

— Ничего страшного, — Лука с улыбкой покачал головой. Ради такого он мог бы стерпеть боль и похуже. — Тебе лучше?

Она кивнула, но не очень уверенно.

— Я могу обнять тебя ещё, если хочешь, — поддразнил он Амицию, но наткнулся на удивление печальный взгляд. Похоже, она действительно хотела, чтобы он сделал это снова.

Лука почувствовал, что краснеет.

Он уселся на укрытый медвежьей шкурой пол, нашел опору в виде тяжелого табурета за спиной и раскрыл руки.

— У нас есть немного времени, пока Гюго спит. Иди сюда.

Застенчиво кивнув, Амиция снова нырнула в его объятия. Она свернулась у него на груди, как маленький зверёк, и позволила Луке заключить ее в кольцо рук. Под приятной тяжестью ее тела он ощущал, что медленно погружается в дрёму.

К счастью, теперь времени у них было достаточно.