Глава 32: Кенья (1/2)
Уши заполнил звук лопающегося вдребезги стекла. Осколки водопадом посыпались на землю и деревянный пол. Они путались в светлых волосах и скользили по плечам, тут же утопая в снегу. Короткий миг он стоял совершенно неподвижно, но затем позволил ослабшим рукам безвольно опуститься. Кончик биты скользнул по битому стеклу, звоном рассекая повисшую вокруг тишину. Он встряхнул головой, сбрасывая с себя крошечные осколки, и медленно открыл глаза. Посмотрел туда, где всего несколько секунд назад было поблескивающее на солнце стекло. Тепло, исходящее из комнаты, врезалось в него, словно стена, растапливало холод, иголками впившееся в тело. В гостиной стоял запах недавно приготовленной пищи. От щекочущего аромата в желудке Кеньи закипела тошнота, кислым привкусом отдающаяся на кончике языка; губы его, скрытые за воротником водолазки, скривились. — Вижу, ты решил пойти легким путем. Этот голос больше не доносился из рации с шумом и помехами. Кенья чуть наклонил голову. Савада был рядом, спрятал руки в карманах и приподнял брови. Осколки хрустели под его ногами, пока он шел к своему юному коллеге и не остановился с ним бок о бок, глядя на окно, которое Кенья разбил начисто. — Мы не знаем, сколько у нас времени, — возразил блондин, рукой стряхивая осколки с плеча. — Нельзя упускать такую возможность. Тем более, раз этот момент выдался сам. Савада коротко кивнул, и если у него были хоть какие-то возражения, он оставил их при себе. Его серые глаза сузились, серьезный взгляд пробежался по гостиной.
— Тогда не будем. Идем? Блондин вздохнул и стянул с лица темный воротник. Морозный воздух тут же ударил по щекам. Кенья лишь кивнул Саваде в ответ. Первый шаг — неспешный, но твердый — они сделали вместе, чувствуя, как проваливающийся под ногами сугроб сменяется на жесткое дерево.
Колючий взгляд карих глаз метнулся к каждому уголку в доме Яширо. Пол чуть поскрипывал под аккуратными шагами, но до ушей этот тихий звук доносился с невероятным грохотом. Кенье хотелось поторопиться — хотелось немедленно броситься к двери, за которой был заперт Сатору — однако он продолжал двигаться осторожно, осматривая все вокруг до единой детали. Он не знал точно, что именно пытался найти, но нервы его давно были на пределе, а интуиция говорила быть на чеку. От каждого его шага под ногами звенели стекла; на темной древесине оставались заметные царапины.
Все в доме выглядело нормально, более того — приглашающе. На полках в стеллажах стояли книги: японские и зарубежные романы, среди которых находились всякие безделушки и фоторамки. Кенья разглядел каждую, но ни на одной фотографии Сатору не было, и он двинулся дальше. В центре комнаты стоял низкий, отполированный до блеска журнальный столик. Проходя мимо дивана, он мазнул краешком мягкого пальто по светлой коже. Только маленькое, непонятное пятнышко на его подушках говорило о том, что в этом доме действительно кто-то живет. Заходя глубже в дом, Кенья старался не упустить ни одной мелочи. На тумбочке стоял старый проигрыватель, которым, судя по пластинке на диске, совсем недавно пользовались. У дальней стены стоял обогреватель, тщетно пытавшийся избавить гостиную от холода, который Кенья впустил внутрь. Он тихо жужжал, все его внутренности гудели от перегрева. В помещении царило ощущение, будто это была маленькая частичка присутствия Яширо, которая так и хотела выгнать незнакомцев прочь. Блондин остановился, плечи его сковало напряжением. Этот дом был... типичным. Обыкновенным. Реальность слишком сильно отличалась от того, что он себе представлял, ведь она и впрямь ошеломляла своей нормальностью. Окажись он здесь по иной причине, наверное, подумал, что здесь вполне... уютно. Однако прямо сейчас все это напоминало только о том, в какую игру Яширо играл здесь с Сатору. Старик явно все планировал, тщательно рассчитывал каждую невзрачную деталь вплоть до посуды в раковине. В фигурках на полках не было чувства привязанности и тепла — они были бутафорией, частью хитрого плана. Половина книг вовсе выглядела нетронутой, разноцветные их корешки были покрыты слоем пыли. Все это было хорошо продуманной подделкой, чтобы обмануть... кого? Точно не чужаков; Кенья сомневался, что Яширо подпустит к своему убежищу хоть кого-нибудь. Была какая-то причина, почему он выбрал именно такое уединенное место, далекое от города.
Одно единственное имя всплыло в голове. Кенья недоверчиво сузил глаза, вновь оглядывая комнату. Неужели Яширо думал, что, если он продержит здесь Сатору достаточно долго, тот поверит в царящую в этом доме ложь? Блондин обернулся к своему товарищу и открыл было рот, чтобы что-то ему сказать, как вдруг по всем его нервным окончанием будто полоснули ножом. Савада хмуро взглянул на него, но Кенья лишь поднял руку, призывая того хранить молчание. Оба мужчины застыли, затаив дыхание. Секунды тянулись невыносимо медленно и долго, утекали сквозь пальцы как вода. Кенья перевел цепкий взгляд на гостиную, все внутри него кричало от непонятной тревоги. По шее стекла крошечная капелька пота, когда он наконец решился разорвать угнетающую их тишину: — Вы это слышали? Даже сквозь собственный шепот, навострив уши, он точно что-то улавливал. Мягкий, далекий, но такой отчетливый звук. Сигнализация. Они замерли, глаза обоих расширились от осознания, а пульс разом подскочил. Кенья метнулся в коридор, отчаянно прислушиваясь к источнику звука. Невозможно. Негромкий писк разносился по дому эхом, разбивался о стены. Казалось, это шумело в ушах, как вдруг темноту коридора рассек мигающий зеленый огонек. Взгляд карих глаз встретился с острым взглядом серых, и Савада кивнул своему товарищу, прежде чем они разошлись в разные стороны. Боковым зрением Кенья видел, как его наставник остановился возле той самой двери, за которой был заперт Сатору. Он доверит своего любимого Саваде. Сам блондин поспешил туда, откуда по глазам резал яркий, беспрерывно мигающий свет. Мигом подлетев к небольшой панели в стене, он дернул крышку щитка с такой силой, что та едва не слетела с петель. За ней его поджидало несколько кнопок, подсвеченные дьявольским красным мерцанием, бросающие зловещую неоновую тень во тьму коридора. Кенья сглотнул, рассматривая узенький экранчик для набора цифр. Каждый короткий писк раздражал слух все больше и больше, как будто кто-то кончиками ногтей водил по классной доске, натягивая нервы до предела. Он знал принцип работы сигнализаций в домах, поэтому понимал, что времени у них совсем немного: как только пройдет определенное количество минут, система тревоги вызывает кого-то. Будет плохо, если сюда приедет полиция, но Кенья боялся совсем не этого. Капелька холодного пота медленно стекла по спине, тут же впитываясь в одежду. Он заставил себя сосредоточиться по максимуму. Если ввести нужно четырехзначный номер, значит, начинать следует с какой-нибудь даты — однако никаких гарантий в подтверждение этого не было.
Более того, какую дату Яширо мог посчитать особенной? Начнем с самого очевидного. Он нахмурился, торопливо щелкая по кнопкам. Кенья видел эти цифры в судебной документации — личная информация о преступнике дается всегда, если на том лежит уголовная ответственность — но это не означает, что он обратил на них особое внимание. В тот момент существовали куда более важные вещи. Например, забота о Сатору. Мужчина до сих пор отчетливо помнил момент, когда ему впервые передали обвинительное заключение Яширо. Такого длинного, толстого от количества листов с описанием деяний убийцы полицейского протокола ему еще никогда видеть не доводилось. Кенья всеми своими чувствами окунулся в то воспоминания, всем существом пытаясь вырыть среди обрывков памяти то, что было сейчас важнее всего. День рождения Яширо. 9-ое ноября. Кенья нажал на четыре клавиши: 1109. Сначала прозвучал короткий гудок, а затем поле набора снова стало пустым. — Черт возьми, — прошипел блондин сквозь зубы. Обратный отсчет все продолжался, а Кенья пробовал уцепиться за любой клочок воспоминаний, один за другим всплывающем в голове. Это должно быть что-то очень важное для Яширо — то, что он никогда не забудет. Нечто настолько значительное, чтобы использовать в качестве кода к тюрьме, в которой Сатору был заперт.
Адвокат вздрогнул, глаза его вновь вернулись к экрану, прежде чем он снова принялся набирать новый набор цифр. 0302. Гудок. Все стерлось. Нет, это не день рождения Сатору. Но уверенность сразу же разогнала кровь по жилам. Пускай он не знал о Яширо практически ничего, есть кое-что, о чем он знал точно. Сатору. Они оба, Кенья и Яширо, были зависимы, страдали одной и той же неизлечимой болезнью: их жизни уже очень-очень долго принадлежали человеку, который на протяжение пятнадцати лет был прикован к больничной койке. Множество чисел пчелиным роем зажужжали в голове, и среди них были те самые цифры, которые навсегда отпечатлелись в его памяти. Капля соленого пота стекла по виску и щекотно пробежалась по щеке.
0314. День, когда машина с Сатору погрузилась в реку.
Панель снова издала снисходительный звук, и самый настоящий ужас закрался глубоко под кожу Кенья, когда маленькая лампочка, в последний раз моргнув зеленым, вдруг загорелась оранжевым. Он посмотрел на ненавистный огонек, дыхание его участилось. Сколько бы он на него не смотрел, было ясно, что ничего хорошего это не предвещало, но и остановиться, поддавшись панике, было не вариантом. Блондин прикусил щеку изнутри, чувствуя, как металлический вкус медленно оседал на языке. Одной рукой он оперся о стену и наклонился ближе к красным кнопкам. Вспомни обо всем. Казалось, его пальцы двигались сами по себе, в то время как мозг еле-еле соображал. Сердце Кеньи колотилось о ребра, словно кувалда, готовая в любую секунду раздробить кости в порошок. Непонятная боль сводила тело с каждым новым ударом, с каждым сигналом; она душила его, угрожая перекрыть доступ к кислороду, — но он не мог остановиться, просто-напросто не смел. Страх и сомнения — роскошь, на которые у него не было времени. 1988. Год, в который Сатору столкнулся лицом к лицу с Яширо, а затем впал в кому. 2003. Год, когда он очнулся. 0806. День, когда его любимый открыл глаза впервые за пятнадцать лет. Ошибка. Ошибка. Ошибка. Кенья с силой врезал кулаком в стену, неверяще глядя вниз на пустой экран. Решение было прямо перед ним, нужно только найти его. Отсчет лишь набирал скорость, пронзительным и безжалостным метрономом звеня в ушах. Он до крови прикусил язык и пытался просто думать. Разгадка этой задачи таилась именно в Сатору, и Кенья отказывался верить, что Яширо знал о нем что-то такое, чего не знал он.
Нет, он знал все. Быть может, что-то упустил, не заметил. Собственное дыхание обожгло губы; Кенья нажимал на кнопки одну за другой. Последние усилие, единственная дата, которая могла действительно иметь какое-то особое значение для Яширо. Воспоминание, которое осталось только между убийцей и жертвой. А блондин помнил только, что число это было на обвинительном акте, на самом верху, рядом с именем Яширо. День, когда они с Сатору были высоко над ним, наедине, на крыше той больницы. День, когда все они поверили, что этот кошмар закончился. 0927. Кенья стиснул зубы и нажал на ввод. В доме повисла секунда гробовой тишины. Три коротких, громких гудка эхом прокатились по стенам коридора, и лампочка вновь загорелась зеленым. Кенья тяжело выдохнул, выпуская из разрывающихся легких воздух, и прислонился к стене. Ему показалось, что тело его стало таким легким, словно не было ни одной кости, а адреналин испарился вмиг вместе с со всей энергией. Пульс все еще бешено стучал где-то в висках, но он позволил сделать себе глубокий, ровный вздох, как утопающий, выбравшийся наконец на сушу. Он вытер пот с лица, взлохматив влажную челку, и заставил себя взглянуть на панель управления. Наверняка то, что система переключилась на оранжевый свет, было плохим знаком, но что бы это ни значило, он смог отключить ее. Не было слишком поздно. Система не сообщила о блокировке, не включился неистово-яркий красный свет. Не гудела сирена, не вернулся Яширо. Земля не ушла из под его ног, и мир продолжал жить свои чередом. И этого было вполне достаточно: он не был столь наивным и понимал, что старик уехал ненадолго, но выпавшего им времени должно хватить, чтобы забрать Сатору и сбежать. Ничего, кроме этого, больше не имело значения. Но это было слишком близко — катастрофически близко. Равномерный писк до сих пор раздавался в ушах и голове, отсчитывая секунду за секундой. Теперь Кенья остро осознавал, как много бесценных минут улетучилось прочь; он чувствовал, что Яширо был уже совсем близко, словно волк, рычал, скалился, дышал им в спины. Нельзя тратить время на упоение собственной победой. Он выдохнул, развернулся и и вернулся обратно в гостиную.
Он надеялся, верил, что дверь в комнату Сатору будет открыта. Но нет. Разочарование и тревога вновь забрались ему прямо под кожу. Кенья взглянул на Саваду, что сидел на корточках перед дверным замком; его спина и плечи были натянуты, словно струна. В тишине комнаты раздавался звук металлического клацанья. Блондин подошел ближе к наставнику и заглянул тому за плечо. Два длинных, тонких проволочных стержня были зажаты меж его пальцев, по одному в каждой руке. Лицо Савады было абсолютно сосредоточенно, брови сдвинулись к переносице, а серые глаза прищурились. Он не поднял головы, когда к нему наклонился Кенья, только продолжал молча точными, выверенными движениями шевелить отмычками в замочной скважине. Адвокат понимал, что тот делал — пытался вслепую повернуть механизм, тонкими отмычками имитируя ключ — вот только куда больше его удивляло, что репортер знал, как это сделать. Не говоря уж о том, как непринужденно тот сейчас выглядел. Особенно, когда Кенья осознавал, что взламывание было совершенно, целиком и полностью незаконной вещью. Хотя, учитывая все случившееся, теперь это казалось совсем незначительным проступком. В первую очередь такими инструментами разрешалось пользоваться лишь лицензированным слесарям, но, похоже, его наставника это ничуть не заботило.