Глава 26: Кенья (1/2)
Первым за руль сел Кенья. Он был готов двигаться вперед как можно скорее; ему хотелось самому почувствовать шуршание колес о гравий, как бы нашептывающее, что они, наконец, двигаются прямо к цели. Несколько дней подряд ему пришлось терпеть это мучающее ожидание, топтаться на одном месте, пока Яширо мог... сделать что-то с Сатору. Больше ждать он не собирался.
Они покинули пределы Токио до того, как муторные пробки успели парализовать трассы столицы. Кенья откинулся на спинку сидения, переключая седан на круиз-контроль. Ему нравился этот автомобиль: совершенно невзрачный, неприметный, такой же, как и любое авто во всем Ишикари, не говоря уже о целой Японии. Казалось, взгляни на него, через минуту уже нельзя было вспомнить, как оно выглядит. Если кто-то решит пуститься за ними в погоню, на нем легко будет скрыться среди других машин на парковках и шоссе.
Конечно, если дело дойдет до этого. Кенья нахмурил брови и сосредоточил взгляд на почти пустой дороге, за исключением лишь редких пешеходов. И он, и Савада знали, что забирать Сатору из дома Яширо придется любыми методами и средствами, увозя его прочь от помешанного старика и этого проклятого города настолько далеко, насколько это вообще возможно. Однако сказать, что у них не было никакого плана, значит, не сказать ничего: мало того, что они не знали, как этот дом выглядит, они не имели ни единого представления, в какой его части им следует искать Сатору и до какого состояния того мог довести Яширо. У них попросту было слишком мало информации, чтобы придумать хоть какую-нибудь стратегию. Именно поэтому Кенья решил, что им нужно будет действовать по ситуации. Безусловно, они могут распланировать, что случится дальше — куда им ехать и как лучше поступать — но адвокат остро осознавал: так далеко наперед они еще не загадывали. Их настрой был полностью направлен на то, чтобы добраться до Яширо, но при этом они ни разу не обсуждали, что им делать после. Кенье абсолютно не нравилось браться за дело неподготовленным — хотя однажды один его коллега из фирмы назвал привычку блондина быть постоянно настороже чрезмерной — и эта неготовность буквально грызла его изнутри. Их положение было достаточно шатким, чтобы потерпеть провал.
Он нетерпеливо побарабанил пальцами по рулю и бросил на репортера долгий взгляд. — Савада? — М-м? — подал голос мужчина, смаргивая сонливость. Кенья даже не заметил, когда тот успел задремать. — Нам нужен план. Что делать потом. Савада глубоко вздохнул, выпрямляясь на своем месте. — Так и знал, что ты это скажешь. — Я понимаю, что нам многое пока не известно, — продолжал блондин, крепче сжимая ладонями руль, — но если все получится, нам нужно знать, куда двигаться дальше. — Согласен, — произнес репортер, скрестив руки на груди. — Меня не очень беспокоит, как мы оттуда выберемся. Кенья прищурил глаза, пытаясь понять, к чему тот клонит. — Вы имеете в виду, придется ли одному из нас остаться там?
Краем глаза он заметил, как Савада кивнул. Так мог говорить настоящий фаталист, но им нужно быть готовыми к любому исходу — что, если спасти Сатору получится только у одного их них, а другой столкнется с Яширо лицом к лицу? Сможет ли кто-то из них поклясться, что тогда не откажется от придуманного плана? И как? Под пытками? Кенья едва подавил дрожь, что пробежалась вдоль всего тела, пробирая до самых костей. Ему нравилось думать, что он больше никогда в жизни не даст Яширо приблизиться к Сатору хоть на сантиметр, и не важно, какой боли обещал подвергнуть блондина его бывший учитель. Но вот не только он — никто не мог с точностью предвидеть, что будет потом, сумеет ли Яширо сломать их обоих в конце концов. Вот причина, по которой Кенья так любил злоупотреблять подготовкой даже к маловажным вещам: это было просто чудовищно эффективно. — Боюсь, как бы лучшим планом не стал тот, который может быть поставлен под угрозу, — в заключение сказал Савада. Блондин, стиснув зубы, учел и это. Последнее, что он хотел, так это забрать Сатору из рук Яширо, чтобы тут же вновь его потерять — потерять сразу все — из-за собственной беспечности. Любой миг из-за их нерешительности может сыграть против них же и даст Яширо шанс опять приблизиться. Савада верно подметил: им следует приготовиться даже к наихудшему развитию событий. Это единственный способ, при котором все они — включая Сатору — всегда будут на стороже.
— Тогда давайте каждый из нас придумает по плану, — предложил Кенья. — Вы не говорите мне ваш, а я вам, соответственно, свой. Если уйти удастся только одному из нас... — от одних только этих слов сердце в груди неприятно сжалось, — тот будет действовать по собственной схеме. До его слуха донесся очередной вздох. — А если выживем оба? — Тогда за руль сядет любой, — ответил Кенья, пожимая плечами. Возможно, их с Савадой планы совпадали. Если им троим удастся уйти, то адвокату нужно быть как можно ближе к Сатору, так или иначе. И он не возражал.
В автомобиле воцарилось молчание, которое в итоге прервал пожилой мужчина: — Хорошо. Мы ничего не будем говорить друг другу. Кенья согласно кивнул. В голове его уже вырисовывались кое-какие представления на случай, если все пройдет гладко. Главное, чтобы Яширо не разгадал ход его мыслей слишком быстро и легко. Вот только теперь, когда разговор их перешел на такую болезненную тему, Кенья не мог не свести ее к неизбежному, эгоистичному заключению. — Савада? — Что? Адвокат молчал, подбирая нужные слова. Он и так возложил на него чересчур многое и без этой просьбы. Понимал, что это жестоко, почти невозможно, раз на то пошло, но об этом нужно было сказать. Если не останется другого выбора, будет хотя бы этот. Кенья устремил мрачный взгляд на дорогу, ведущую далеко вперед. — Если вам придется выбирать между мной и Сатору, — тихо проговорил он, — пообещайте мне, что выберете его.
Резкий рваный вдох донесся до его ушей с соседнего сидения. — Кобаяши... — Пообещайте, — прошептал он; костяшки на его пальцах побелели от напряжения. — Прошу вас, Савада. Репортер что-то едва слышно проворчал, отворачиваясь от него к боковому стеклу. Кенья мельком взглянул на сердитое выражение мужчины. Давящая на них обоих тишина повисла в салоне авто надолго, прежде чем Савада нарушил ее неожиданно раздраженным голосом: — То же самое касается и тебя. Я бы ответил точно так же. Но эти слова вонзились в самое сердце Кеньи остро заточенным клинком, разрезая его напополам.
— Вот и договорились. — А по-другому никак, — вскоре ответил Савада, вновь обращая свое внимание на мирную улицу за окном их небольшого седана. — Никогда больше не смей ставить передо мной такой выбор, Кобаяши. Кенья было открыл рот, чтобы что-то ответить, как вдруг был прерван внезапной трелью мобильного телефона. На мгновение ему показалось, что зазвонил его телефон — Сатору — но он быстро отбросил эту мысль. Савада чуть слышно вздохнул, доставая мобильный из кармана, и, открыв крышку, поднес его к уху. — Доброе... — Сатору не отвечает на звонки. Оба мужчины застыли в сию же секунду, обменявшись друг с другом взглядами, до краев наполненными паникой. Голос Сатико Фуджинумы Кенья узнал бы из тысячи. Но именно в это мгновение ему не хотелось слышать его вовсе. — Ты получал от него какие-нибудь известия? Я писала и звонила ему несколько дней, но он до сих пор мне ни разу не ответил. Неожиданно для самого себя Кенье ужасно захотелось оказаться в каком угодно месте, но только не здесь — в сжавшемся от повисшего в воздухе напряжении, окутавшем машину. Неважно, к чему приведет этот тяжелый разговор, но он точно станет... болезненным для одного из них троих. Он посмотрел на своего спутника, надеясь хотя бы так передать ему свою моральную поддержку, и снова сосредоточился на вождении. Репортер нервно провел ладонью по седым волосам. — Сатико... — Что-то случилось, не так ли? Савада заметно вздрогнул, и Кенья поблагодарил всех богов, что это не ему прямо сейчас приходится разговаривать с самой грозной и проницательной женщиной, которую он только знал. Ее голос, твердый и действенный, казалось, эхом отдавался по всему салону их автомобиля.
— Макото. Что случилось с моим сыном? Между ними повисло неловкое молчание. Все трое знали, что никакие слова утешения здесь не сработают, поэтому Савада даже не стал пытаться. — Яширо забрал его, Сатико. Кенья сжал зубы, изо всех сил стараясь не обращать внимания на боль, которая разверзлась в его груди черной дырой. Не имело значения, сколько раз он пытался внушить себе действительность происходящего, но эти слова — честные, откровенные — лезвиями проникали в свежую, кровоточащую рану. Порой она перестает саднить, но так и не заживает до конца; иногда она увлажняет глаза, отчего их начинает легко жечь. Кенья моргнул пару раз, проглатывая горький комок. Только что эта же самая рана с треском впилась под кожу Сатико. Кенья это чувствовал, пускай они и находились так далеко друг от друга. — ... в каком это смысле, ?забрал его?? Что-то в этом тоне подсказывало, что женщина уже знала ответ. Савада провел ладонью по лицу; голос его прозвучал жестко и четко: — Он похитил его. У женщины перехватило дыхание. На какой-то миг на линии воцарился звенящий вакуум. — Сатору сейчас в руках этого... психопата?... Савада зажмурился. — Да. Послышался какой-то резкий звук — что-то тяжелое с грохотом упало на пол, покатилось по его гладкой поверхности — и дрожащий голос снова раздался в динамике. Самоконтроль Сатико лопался по швам, отчего горло Кеньи сдавило чувством вины, точно жгутом. Ей уже однажды приходилось переживать потерю своего единственного ребенка, самого родного человека на свете, а затем целых пятнадцать лет ухаживать за ним и молиться, чтобы он поскорее вернулся. И вот снова все, что у нее было, отнял тот же самый человек.
— Полицейские... — растерянно произнесла женщина, — они ведь... — Кобаяши первым же делом побывал в полиции, — перебил ее Савада. — Они приостановили дело. У них нет доказательств. И снова невыносимая тишина. Кенья изо всех сил попытался сосредоточиться на машинах, что то и дело мелькали перед ними, разгоняясь на полупустой трассе. Сосредоточиться на чем угодно, лишь бы не слышать, как сердце Фуджинумы Сатико разбивается на мелкие осколки. И в то же время это было совершенно необходимо — слушать. Он знал, что виной всему случившемуся был Яширо, но и сам Кенья сыграл в этом не меньшую роль: именно он дал старику все необходимые тому возможности, идеальные обстоятельства. Кенья обязан услышать ту боль, которую причинил; запомнить все до единого удушливые вздохи женщины, которые с шумом вырывались из динамика. — Значит, он исчез... — прошептала вдруг она. Ее голос, пускай и сильно дрожал, был пропитан настоящей яростью. — Забрал Сатору и исчез. — Не совсем, — заявил Савада, распахнув глаза и устремляя решительный взгляд вперед. — Мы выяснили, где он находится, Сатико. И прямо сейчас едем туда.
— Где он? Ее тон лишь подтвердил подозрения Кеньи. Он ни капли не сомневался, что эта женщина может перерыть весь Ишикари — если не всю Японию целиком — в поисках своего сына.
— Я отправил тебе сообщение по электронной почте, — вместо ответа произнес Савада. — В нем вся информация по делу Яширо. И я доверяю ее именно тебе. — Макото... — Я надеюсь на тебя Сатико, — перебил ее он. — Если мы не вернемся, кто-то обязательно должен знать, куда мы уехали и почему. — По телефону ты мне этого не скажешь, да? — недоверчиво спросила женщина. — Ты не скажешь мне, где находится мой собственный сын? — Нет. И не собираюсь. Очередной рваный вздох. На короткую секунду Кенье показалось, что она повесит трубку, но когда вновь заговорила, голос ее звучал куда слабее, чем всего пару минут назад: — Тебе следует говорить ?мы?.