Глава 22: Сатору (1/2)

Сатору пришел в себя сразу после мощной встряски. Его руки тут же взметнулись к груди и ухватились за ремень безопасности. Он просунул под него ладони, от чего тугая ткань больно врезалась в кожу, но ничего не происходило. Его словно сковали, прижимая к спинке сидения. Первой его мыслью стало, что он снова в 1988-ом и ему опять одиннадцать, однако, глядя на свои большие ладони и длинные пальцы, он сразу отбросил эту идею в сторону. К тому же на сей раз он сидел на заднем сидении, а под ногами валялась отчего-то знакомая пластиковая банка с высыпавшимися из нее леденцами.

Я вернулся не настолько далеко в прошлое. Что-то щелкнуло в его голове, и он обернулся к окну, надеясь увидеть за ним аэропорт, автобан и вид остающегося позади Токио. Но он не увидел ничего. Нет, даже не так. Он прижался к стеклу, стараясь разглядеть хоть какой-то лучик света. Густая тьма, не имевшая никакого направления, окутала автомобиль со всех сторон. Как будто машину затянуло на самое дно темной глубины океана. Неприятный холодок скользнул вдоль его позвоночника, и он сильнее укутался в куртку.

Это… не Возрождение. Тогда что? Он растеряно посмотрел на свои руки и пошевелил пальцами. Мышцы под кожей двигались совершенно нормально, а кости не сводило от ледяной боли. Да и это место явно не было похоже на сон. Ко всему прочему, он и впрямь видел синюю бабочку. Разве это не она привела его сюда? Или это было очередной галлюцинацией его пропитанного водой разума, и он уже… Неужели он… — Ты не умер, если подумал сейчас именно об этом.

Сатору застыл от неожиданности и медленно повернулся к соседнему сидению. Знакомый мальчишка сидел там, раскачиваясь на месте и болтая в воздухе ногами. Он наблюдал за ним с какой-то смесью любопытства и насмешливого равнодушия, из уголка тоненьких губ торчала палочка от леденца. Ребенок помахал ему рукой. — Привет. — Привет, — едва слышно пробормотал Сатору, глядя на самого себя.

Вот теперь он по-настоящему запутался. Не только потому, что мальчишка тоже был здесь. Его больше пугало то, как ?живо? тот выглядел. Появляясь в подвале, он был всего лишь плодом воображения — Сатору абсолютно в этом уверен. Однако сейчас, глядя на мальчика, он был не уверен ни в чем. Он больше не знал, как вести себя с ним. Он не представлял, что вообще можно было сделать в сложившейся ситуации. — Где мы? Ребенок пожал плечами, разглядывая пустоту за окном. — Немного в ?твоем? времени, немного — в ?моем?. Мне кажется, сразу в обоих. — Значит, мы где-то посередине? Это звучало вполне разумно. Во всяком случае, кое-что точно разъяснилось. Они были заперты в бронированной машине, а ремни безопасности заклинило. Темнота вокруг — на самом деле дно реки, и одет Сатору был в ту же одежду, что и мальчик рядом. Дважды Яширо заманил его в машину, и оба этих оборванных воспоминания соединились в одно, а затем превратились в Возрождение. Ничего похожего никогда не случалось с ним раньше, но он не был этому особо удивлен.

— Вроде того, — прижавшись лбом к стеклу, ответил маленький Сатору. — Ты был прав тогда, решив, что больше не сможешь спровоцировать Возрождение. Но зато тебе удалось сделать вот это. Получается, половина пути уже пройдена.

Он обернулся и молча посмотрел на него, прищурив хитрые глаза. — А может быть, ты и вправду уже мертв. Кому теперь какая разница? Сатору нахмурился. Это было важно для него, хотя он не имел ни единого понятия, как им выпутаться из этой проблемы. Почему-то загробную жизнь он представлял немного иначе, куда приятнее и милосерднее, чем это. Он и думать не смел, что все окажется куда хуже: он будет сидеть внутри запертой машины Яширо, разговаривая с самим собой. Если это мрачное место было чистилищем, то со стороны Того, Кто наблюдает за ним сверху, поступать так было как минимум негуманно.

Сатору было открыл рот, чтобы что-то сказать своему маленькому спутнику, как вдруг его прервал жуткий треск. Они оба повернулись на этот звук и уставились на лобовое стекло. Мальчишка тут же начал вырываться из-за перетянутого через его грудь ремня. Маленькие трещинки на стекле паутиной разбегались в разные стороны. Ребенок вновь взглянул на Сатору, в глазах его горела настоящая решимость. — Мы только понапрасну потратили время, — твердо сказал он. — А еще ты думаешь совершенно не о том. — Не о том? — глупо переспросил Сатору. Ушей его коснулся очередной треск, который, казалось, доносился сразу со всех сторон. — Думай! — огрызнулся мальчишка, извиваясь под жестким ремнем. Его тоненькие пальчики метнулись к замку, бесполезно пытаясь отстегнуть его. — Сатору, почему ты оказался именно здесь? Потому что Яширо утопил меня, потому что он похитил меня, потому что я снова хочу увидеть Кенью. Все это было правдой, но что-то подсказывало Сатору, что он был далек от верного решения. Резкая неконтролируемая боль молнией пронзила его череп, и он тут же схватился за голову, едва ли не сложившись пополам. Видения и воспоминания проносились перед его глазами, будто кто-то специально крутил бесконечную киноленту.

— дни, недели и даже годы затворничества, боли и одиночества; седеющие волосы Яширо; времена года периодически сменяющие друг друга; Сатору до сих пор там, в том доме — никто так и не нашел его, а он больше не встречал Кенью, потому что Яширо не отпустил его и не отпустит никогда; Сатору не выбраться из этого страшного места живым, и он понимал это с самого начала — Сатору встряхнул головой, в которой все еще переплетались видения будущего. Все они были пропитаны страшной безысходностью, которая в итоге может превратиться в реальность. Они были ошибкой, каждое из них — непростительная ошибка. Вот, почему он здесь. Причина у Возрождения всегда была одной и той же, ведь с его помощью он всегда стремился… Сатору чуть не подскочил на месте. — Изменить будущее. Мальчишка, что сидел рядом, наклонился ближе к нему и зажмурившись, закричал во весь голос: — Сделай же это! С оглушительным ревом под напором воды лопнуло стекло. Стало холодно. Холоднее, чем в той реке; чем в ванной его подвальной комнаты. Такого леденящего и душу и тело холода Сатору не чувствовал никогда. Он вцепился в свою куртку, кутаясь в нее сильнее, спасаясь от морской тьмы. Когда вода добралась до плеч, Сатору тряхнул головой из стороны в сторону, уронив с носа очки. Он не знал, почему делал это, не знал, зачем, но его рука словно двигалась сама по себе: ладонь залезла в карман брюк, пытаясь что-то нащупать. Шумно выдохнув, он сжал в руке мобильный.

Неужели он был там все это время? Неважно. Сатору выдернул руку с зажатой в пальцах трубкой из-под воды и, открыв крышку, увидел, что окошко для набора нового сообщения сразу же высветилось на экране. Чьей-то невидимой рукой было выбрано имя получателя, прочитав которое, Сатору ощутил приятное тепло, солнцем растопившее в сердце лед. — Быстрее! — прокричал мальчишка. Сатору поднял телефон высоко над прибывающей водой и неловкими, дрожащими пальцами пытался попасть по кнопочкам. Между каждым новым нажатием и появляющимся на маленьком экране иероглифе, казалась, пробегала вечность, но слова, тем не менее, превращались в предложения, черными значками ярко выделяясь на белом фоне. ?Яширо везет меня в Ишикари?. Машину резко закрутило на месте. Сатору схватился за телефон как за спасательный круг, когда его тело под сильнейшим напором вжало в сидение. Передняя часть автомобиля накренилась, а потом с грохотом рухнула на колеса, точно опять встретилась с мрачной поверхностью воды. Салон внутри почти полностью затопило, а они не могли сдвинуться со своих мест, накрепко перетянутые ремнями безопасности.

Ребенок ахнул, бесполезно брыкаясь ногами. Вода подобралась к его подбородку, а голос дрогнул: — Давай! Не останавливайся!..

Сатору снова взглянул на экран, пытаясь не обращать внимания на горький комок в горле. Он набирал сообщение, как вдруг услышал, что детский громкий вскрик, от которого зазвенело в ушах, неожиданно потонул в глубине беспощадной реки. Все внутри Сатору кричало остановиться — послать к черту и телефон, и свое будущее, и даже Кенью — и помочь мальчику, который ощущал те же страх и ужас, что и пятнадцать лет назад. Но он не мог. Он только быстро пробегался пальцами по клавишам. ?Это недалеко от той реки, где он пытался убить меня?. Краем глаза он видел, что его маленький спутник прекратил вырываться; его руки и ноги лишь медленно покачивались в темной воде, окутанные морозным холодом. Сатору знал, что это было верным решением, что так будет лучше для них обоих. Повторил себе тысячу раз: спасение его жизни ничего не изменит. Это было жалким пустым оправданием, ведь он помнил, каково это, когда разбушевавшаяся речная вода заливает твои легкие. Подавив в своей душе вину, он хрипло прошептал: — Прости меня.

Вода мазнула по подбородку, и Сатору сделал большой глубокий вдох. Он множество раз думал, что бы сказал Кенье, если бы у него был шанс переиграть эту жизнь и исправить все, когда еще оставалось время. Он не знал, получится ли у него вложить все свои чувства в одну строчку. Когда вода достигла его носа, он написал последние слова. ?Ты ни в чем не виноват. Я люблю тебя?. Он зажмурился, поднимая руки к самому потолку, и нажал на кнопочку подтверждения. Даже будучи в воде он услышал, как телефон издал тихую трель. Сообщение отправлено. Вода заполнила салон, полностью поглощая своих пленников. Дрогнувшие пальцы выпустили телефон. В последний раз, словно на прощание, экран подмигнул, разрезая подводную тьму ярким лучиком света, и потух. На какой-то короткий, едва различимый миг Сатору почудилось, что он был в невесомости, в ледяной бескрайней пустоте. Теряя сознание, он отдаленно почувствовал, как кто-то схватил его за куртку и потянул вверх. Он почувствовал, как холод светлой плитки пола коснулся его щеки. Его тело медленно опустили, колени и плечи неприятно соприкоснулись с полом ванны. На секунду Сатору показалось, что сделать вдох — нечто за пределами его возможностей, однако внезапно вода, точно стертый в тысячи мелких крошек лед, обожгла горло. Как рвота, сначала она сочилась сквозь полуоткрытые губы, а затем толчками начала вырываться наружу. Он кашлял, а на глаза навернулись слезы. Сатору жадно глотал желанный воздух. Кислорода было слишком много для изувеченных колючим льдом легких, и каждый вдох приносил чудовищную боль, разрывая грудную клетку жутким, режущим внутренности хрипом. Он поджал к груди колени, складываясь пополам и задыхаясь воздухом.