Глава 19: Сатору (1/1)

Что это, черт возьми, за таблетки? Сатору переминался с ноги на ногу, руками он вцепился в края раковины. На всякий случай. Немного болела поясница, но, в общем, разрывающая его на кусочки боль стихла, улетучилась, испарилась, будто бы ее не было вовсе. Он наконец мог держать себя на ногах, а тошнота отступила. Ему явно становилось лучше. Сатору не хотелось вспоминать о причинах, по которым пришлось принять это лекарство — почему он нуждался в них, от кого он их получил, как ему пришлось их принять — но результат был налицо.

От одной только этой мысли его пробирала злость, однако Яширо действительно оказался прав: ему стоило выпить таблетки еще пару часов назад.

Может, тогда ты бы его победил. Он сжал пальцами прохладную поверхность, не глядя на свою мокрую на сквозь одежду, что валялась на полу под ногами. Даже приняв обезболивающее, Сатору понадобился час, чтобы набраться смелости и вернуться в ванную. Он думал, что после душа ему станет лучше, что он сотрет с себя следы рук и языка Яширо. Но после того, что произошло, стало только хуже. Мужчина не пристегнул его наручниками к постели, поэтому он и пришел сюда, чтобы отмыть с себя чужую, свою грязь — вот только преодолеть преграду в виде стеклянной двери он попросту не мог: все его чувства заволокла паника.

Именно поэтому он стоял здесь, в одном нижнем белье, прожигая взглядом поблескивающий под лампочкой кран. Сатору провел ладонью по груди, точно завороженный, повторяя движения сильной руки, сжимающей мочалку и нарочито задевая ею темные пятна, раскиданные на его теле. Они все еще болели — следы, которые оставил Яширо, когда… Когда… Мир вокруг внезапно закружился, и Сатору тут же склонился над раковиной, содрогаясь от приступа рвоты. Он включил воду и смотрел, как его собственная желчь тут же кружащей воронкой исчезла в сливе. Это было плохой идеей. Находясь здесь, вдыхая запах остывающего пара, мыла и шампуня, он чувствовал, как страх морской волной накатывал на него с новой силой. Вихрь воспоминаний в его голове, как птица в клетке, летал туда-сюда, то ли пытаясь вырваться, то ли — остаться навсегда. От взгляда Яширо до сих пор жгло кожу, от его прикосновений ныло тело. Руки Сатору дрожали, глаза щипало, кислород разрывал легкие. Под ногами разверзлась черная дыра, бездна; она окутала его босые ступни, сжимала пространство, вертела его из стороны в сторону. И пахло из нее сладостями. В отчаянии он метнул взгляд на свое отражение. — Твое имя Фуджинума Сато… Он остановился. Слова застряли в его горле. Сатору впервые собственными глазами увидел все то, что оставил на нем Яширо: фиолетовые синяки от крепких ладоней на шее, мелкие ушибы, засосы и укусы, разбросанные по всей груди точно дробь от выстрела из охотничьего ружья. Темные, почти черные — своим цветом они походили на огромную гематому на его плече. Живот и ноги он рассмотрел еще тогда, сидя на табурете у ванны. Ведь отвести глаз от руки, блуждающей по его бедрам, он попросту не мог. Сатору заставил себя смотреть на собственное изувеченное отражение, чтобы оставить в памяти все до единого синяки и багровые пятна, что оставил на нем мужчина. Он считал их, и с каждой новой цифрой ярость все скорее бурлила в его теле. Она горела в его жилах словно плавящийся металл, который затем остывал, превращаясь в твердую решимость. — Выживи, пока не придет Кенья, — твердил он самому себе. Это не было похоже на мантру или молитву. Это — боевой клич, который он повторял, стоя под яркими лампами. Стремление выжить было больше, чем просто оставить в живых свое тело. Ему нужно было спасти, защитить ?Фуджинуму Сатору?. Это имя — сердцевина, центр, единственная незапятнанная его частица в этом ненавистном месте, и он должен быть уверен, что, выбравшись отсюда, будет существовать как личность, а не рассыплется в прах как пустая оболочка, о которой так мечтает Яширо. И если не ради себя, то хотя бы ради Кеньи. ?А ты знаешь, кто такой этот "Фуджинума Сатору"?? Казалось, с ним заговорил сам дьявол. Сатору, не отрываясь от зеркала, пробежался взглядом вниз, вдоль своей руки, и встретился с двумя яркими голубыми глазами. Ребенок был не достаточно высоким, поэтому в отражении вырисовывались лишь его нахмуренные от праздного любопытства брови и недоверчивый взгляд.

Сатору на миг задался совсем ненужным вопросом: он действительно выглядел таким маленьким, невинным и беззащитным, когда Яширо беспрестанно наблюдал, как мальчишка тонул, захлебываясь водой и собственными криками?.. — Знаю, — ответил он, вглядываясь в свою точную, но еще такую юную копию. Однажды Сатору думал, что он и впрямь то немногое, что оставил от него Яширо; что существует некий вакуум, пустота, безграничное ничто внутри него, которое заполнить в силах лишь этот мужчина. Однако, находясь здесь, взаперти, наедине с убийцей, он осознал другое. Он жил, потому что рядом был Сатору. Яширо — сумасшедший, социопат, одержимый желанием убить, демон, облачившийся в человеческий образ. Но, тем не менее, он — человек. ?А может быть, еще кто похуже, — произнес мальчик. — По крайней мере, демонов не существует?. — Мама иногда была похожа на одного из них, — улыбнувшись, пробормотал Сатору. Он бы многое отдал, чтобы вернуть себе детство. Ему вновь хотелось просыпаться из-за восхитительного запаха завтраков, которые ему готовила мама, и засыпать под ночником, слушая ее рассказы и шепот метели, бушующей на улице. Он закрыл глаза и представил, как она улыбалась ему, прямо как тогда на фестивале: ее добрый взгляд, теплый голос, руки, что так нежно обнимали его, черную кровь, блестящий, острый нож, два красных глаза за темной оправой очков… Сатору зажмурился, тихо выругавшись, и потер ладонями глаза. ?Ты позволил ему завладеть своими мыслями?, — сказал мальчишка. — Нет! — рявкнул он, оборачиваясь к ребенку, стоявшему рядом. Но ?рядом? никого не было. Это его собственная тень, которой в реальном мире не существовало. За все время, что он путешествовал во времени, Сатору знал, где нужно остановиться и провести черту. Если он отдастся этой фантазии, потеряет контроль над происходящим — Яширо выиграет. И все будет кончено. Он сузил глаза и посмотрел на своего незваного гостя, который вторгся в его разум, ставя под сомнение его здравомыслие, и ребенок удивленно моргнул. ?Хочешь, чтобы я ушел?. — Верно. ?Чтобы защитить этого "Фуджиному Сатору"?? Он кивнул. Его воображаемый маленький собеседник покачал головой. ?То, что ты разговариваешь об этом со мной, уже не самый хороший знак?. — Я знаю. Мальчик нахмурил брови, что-то серьезно обдумывая. ?Хорошо?. Слишком просто. Сатору подозрительно опустил взгляд на темную макушку, едва достающую ему до локтя. — А это значит: ?Только в этот раз?. Ребенок застенчиво улыбнулся, точно его поймали на отговорке или лжи. ?Да. Только в этот раз?. Сатору зажмурился и, когда распахнул глаза, призрачного видения уже не было. Это была хоть и маленькая, но победа. Он устало провел ладонью по гладкой щеке. Он знал, что Яширо брил его, пока тот находился в коме. Как-то раз Кенья рассказал ему об этом, голос его звучал виновато. ?Я не должен был подпускать его к тебе ни на шаг?, — сказал он тогда, уперев кулаки в бока. Возможно, делая это, Яширо получал какое-то извращенное удовольствие. Вспомнив, как близко было его лицо в тот момент, Сатору передернуло. Он слишком хорошо знал Яширо, и, очевидно, в следующий раз старик снова будет настаивать на своем. Даже побриться Сатору не сможет самостоятельно: его похититель спрятал лезвие, закрыл шкаф на… Стойте. Яширо донес его до кровати. Пакет со сменной одеждой он оставил на столе, но обратно в шкаф не убирал ничего. Сатору помнил, ведь наблюдал за мужчиной не хуже зоркого ястреба. Он неверяще перевел взгляд на стеклянную перегородку. Он же не мог… разве нет?.. Сатору едва ли не силком заставил себя подойти к полупрозрачной двери. Нарастающая минутами ранее паника камнем упала куда-то в желудок, а дыхание перехватило. Он отодвинул дверь в сторону, босиком ступил на холодный пол. Вдохнул запах шампуня, которым был пропитан каждый уголок небольшой комнатки. А потом одними глазами нашел то, что искал. Опасная бритва лежала на белой плитке на полу. Он забыл ее. Он забыл ее. Опустившись на колени рядом со своей находкой, он внимательно осмотрел ее. Сложенная, бритва лежала прямо здесь, перед ним. Обыкновенная, не очень дорогая, но с таким острым лезвием. Оружие.

Одной рукой он раскрыл ее и положил на пол. Другой — взял баночку с пеной для бритья и несколько раз с силой ударил по пластиковой ручке. Не прошло и пары минут, как пластмасса разлетелась на кусочки, и Сатору аккуратно взял холодный металл в руку. Острие это было небольшим, длиной всего с ладонь, но оно уже было чем-то по сравнению с сегодняшним безысходным утром.

?Так хочется получить лезвие? Ты явно недооцениваешь меня, Сатору?. От беззвучного смеха затряслись его плечи. Он поднял руку к лампе, покрутив то, что осталось от бритвы, на свету. Солнечные зайчики разбегались по стенам во все стороны. Теперь так называемый ?ужин? казался не такой уж и плохой идеей. В нем словно проснулось второе дыхание, и Сатору тут же покинул ванную комнату. Он решил переодеться в то, что принес ему Яширо, и положил свое новое оружие на стол. Одежда висела на спинке стула, и ему понадобилась минута, чтобы собраться с мыслями и прикоснуться пальцами к ткани. Она была… знакомой. Напоминала о Кенье. Что-то похожее он чувствовал и раньше. Взяв первую вещицу, Сатору расправил ее. Это был черный пиджак. Не удивительно, что он в тот же миг вспомнил любимого: перед ним лежал костюм. Адвокат носил их каждый день, пуговицы его рубашек всегда были застегнуты до самой верхней. Сатору помнил то ощущение, когда задевал мягкую дорогую ткань руками. Он не раз хватал его за рукав, притягивая ближе и прижимаясь к губам мужчины нежным поцелуем. Он и не думал, что когда-нибудь будет благодарен за этот длительный судебный процесс; в своей самой первой, настоящей временнóй петле он никогда не носил костюмов — доставка пиццы, скажем так, была не самой элегантной профессией, а о 1988-ом году не может быть и речи. Кенья был тем, кому пришлось учить его, как правильно завязывать галстук, собираясь по утрам в уютной гостиной. Тогда они еще не встречались, но Сатору уже чувствовал, как бешено начинало колотиться в груди его сердце, стоило блондину коснуться кончиками пальцев его шеи, пока он завязывал на нем галстук.

Он поднес пиджак к носу и коротко вдохнул. Отчего-то он надеялся, что ткань будет пахнуть знакомым одеколоном Кеньи. Но конечно же это ожидание было напрасным. Сатору сделал вид, будто внутри него не зародилось никакого разочарования.

И все-таки то, что такая официальная одежда оказалась здесь, вызывало больше вопросов, нежели на них было ответов. Почему именно костюм? Размер вроде бы подходил Сатору, значит Яширо должен был найти время, чтобы подобрать его? И почему прямо сейчас? Но в конце концов он пришел к тому, что все это было не так уж и важно, ведь мужчина явно дал понять, что Сатору будет носить то, что хочется ему. Все остальное до сих пор было заперто в шкафу на ключ. Он кинул пиджак на стол и вдруг услышал, как что-то звонкое упало на пол к его ногам. Сатору моргнул и наклонился, касаясь пальцами знакомой вещицы.

Его очки. Он позволил улыбке скользнуть по его губам. Сатору и не надеялся, что когда-нибудь сможет получить их обратно. Он водрузил их на нос и оглядел комнату непривычно ясно. Теперь она выглядела куда четче, а неприятный туман исчез; на мебели и полу различались мелкие узоры. Это место не стало менее удручающим, но, по крайне мере, находиться в нем было немного приятнее.

Очки словно дополнили его, и он поскорее решил забыть, что случилось в этой комнате. Словно на его месте тогда был кто-то другой, не настоящий Сатору. Уверенность теплом обволокла его сердце, и он потянулся к одежде. Сатору больше не был тем беспомощным человеком, каким был пару часов назад в ванной; собственное тело не отзывалось болью при каждом шаге, а все вокруг не расплывалось из-за плохого зрения. И самое главное. Он метнул взгляд на лезвие, покоившееся на столе. Теперь он мог себя защитить. Надев рубашку, он застегнул воротник на все пуговицы, радуясь, что так не было видно больше половины темных пятен на его горле.

Далее шли брюки. Сатору заправил полы рубашки внутрь так, как обычно это делал Кенья. Затем завязал галстук и, наконец, накинул на плечи пиджак. Он оказался большим — рукава были ниже запястья, а в плечах — слишком свободно. Наверное, Яширо ориентировался на собственное чутье, поэтому Сатору немного пугала мысль, сколько же раз мужчина заглядывал в его медицинскую карту. Последней в его новом гардеробе была пара носков, но по какой-то причине Яширо пренебрег дать ему хоть какую-то обувь. Вернувшись в ванную и посмотрев на свое отражение, он чуть разгладил складочки на пиджаке. Сейчас он выглядел намного лучше, чем несколько часов назад. Сатору прополоскал рот и ополоснул лицо прохладной водой. Потом он схватил расческу и попытался привести свои волосы в хотя бы в некое подобие прически. На самом деле ему было плевать на своей внешний вид, однако он все же собирался поиграть с чувствами и капризами Яширо. До тех пор, пока они не поднимутся наверх.

Он вернулся в комнату и сел за стол, пряча лезвие под рукавом; другой рукой он подпер подбородок. Сатору сидел и ждал, не отрывая взгляда от входной двери. Пальцами он нетерпеливо барабанил по гладкой поверхности, как его слуха коснулся глухой звук шагов с той стороны стены. Казалось, перед ним пробежала вся жизнь, прежде чем щелкнул дверной замок. Сатору наблюдал, как Яширо неторопливо распахнул перед ним дверь. — Ты готов, Сатору? Поднявшись со своего места, он незаметно зажал между пальцами свое острое, обжигающее холодом оружие и двинулся к мужчине. — Абсолютно.