Глава 17: Сатору (1/1)

Яширо исчез за дверью, и звук его шагов растворился где-то далеко за стеной. Сатору ощущал, как ярость постепенно засыпала в нем. Когда мужчина был прямо перед ним, то все до единого чувства сжались, оставляя только безудержную злость. Но теперь, когда он ушел, Сатору не чувствовал ничего. Только боль. Словно по крупицам, ощущения возвращались к нему. Он чуть дернул руками, и боль, точно удар грома, прокатилась по телу; казалось, она была абсолютно везде. Шея, запястья, плечи — болью сводило все. Даже дышать стало трудно. Лежа на спине, невозможно было полностью оценить свое состояние. Нужно приложить усилия и сесть. Повернувшись на бок, Сатору оперся на локти, пытаясь подтянуть под себя колени. Страдальческий стон вырвался из его горла, и мужчина рухнул на постель. Тело задрожало от внезапной волны боли: нескончаемая, невыносимая, она стрельнула вдоль позвоночника до самых коленей. Как будто кто-то воткнул ему нож прямо в поясницу и крутил его, вертел в разные стороны, прорезая кожу, мясо и даже кости. Сатору уткнулся лицом в подушку, пытаясь расслабиться. Понемногу неприятные ощущения начали стихать. Пусть боль не исчезла совсем, стало куда легче. Сжав уголок наволочки зубами, уже влажный от слюны, он попытался подняться снова.

Прежней рези в позвоночнике больше не возникало, но вместо этого Сатору ощутил нечто иное. Между бедер было мокро. Сглотнув вязкий комок, он обернулся через плечо, ожидая обнаружить кровь на раненой коже. Однако тревога его оказалась напрасной. Всего пара пунцовых пятнышек покрывала простыни под ним. В основном лишь белые, крупные капли спермы смешанные с густой блестящей смазкой стекали по его ягодицам вниз, на светлую ткань.

Мысли его, все как одна, вдруг замерли в своем потоке. Сперма и смазка. Яширо. Чей-то невидимый, тяжелый кулак словно ударил Сатору под дых, из-за чего он закашлялся и попытался сделать вдох. Хотя тело его и ломило, он все равно огляделся по сторонам. На тумбе возле кровати лежал фантик от леденца. Сколько бы Сатору не глотал воздуха, казалось, легким его было мало. Сердце его бешено колотилось в груди, а в голове — настоящая круговерть. Я снова тону, я не могу... мне нечем дышать... Забыть произошедшее —невозможно. На короткие благодатные минуты ему удалось отключиться от реальности и запихнуть все свои мысли и чувства в воображаемый карантин. Но сейчас вся зараза вылезла наружу: он ощущал ее на своей коже, во рту, между ног. Сатору дернул руки назад, желая избавиться от этого липкого, холодного чувства. Бесполезно. Цепи лишь громче гремели, а черные браслеты больнее впивались в запястья. Одно за другим, воспоминания возвращались к нему, а собственное разгоряченное дыхание прожигало в легких огромные дыры. Прикосновения Яширо до сих пор горели на коже будто шрамы. Сатору различал их вкус на своих губах, они крепкой хваткой сжимали его нижнюю челюсть. Казалось, десяток рук трогало его одновременно: грудь, живот, бедра - и ласкали так нежно, что становилось плохо. Он чувствовал, как длинные пальцы путались в его волосах, с силой притягивая к себе; красные отметины от ногтей ярко выделялись на его шее. Больше всего невидимых нежных рук касалось Сатору между ног, плавно раздвигая их в стороны. Они мягко поглаживали его бедра, а затем двигались ниже, назад, к его... Мужчина тут же ощутил, как в желудке вскипела желчь, стремительно поднимаясь к горлу. Он едва успел поднести ладони к губам и проглотить густую кислую слюну, накопившуюся во рту. Сатору снова опустился на влажные от пота простыни и подушку. Будет куда хуже, если его еще и стошнит. Кончиками дрожащих пальцев одной руки он провел по нижней губе. Ты позволил ему целовать себя. Чувство вины, точно обоюдоострый меч, вспороло ему живот, вываливая наружу все внутренности. Он поджал ноги, сворачиваясь калачиком.

— Все было совсем иначе, — мотая головой из стороны в сторону, хрипло прошептал Сатору. Прозвучали эти слова совсем неубедительно. Он целовал другого мужчину, но ведь на самом деле не хотел делать этого. Он убеждал себя, что в этих поцелуях не было ничего похожего: Кенья целовал мягко, легко, не требуя чего-то взамен. Все, что делал Яширо, — отнимал. Отнимал до тех пор, пока на этом месте не образовался пустырь, пока Сатору не почувствовал вкус его крови на языке. Я сам просил Кенью целовать меня. Нужно держаться за эту мысль. Не отпускать. ?Разве со мной по-другому?? Сатору, зажмурившись, уткнулся лицом в подушку, изо всех сил пытаясь забыть страшный голос своего похитителя. Вкус Яширо ярко ощущался во рту: отвратительно сладкий. Словно мужчина хотел добраться до его легких, склизкой приторной сладостью стекая по стенкам горла. Сатору закашлялся. — Думай о Кенье, — приказал он себе, выуживая из памяти счастливые мгновения, проведенные вдвоем. Частые прогулки рука под руку. Совместный обед, когда было время на перерыв. Тесно прижиматься друг к другу и вымокнуть под дождем.

?Я был там... когда вы оба попали под дождь и промокли до нитки, — тогда ты был особенно настойчив ?. — Заткнись! — сжав кулаки, в голос рявкнул Сатору.

Он попытался сконцентрироваться на какой-то одной мысли, но на задворках разума каждое светлое воспоминание поджидал страх. Даже тогда, промокнув с головы до ног, он чувствовал себя в безопасности. Но, как оказалась, Яширо был там и наблюдал. Думал над тем, что уже сделал и что собирается сделать. Сатору попытался представить себе черты лица Кеньи, но в голове всплывал только взгляд пугающих кровавых глаз. Он вновь зажмурился и замотал головой. Должно же быть что-то, до чего Яширо еще не добрался. ?Ты — Фуджинума Сатору. Я — Кобаяши Кенья. И я люблю тебя. И ничто, никто не сможет этого изменить, слышишь меня?? Он вцепился в это воспоминание всем своим существом, прижимал так близко, что ощущал, как слова Кеньи, будто вода, проскальзывали сквозь его пальцы.

— Твое имя Фуджинума Сатору, — проговорил он срывающимся голосом. На глаза навернулись слезы. — Тебе двадцать шесть лет; сейчас 2003 год. Кобаяши Кенья любит тебя, и… И Яширо Гаку похитил тебя. Притащил в подвал, приковал к постели и… — И все будет хорошо, — закончил он, проглатывая собственный крик. ?Хорошо?? — внезапно задал вопрос чужой голос. Он казался совсемдетским и слишком напуганным. Он был очень близко — раздавался у Сатору в голове. В темноте его сомкнутых век стоял ребенок, которого он сразу же узнал. Его одежда была покрыта инеем, с кончиков волос капала вода. Его посиневшие губы дрожали, когда мальчик говорил. ?Ты прекрасно знаешь, что он сделал с тобой. С нами. И он хочет сделать это снова?. (?Следующий раз будет намного приятней. Обещаю?). Мальчишка злобно сжал кулаки, а изо рта его вырывались ледяные облачка пара. ?Как, по-твоему, все снова может стать хорошо?? — Все будет хорошо, — словно в лихорадке прошептал Сатору. Он попытался отвернуться от призрачного видения, распахнул глаза, но мир вокруг смазался, окрашиваясь темными пятнами. — Все будет хорошо, потому что Кенья уже идет. ?Он ничего не исправит? — прохныкал ребенок, плечи его чуть сотрясались. ?Кенья не успеет. Никто не успеет?. Он прижал ладони к ушам; его громкий дрожащий голос разрывал сознание Сатору в пух и прах. ?Он ведь не знает, где мы! Даже мы с тобой этого не знаем!?

— Он найдет нас. Слова обещания слетели с губ мужчины так твердо и уверено, что он сам в тот же миг в них поверил. Точно успокоительное, эта мысль теплом распространялась по его телу. — Он не остановится ни перед чем, пока не найдет нас. Но сейчас его любимого не было рядом. Обычно Кенья был с ним в те моменты, когда Сатору становилось плохо: он нашептывал что-то ласковое, обнимал и, если нужно, давал обезболивающее. Кенья запросто мог заставить уйти любую боль; он крепко держал его и стирал всю грязь, что оставил Яширо. Но здесь и сейчас его нет. Только тень его маленького, беспомощного ?я?, чей голос становился все слабее, потухал. ?А что нам делать до тех пор?? Веки Сатору дрогнули, а мысли постепенно исчезали, затмеваясь пеленой глубокого, тревожного сна. Сил хватило лишь на одно коротенькое слово: — Выживать. Сатору ничего не снилось. В этот раз он почти пожалел, ведь даже кошмар не сравнится с тем, что происходит на самом деле, а если бы повезло, он смог бы увидеть Кенью во сне. Между сном и пробуждением была абсолютная пустота; и чувство боли потихоньку возвращалось. Он вздохнул куда-то в подушку и подвигал плечами, подтягивая ее к подбородку. Он бы сунул под нее голову, прячась от реального мира, вот только не мог этого сделать.

Стоп, пару раз моргнув, подумал он. Как он оказался под одеялом? Он заснул на простыни, а извиваться, чтобы накрыться ею, у него попросту не было сил. Сатору вытянул ноги, чувствуя, как их обтягивает мягкая ткань. Плюнув на боль, он чуть поелозил на месте, ощутив, как резинка трется о живот. Точно, на нем были пижамные штаны.

— Когда я?.. Не ты. Яширо.

Глаза мужчины тут же распахнулись, а в легких неожиданно стало не хватать кислорода. Он перевернулся на спину, делая отчаянные вдохи. Яширо был здесь. Он приходил, когда Сатору спал. Старик прикасался к нему, и от этой мысли Сатору бросило в холодный пот. Яширо был тем, кто одел его и накрыл. Ощущение холодной влаги между ног исчезло, а это значит только одно — Яширо очистил его так тихо и аккуратно, что тот даже не пошевелился. Его похититель мог сделать все что угодно, а Сатору об этом даже не узнает. Он зажмурился и вжался затылком в мягкую подушку.

— Твое имя Фуджинума Сатору, — прошептал он. — Тебе двадцать шесть лет; сейчас 2003 год.

Он сделал глубокий вдох и добавил: — Просто выживи, пока за тобой не придет Кенья.

Что-то холодное коснулось его лица, и по спине Сатору пробежались мурашки. Одну руку он вытянул вверх, касаясь ладонью самого изголовья, чтобы цепь стала хоть немного длиннее. Вторую руку он опустил и дотронулся до чего-то мокрого. Он сжал это в руке и обернулся. Бутылка воды — самая обыкновенная, с маленькой откручивающейся крышечкой. Сатору встряхнул ее; она была полной. Локтем он задел еще что-то и глянул вниз. Рядом стояла пластиковая миска с нарезанными фруктами и овощами. — Ужин, — нахмурившись, пробормотал он. Есть не хотелось совсем. Желудок неприятно сводило, и даже от мысли о пище его могло вырвать. Вода привлекала его куда больше. Пересохшее, содранное горло мечтало хотя бы о глоточке, но просто так довериться Яширо было нельзя. Однажды он уже принял от него воду. И что? В нее, как оказалось, был подмешан наркотик. Попадаться в эту ловушку еще раз совсем не хотелось. Сатору положил бутылку рядом с миской и уже приготовился оттолкнуть это от себя подальше, но звонкий ребяческий голос прервал его.

?Выжить, пока не придет Кенья, ты помнишь?? — Черт возьми… — едва слышно выругался он, придвигая к себе плошку. Сатору не знал, когда придет Кенья. Может быть, сегодня, а может — спустя пару долгих недель. Но когда это случится, они сразу же сбегут; нельзя терять ни секунды. К тому же, если он станет еще слабее, Яширо это сыграет лишь на руку, а у него и так уже достаточно преимуществ перед ними. Сатору взял кусочек сладкого болгарского перца. Длины цепей недоставало, поэтому ему пришлось лечь на бок и только тогда положить перец в рот. Если он все-таки заставит себя что-то съесть, то нужно съесть все. Доедая оставшиеся фрукты, он чувствовал, как организм начинает сопротивляться. Чему именно, он не знал. Пока Сатору ел, он так и не понял, ужин ли это или уже завтрак. Скорее всего, спал он долго: острая боль во всем теле смягчилась, исключая только поясницу — та неприятно ныла при каждом движении. Времени прошло достаточно, но не так много. Но это не означало ничего. Он потянулся к бутылке с водой и вдруг замер. Наверное, он снова в нее что-то добавил, гулким эхом раздался его голос в собственной голове. И как только ты уснешь, он снова… По телу его пробежала крупная дрожь. Ладонь повлажнела от капелек на прохладной бутылке. — Он сделает это в любом случае. Даже когда ты в сознании, — прошептал он вслух, поднося горлышко к губам.

Если Яширо сотворит то, что хотел, для Сатору будет лучше отключиться. Он жадно глотал воду, и не важно, отравлена она или нет. Он предпочел этого не знать. Прохлада так приятно смачивала сухое, ободранное криками и стонами горло, что на это стало плевать. Бросив взгляд на оставшийся сельдерей, морковь и перец, он взял кусочек яблока. Сладость фруктов на языке была куда вкуснее, а овощи можно оставить на потом. Он уже доедал виноград, когда обратил внимание на маленький бумажный стаканчик около его подушки. Пока он лежал на боку, тот как-то не бросался в глаза. Приподнявшись на локте, при этом зашипев от очередной вспышки боли, он взял стаканчик в руку и заглянул внутрь. Таблетки. Две, маленькие, кислотно-синие. Сатору сощурился. Болеутоляющее? Снотворное? Какая разница. Он смял стакан в кулаке и отбросил на пол. Если Яширо считал, что он выпьет их, то мужчина явно был не в себе. Мальчик в его голове хмыкнул. ?А это разве не твоя заслуга?? Сатору поморщился, повернувшись на спину. Конечно же все это — из-за него. Яширо выглядел совершенно довольным, когда собирался убить его там, на крыше. Он мог просто-напросто отыграть роль в своем же плане, а затем полиция арестовала его за покушение на убийство. Но нет, Сатору ведь понадобилось раскрыть свой бестолковый рот и согласиться, что он и правда ?заполняет пустоту в его сердце?. Это было всего лишь блефом. Он сам заставил Яширо верить, что нуждается в Сатору; если бы не его бездумные слова, старик, вероятно, этого бы не осознал. Может, Сатору не находился бы сейчас черт знает где — в тускло освещенном подвале, прикованный цепями к кровати. А Яширо, возможно, оправдали, и он наверняка оставил бы Сатору в покое. Они жили бы с Кеньей вдвоем, в большом красивом доме, и не было бы сейчас ни этого подвала, ни белых простыней, ни наручников. Яширо никогда не отличался ?нормальностью?, поэтому медленно, но Сатору все равно понял, что просто пытается найти оправдание своей глупости. Теперь он за нее расплачивается. Он с силой стиснул зубы. Глаза защипало, но слез не было. — Идиот, — прошипел на самого себя, вытирая лицо о наволочку.

У него получилось сорвать планы Яширо. Более того, старик перестал убивать. Но тем не менее, Сатору задался вопросом: где он свернул не туда? Сначала река, теперь… это. Наверное, еще в самом начале. Сатору не жалел ни о чем, что сделал в 1988 году, даже столь, мягко говоря, продолжительной комы. Он сумел привлечь внимание убийцы, тем самым спасая остальных. Это можно считать победой. И все-таки он был слишком глуп и наивен, если не узнал в Яширо убийцу с первого раза. Для этого потребовалось целых два Возрождения, однако и тогда Яширо поймал его в свою ловушку первым. Был бы шанс вернуться в прошлое еще разок — Сатору бы все исправил. Он доверился бы маме, Кенье, всем, кто его послушал. А Яширо сгнил бы в тюрьме. Как когда-то Юки. Но сейчас он всего этого сделать не мог. Не теперь. Сатору болезненно сжал кулаки. Почти за целый год Возрождение ни разу не повторилось. Он понял, что оно происходит лишь в экстренных случаях или при угрозе его жизни. С одной стороны, он был счастлив не сталкиваться с этим вновь, но с другой… Как будто его бросили, предали. Когда его арестовали возле моста, во время разговора с Айри, хватило глубокого раскаяния и взгляда прямо в глаза убийце — и вот, он снова переместился назад во времени. Сейчас же от этих глаз он сбежать не мог: Яширо похитил его, связал, а затем и мысленно и физически буквально разорвал по швам. И ничего. Возрождение помогло ему сохранить жизнь многим: маме, Каё, Айри, Хироми, Ае. Но когда спастись нужно самому, эта таинственная сила даже не дает о себе знать. Сатору потянулся к пластмассовой миске и скинул на пол. Глухой удар эхом разносился по полупустой комнате. Еще в 1988-ом, когда он так сильно нуждался в нем, Возрождение покинуло его. Словно воображаемое существо, оно сложило руки и смотрело, как мальчик опускается на самое дно ледяной реки.

Сатору ухмыльнулся.

— Я что, не стою того, чтобы меня спасали? Потянувшись более свободной рукой к бутылке, он сжал ее и прислонил к горящему лбу. Он никогда не думал, что будет так сильно рад простой воде. Еда и питье осели в его желудке камнем, а на виски давил окутывающий разум сон. Сатору сомкнул веки. Когда он был с Кеньей, его постоянно мучили кошмары. Теперь, когда ужасы превратились в реальность, ему наконец может присниться что-нибудь приятное? Хотя бы один раз.