Глава 4: Кенья (1/1)

Люди не раз называли Кенью аналитической натурой. Про таких обычно говорят: ?Не зная броду, не сунется в воду?. Сначала он принимал решения и только потом отталкивался от них. Взвешивал все плюсы и минусы. Когда он брался за дело, то подходил к нему постепенно, заранее подготовившись, а не тратил лишних сил впустую.

(Сатору обычно поступал наоборот). Он ни капли не был удивлен тому, что ему не снятся сны. Разум, видимо, не видел в них никакой необходимости. Вместо этого, стоило Кенье сомкнуть ночью глаза, происходило нечто более ужасное. Он вспоминал. Когда Кенья вошел в класс тем утром, место Сатору пустовало. Он не придал этому особого значения: Сатору не был ранней пташкой, поэтому не раз опаздывал. Однако Кенья хотел расспросить его о Мисато прежде, чем начнется урок. Мальчик проигнорировал свое разочарование и решил отложить этот разговор до большой перемены. Но он и представить себе не мог, как долго еще придется ждать. Сатору не появился и тогда, когда в класс вошел Яширо. И он был не один. Директор школы и руководство вошли вслед за ним, привлекая учащихся к соблюдению тишины. Никогда ранее директор не приходил в их класс. Кенья, словно в прострации, смотрел на пустующее место Сатору. — Ребята, — начал Яширо; голос его звучал глухо и хрипло. — Я... Боюсь, мне придется рассказать вам о плохих новостях. Произошел несчастный случай. Учитель замолчал и сделал глубокий вдох. Руками он крепко вцепился в края своего рабочего стола.

— Прошлой ночью Сатору был найден в угнанном автомобиле. Машина была наполовину погружена в воду. Нет! кричал разум Кеньи. Эти слова обрушились на него неподъемным грузом, заставив сердце в груди неистово заколотиться. Это был убийца, он до сих пор в городе и в этот раз поймал Сатору— — Его госпитализировали, но он… Врачи сообщили, что он не проснется в ближайшее время.— он поймал его, поймал потому, что тот был один, почему я отпустил его тогда, мы должны были возвращаться вместе, а я — — Я знаю, как это трудно осознать, — продолжил Яширо, — но вы должны понять, что школа всегда на вашей стороне. И если кто-то из вас видел вчера Сатору после уроков, пожалуйста, поднимите руку. Полиция хотела бы поговорить с тем, кто знает хоть что-нибудь.— он защищал всех, но никто не защитил его; это я должен был помочь ему; как я могу назвать себя детективом теперь — Кенья уставился вниз на свои дрожащие кулаки. Единственное, что он чувствовал в тот момент, была ненависть: он ненавидел убийцу, который отобрал у него Сатору; ненавидел полицию, которая была бессильна перед преступником; ненавидел свои слезы, которые капали на парту. Но больше всего он ненавидел то, что обещал помочь Сатору. Ведь он так этого и не сделал. Он дал себе новые обещания. Поймать убийцу. Защитить Сатору. Он продолжил заниматься расследованием по делу Сатору по собственному желанию и, когда не был занят, навещал того в больнице. У него было терзающее ум чувство, что убийца еще вернется, чтобы закончить начатое. Он провел недели, наблюдая за дверью в палате Сатору, затаивал дыхание, вслушиваясь в приближающиеся к ней шаги, с силой сжимал в руке нож для масла. Это было все, на что он был способен. Тогда. В конце концов, это дело так и не раскрыли, и Кенья посвятил всего себя в исследование областей права; он сократил визиты до одного раза в неделю. Он был слишком слаб, чтобы защитить Сатору тогда, он слаб и для того, чтобы сделать это сейчас. Поэтому он решил защищать его самым лучшим способом, который только знал: своим умом. Он потратил достаточно времени для изучения уголовного права. Решил помогать невиновным и наказывать зло. Ему казалось, что Сатору бы это понравилось. В тот момент он уже работал на одну юридическую компанию в Токио, когда получил звонок от Сатико. Голос ее дрожал.?Он проснулся?. Кенья поехал к нему на ближайшем поезде.

Но не мог перешагнуть порог госпиталя.

Он стоял, глядя на входные ворота, и не обращал внимания, как одежда и волосы мокли под снегом. Сатору был там — он дышал, жил; он очнулся. Кенья мечтал об этом дне все пятнадцать лет, но в тот миг ему казалась, что ноги его будто приросли к земле. Двигайтесь, думал он. Двигайтесь!

— Кенья? Он обернулся и встретился взглядом с лицом бывшего одноклассника. — Хироми? — Здравствуй, — сказал доктор, подходя ближе. — Ты прибыл сюда из Токио? — Да, — ответил он. — Только-только приехал. Хироми лишь кивнул и спрятал руки в карманах. — Кенья, — он одарил его сочувственной улыбкой. — Ты стоишь так уже минут пять. Что-то случилось? Он не должен был оставаться один. Я знал, что что-то происходит, и все равно позволил ему действовать в одиночку. Это моя ошибка, за которую я ненавижу себя. За которую он должен ненавидеть меня.

— Как думаешь, здесь он в безопасности?

— О чем ты? — переспросил Хироми. — Убийца не был пойман, — сказал Кенья, поправляя лямку сумки на плече. — Сатору единственный, кто знает преступника в лицо. Поэтому нам стоит приготовиться, если тот захочет довершить то, что начал пятнадцать лет назад. Хироми легко вздохнул и похлопал друга по плечу. — Это место находится под надзором охраны и полиции, — он одарил блондина светлой улыбкой. — Поэтому давай будем просто радоваться этому дню. В голове Кеньи тут же всплыли его обещания самому себе. Он забудет о них, но только на этот раз.

— Ладно, — согласился он, улыбаясь в ответ. — Ты прав. Сегодня замечательный день. — Верно! — закивал Хироми. — Пошли. Зайдем к нему вместе. В этот раз, вскочив на кровати по среди ночи, Кенья подумал, что ему просто приснилось. Он видел множество снов, в которых постоянно мелькали аппарат искусственного дыхания, монитор сердечного ритма и белые коридоры больницы, но вот крик был для него чем-то новым. В детстве ему всегда казалось, что обычно Сатору хныкал, а не кричал. Несколько секунд понадобилось его еще не проснувшемуся мозгу, чтобы понять, что крик он слышал далеко не во сне, а наяву. И донесся он прямиком из соседней комнаты. Из комнаты Сатору. Паника с невероятной быстротой росла в груди Кеньи. Когда Сатору попросил у него разрешения остаться на некоторое время с ним, Кенья был восторжен до предела — больше, чем следовало бы, но он был готов к чему-то подобному. Заглянув под кровать, он схватил спрятанную бейсбольную биту и бросился в коридор, почти сразу же распахивая дверь в гостиную. — Сатору!

Взгляд Кеньи метался по комнате в поисках кого-либо — убийцы, похитителя, Яширо — но не увидел никого, кроме своего друга: лицо того побледнело, весь он сжался, закрывая рот руками. Медленно переведя глаза на Кенью, Сатору глядел на него снизу вверх; взгляд его был растерянным, а по вискам стекали капельки пота. Только когда он понял, что перед ним стоит именно Кенья, он убрал руки ото рта. — Прости, —хрипло произнес он. — Просто плохой сон.

Кенья внимательно смотрел на него некоторое время и затем медленно опустил свое оружие. Конечно, кошмар. Почему я не догадался об этом раньше? — Ты в порядке? — В полном, — Сатору солгал. Он наклонился вперед и кивнул на биту в руках Кеньи. — И что ты собирался с ней делать?

Хотел защитить тебя.

— Пойдем, — вместо ответа предложил Кенья. — Сделаю тебе горячий шоколад. Он на своем опыте знал, как горячий шоколад мог уносить прочь его страшнейшие кошмары. Честно говоря, Кенья хотел придумать что-нибудь веселое на день рождения Сатору. Может быть, собрать всех когда-то лучших друзей вместе; устроить совместный праздник и для Каё, как они делали в детстве. Он хотел напомнить Сатору, что и у него остались счастливые воспоминания. Но вместо всего этого они находились сейчас здесь. Кенья смотрел, как Сатору нервно сжимал и разжимал кулаки; все его тело было напряжено, он ждал.

— Как ты себя чувствуешь? — Устало. Это было очевидно, но Кенья ценил то, что он был честен. Это случалось все чаще и чаще в последнее время. С какого-то момента он перестал лгать. По крайней мере, Кенье.

— Все пройдет отлично, — сказал Кенья.

Ему показалось, что тот собирался что-то ответить, но не успел. Услышав, как открылись двери в зал, он тут же метнул глаза в сторону входящих. И Кенья был удивлен — действительно удивлен — тому, что отразилось в тот миг во взгляде его друга. Он сам не знал, чего он ожидал. Нервозности? Страха? Отчаяния? Однако вместо этого в них горела необузданная ненависть, которую Кенье довелось увидеть лишь однажды. Он видел ее в глазах мальчика в темноте перехода, когда руки того тянулись к матери Каё. Сейчас эти же руки с силой сжимали края деревянной скамьи, заставляя побелеть костяшки под тонкой кожей. — Сатору, — зашептал Кенья, придвигаясь ближе, чтобы накрыть ладонь друга своей. — Сатору, успокойся.

Потребовалось мгновение, чтобы Сатору вновь пришел в себя. Одной рукой Кенья схватил его за плечо, а другой все так же сжимал ладонь мужчины. — Ты… — Да, — прошептал Сатору, кивнув. — Просто… много воспоминаний. А затем, спустя некоторое время, Сатору был вызван в качестве главного свидетеля к кафедре. В тот же момент Кенья обратил внимание на три вещи, которые ему совершенно не понравились. Во-первых, Яширо выглядел чересчур довольным. Человека ждали десять лет в тюрьме, если не смертная казнь, а он вел себя так, будто ему дали роль в пьесе, которую он должен отыграть на отлично. Сатору, возможно, являлся ключевым героем в этом деле; именно от него зависела судьба убийцы. Но Яширо лишь сидел там и улыбался. Это поставило Кенью в тупик; он подозрительно оглядел зал суда. — Возможно ли такое, что Ваши воспоминания, связанные с Нишизоно, образовались лишь под его влиянием, так как он навещал Вас довольно часто после пробуждения? Кенья дернулся вперед, впиваясь ладонями в деревянную перегородку.

Во-вторых, эти вопросы не были беспристрастными — более того, это даже не свидетельство, а самый настоящий перекрестный допрос. Их вовсе не посещала мысль, что Сатору может говорить правду. Сердце словно пропустило удар, и Кенья посмотрел на Яширо, который по-прежнему ухмылялся. Он знает, что его отпустят, осознал мужчина. Это слушание — просто фикция.

Кенья заметил, как подкосились колени его друга. В-третьих, Сатору был явно не в состоянии давать показания. Чего уж говорить, он еле стоял на ногах. Отчаявшись, Кенья посмотрел в сторону прокурора. Их взгляды пересеклись, и женщина кивнула, поднимаясь с места, чтобы попросить перерыв. Как только просьба была одобрена, Кенья тут же перескочил через перегородку — если бы профессор только видел меня — и обхватил Сатору за плечи. — Обопрись на меня, — сказал он, притягивая друга ближе. Сатору сморгнул, утомленно глядя на него. — Но я в поря… Лжец. — Ни черта ты не в порядке, — огрызнулся Кенья, обхватывая Сатору одной рукой за талию. Он подтолкнул его еще ближе, чтобы тот полностью перенес свой вес на него. — Выглядишь так, будто собираешься рухнуть прямо тут. — И без тебя знаю, — пробормотал тот, наконец опираясь на спутника. — Вот видишь, пойдем. Выпьешь немного воды. Они сделали пару коротких шагов, и Кенья почувствовал, как Сатору повернул голову в сторону. Но сделал вид, что не заметил этого. Поймать убийцу. Защитить Сатору. Его рука обхватила друга еще крепче. Сейчас он мог выполнить только одно обещание.