Euphoria (1/2)

Феликс чувствует, как будто выпадает из реальности на несколько секунд и тут же выныривает обратно. Хочет сосредоточиться на том, что говорят — но не может. Конечно, его приводит в восторг идея Хёнджина — снова стать одним кланом. Но это всё как-то проскакивает по периферии сознания, как и язвительность Чанбина. Всё потому, что поперёк груди осторожно обхватывает рука Минхо. Жилистая, сильная, но такая тёплая…

Он просто держит и не принимает участия в обсуждениях, как будто это его не касается. Лишь одобрительно уткнулся в волосы — ответ Чанбину действительно получился достойный. На секунду Феликс даже задумывается: а что было бы, если бы они с Минхо правда поженились? Не человеческим обрядом — это всё глупости, и пока ещё запрещено по закону в этой стране. Настоящим, кровавым, вампирским — навсегда. Мечтать об этом можно — это красиво. Торжественно. И страшно. И Минхо на это никогда не согласится — хотя теперь уже им обоим очевидно, что расстаться не получится. И все их отношения — вроде договора, теперь уже о ненападении. Но всё равно Феликса захлёстывает счастьем, он чувствует себя как будто на маленьком островке посередине океана — только он и Минхо. Слова, краски и даже запахи приглушены.

Наслаждаться идиллией, впрочем, не очень получается — то Чанбин с его бредовейшей идеей настроение портит, то теперь этот мелкий… Ян. Дитя-катастрофа — стоило только Сынмину отойти от него ненадолго, тут же попытался встать и сотворил фигню: потянул за собой одеяло, с которым не хотел расставаться, но забыл, что на нём разместились ещё Феликс, Минхо и Хёнджин, и расставаться с насиженными местами тоже не собирались. Конечно же, вампирчик запнулся и полетел вперёд, врезался в столик — стаканы, бутылки с водой, ваза, графин с соком и разная мелочёвка опрокинулись и полетели в стороны.

Феликс среагировал быстро — поймал телекинезом бутылку, вазу, стакан и ещё что-то. Но не цветы: они были ещё живые, — срезанные ветви гибискусов, — рассыпались по столешнице веером, ломая лепестки и пестики, а почти вся вода досталась футболке Чанбина — ему было невозможно уклониться, не уничтожив мебель. Это было почти героически, и он стоически стерпел порчу брендовых вещей — даже не возмутился, только с сожалением провёл ладонью по пайеткам — те и не подумали переворачиваться, норовили погнуться.

Виновник катастрофы ничего не говорит, не удивляется, не извиняется и даже не собирается устранять бардак — кое-что Феликсу всё-таки не удалось поймать. Просто стоит, зашугано опустив голову и ссутулив плечи. Феликс сглатывает — слишком знакома ему эта поза ожидания неизбежного наказания.

Но особенно не по себе Феликсу становится, когда Минхо расцепляет объятья и встаёт с кровати. Недоброе сразу чувствует Чан — хочет подойти, но Хёнджин благоразумно придерживает его. Феликс колеблется — если Минхо рассвирепеет, нормально защитить Чонина сможет только он, Чанбину нет резона и пространства для манёвра, не рискнёт. И не тогда, когда его водой окатили.

Но вместо того чтобы наказать или даже просто отругать, Минхо осторожно похлопывает вампирчика ладонью по кудрявой макушке и вообще не злится:

— Ничего страшного, сбавил обороты, уже не мост эпохи Эдо.

Чонина это не успокаивает, он затравлено озирается и тихо спрашивает:

— Все знают?

Хёнджин не может сдержать улыбку, хоть и прикрывает её ладонью, Чан тактично отводит взгляд, а вот Чанбин действительно не в теме, вопросительно приподнимает бровь. Впрочем, его вводить в курс дела никто и не спешит и не до него уже вообще — возвращается Сынмин. Феликсу тут же спокойнее — тот цепким взглядом оценивает обстановку, невозмутимо ставит коробку с заказом на второй, не пострадавший столик, подхватывает с пола укатившийся, но не разбившийся стакан и успокаивает Чонина гораздо лучше Минхо, хотя фраза сухая и холодная:

— Тут есть обслуживающий персонал.

Минхо убирает ладонь с головы вампирчика, признавая, что с его кровным дитя всё-таки лучше общается посторонний дядя — Чонин тут же улыбается и обретает дар речи:

— Извините, у меня постоянно так. Я соберу цветы.

— Может, и не вступать в ваш клан, — тянет Чанбин. — Сегодня водой обдали, завтра чем? Золотым дождём?

Повисает довольно тяжёлая пауза — шутку никто не оценил, но по разруливанию таких ситуаций Хёнджин всё-таки непревзойдённый специалист, он вскрывает коробку с доставкой и спрашивает:

— Где чей заказ?

— Самый блестящий — для Князя Чанбина, — сообщает Сынмин.

Феликс понимает, что это отличная шутка, когда видит, что шапка пены на коктейле посыпана золотой пудрой. А вот до самого Князя, похоже, не дошло, или он как всегда, игнорирует шум — но ему по крайней мере нравится.

Коктейли разбирают, и Минхо неожиданно спрашивает у Феликса:

— Твой с зефиром?

— Да.

— Сильно не радуйся, я не настолько внимательный, чтобы это помнить, — хитро щурится и почти шепчет Минхо. — Он самый сладкий. И горячий. Забирай.

Тычет Феликсу в руки стакан так, что чуть не расплёскивает. Ни капли не горячо, Феликс тут же перехватывает трубочку губами. Очень вкусно.

Остаются всего два стакана, и Джисон интересуется:

— Какой мне?

— Остался ореховый и с зефиром, — Хёнджин держит стаканы в обоих руках. — решайте.

— Ореховый, — заявляют Минхо и Джисон одновременно, и тут же сами себе отвечают: — Уступлю.

Хёнджин хихикает и спрашивает ещё раз:

— Так кому какой? Или слить и смешать?

— Ореховый мне, — снова оба.

Феликс фыркает, напустив ещё пузырей в молочную пену, и всё-таки помогает:

— Я заказывал ореховый для Минхо.

— Но я их тоже… люблю, — Джисон строит жалобную мордашку, надув щёки.

— Вот и забирай, — великодушно соглашается Минхо и первый берёт у Хёнджина стакан с маршмеллоу.

— У нас одинаковые, — удивляется Феликс и бросает взгляд на Сынмина.

Тот пожимает плечами. Вообще хорошо, что он купил Хану хоть какой-то, будто знал наперёд, что Чанбин припрётся не один. А теперь… забавно получилось. Минхо отпивает из стакана и морщится:

— Чистый сахар. Тебе больше достанется, если захочешь допить, Ёнбоки.

Хёнджин, судя по звуку, давится коктейлем — ну а как он думал! Самому Феликсу тоже неловко, что его при всех назвали этим именем, ещё и в такой ласковой форме, но… это определённо к добру!

— М-м, а с чем мой? — Чонин происходящее вокруг толком не понимает, точно не до тонкостей.

— Жвачка, — поясняет Сынмин. — Не жёваная, ароматизатор.

И улыбается вампирёнышу. Широко, демонстрируя кончики крупных белоснежных клыков, которых он обычно стесняется. Минхо показывает глазами театральное удивление, надеясь на реакцию Феликса. И тому снова хочется смеяться. Не потому, что шутка смешная или рожа, которую скорчил Минхо, а просто так. Потому что всё идёт правильно.

— А что мы не чокаясь? — возмущается Чанбин. — А ну, быстро все сюда, к столу, первый тост за будущее объединение кланов!

Не то чтобы кто-то из них поторопился, но никто не отказывается, и все собираются вокруг столика, с которого Чонин до сих пор собирает цветы, но судя по сопутствующему ущербу — скорее потрошит их. Феликсу растения не особенно жалко, гибискусы вроде бы многолетние. Кустов на улице полно, а растерзанные цветы ничем не отличаются от завявших — всё равно радовали только в момент дарения. Интересно, а кто кому их принёс? Или вампиры просто решили подурачиться и наломать их? Феликс был обескуражен букетом лилий, но сейчас уже более-менее привычно то, что Минхо не хочет и на секунду выпускать из объятий, стоит позади и обнимает за талию.

Чанбин задерживает свой стакан около стакана Феликса, чуть сбоку. Всего на пару мгновений, но их хватает для того, чтобы разжать два пальца и провести Феликсу по запястью костяшками. Ему удаётся не вздрогнуть. Он привык к подобному — якобы случайным касаниям и тому, что Чанбин периодически ведёт себя так, как будто они ещё встречаются или вообще, Феликс что-то вроде его собственности. И это отличается от прикосновений Хёнджина — тот либо искренне хочет утешить, либо просто соскучился или развлекается, и Минхо на него не реагирует. А вот сейчас… заметил.

Миг — и рука Чанбина в стальном захвате. Феликс видит, как моментально бледнеет кожа — Минхо сразу показывает свои намерения. И голос у него при этом хоть и спокойный, ничего хорошего не предвещает:

— Наш старый дружбан Бини, дорогой мой друг. Если я ещё раз увижу, что ты хоть пальцем тронул Ликси, я тебе этот палец сломаю. А если ты обопрёшься на его плечо, как на мебель, я оторву тебе руку. Как думаешь, отрастёт?

Никакой угрозы. Это предупреждение. Феликс знает, что он действительно так сделает — Минхо не болтает зря. И сейчас дар Чанбина бесполезен, что бы он ни сделал — руки у него больше не будет. Конечно, Юнхо из клана Князя Хонджуна не откажет другому Князю в помощи и уж точно применит дар без очереди, но отрастить новую конечность для вампира — процесс длительный, болезненный и не всегда успешный. Может получиться так, что придётся снова отрезать и начинать заново. Полгода — год. А боль Чанбин не выносит, даже малейшую, и сейчас дёргает уголком рта, пытаясь не поморщиться.

— Я всё понял. Отпусти.

— Я не договорил, — Минхо, кажется, только сжимает пальцы. — Перестань вести себя так, как будто у тебя на него есть какие-то права или планы. Не порти никому жизнь, долбанная ты собака на сене. У тебя был шанс, и даже не один. Ты проебал их все, Бини.

Минхо наконец-то выпускает запястье Чанбина, и тот перехватывает его ладонью, трёт. Остались следы от пальцев. Феликсу его жаль, но он старается не подать вида. И даже не задумывался об этом, но… наверное, всегда так было. Даже когда они вроде как встречались, Чанбин его скорее дразнил. Не говорил ничего конкретного, не давал обещаний и не делился планами на будущее. Делал дорогие подарки, таскал по фешенебельным местам, но никогда не показывал на людях, что между ними что-то серьёзное. Звонить и писать всегда приходилось Феликсу первому. А сколько мелких обещаний он просто не выполнил, сколько забыл? А что касалось бизнеса и проекта с соулмейтами — вот там ни разу. В конце концов ситуация оказалась настолько абсурдной, что Феликс набрался смелости и объявил, что берёт паузу в отношениях. Чанбин отреагировал на это примерно никак. Очень покоробило, но быстро забылось — в жизнь вломился Минхо.

А когда уже между соулмейтами наступил разлад — Чанбин тоже не особенно среагировал. Не то чтобы не воспользовался возможностью «утешить» Феликса — как известно, кто не спал с Ёнбоком, тот ленивый импотент. При мысли об этом Феликс и сейчас слегка прикусывает губу. Отвратительная, грязная правда. До тошноты.

Может быть, помог бы Хёнджин — отправились бы с ним в кругосветное путешествие, прихватив Сынмина и переложив неосновные обязанности в клане на кого-нибудь другого. Пока Князь в отъезде — на его клан никто не имеет законного права напасть. Этим часто пользуются слабые и малочисленные кланы во время войн. Или входят в состав более сильных, часто навсегда. Объединение трёх больших кланов, как сейчас, в мирное время, — может быть воспринято, как угроза. Феликс не уверен, что Хёнджин в самом деле справится, и понимает, почему тот предложил подобное — стоять за плечом Князя, как советник, ему намного привычнее. Только кажется, что в голове у него феи гнездятся — на самом деле он умный, но, что важнее, хитрый. Сынмин тоже умён и опытен, но предпочитает прямые и силовые методы, или крайне изощрённую месть. И не готов идти на уступки. И остальные вампиры в этой комнате тоже по-своему одарены, просто так на высокие должности не пробиваются, но всё-таки будут тянуть полномочия на себя. Тут как в сопливой цитате о любви — выйдет толк только тогда, когда смотрите не друг на друга, а в одном направлении. И это как раз по части Хёнджина — поддержка Князя. С ним рядом с управлением справится даже Чонин — у Хёнджина проблемы только с посторонним мнением и самооценкой. А если за, по сути, его решение будет нести прямую ответственность кто-то другой…

— Не забывай, — Чанбин чуть склоняет голову и щурится, глядя на Минхо, — что мы теперь в одном клане, и ты больше не Князь.

— А это и не Княжеские дела, — невозмутимо парирует Минхо. — Это личное.

Сверлят друг друга взглядами, обстановка мягко говоря напряжённая. Но одному вампиру из всех вообще пофигу на это:

— Так кто теперь в клане Князь?

И смотрит своими лисьими глазами так невинно-невинно. Вот же… впрочем, так Сынмину и надо. И нам всем. Феликс усмехается, отпивая коктейль. Чего у Чонина нет совсем — так это страха перед старшими вампирами. И общается неформально, и всем им неудобные вопросы невовремя позадаёт. Но больше всего Феликса веселит то, что это теперь никак не его проблемы. Никаким боком. И тоже любопытно со стороны, как Князья будут власть делить.

— Чан, — заявляет Хёнджин.

— Нет возражений, — Чанбин всё-таки прерывает зрительный контакт с Минхо, предпочтя просто игнорировать напряжение.

— А?

Вид у Князя трёх кланов, объединённых в один, крайне глупый. Похоже, до него действительно не дошло, что именно обсуждается. Впрочем, вписаться в их тусовку с ходу трудно. Но особенно — привыкнуть к выходкам Джисона. Вот и сейчас он совершил грандиозный подкат… в смысле, буквально подкатился под ноги Чана, взял его за руку, шутливо «поцеловал», не донося до губ, и объявляет: