Prince of blood (2/2)

— Вкус-цвет-запах? Тонул?

— Ощущение. Что она вокруг. А ещё цепи, я как будто был прикован, но не понял к чему. К отелю, кому-то, или просто к темноте.

— Чувство несвободы и всё? Или видел цепи?

— Видел. И они были в крови.

— Сколько? — Сынмин задаёт вопросы так быстро, что почти перебивает Чана.

— Крови? Немного, но она была на цепях, везде. И свет моргал, красное и чёрно-белое.

— Нет, сколько было цепей?

— Не помню.

— Две? Пять?

— Около десятка всего, может, восемь-семь. Не считал.

— И все в одном направлении?

— Да, в одном месте держали. И вроде бы это всё — я проснулся.

— Хорошо, расскажи теперь о своих ощущениях. Боль, страх, возбуждение?

— Нет. Раздражение, что меня кто-то сковал, и всё.

— Точно?

— Смысл мне врать? — Чан нервничает.

И Сынмин это чувствует, заверяет его:

— Последний вопрос. Помнишь, куда крепились цепи? Ошейник? Кандалы?

— Все — к рукам. Вроде бы что-то похожее на браслеты, но точно не помню.

— Ты мог их схватить? Цепи были достаточной толщины?

Чан щурится — последний вопрос оказался и близко не последним, но отвечает:

— Да хоть все одной рукой, они тонкие были.

Сынмин смотрит куда-то в сторону, на цветы и насекомых, довольно долго, но Чан не решается его поторопить. Сон кажется ему бессмысленной глупостью, обычной бредятиной. Однако вампиры же не будут шутить и придумывать того, чего нет?

— Сразу скажу, это хороший сон, — наконец выдаёт Сынмин. — Могу рассказать подробнее, что означает каждый элемент, а могу в общем.

— Подробнее… зачем? — Чану становится легче дышать.

— Неужели хоть один здравомыслящий попался, — Сынмин снова неуловимо улыбается и серьёзнеет. — Я не люблю подробно рассказывать, потом всякие «знаки» проникают и в человеческие сонники. Читать их всегда смешно, но ни к чему это людям даже в таком виде.

— То есть там что-то правда?

— Нет. Не совсем. Одно с другим не стыкуется. Допустим, у тебя цепи. Любой сонник тебе расскажет, что это к предательству, а ещё бывают разорванные, золотые и ещё с десяток отсебятины. Но в твоём сне они означают связь и власть в твоих руках.

— Ты же хотел в общем, — подначивает его Чан.

— В общем, ты Князь Князей. Ты соберёшь в руках множество кланов в один, и станешь во главе. Не по обычному у нас праву силы, а потому, что справишься с этим. Поможешь каждому. И это уже начинает сбываться, Чан. Ты уже Князь.

— Ты шутишь, — хмыкает Чан. — Нельзя за одну неделю стать вампиром, Князем и узнать, что ты избранный. Это… сказка!

Сынмин на это покачивает головой и спокойно произносит:

— Ничего бы не изменилось, если бы ты стал Князем через десять лет. И если бы я тебе ничего не предсказывал. Ты обречён на то, чтобы стать Князем Князей. Такого титула у нас нет, наверное, будешь Принц Крови.

— Звучит, — хмыкает Чан. — Я. Принц.

— Именно. И это очень опасное знание.

— Но… по идее, мне же ничего не угрожает, — соображает Чан. — Если я точно стану этим вот Принцем Крови, то как минимум доживу до этого момента.

— Тебе — да.

— Чёрт. Хёнджин, — спохватывается Чан.

— Вот и не дразни судьбу, — советует ему Сынмин и похлопывает по плечу.

— А о нём… что-то было? Во сне?

— Нет, — качает головой Сынмин. — Но это вообще ничего не значит. Там не было и о английской королеве, и о том, пойдёт ли завтра дождь. Но из-за этого ты не паникуешь.

— Да потому что… — вспыхивает Чан, но тут же затыкается: — Я понял.

— Могу тебе подсказать, — теперь Сынмин уже точно улыбается, хоть и коротко. — Хёнджин — тоже Князь.

— Ура, мы поженимся?

— Я этого не говорил. Я сказал только то, что знаю. Ты — будущий Принц Крови, остальное — в твоих руках.

— Ну… э… я не готов и всё такое.

— Судьбе без разницы. Это случится.

— Жуть всё-таки, — Чан передёргивает печами. — А если бы я увидел во сне смерть, или апокалипсис, или ещё что-то… ты бы мне сказал?

— Да. Я же предупреждал. Даже если бы это была моя смерть. Или Йени. Или Хёнджина.

— А ты своему… Йени предсказывал?

— Для тебя он Ян Чонин.

— Хорошо, — покладисто соглашается Чан, — но вопрос это не меняет. Предсказывал?

— На это нужно разрешение Князя. А его Князь — ты. И если он спросит… — Сынмин замолкает и продолжает уже холодно: — Я не имею права советовать Князю.

— Вот стану Принцем, запрещу на государственном уровне так формально общаться. Если хочешь что-то посоветовать, советуй.

— Советую не доверять всем подряд, Князь Чан. Особенно тем, кто старше.

— Ага, детская загадка про правду и ложь, — кивает Чан. — Но, если я стану Принцем, мне нужно будет о всех заботиться. И нужно начинать уже сейчас. Так что там с твоим Яном?

— Не давай ему разрешения. По крайней мере, пока у него не откроется дар.

— Я всё понимаю, но… ты боишься предсказать ему плохое?

— В моём возрасте страха не существует, Князь Чан. Есть только опасения. Он просто не готов ко всему, что я могу сказать. Даже если предсказание будет очень хорошим — мы не соулмейты, он обращён совсем недавно и всячески сомневается в собственных силах. А если плохим — к этому он тоже не готов.

— Тебе, конечно, виднее, но к чему была такая срочность со мной тогда? Всё равно всё так и будет? А с ним не нужна? В чём разница? Думаешь, я был готов?

— Вокруг тебя уже начали происходить странности, которые могли быть опасны для всех вампиров. Я посчитал нужным сделать предсказание.

— То есть ты наблюдаешь за всеми? Постоянно? Примерно как хозяин этого отеля? И ты предсказываешь на основании этих наблюдений?

— Нет. Предсказание — это дар. Не эффектный, я просто знаю что означают Сны Обращения. Но да, слежу. Я служу клану и защищаю его и всех внутри него.

— Но теперь больше всех — своего Яна? — лукаво улыбается Чан.

— Князя Хёнджина, — холодно отзывается Сынмин.

— Прошу прощения, я не хотел тебя обидеть.

— У всех есть обязанности, Князь Чан. Превыше всего — Князь, и уже потом наши интересы, даже выше, чем связь соулмейтов. Не потому что мы лично привязаны к Князьям или влюблены в них. Потому что без Князя клан слаб и не выживет, его легко растерзают соседние, многие вампиры лишатся имущества или даже жизни. Защищая Князя Хёнджина, я защищаю и Феликса, и Йени, и самого себя.

Чан поёживается. Всё-таки это слишком страшная в прагматичности, зрелая и холодная логика. Правдивая — не поспоришь, все действительно так, даже на войне никто не располагает штаб командования на передовой, если есть возможность наладить связь. С грамотным руководством погибнет десяток солдат, без руководства — все. Но неужели в обществе вампиров настолько опасно, что приходится выживать каждую секунду? И как с этим справиться… ему? Не с одним кланом, даже документация которого приводит в ужас, а с несколькими? С другой стороны, во всяких бумажках и финансах неплохо разбирается Хёнджин…

— Вернёмся?

— Ну как бы мы все хотели вместе собраться, поэтому очевидно, что да, — легко соглашается Чан. — Только я хотел задать… вопрос.

— Не вопрос, — теперь Сынмин точно улыбается и дольше секунды.

— Может, это не очень прилично спрашивать… но почему у вампиров однополые пары?

— Соулмейты? Точно никто не знает, даже те из нас, кто живёт полтысячи лет. О нашем прошлом и происхождении вообще ничего не известно, кроме легенд. Нет никакой особой причины, почему так происходит, но у нас и простые пары почти всегда однополые. Для клана не принципиален состав, но обычно, если во главе Князь, в основном мужчины. А если Княгиня, соответственно, женщины.

— Бывают и Княгини? Я… девушку-вампира только один раз видел… сомневаюсь даже, что она вампир.

— Мы мало отличаемся от людей. Но, если кто-то называет нас новой ступенью эволюции, он не прав. Мы всё-таки зависим от людей и их крови.

— А можно питаться… кровью животных?

— Ещё один альтруист-гуманист, — хмыкает Сынмин.

— Не то что бы… но в плане того, как проще…

— Кровь не совсем еда для нас. Благодаря крови работают наши дары и способности. Любую другую, кроме человеческой — пей, если нравится. Не полезнее сока.

— Мне бы какую-нибудь краткую инструкцию, как быть вампиром.

— А у людей есть инструкция, как быть человеком?

— Ладно, — Чан встаёт со скамейки. — Возвращаемся.

Всё-таки общаться со старым вампиром сложно, и информацию про Принца Крови как бы переварить успеть. Рассказывать ли Хёнджину? Хороший вопрос. Он может помочь, но зачем ускорять неизбежное, если это наверняка опасно? Чан ловит себя на том, что старается думать наперёд, чего за ним обычно не водится. И не просто на завтра-послезавтра, а на… десять лет? Сто?

Замечает, что Сынмин ходит очень странно — вроде бы как обычно, но бесшумно. Личная особенность или тренировка? Всё равно жутковато как-то.

Но Чан абсолютно забывает про присутствие Сынмина, как только переступает порог гостиничного домика. Потому что более странной картины представить себе сложно. Тот, кого за глаза называет Йени, — спящий кудрявый малыш, напоминающий лисёнка, — отполз к краю, завернувшись в одеяло, и сжался в комочек. Ещё бы, всё остальное пространство кровати занимает Минхо. Чан узнаёт его сразу, но то, что бывший Князь не соизволил надеть рубашку… как-то странно. Не более странно, чем то, что между его колен на кровати сидит Феликс, расчёсывающий влажные светлые волосы, а его сзади обнимает Хёнджин, что-то тихо шепчет и почти беззвучно смеётся.

И не понимает, что не так, пока Чан ему руку на плечо не кладёт:

— Пойдём, поговорить надо.

— Но мы же тут и так поговорить можем! — возмущается Хёнджин и сильнее тискает Феликса.

— Пойдём, — Чан сжимает пальцы и чувствует, что ещё немного и зарычит.

— Всё хорошо? — осведомляется Сынмин.

— Да, — Чан с трудом кивает. — Мы немного поговорим. Это личное.

Сынмин на это только качает головой, наверняка предположив, что Чан собирается разболтать о пророчестве. Но дело тут совсем в другом, и Хёнджин всё-таки расцепляет объятья. Чан отдёргивает руку — он вовсе не хотел причинять ему боль, просто…

— Ну что опять? — Хёнджин не собирается никуда идти, выйдя из домика, тут же опирается спиной о стену.

— Да ничего, — Чан решает, что ему всё равно, услышит ли его кто-то ещё или нет. — Стоило мне отвлечься, ты уже с мужиком обнимаешься. Опять. Хихикаешь. Может, сразу мне расскажешь, с кем ты спишь? Расписание на неделю составим? Я на субботу и среду, если повезёт?

— Крис, перестань! Всё не так, как ты думаешь!

— А я не думаю, я вижу. Сначала Минхо, потом Феликс. Дальше кто? Можно весь список посмотреть?

Хёнджин протягивает руку и касается плеча Чана, осторожно поглаживает. Тому хочется сбросить ладонь, но он сдерживается. Приятно.

— Между нами ничего нет и не было. Просто ты плохо знаешь Феликса. Он очень… контактный. Объятья для него не проявление любви… то есть, не такой любви, о которой ты думаешь. Он же всё слышит, — обречённо тянет Хёнджин.

— А плевать я хотел, что там кто слышит.

— В общем, вы подружитесь, он и тебя обнимать будет. Это ему необходимо, вроде подзарядки. Попрошу у него прощения, что такое скажу, но как ребёнку важно иметь рядом папу и маму, так и ему нужен кто-то близкий. А Минхо… впрочем, ты уже знаешь.

— Ничего не знаю и не хочу знать, — возражает Чан, но чувствует, что уже почти не сердится. — Ты же понимаешь, как это выглядит со стороны, Джинни?

— Не задумывался, — честно отвечает тот. — Для нас это обычное дело, так поддерживать друг друга. Но теперь, когда ты сказал… может, в этом и правда можно разглядеть нечто, похожее на отношения.

— Но их нет?

— Конечно нет! — горячо возражает Хёнджин. — Мы дружим… очень долго. Знаешь, дурачимся вместе, ходим по магазинам, куда-то ездим. Как друзья. Я никогда бы не подумал… как это выглядит. И о Феликсе… с такой стороны.

Чан перехватывает ладонь Хёнджина на плече, слегка сжимает. Вот же. Навёл шума из ничего. Даже… неудобно вышло. Он же не врёт — неизвестно, способен ли вообще. Начинаешь его подозревать — сам себе тем ещё говнюком кажешься. Но всё же…

— А он? Ты уверен, что он не…

— Уверен, — не задумываясь, кивает Хёнджин. — Я не могу тебе рассказать, что происходило между Феликсом и Князем Чанбином, и какие у него отношения с Минхо. Это чужая жизнь, Крис.

— Я и не прошу тебя об этом, Джинни, — Чан осторожно поглаживает его кончиками пальцев по щеке. — Когда я вас увидел… на меня будто что-то нашло. Даже если это всё из-за нашей связи, прошу у тебя прощения. Я должен доверять тебе.

Хёнджин улыбается, чуть склонив голову, потирается о пальцы Чана, и молчит.

— Я не прощён?

Чан чувствует, что больше не злится. Вот же его соулмейт, рядом. И обнимался он с Феликсом точно так же шутливо, как и с собачкой, если поразмыслить.

— Я подумаю.

— Тогда я тебя поцелую, чтобы думалось быстрее, — решает Чан вслух.

— Нас всё ещё ждут, мы действительно должны поговорить все вместе, — напоминает ему Хёнджин.

— Подождут, — бескомпромиссно заявляет Чан и дотрагивается до его губ своими.