Глава 28. Кровавый лепесток мака (1/2)

Если бы на свете существовало бы такое средство, которое могло помочь обходиться без сна, и не причиняло вреда здоровью, несомненно, Максим Громский отдал бы все свои деньги, чтобы заполучить его. Однако, к счастью или нет, волшебного приспособления никто до сих пор не изобрел, поэтому мужчине приходилось мучаться. И мучение происходило в любом случае: спал ли он или же, наоборот, бодрствовал. От недосыпа мозги буквально кипели, Макс становился раздражительным и вспыльчивым, а еще, что наиболее важнее, не мог трезво рассуждать, из-за чего это в любой момент могло привести к фатальной ошибке. Но даже на фоне всего этого, сон казался куда страшнее. Воспаленное и уставшее сознание создавало грезы, от которых что-то заскрежетало и разрывалось внутри, отчего он не хотел просыпаться. Во сне он видел ее, Ярославу: можно было просто протянуть руку и дотронуться до ее волос, но, как правило, в такие моменты Громский хватался за воздух.

Отдаленное эхо грозы за окном пришлось вибрацией по оконному стеклу, а чужие шаги четко отразились о стены. Макс, отрубившийся прямо за своим рабочим столом, щекой прилипший к бумажке, напрягся, уже находя рукой под столом приклеенный к столешнице пистолет. Здесь, в казино, в его кабинете полно было укромных мест для оружия.

— Эй, — над головой раздался знакомый голос, и Максим тут же расслабился, отводя ладонь в сторону от приклада. — Крис вернулась. Вроде, кое-что есть.

Выпрямившись, Громский зажмурился и слегка встряхнул головой, поздно понимая, что злосчастный лист все-таки прилип к щеке. Откровенно говоря, мужчина выглядел помятым, даже хуже, чем скомканная бумага под его ногами. Именно это и озвучил Рома:

— Сколько ты спал, Макс?

— Часов шесть, — отозвался он, потирая ладонью сонное лицо. — За три дня.

— Ты скорее сдохнешь, чем отыщешь девчонку и Эл, — бросил парень, выходя из кабинета.

Оставив эту фразу так и висеть в воздухе, Максим тяжело поднялся из-за стола, придерживаясь за бок. Рана, словно ощущая, что поблизости больше не было Грачевой, невыносимо ныла и пульсировала. Воспаление снова набирало обороты, а антибиотики не помогали. Громский всерьез уже начал задумываться о том, что у грачихи действительно были волшебные руки. Или, как считала Кристина, психосоматика тоже влияла на восстановительный процесс, а ведь моральное здоровье мужчины так же весьма хромало.

Закрыв несколько документов на мониторе компьютера и засунув беспорядочные листы в папки, хоть как-то создавая иллюзию порядка на столе, Громский двинулся к выходу из кабинета. Единственной ниточкой к Яре почему-то оказалась ее без вести пропавшая несколько лет назад мать, и на эту мысль Максима натолкнули близнецы. Точнее, Аслан, отличавшийся особенной рассудительностью и сдержанностью, нежели Арман, который в последнее время не выпускал из рук свой нож-бабочку. Поднять архивы не создавало труда, трудным оказалось найти нужную Марию Белову, ведь имя было чересчур распространенным, а вероятность того, что Ладожский или сам Белов подчистили информацию, была слишком велика. Благо, у Громского достаточно знакомых, которые могли откопать то, что хоть на секунду однажды появлялась в СМИ, ведь все, что попадает в интернет, навсегда там и остается. Однако даже всемирная паутина не могла дать ответы на все вопросы, поэтому приходилось отдавать множество средств и подключать связи, чтобы попасть в ту или иную организацию, залезать в их документы, раскапывать пыльные секреты десяти, а то и двадцатилетней давности.

Идея была проста, как считал Аслан: стоило хоть что-то разузнать про Марию, так сразу же станет легче найти Ярославу. Почему-то близнец был уверен, что женщина могла быть до сих пор живой, и Игнат точно об этом знал. Арман не высказывался по этому поводу, безмолвно поддерживая брата. Крис с особым энтузиазмом ухватилась за эту соломинку, уверенная, что это точно поможет. Рома просто ждал указаний от Максима, а сам Максим… Как выяснилось, он плохо знал Эл, чтобы попробовать зацепиться за Грачеву. Все, что их связывало раньше, сводилось к Ладожскому, поэтому Громскому ничего не оставалось кроме, как тоже искать мать Ярославы. Это был единственный след, который пока что вел в никуда.

И это начинало дико выводить Макса из себя, ведь ему казалось, что драгоценное время уходит, утекает, исчезает. Время самой Ярославы безбожно заканчивается.

Естественно, перед тем, как принять решение о поиске Марии, Громский перевернул вверх дном кабинет Эл в поместье, в заброшенной больнице, побывал во всех местах, хоть где-то когда-то Грачевой приходилось работать или задержаться. Благодаря Крис поднял заметки грачихи, личные вещи, но везде натыкался только о записях о собственных ранах или его людей, но никаких намеков более не было. Либо Эл умела вести отличную конспирацию, либо тандем с Игнатом произошел сравнительно недавно. Догадок у Громского были тысячи, но он точно понял, когда именно это случилось. В тот проклятый день, когда человек Ладожского стрелял в него, и ему пришлось тащить с собой Ярославу, потому что-то не давало ему покоя тогда, а подстраховка в виде девушки с такой же группой крови дарила немного уверенности. И не зря.

Он нашел всех в частном зале, где чаще всего проходили закрытые игры, но последнее время, из-за выходки близнецов с наемниками и наркотиками, такие зоны пустовали. Серьезные личности пока не хотели рисковать, а репутация казино восстанавливалась так же медленно, как и рана Громского. Убытки уже били по казне, но кое-какие резервы позволяли восполнять убытки и не обижать сотрудников зарплатами и премиями. Однако запасы были не бесконечны, и все это понимали.

Крис с кем-то говорила по телефону, отойдя чуть в сторону, Рома стоял, скрестив руки на груди и не спуская глаз с близнецов, что сидели на диване. Его недоверие к Беловым буквально сочилось через кожу, оседая в воздухе каким-то ядом. Нет никого хуже Ромы, который к кому-то настроен враждебно. И если у Аслана получалось игнорировать такой открытый вызов агрессии, то Арман сдерживался из последних сил, чтобы не накинуться на парня.

— Полегче, — Макс встал между парнями, обращаясь именно к Роме, побуждая его отвести взгляд и отойти в сторону. — А ты, — это уже предназначалось Арману, — пыл свой остуди и, в который раз говорю, зубочистку свою убери.

Младший близнец резко подскочил на ноги, но даже ощутимая потеря в росте не остановила бы Армана, чтобы не накинуться на Громского. Макс же был слишком уставшим, но достаточно раздраженным, чтобы не спустить такой выпад просто так. Мужчина среагировал моментально, но выпад в сторону мальчишки отозвался колкой болью в боку, заставив Громского остановиться. Он лишь усадил Армана обратно на диван сильным толчком, пригрозив пальцем.

— Больше так не делай, сосунок. Тебе повезло, что я почистил пистолет и оставил его в кабинете. Очень повезло, — долгий зрительный контакт все же возымел результат, поскольку Арман отвернулся первым.

Аслан не стал как-либо это комментировать, предоставляя брату возможность остыть, а Рома, который в любой момент готов был подорваться на помощь, окончательно расслабился. Ощутив контроль над ситуацией, Громский довольно хмыкнул и как-то более увереннее расправил плечи, встречая Крис заинтересованным взглядом. Даже говоря по телефону, девушка все равно заметила конфликт, но сразу же решила перейти к делу, озадачив мужчину вопросом:

— Чем занималась Эл до того, как Игнат отослал вас за границу?

— В смысле? — на секунду растерялся Макс, приподнимая брови. — Не знаю, училась?

— Ты не знаешь? — удивилась девушка. — Ладно, я кое-что выяснила, на твое счастье. Ты знал, что отца Эл убили потому, что он был сильно должен Ладожскому? Ее маму Игнат продал, дабы покрыть часть долга, а остальную начала отрабатывать Эл. У Игната под крышей была одна больница, где Эл и начала практиковаться.

— Я не вдавался в такие подробности, меня это не интересовало, — нехотя признался Громский, ощущая себя, мягко говоря, козлом. — Хорошо. Что за больница? И что за источник у тебя такой, м? Надежный?

— Надежный, не переживай, — заверила Крис. — Больница, которая уже как несколько лет была переделана под психиатрическую клинику. Причем очень так резко и без особых на то причин. Просто потому, что так захотел Игнат. Естественно, куча бумажек и денег, поэтому вопросов никто задавать не стал.

— И как давно больница стала клиникой? — уточнил Аслан.

— Примерно лет тринадцать назад.

— То есть, — старший близнец поднялся на ноги, — тогда, когда пропала Мария?

Макс на секунду задумался, опуская глаза в пол. Ему действительно понадобилось немного времени, чтобы осознать всю масштабность безумия Ладожского.

— Ты хочешь сказать, что Игнат дарит девку Николаю, тот женится на ней, но колотит, как пить дать, а потом Игнатушка снова решает вернуть себе свою наложницу, но та начинает сходить с ума из-за того, что у нее отняли дитя. И он лично под нее строит психушку? — удивление вперемешку с ядом так и сочилось в интонации Громского.

— Вполне в стиле дяди, — пожал плечами Аслан.

— Пиздец, — выдохнул Макс. — Я, по сравнению с ним, просто девственник какой-то.

Крис лишь поджала губы и покачала головой. Испытывать шок действительно было из-за чего. Пока все пытались хоть немного переварить информацию, Громский уже в голове выстраивал тактику и набрасывал план. Он уже заранее отвергал вероятность того, что Ярославы никогда и не было в той клинике, да и самой Марии тоже там нет. Если в этот момент кто-то осмелился заглянуть ему в глаза, то буквально смог бы увидеть отблески горящего здания. Права на ошибку или промах у него теперь не было точно, времени потрачено слишком много, поэтому теперь требовалась хоть крупица удачи.

— Значит, цель есть? — вклинился Рома.

— Да, — тут же кивнул Макс, видя непонимание в глазах Крис и близнецов. — Собирай группу.

— Постой! — ахнула девушка. — Это просто догадка, ты же понимаешь? Нужно проверить все, прежде чем кидаться туда!

— Согласен, — поддержал Аслан.

— На месте и проверим, — отмахнулся Громский, провожая Рому взглядом. Тот не стал размусоливать, предпочитая выполнять приказ уже сейчас. — Времени уже и так в пустую дохуя потратили, Крис. Не будет там — я камня на камне не оставлю, но найду ее. И Эл тоже. А заодно отыграюсь на Игнатушке. Лишний раз поднасрать ему тоже приятно.

— Это ведь опасно, — не сдавалась она.

— Похуй, — не уступал он. — Я устал. Хочу выспаться, а я смогу сделать это только тогда, когда эти две дуры будут рядом. Ты тоже поспишь, а то тоналка уже не помогает мешки замазывать. Договорились?

Крис невольно дотронулась пальцами до лица, но быстро себя одернула. Спал действительно плохо не только Громский.

— Ладно, — вздохнула она. — Только будь осторожен. Славе ты нужен будешь живым.

***</p>

Лепестки мака уже окончательно осыпались и весьма драматично рассыпались, превращаясь в мелкие крошки, которые со временем и вовсе исчезнут. В хрупкой вазе остался лишь голый стебель, одиноко прислонившись к прозрачной стенке. Стоило мне немного окрепнуть, как я начала сбегать из своей палаты к матери. Эл знала об этом и, как ни странно, не мешала, хотя впредь обещала буквально не спускать с меня глаз. Но после ее предательства, из-за которого каждая секунда мне казалась последней, она почему-то начала избегать меня. А я спасалась, проводя время с мамой, пыталась восполнить тот промежуток, который значился пропастью в почти тринадцать лет. Я не разговаривала с ней, потому что это было бесполезно, она молчала, и я понимала, что вряд ли когда-нибудь услышу ее голос. Мне оставалось просто прижиматься к ее коленям, сжимать морщинистую ладонь, стараясь так изо всех сил запомнить тепло и запах мамы. Моей мамы.

Я плохо помнила те моменты, когда мы еще были семьей. Со временем столь дорогие сердцу воспоминания все равно стирались так, словно кто-то выжигал во мне фрагменты кинопленки. Что-то еще хранилось в голове, как например, мы с мамой проводили время в саду, и она ухаживала за маками. Или то, что я бы предпочла забыть, — Николай избивает Марию на моих глазах. Но я почему-то никак не могла вспомнить, как звучал ее голос. Я слышала свой внутренний, каждый раз, когда пыталась возродить то, как мама пела мне или читала сказки на ночь. Никак не могла вспомнить этот голос…

— Слава, — я и не заметила, что пришла Эл, поэтому вздрогнула и тут же подскочила на ноги, почему-то закрывая собой Марию. Это было вдвойне жалко, ведь еще несколько дней назад я пыталась покончить с собой, и никак не могла защитить то, что осталось от моей матери. — Вернись в палату.

— Зачем? — холод сквозил из меня настолько сильно, что мог сквозняком захлопнуть дверь.