Глава 7. Звездное небо (1/2)

Я отчетливо помнила тот самый первый момент, когда отец поднял на меня руку. Мне было тринадцать лет, и я упала с лошади, порвав штаны. Занятие конным спортом было практическим единственным, что мне по настоящему нравилось, но даже здесь я должна была показывать высший результат. Неизвестно, для чего отец хотел, чтобы я попала на соревнования по выездке, но он правда ужасно злился каждый раз, когда я не совладала с лошадью. В тот момент, наверное, я впервые увидела настоящее разочарование на его лице, а затем еле заметную гримасу злости, но, как и было всегда, Николай умело скрывал эмоции. Протянув мне руку, чтобы я поднялась на ноги, Белов оставил звонкую пощечину на моем лице. Тогда он абсолютно ничего не сказал, лишь развернулся и молча ушел, оставив меня. Трещина, которая в последствии превратилась в огромную пропасть между нами, пошла с тех самых пор.

Но я помнила дни, когда мы действительно были семьей. И пусть в этих воспоминаниях почти не присутствовала моя мать, зато рядом была Нэлли. На мой седьмой день рождения Николай устроил целую поездку в заповедник, где я могла кормить с рук различных животных, бегать по лесу, купаться в пруду и есть очень вкусное мороженое. Нэлли все время держала меня за руку, и когда я видела, как отец целует ее, то у меня не возникало вопросов: я была уверена, что так правильно. Потом он сажал меня к себе на плечи, и мы втроем любовались закатом.

И я все чаще стала приходить к мысли, что мне необходимо будет встретиться с отцом и поговорить. Вернее даже, высказать ему все, каждый миг, когда я желала ему смерти, думала о самоубийстве и молилась, чтобы он изменился. Теперь мне хотелось посмотреть ему в глаза, буквально восстать перед ним из мертвых и заглянуть в лицо Николая, увидеть то, что он чувствует. Оплакивал ли он меня, когда узнал о происшествии в доме Гарнеевых? Тряслись ли у него руки, когда он подходил к столу, где лежала наложница, чтобы опознать меня? Мучила ли его бессонница в ту ночь, когда я убегала от Андрея?

Кажется, постепенно страх уходил из меня, и вместо него я наполнялась гневом. Макс говорил, что я должна стать жестче и грубее, но пока мне удавалось становиться такой только у себя в голове. По крайне мере, я варилась в этом соке почти сутки, пока Крис не зашла ко мне, а затем подбежала к окну, чтобы опустить старые, практически пожелтевшие жалюзи. Девушка выключила свет, и когда я было открыла рот, чтобы спросить, в чем дело, она шикнула, а затем прошептала:

— Тебя ищут, — Крис села на край кровати и достала спортивную сумку, в которой лежала моя запасная одежда. — Одевайся. Я скоро приду, нам нужно будет уехать. Ты справишься?

Я сразу поняла, что времени на пустые расспросы попросту нет, поэтому кивнула, беря в руки джинсы и кофту.

— Слава, я схожу за Ромой и Эл, они должны сейчас подготовить машину. Они уедут первыми, потому что, возможно, за ними могут проследить. Потом я вернусь за тобой, и…

— Максим? — я все-таки не удержалась и спросила, перебив девушку.

У него была ужасная привычка пропадать, оставляя меня в полном неведении и растерянности. Он говорил, что в скором времени нам придется уезжать и обещал придумать план, но вместо этого снова долгое время отсутствовал, а теперь происходило это.

— Позже, — бросила Крис, вытаскивая из кармана сверток. — Вот еще что. Подними-ка рукав.

— Что это? — я увидела у нее шприц с какой-то мутной жидкостью, но из-за большого доверия, все равно сделала, как она и просила.

— Честно? Без понятия, но Эл сказала вколоть тебе это. По-идее, тебе это поможет перенести поездку без капельницы, — пока она все это мне объясняла, игла уже вошла в вену, и я снова ощутила на языке привычный привкус лекарства.

Я кивнула, стараясь прогнать появившееся головокружение, из-за которого перед глазам начинали плясать разноцветные точки. Привычная реакция моего организма на препарат, но в такой ситуации даже такая мелочь могла дорого обойтись.

Кристина подскочила на ноги, давая мне шанс, наконец, переодеться. Перед уходом она лишь кинула быстрое: «Дождись меня», и заперла плотно за собой дверь. На самом деле, на подсознательном уровне, я готовилась к чему-то такому. Глупо было полагать, что обойдется гладко, и все, включая моего отца, действительно поверят в мою кончину, чтобы в итоге Макс сделал то, что он задумал. И что именно он планировал, я не знала до сих пор. Однако, из слов Громского следовало то, что сейчас семья Гарнеевых конфликтовала с моим отцом, поэтому я невольно задавалась вопросом: кто же сейчас мог мне угрожать?

К тому моменту, когда я с трудом переоделась, за окном послышался звук мотора подъезжающей машины. Подкравшись к окну, как заядлый вор, я аккуратно заглянула за жалюзи. Прямо к черному выходу, куда и смотрело мое окно, подъехал черный спортивный автомобиль. Так как я действительно плохо разбилась в их моделях, то могла бы принять это за феррари или любой другой подобный спорткар. Однако, когда я увидела человека, который вышел из авто, то чуть ли не упала в обморок. Я отшатнулась от подоконника так, словно тот был раскален, и я напрочь сожгла себе руки. Мне резко перестало хватать воздуха, и комната вокруг меня начала крутиться, как чертов барабан.

Когда Кристина вернулась за мной, я, позабыв об осторожности, выкрикнула:

— Что здесь делает Андрей Гарнеев?!

Девушка на секунду застыла в удивлении, затем, выставив вперед руки, призывая меня так успокоиться, начала говорить ровным и успокаивающим голосом:

— Слава, прошу, просто доверься мне, ладно?

— Я не сдвинусь с места, пока ты мне все не объяснишь! — господи, меня трясло так сильно в последний раз только в ту роковую ночь.

— Слава, пойми, времени нет! Пойдем, я объясню по пути, — она было хотела схватить меня за руку, но я вывернулась и, оступившись, осела на пол, почувствовав поступившую тошноту. — Нет-нет, не сейчас. Ярослава, пожалуйста, вставай.

Потерявшись в пространстве на пару секунд, я позволила Кристине помочь мне подняться, но затем мне пришлось приложить ладонь ко рту и буквально проглотить горький ком рвоты. Закинув мою руку к себе на плечи, девушка стремительно вывела меня из комнаты, а затем, вместо того, чтобы провести по коридору, свернула к пожарной лестнице.

Я более не стала сопротивляться, потому что мне стало ужасно плохо, я ощущала, как собственное сердце бьется где-то в висках, оглушая меня, а ноги отказывались функционировать, отчего буквально волочились по ступеням. Я осознавала, что Кристине наверняка тяжело тащить меня на себе, но в этот момент мое тело не принадлежало мне, и я абсолютно ничего не могла. Образ Андрея, выходящего из автомобиля, крепко поселился в моем сознании, отчего все мое естество сжималось от ужаса.

Когда мы вышли на улицу, я увидела впереди фургон. Оставив меня на скамье, Кристина поспешила к транспорту, чтобы открыть задние двери, а затем исчезла где-то впереди, после чего послышался звук заработавшего мотора.

— Слава? Слава? Эй-эй, посмотри на меня, слышишь меня? — ее лицо, как в замедленной съемке, мелькало у меня перед глазами, но взор никак не мог сфокусироваться на очертаниях девушки. — Давай, я помогу тебе забраться. Сейчас мы уедем отсюда, Андрей тебя не достанет, клянусь тебе.

Я бездумно кивала на каждое слово. Кое-как Кристина затащила меня в фургон, и я пластом упала на сидении, ощущая, как девушка укладывала мои ноги так, чтобы те не свисали. Кажется, тот препарат, который она мне вколола, предполагал, чтобы поездка прошла для меня в беспамятстве. Так и вышло, ведь, стоило нам сдвинуться с места, как я сразу же полностью отключилась.

***</p>

Пустота коридоров ничуть не смущала его. Гуляющий сквозняк не заставлял ежиться от неприятного ощущения, а пожелтевшие стены — не давали повода задуматься об истории этого места. Откровенно говоря, ему вообще было плевать. Его беспокоила лишь ломка, настигшая так скоро и ее последствия: тело колотило мелкой дрожью, взгляд метался так, словно он был загнанным зверем, бусины пота выступали на лбу, и головная боль, из-за которой так сложно было сосредоточиться хоть на чем-нибудь.

Андрей и до смерти отца употреблял вещества, но после кончины Гарнеева старшего, его более ничто и, главное, никто не останавливало. Мать, ждавшая момента, чтобы, наконец, освободиться от лап старика, улетела за границу с молодым любовником, а более у него никого и не было. Андрей стал главой семейства, к чему, собственно, никогда не стремился, но со смертью отца на него обрушилось слишком много проблем. И, каждый раз, погружая иглу в вену, он видел перед затуманенным взором Ярославу в белом полупрозрачном кружевном белье. Ту, что так и не досталась ему. Та, что убила его отца. Расставив приоритеты, Андрей решил заняться самой свежей из своих проблем — найти девчонку.

Двое здоровяков охранников остались у машины, а один, самый крупный из них, пошел вместе с ним. Пустая больница, где, по слухам, Громский организовал хранилище любой контрабанды, очень походила на ту, что сейчас спонсировала его собственная семья. Вернее, которую он теперь сам должен был снабжать ресурсами, защитой и деньгами.

— Чем обязан? — Макс встретил незваного гостя прямо посреди коридора.

Он сам примчался сюда, как только его люди дали знать о том, что Гарнеев младший, наконец, выбрался из особняка. Парнишка, по виду явно страдающий от ломки, оказался не настолько глуп, как мог предполагать Громский.

«Зря я его недооценивал, — Макс окинул взглядом шкафа-охранника, что стоял чуть позади своего юного босса. — По крайней мере, у него хватило мозгов найти это место.»

Заброшенная больница не была секретом, но в нужный момент оказалась ближе и удобнее всего, однако здесь было небезопасно. Предвидев подобную угрозу, Максим продумал наперед пути отступлений. Взглянув на свои наручные часы, он прикидывал, что Крис уже должна была вывести Ярославу с территории.

— Ты здесь один? — голос Андрея подрагивал, да и сам парень выглядел чертовски бледным, словно его лихорадило.

— А ты кого-то еще ищешь? — Максим выгнул бровь и, весьма наиграно, оглядел пустой коридор. — Даже не знаю, Андрей: соболезновать тебе или поздравлять? Думаю, все-таки поздравлять.

— Заткнись! — гаркнул Гарнеев младший, слегка поддавшись вперед. Охранник позади него напрягся. — Уж точно, блять, не от тебя, крыса помойная, я буду это выслушивать. Я приехал сюда, чтобы купить твои сраные услуги. Ясно?!

Громский и бровью не повел, однако жилы у него на руках вздулись от того, как сильно он сжал кулаки в карманах. Как этот щенок вообще посмел раскрыть на него свой поганый рот?! Максим действительно сейчас здесь был один, он это знал точно. Подавив в себе закипающий гнев, он спокойно произнес:

— Так, чем обязан?

— Найди Ярославу Белову и притащи эту тварь ко мне, — Андрей вновь сократил между ними расстояние, сделав пару шагов вперед. — И я хочу, чтобы ее отец так же подох.

Максиму стоило неимоверных усилий, чтобы сохранить бесстрастное лицо и не засмеяться в голос. Принять заказ от паршивца являлось прекрасной возможностью подобраться к нему максимально близко. К тому же, якобы искать девчонку, которая была у него под крылом, он мог сколько угодно. А вот, насчет убийства Николая… Это он с радостью.

— Тогда обсудим цену? — Макс повернулся боком, приглашая Андрея и его охранника в один из свободных кабинетов.

***</p>

Стоило ему закрыть глаза, как перед внутренним взором появлялась она, лежащая на холодном металлическом столе, накрытая белой простыней. Поначалу, увидев ее только издалека, заприметив светло-русые кудри, выглядывающие из-под ткани, у него чуть не остановилось сердце. Хрупкое тело дочери с изуродованным до неузнаваемости лицом покоилось в морге, и он, Николай Белов, должен был подтвердить, что это была действительно она, Ярослава. Приторный запах медикаментов до сих пор преследовал его, и сколько бы сигар он не выкуривал, то никак не мог отделаться от этого привкуса горечи на языке.

Труп неизвестной, что так профессионально был подделан под его дочь. От этой мысли Николая брала слепая ярость, и все хрупкие вещи в его доме разлетались вдребезги. Конечно, подойдя тогда ближе к трупу, когда первоначальный шок отпустил его, он смог сразу же найти тысячи отличий: слишком смугловатая кожа для Ярославы, несколько шрамов, которых у нее точно никогда не было, родинки на предплечье, несвойственные его дочери, ведь ее кожа была практически идеальной, без излишков. Те шрамы, оставленные некогда его рукой, были на невидных местах, да и волосы были слишком вьющимися, у дочери — прямые.

Николай не мог отрицать, что, в тот момент, когда он понял — это не Ярослава, ему стало легче дышать. Однако теперь же, не понимая того, где могла находится его дочь, он дышал часто и глубоко, пытаясь подавить очередной приступ бешенства. Конечно, с этим как-то связан Громский, не зря же он тогда крутился у больницы!

— Господин? — голос Нэлли отвлек его от тяжелых мыслей, что мучили уже несколько дней подряд. Николай поднял невыспавшийся взгляд на наложницу и кивком разрешил ей войти в кабинет.

Она, как легкое перышко, проскользнула внутрь, практически невесомо касаясь носками пола. Опустив взгляд строго вниз, Нэлли присела рядом со своим господином на колени. Николай протянул к ней руку, зарываясь в волосы женщины пальцами, пытаясь уловить запах благовоний, исходящий от локонов.

— Она жива, — упрямо, как мантру, твердил Николай. — И этот щенок как-то с этим связан. Я уверен.

— Господин, вам нужно отдохнуть. Вы не спали несколько дней, — смиренно, терпя боль от того, как натягивал волосы мужчина, произнесла наложница.

— Как я могу спать, душа моя? Она, моя единственная дочь, сейчас где-то там, с этим убийцей, — практически сквозь зубы проскрипел Белов, обращая взгляд воспаленных глаз на Нэлли.

Нэлли стоило многого, чтобы сохранить покорное выражение лица и не кинуть презренный взгляд на мужчину. «Единственная дочь!» — фыркнула про себя женщина, сжав руки в кулаки. Теперь Белов заговорил так, но о чем же он думал, когда отдавал ее, «единственную дочь», в чужой дом? Однако, мнения Нэлли никто не спрашивал, и она продолжала сидеть рядом на коленях, слушая тяжелое дыхание мужчины.

Наложница краем глаза заметила уже третью бутылку пустого коньяка на рабочем столе Белова. С момента посещения морга для опознания тела, он пил, как вне себя, курил и практически не спал. А еще чертовски стал одержим Максимом Громским, уверенный, что тот виновен во всех грехах. Белов даже нанял людей, чтобы те следили за Максом, но и тот, не пальцем деланный, быстро пресек какую-либо слежку. Документацию на незаконную деятельность клана Громского найти было практически невозможно. Практически. Кое-какие крупицы на кровных убийц Белов все же откопал, но того было недостаточно, чтобы прижать щенка к стенке. Сам бы Макс вряд ли смог все так досконально подчистить за собой, поэтому Николай был уверен, что об этом позаботился еще его отец, ревностно заботясь об семейной деятельности.

— Он заплатит за это, — прорычал Николай, сжимая волосы на затылке Нэлли, задирая ее голову. — Заплатит кровью, как пришлось заплатить когда-то Владу. Я смою этот позор, который сейчас лежит на мне, его кровью.

Наложница зажмурилась, пытаясь стерпеть боль от натяжения волос. Но, не произнеся ни слова, она продолжала слушать рокот, что вместо слов уже вырывался из глотки мужчины.

— Вы поступите, как должно, — на одном дыхании, стараясь не выдать своего страха, пробормотала Нэлли. — И Ярослава вернется домой.

— Ярослава выбрала его! — вдруг закричал Белов, с силой припечатав женщину щекой к поверхности стола. — Она захотела быть с убийцей, так пусть с ним же роет себе могилу. Я не намерен возвращать ее в свой дом. Она в точности, как ее мать: так же предала меня.

Отпустив Нэлли, Николай поднялся и отошел к окну. Наложница же, с трудом поднявшись, поспешила покинуть кабинет господина, чтобы вновь не попасть под горячую руку. Закрыв за собой дверь, она на секунду прижалась к ее поверхности и, прикрыв глаза, судорожно выдохнула, уронив одну слезу.

— Слава, милая, — зашептала она, — где бы ты ни была, я буду молиться за тебя.

***</p>

Я ощущала себя слепым котенком, которого брали за шкирку и швыряли, как хотели. Я была зла на Кристину и Эл, Макса, на отца, да на всех! Особенно на себя. После поездки, которая прошла для меня в абсолютном беспамятстве, я вновь оказалась где-то в неизвестности. Меня теперь, как мешок с картошкой, перевозили с места на место.

Более менее придя в себя, я попыталась подняться и вылезти из фургона. Прохлада раннего утра прошлась дрожью по всему моему телу, а изо рта даже вышел пар. Кругом, насколько хватало глаз, был непроходимый лес, что в утренней дымке казался полупрозрачным и каким-то призрачным. Ветки и листья зашуршали у меня под подошвой ботинок, когда я начала обходить автомобиль по кругу, чтобы убедиться, что меня здесь не бросили одну. Практически зловещая тишина придавала этому месту какое-то мистическое значение, из-за чего мне пришлось обнять себя за плечи и оборачиваться практически каждые пол минуты. Впереди, сразу за фургоном виднелась еле заметная дорога, усыпанная пожухлой листвой, а уже далее — хлипкий забор, доходящий мне до колен. И уже на пригорке вырисовывался небольшой охотничий домик, зловещее погруженный в тень деревьев. Мое сердце забилось чаще, разгоняя частички страха по венам. Я откровенно запаниковала, осознав, что, кажется, нахожусь здесь совершенно одна. Воздух лихорадочно стал выходить из моих легких, но повторного вдоха я уже сделать не могла. Меня бросили?..

— Слава! — Крис схватила меня за плечо и резко развернула к себе, отчего у меня чуть ли не подкосились ноги. — Ты уже проснулась… Эй, что с тобой? Тебе плохо?

Я была так счастлива видеть ее, что, позабыв о своей обиде, кинулась обнимать девушку. Пока я висла на шее Кристины, а она, опешив, обнимала меня в ответ, позади заметила и Эл с Ромой. Парень нес охапку дров в руках, а врач — ведро, наверное, с водой.

— Испугалась? — улыбнулась Крис, отстраняя меня от себя.

— Я… Я думала, вы меня бросили здесь, — неловко призналась я, тут же краснея.

На секунду мне показалось, что девушка оскорбилась, но потом она рассмеялась и, махнув подходящим ребятам, повела меня в сторону домика. Обернувшись на них, я подметила, что Эл и Рома явно не в восторге от нашего местонахождения, о чем говорили выражения их лиц. Я снова почувствовала себя ужасно виноватой в том, что происходило.

— Что происходит? — осмелилась спросить я уже на крыльце, пока Рома сваливал дрова на землю, а Эл переливала воду в огромный бак, трубы от которого шли к дому.

— Самим бы хотелось знать, — проворчал парень, закатывая рукава, чтобы взяться за топор.

Эл окинула его весьма недовольным взглядом, и когда парень замахнулся и разбил первое полено на две части, тут же скривился от боли, схватившись за бок. Я было открыла рот, но врач меня опередила:

— Я знала, что ты туп, но не настолько, — она подошла к нему, помогая присесть на ступени крыльца. — Хочешь, чтобы швы разошлись? В таких условиях, — она махнула на окрестности вокруг нас, — я могу только предложить тебе выбрать место для могилы. Подхватишь инфекцию, и все — песенка спета!

Рома ничего не ответил, он сильно опустил голову и отмахнулся от девушки. Крис же подошла ко мне, предлагая зайти в дом, пока Эл не разошлась на всю. Ощущая сверлящее чувство в грудине, словно это я заставила парня надрываться, я застыла посреди нашей лачуги. Девушка принялась приводить здесь порядок: снимала ткань с мебели, попутно вытряхивала пыль, и открывала окна.

— Не поможешь? — спросила она, кивая на другую часть комнаты, где стояла еще какая-то накрытая брезентом мебель.

Я слабо кивнула и принялась делать тоже самое. Чихнув пару раз от огромного скопления пыли, я так же вытряхала ткань, а Кристина распахнула входную дверь, чтобы мы окончательно не задохнулись.

— Фу-у-ух, давно тут никого не было, конечно, — отряхивая руки, прокомментировала девушка. С улицы еще слышалась ругань Эл, и на это Крис лишь покачала головой, стараясь разрядить обстановку. — Она его теперь живьем съест.

— Кристина, — хрипло позвала я, давая понять, что мне не до веселья, — ты обещала все объяснить, потому что я мало, что понимаю, и вообще нахожусь на грани истерики.

Она окинула взглядом хижину и, потерев ладони о свои джинсы, присела на низкий деревянный столик. Прикусив нижнюю губу, Кристина словно бы собиралась с мыслями, но даже я видела по ее лицу, что она сама была в неведении.

— Честно? Макс позвонил и велел срочно собираться, увозить тебя оттуда, потому что Гарнеев решил обратиться за услугой… Клан Макса занимается некоторыми… делами, и поэтому к ним часто обращаются такие люди, как твой отец или Андрей, — я заметила, как она начала нервно теребить край своей футболки, а я отчетливо вспомнила слова отца в первую встречу с Громским на моем дне рождении.

— Ты имеешь в виду… заказные убийства? — у меня плохо получилось скрыть отвращение и долю страха, произнося это.

Кристина резко подняла на меня глаза и даже поднялась со своего места, и, заходив по домику туда-сюда, попыталась объяснить:

— Слушай, Слава, это не так, как кажется… Понимаешь, иногда Макс действительно берет такие… заказы, но только за очень, действительно большие деньги.

— Меня это не должно касаться, — я вдруг поняла, что не хочу знать подобного, потому что не хотела бояться Громского, осуждать его, когда, по-сути, теперь и сама могла смело называть себя убийцей. А потом до меня вдруг дошло. — Постой… Долг моего отца…

Я уставилась на девушку, осознавая, что Николай мог кого-то заказать, чтобы наладить дела в бизнесе, используя для этого Максима. И, видимо, потом, решив, что может не платить цену. А откупиться он хотел мною… Я осела на кресло, которое чудом оказалось совсем рядом, иначе бы я точно упала бы на пол. Я знала, всегда знала, что мой отец достаточно жестокий человек, но и подумать не могла, что он способен опуститься до подобного!

— Теперь понимаешь? — Крис подошла ко мне, положив ладонь мне на плечо. — Это происходит сплошь и рядом, просто некоторые предпочитают делать это чужими руками. Представляешь, каково на самом деле Максу? Он носит клеймо убийцы, чтобы найти убийцу своего отца.

Я опустила глаза в пол, не зная, что на такое вообще можно сказать. Мне хотелось проникнуться сочувствием к Громскому, ведь у меня до этого получалось, и я сама тянулась к нему, а теперь меня пробрало чувство вины и страха до самых костей. Он был прав, тогда в своем поместье, называя меня заложницей.

Я так и не успела ничего ответить Кристине, поскольку в дом вернулись Эл и Рома, которому, кажется, явно стало лучше, раз он снова сыпал шутками и сарказмом. Общими усилиями мы привели хижину в более менее пригодный для жилья вид и сразу же начали готовить места для сна. Я выбрала себе раскладное кресло, потому что сразу заметила, как Крис неловко косилась на единственную здесь кровать. Пускай они с Эл спят вдвоем, мне вполне хватит и этого кресла. Рома же расстелился на полу поближе к обогревателю, вытащив откуда-то шкуру то ли медведя, то ли еще кого.

— Хорошая новость, — начала Эл, взбивая подушку, — это всего на одну ночь. Плохая — генератора хватит лишь на пару часов, поэтому выбирайте: электричество или же горячая вода?

Единогласно все проголосовали за горячую воду.

— Ты как? — я подсела к Роме, пока Крис с Эл принялись разливать воду по свободным емкостям.

— Чудесно, — без доли усмешки отозвался он. Я заметила, что его веселость пропала сразу же, стоило мне к нему приблизиться. Сразу же стушевавшись, я кивнула и, чтобы более не раздражать парня, поспешила уйти. — Просто не высовывайся, ладно? Не хотелось бы мне словить пулю из-за тебя.

Его слова ударили меня, как хлыст, и я вздрогнула. Вспомнила страшные синяки на теле Макса, а теперь и швы Ромы, потому что они ввязались во все это из-за меня. Я перевела взгляд на улыбающихся девушек, что мило сейчас о чем-то перешептывались, и подумала о том, что они тоже могут пострадать. Не выдержав такого давления, я вышла на улицу, слишком глубоко вдохнув свежего, лесного воздуха, отчего у меня закружилась голова.